Серьги для сестер. Глава вторая

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. КУЗИНЫ

Я не знала точно, что происходило на борту захваченного самолета -
все ли шло  по плану, или возникли какие-то неожиданности. Никаких
сведений в СМИ с борта «Боинга-777» до сих пор не поступало. Так и
было задумано при планировании операции, но меня замучили дурные
предчувствия. Приходилось полагаться на хладнокровие Джозефа и его
умение подчинять себе остальных. Там, в его команде есть несколько
неуправляемых типов, но они получили приказ – слушаться во всем
«командира». И знают, что ждет их в случае неповиновения. Никто не
собирается миндальничать с анархистами, потому что ставки в нынешней
«игре» очень высоки.

Предполагалось, что пассажиры «Боинга» будут нейтрализованы с первых
минут операции, но кто может быть уверенным на 100%, что все пойдет
так, как это было задумано? Вдруг найдется герой, который решит
«восстать»? Еще на стадии подготовки акции этот момент представлялся
нам весьма проблематичным. 

О Боже, сделай так, чтобы все получилось!

Глава 2. 

БОЛЬШАЯ ПЕРЕМЕНА

     Перемен требуют наши сердца,
     Перемен требуют наши глаза.
     В нашем смехе и в наших слезах
     И в пульсации вен...
     Перемен, мы ждем перемен.
    
                Виктор Цой


Для девчонок начиналась взрослая жизнь. Но началась она не совсем так, как им мечталось. А, вернее сказать, – совсем не так.

Настя, мечтавшая о карьере журналиста-международника, после раздумий и размышлений, вызванных драматическими событиями, происходившими в ее семье, решила поступить на факультет романо-германской филологии местного университета. Знание иностранных языков она считала обязательным для цивилизованного человека. Факультет этот считался самым престижным в городе, по крайней мере, среди барышень, числивших себя частью элиты и «цветом нации». Настя себя к таковым не относила в силу прирожденной самоиронии, присущей всем Косинским. Всех этих красоток, щеголявших в нарядах, приобретенных у известных фарцовщиков, считала выпендрежницами, но была уверена, что только там сможет получить достаточное знание языка, на котором говорило население стран, вызывавших у нее интерес и уважение. Она стала готовиться к экзаменам, когда узнала, что у Алисы те же планы.
- Ты что, Алиска! Да тебе, по меньшей мере, такие вершины как ВГИК или ГИТИС надо покорять! Загубишь ты в нашей провинции свои таланты, – воскликнула Настя, услышав новость. Ей самой грезилась жизнь в столице, но обстоятельства складывались так, что особого выбора в том, где учиться, у нее не было. 

Решение же Алисы стало для нее, как и для всех, кто знал подруг детства, полной неожиданностью. Все считали, что девушке с такой внешностью и несомненной склонностью к лицедейству следует податься в актрисы. Но для этого надо было ехать в Москву, а у Алисы были причины для того, чтобы остаться в городе своего детства.

К тому времени, когда она окончила школу, ее родители развелись. Поднявшаяся на пик своей певческой карьеры Зинаида Воронова и не заметила, как ее муж стал проводить все свое время в компании молоденькой актрисы. Та недавно окончила театральный вуз  и попала по распределению в провинциальный театр, которым руководил уже завоевавший славу режиссера-новатора Арнольд Воронов. Режиссер так увлекся юным дарованием, что решил развестись с женой и начать новую жизнь.

Измена мужа подкосила здоровье Зинаиды. У нее внезапно пропал голос, и ей пришлось думать, как дальше устраивать свою жизнь.
- Мама, давай вернемся в наш город, - предложила Алиса. В сложившихся обстоятельствах ей представлялось совершенно невозможным оставить мать одну, и пришло решение, что всем будет лучше, если она продолжит обучение в университете, а не поедет учиться «на артистку», как советовал отец.
- Ну что ж, дочь, «начать сначала не поздно нам всегда, начни сначала все начни с нуля», - хриплым голосом пропела Зинаида строчки из песни безгранично любимой ею Софии Ротару, и у Алисы защемило от жалости сердце. Так мать и дочь Вороновы вернулись на круги своя, и Алиса вновь встретилась с Настей.

От бабушки Алисы, матери Зинаиды, в их родном городе осталась квартира. И хотя она располагалась довольно далеко от знаменитого «Дома на холме», где когда-то обретались в полном составе Вороновы, это было большой удачей. Квартирный вопрос все еще портил хороших людей - еще больше чем во времена героев Булгакова. И неизвестно, по каким бы углам пришлось скитаться Зинаиде с Алисой, если б не предусмотрительность бабушки, вложившей когда-то все свои сбережения в эту кооперативную «двушку».

Что касается Насти, то вот уже год как она должна была числиться студенткой. В будущей своей профессии она собиралась идти по стопам отца и поначалу готовилась к поступлению на факультет журналистики МГУ. Но на семейном совете было решено, что прежде, чем совершить такой серьезный шаг, неплохо было бы будущей абитуриентке поработать год в газете. В той самой, где блистал  талантами репортера и остроумием фельетониста Филипп Косинский, Настин отец - «золотое перо» областного масштаба.

- Ну, представь, приезжаешь ты в Москву, - говорил он, рассуждая вслух, - и даже хорошо сдаешь экзамены. Но там подобных провинциальных писак с амбициями и гонором - да такими, что тебе и не снились - пруд пруди. Ну и что, что у тебя есть публикации в нашей газете. Скажут, папа протежировал.  А вот поработаешь год, напишешь несколько острых репортажей, тогда на тебя совсем по-другому смотреть будут.
- Пап, да какая может быть острота в нашем болоте! – удивлялась Настя энтузиазму отца. Ей хотелось поскорее вырваться из-под родительской опеки, хотя особой опеки со стороны старших Косинских как раз и не наблюдалось. Настина мама закончила карьеру солистки танцевального ансамбля и руководила отныне хореографической студией. Немало времени у нее также уходило на воспитание Настиного младшего брата, Андрейки. Тот был непослушным мальчишкой, под стать своей старшей сестре в те годы, когда она слыла сорванцом и несовершеннолетней бунтовщицей.

Закончились застойные 80-е, приближалось начало конца «дружбы народов надежного оплота». Настя, в отсутствие своей сообщницы по проказам, еще не вернувшейся из «ссылки» в небольшой провинциальный городок, остепенилась и стала серьезно задумываться о будущем. Ее отец, хотя и костерил на чем свет стоит вечно продажную прессу и вторую древнейшую профессию, нюхом опытного журналиста улавливал грядущие перемены и предчувствовал большие потрясения. «Перемен, мы ждем перемен» - казалось, эти слова из песни Виктора Цоя звучали повсюду.

- Настасья Филипповна! – обратился как-то к Насте отец, вспомнив, как дочь любила называть себя в детстве. - Оглянись – сколько интересных сюжетов вокруг. Не бойся касаться запретных тем. Чем острее, тем лучше! Теперь это можно.
И Настя, прислушиваясь к советам отца, писала актуальные статьи и горячие репортажи на злобу дня.

Все, казалось бы, складывалось удачно для будущей журналистской карьеры Насти, но тут произошло несчастье. Заболела Настина мама. Еще совсем недавно в телепередачах часто звучало имя Елизаветы Косинской - наставницы юных талантов, покорявших зрителей искрометными плясками и элегантными этюдами из классических балетов. Но быстро прогрессирующая болезнь заставила ее забыть не только о танцах, но и о любых передвижениях. Приковав к постели мать, недуг этот вынудил и дочь пересмотреть свои планы. О поступлении в МГУ более не мечталось.

Мама Насти прожила еще несколько месяцев. Уже предчувствуя свой конец, она попросила дочь взять на себя заботу о мужчинах семьи Косинских и не бросать младшего на произвол судьбы. «А кто же еще будет заботиться о них?» - подумала Настя, с болью глядя в потухшие глаза и впалые щеки матери, еще недавно бывшей круглолицей хохотушкой и душой любой компании. 

После похорон жены Филипп Косинский впал на какое-то время в депрессию, но рядом были дети, и надо было продолжать жить и работать. После разговоров с дочерью о том, где ей продолжать обучение, он согласился с тем, что наилучшим вариантом для Настиной будущей карьеры станет изучение иностранных языков на профессиональном уровне. Писать блестящие материалы для газет она и так умела. Каким-то образом трагедия, коснувшаяся семьи, остудила его энтузиазм в отношении перспектив развития страны. Он словно предчувствовал, что после эйфории перестройки и всех этих ускорений и гласностей наступят развал и хаос, на смену которым придет даже не застой, а нечто более реакционное, хотя и обеспечивающее относительную сытость своим гражданам. И понимал на каком-то уровне подсознания, что в этой стране у него и его детей вряд ли будет достойное будущее.

Много лет спустя, обитая совсем в иных краях и наблюдая за своей «неласковой родиной», как он станет именовать отныне Россию, он с печальной усмешкой назовет себя русской «Вангой» в мужском воплощении. И поблагодарит судьбу (или кого там принято благодарить за свершившиеся предсказания) за собственные предвидения, которые избавят его и детей, как он был уверен теперь, от несчастий и несправедливости.

Что бы там ни произошло в будущем, подруги детства, стоя на пороге взрослой жизни, снова оказались вместе. Алиса, прикинув, где лучше «грызть» гранит наук в пределах родного города, решила, что хорошее знание иностранных языков никогда не повредит. И подала документы на тот же факультет, что и Настя. Обе успешно сдали вступительные экзамены, и отныне как будто и не было между ними разницы в год. Сидели «кузины» на всех лекциях и практических занятиях по английскому языку рядом, расставаясь только во время факультатива. Поскольку Алиса выбрала в качестве второго языка французский, всегда пленявший ее своим звучанием - еще в детстве, когда она слушала песни Эдит Пиаф в исполнении матери. А Настя решила изучить испанский, недавно появившийся в учебных планах факультета. Она, как и ее отец, словно предчувствовала грядущие события, и верно определила, на каких языках ей предстоит общаться в будущем.

И тут в жизнь Алисы и Насти вошел новый персонаж. Его звали Борис, но приятели называли его Боб, и так это имя к нему и прилипло. Он учился на физмате и на первый взгляд был типичным «ботаником» -  с непременными очками на носу, рассеянным взглядом, постоянной погруженностью в мысли и очевидным отсутствием интереса к окружающим. Однако, несмотря на внешние признаки принадлежности к только-только появившейся генерации молодых людей, безмерно увлекшихся компьютерами, о которых мало что еще знала в те годы широкая общественность, Борис Метлин имел весьма обширный круг знакомств и был признанным авторитетом в студенческой среде.

Это потом, в начале нового миллениума «ботаники» из «фриков»* превратятся в благородных и уважаемых «гиков» - компьютерных фанатов (в современной интерпретации). Они будут считаться сексуально привлекательными, а Билл Гейтс станет воплощением компьютерного гения и самым богатым человеком планеты.  Но в то время на «ботаников» смотрели как на аутсайдеров, а имя основателя Майкрософта было знакомо в Союзе только самим продвинутым технарям.

- Насть, посмотри на этого очкарика, - сказала Алиса, обращаясь к подруге, когда они на университетской вечеринке впервые увидели Боба. – Худющий, как будто его не кормили полгода. Просто чудо… в перьях!
- Да что ты понимаешь, Алиска, в мужской красоте! – фыркнула Настя, готовая посмеяться над странного вида парнем.
- Да, не Ален Делон, и даже не Бельмондо, - вздохнула она, назвав первых пришедших на ум мужских секс-символов уходящей эпохи.

На самом деле Насте нравились очкарики. Особенно ее привлекали молодые люди с таким необычным видом внешности – немного не от мира сего, задумчивые, но совсем не «рассеянные с улицы Бассейной», а непременно аккуратно одетые и хорошо постриженные. В отличие от накаченных красавцев с наглыми взглядами, своей уверенностью в собственной неотразимости вызывавшие в ней неприязнь, в этих скромных и опрятных «Знайках» - любимый персонаж детской книжки о приключениях сказочных коротышек - она видела свой идеал мужчины. Еще и потому, что к подобному типу относился и ее отец.

Алиса же, у которой уже появилась собственная свита из поклонников и которых она умело эксплуатировала, когда по какой-либо причине ей требовалась грубая мужская сила – например, при доставке новой мебели в квартиру - отдавала предпочтение отнюдь не «пай-мальчикам», а напротив – рокерам, байкерам и прочим «плохишам».

- Shall we dance?** - перед Настей стоял тот самый очкарик, которому девчонки перемывали косточки.
Настя несколько растерялась от неожиданности, но быстро оправившись от удивления, улыбнулась и ответила: «My pleasure!»***. И они закружились в вихре вальса.

Алиса удивленно смотрела на подругу. Красавица Настя пошла танцевать с этим ходячим скелетом? Хотя, надо отдать ему должное, в вальсе он двигался безупречно. Ну а Настя вообще была одной из лучших танцовщиц – это говорили в ней гены матери. Так что пара смотрелась почти гармонично – по крайней мере в танце. «Он еще и по-английски умеет вставлять фразы,  – продолжила свой анализ Алиса, наблюдая, как Настя и ее партнер стали под новую мелодию умело изображать танцевальный «фри-стайл». - И где он только набрался такого произношения? Нет, определенно, странный и непростой парнишка».

Неожиданно для Алисы у Насти с Бобом возникли теплые отношения, которые вскоре переросли в нечто большее. Это обстоятельство озадачивало Алиску, интриговало и раздражало, потому что она никак не могла понять, что именно ее «кузина» нашла  в этом «нерде»*** - новое для себя слово «nerd» она обнаружила в тексте учебника, и оно показалось ей очень подходящим для характеристики Метлина. Ей захотелось получить ответ на свой вопрос, что называется, из первых рук.

Настя, как-то договорившись о встрече с Бобом и не дождавшись его в условленном месте, решила наведаться к нему домой. Она вдруг подумала, что с ее возлюбленным что-то случилось: тот не отвечал на телефонные звонки. Это было тревожным сигналом. Настя знала, что родители Боба были в отъезде, и стала рисовать в воображении картины одну ужасней другой: вдруг взорвался газовый баллон в кухне, и Борька лежит окровавленный и беспомощный на полу? А, может, грабители ворвались в квартиру и избили его? 

Запыхавшись, она подбежала к дому, где жил ее «жених» - как в шутку называли его друзья и знакомые пары, и вдруг наткнулась на Алису, выходившую из подъезда. «Алиска в доме Боба? Она же всегда подтрунивала над ним… никаких особых симпатий не испытывала и интереса не выказывала… С чего бы ей тут находиться?» - все эти мысли пронеслись в голове Насти и выстроились в ряд, завершившийся неожиданным выводом. Глядя на подругу - всю какую-то всклокоченную, с растрепанными волосами - Настя все поняла. Она молча развернулась и ушла.

«Что же я наделала, идиотка!» - Алисе стало не по себе, когда она увидела, какой потрясенный вид был у Насти. На самом-то деле она ничего такого не хотела. Ей было просто интересно посмотреть, как живет этот «ботаник». Но, оказавшись в его квартире, она словно подверглась какому-то гипнозу. И совершенно не сопротивлялась, когда Боб потащил ее в постель. Потом она сильно удивлялась, как такое вообще могло случиться. Но более всего ее поразило то, что «очкарик» оказался искусным любовником. Так вот в чем была его привлекательность для Насти, думала Алиса, когда пришла в себя после всего происшедшего. Она понимала, что поступила ужасно, что надо идти виниться и просить у подруги прощения.

- Алиска, ну зачем ты это сделала? Ведь он же тебе совсем не нужен. Мало у тебя своих поклонников? – едва сдерживая слезы, говорила Настя, когда увидела на пороге своего дома «кузину», пришедшую покаяться. - Да ты только свистни, каждый из них просто рад будет целовать кончики пальцев твоих ног!
- Настя, да ты что? Неужели у тебя с ним настолько серьезно? – удивленно и в то же время виновато вопрошала Алиса, не зная, как объяснить свое временное «помешательство».
А что же сам виновник неожиданной драмы? Как бы он мог растолковать свой собственный поступок каждой из подруг? Они так и не узнали этого, потому что последовавшие вскоре события разметали всех троих в разные стороны.

Настя на какое-то время не то чтобы впала в уныние, но демонстрировала мрачное расположение духа, что вообще было не характерно для ее легкого и веселого нрава. Она все больше времени проводила дома, чем вызывала немалое удивление отца и брата, привыкших к ее постоянной занятости на стороне.
- Настасья, что у тебя стряслось? – спросил в один из выходных дней отец. Он заметил вдруг, что в доме не слышался более смех дочери, что не исчезала она надолго по субботним вечерам, и главное – что пропала куда-то Алиса, часто приходившая в гости к Косинским.
- Да все нормально, пап! Так, мелкие неприятности! – отвечала Настя, не хотевшая никого посвящать в причины своей неулыбчивости, - А Алиска закрутила очередной роман, и не до визитов ей теперь.
- Да, у барышни этой много материала накопится годам так сорока по части романов, - заметил, улыбаясь, маститый журналист, ставший недавно, по его словам, «настоящим  писателем». Вышла в печать первая книга Филиппа Косинского - роман в трех частях с прологом и эпилогом. Ему, однолюбу, долго переживавшему потерю любимой жены, непросто было описывать треволнения своего героя - не то чтобы донжуана, но весельчака и балагура, в которого постоянно влюблялись женщины. Но с задачей он справился, и теперь на книжных прилавках можно было увидеть внушительных размеров том, на обложке которого красовалось имя автора – Ф. Косинский.

Чтобы развеять дурное настроение дочери, Настин отец решил организовать небольшое «суаре», как любил он называть домашние вечеринки, которыми славилась когда-то его семья. После смерти жены старший Косинский надолго забыл о развлечениях, но тут ему пришло в голову, что детям - пусть почти и взрослым уже - в особенности Насте, совсем не помешает отвлечься от однообразия повседневности и окунуться в атмосферу праздника.

На вечеринку по случаю выхода книги был приглашен директор издательства - и по совместительству главный менеджер одного из первых в городе рекламных агентств, занятого продвижением на рынок книги Ф. Косинского – импозантный мужчина с бульдожьей деловой хваткой и обаянием Великого Комбинатора. Именно такие расторопные персонажи шли в гору в самом конце 80-х незадолго до распада «Союза нерушимого». В отличие от Остапа Бендера, так и не сумевшего воплотить в жизнь «хрустальную мечту своего детства», «новые русские» самого первого призыва умело закладывали основы будущих огромных состояний, которые превратят их скоро в местных «олигархов».

Родион Безуглов, под стать своей фамилии, умело обходил все углы и вел себя как истинный хозяин жизни. Увидев Настю, он сразу оценил ее красоту и изящество и подумал, что из такой девушки могла бы получиться настоящая «трофейная» жена, достойная его капитала и недвижимости. Весь вечер он провел в беседах с Настей, расточая комплименты не только ее внешности, но и уму, поскольку сразу оценил эрудицию и интеллект новой знакомой. И еще раз утвердился в мысли, что такую девушку надобно «запирать в стойло», чтобы кто-нибудь, походя, не увел ее ненароком.

Настя не оставила без внимания ухаживания «Радика», как просил называть себя Безуглов, решив для себя, что лучшее лекарство от несчастной любви это – новая любовь. Нет, она вовсе не влюбилась в Безуглова, да и в сердце ее все еще кровоточила рана, нанесенная легкомысленным и не таким уж, как оказалось, равнодушным к мирским радостям Борькой. Досада на коварство, или, скорее, недомыслие Алисы, тоже саднила душу.

Господин Безуглов (ах, как ему нравилось это обращение «господин»; в те годы, когда в ходу все еще были «товарищи» и «граждане», это слово звучало для него  неким паролем-пропуском в новую жизнь) решил серьезно подойти к делу устройства своего будущего семейного счастья. Чтобы завоевать сердце Анастасии, он приобрел в ювелирном магазине потрясающей красоты колье с бриллиантами и подходящие ему по стилю серьги. Известно же, кто лучшие друзья девушки.

Радик – в душе все еще Радик, несмотря на свои бурно прожитые 42 года и слегка припорошенные сединой виски (которые, как он был уверен, придают еще большую импозантность мужчине) надеялся, что Настя Косинская не устоит перед таким царским подарком и ответит согласием на его предложение. Предлагать он собирался пока только собственную страсть. Предложение руки и сердца при этом было запланировано на ближайшее будущее. Пока же ему хотелось выяснить, действительно ли его избранница отвечает всем требованиям и обладает качествами, необходимыми потенциальной супруге издательского магната, каковым представлял себя в недалеком будущем тщеславный Родион.

Настя быстро раскусила планы хитроумного «бизнесмена» - слово это еще не было в ходу в родных «палестинах», но ей казалось, что Безуглову оно очень  подходит, если произносить его с чуть уловимой иронией. Она приняла роскошный подарок, мысленно согласившись с Мэрилин, что «diamonds are the girl’s best friends»*****, тем более что в ее жизни это были первые бриллианты, и вообще – первое дорогое украшение. Она также приняла условия начавшейся игры – «по умолчанию», так как Безуглов был, что ни говори, интересным мужчиной и оказался очень внимательным кавалером. Все предыдущие интрижки с мальчишками ее возраста казались теперь Насте детскими шалостями. Только Боря Метлин остался в памяти шевелящимся время от времени осколком – как у ветерана Отечественной войны, вспоминающего в непогоду о своих давних ранениях.

Филипп Косинский любил повторять смешную фразу из старой одесской песни: «Вам хочется песен, их есть у меня». Его дочь, много перенявшая от отца, решила «пропеть» на ухо Радику Безуглову все, о чем тому мечталось услышать. Мелодии этих песен, исполняемых поначалу в технике нежного «пиццикато», если использовать лексику старых музыкантов, все еще населявших «Дом на холме», несмотря на попытки «черных риэлтеров» прибрать к рукам завидную недвижимость, оказались прелюдией к сюите, сыгранной в совершенно неожиданном темпоритме.  Этаким «аллегро-фортиссимо» мощно прозвучал финал странных отношений, завязавшихся между красавицей Настей и чудовищем, каким на поверку оказался элегантно-галантный Безуглов. 


*    фрик - от англ. freak - чокнутый, «с приветом»
**   Shall we dance? (англ.) – Потанцуем?
*** My pleasure! (англ.) – с удовольствием
**** нерд - от англ. nerd, которое можно перевести как эксцентричный интеллектуал, человек, поглощенный учебой или научной деятельностью, и в то же время – страшный зануда
***** - «Бриллианты – лучшие друзья девушки» - из песни Мэрилин Монро в фильме «Джентльмены предпочитают блондинок»