Портрет композитора 6 глава

Уфа, XXI век
Преображенский проснулся от теплого, удушливого света. Дневное солнце било сквозь немытое окно, уличные звуки просачивались во все щели, наполняя пространство мастерской шумным, неупорядоченным движением. Взгляд художника упал на стол, обнаруживая на нем записку.
   “Ты не изменился, Преображенский, дрыхнешь по пятнадцать часов. А мне пора на работу. Так что покидаю по-английски, не прощаясь. Извини, опять прибралась. Терпеть не могу беспорядка. Загляну вечером, если не возражаешь. Со-фья.”
Ах, да, Соня, его бывшая. Опять принялась за свое. Аккуратистка хренова. Преображенский пошел в ванную, встал под прохладный душ. Струи змеями поползли, заскользили по разморенному телу, возвращая художника к жизни. А почему, собственно, бывшая? Раз вернулась, значит, настоящая. Набросив халат, Преображенский шагнул к холодильнику. Полоска сыра, кусок масла и две последних сморщенных оливки. Водки, разумеется, нет. Преображенский поставил на плиту чайник, сел на диван. И тут увидел рисунок. На стене возле окна, прежде совершенно пустой, он это отчетливо помнил, проступил рисунок. Преображенский вскочил. Да это же его студенческая работа! Портрет композитора Мусорг-ского, учебная копия репинского портрета, картон, сангина. А он-то думал, что работа потеряна, столько лет прошло! Словно почувствовав к себе внимание, картон вздрогнул. Сначала композитор подмигнул, потом мило, по-дружески улыбнулся, как старому знакомому. Преображенский в недоумении протер глаза.
- Забыли совсем меня, не вспоминают, - раздалось за спиной.
Преображенский вздрогнул и обернулся. На диване, на том самом месте, где он только что был, восседал в вальяжной позе Мусоргский. В темно-зеленом халате с малиновым отворотом, с красными глазами и непричесанный.
- Вы как, - поперхнулся Преображенский, - здесь очутились? Кто вы?
- Да вы меня помните, рисовали, - закашлялся нежданный гость. - Я – Мусоргский Модест Петрович, мусикиец. То есть, музыкант, композитор. А вообще, по должности – надворный советник, старший столоначальник департамента лесного хозяйства. Бывший, уволен для написания народной музыкальной драмы “Хованщина”. Простите, у вас нет чаю с вином? Инфлюэнца замучила, не проходит. Говорят, горячее вино помогает. А еще коньяк.
- У меня нет, закончилось, - признался Преображенский, краснея.
- Жаль. С вином беседа бежит быстрее, - композитор встал, прошелся по мастерской. – А вы, как я вижу, тоже живописец.
- Почему тоже?
- А Илья Ефимович Репин рисовал меня. Рисует, то есть. Слыхали о таком?
- Конечно! Репин – известный, великий художник…
- Мой друг, к вашему удовольствию, - заявил композитор, с интересом разглядывая висевшие по стенам репродукции. – Так я о чем, собственно? Забыли меня, совсем забыли. И музыку мою не исполняют.
- Неправда! Я не забыл, – вставил осторожно Преображенский.   
- Ну, вы один – это еще не весь мир, - возразил композитор. – В мое время меня знал весь Петербург. И императорский оркестр играл мои сочинения. А потом…потом меня забыли, уволили со службы, я попал в больницу…неприятная история. Не стоит и вспоминать.   
В эту минуту зазвонил лежавший на столе мобильник. Мусоргский удивленно склонил голову, прислушиваясь.
- Это что еще? Откуда у вас моя мелодия? И чья это отвратительная, безобразная оркестровка! Я не давал вам права на исполнение моих сочинений в таком виде!
- Да это же телефон звонит! – виновато улыбнулся Преображенский. – Обычный мобильный телефон. А вы говорите, что вас не исполняют…
- Какой еще елетон! – закричал в гневе композитор. – Не знаю никаких елетонов! Не морочьте мне голову! Откуда у вас мои ноты? Отвечайте, пока я не позвал судебного исполнителя!
- Да это не я, мобильник, - растерялся Преображенский. – Сейчас  мобильники все с памятью, можно закачать любую мелодию. В том числе и вашу. Я сейчас.
Алексей схватил орущий телефон, нажал кнопку вызова и побежал в ванную.
- Слушаю, алло, кто это? Ну, говорите же! Быстрее!
- Алеша? – мобильник заговорил голосом Софьи. – Как дела? Выспался? Я решила тебя не будить и …
- Соня? Я не могу сейчас разговаривать, у меня гости. Давай поговорим потом…
- Какие гости, кто?
- Мусоргский ко мне пришел, вот кто. Свалился как снег на голову.
- Какой Мусоргский?
- Какой, какой…Композитор Мусоргский Модест Петрович. Ну, “Борис Годунов”, “Хованщина”, “Картинки с выставки”. Въезжаешь? 
- Как он мог к тебе придти, он же давно умер! Алеша! С тобой все в порядке?
- Да и я сам не понимаю, как Мусоргский у меня очутился! Пока мы с тобой разговариваем, он может уйти. Все, пока, конец связи. Не звони мне. Дай мне полчаса.
Преображенский отключил мобильник и выскочил из ванной. Опасения были не напрасны - мастерская была пуста. Ничто не напоминало о внезапном визите, только солнечные зайчики носились по мастерской, прыгая со стола на пол, с пола на стену, разбегаясь и прячась по пыльным углам.