Поезд Памяти

Удивительное понятие время. Эйнштейн был прав в своей теории относительности – все относительно во все времена. Можно рассказывать одно и тоже много, много раз подряд на промежутке времени, исчисляемом часами, днями, месяцами и все равно, каждый раз один и тот же человек будет воспринимать информацию по-разному. Можно сказать "жду" и каждый подумает свое. Ветер задумал под подол его плаща сухой снег, сухой и колкий. Злой ветер старался выгнать сидящего на скамейке мужчину. Или если не выгнать, то хотя бы обточить его остроугольными снежинками. Мужчина был одет в длинный демисезонный плащ, на ногах были костюмные туфли, руки обнимали портфель. Обнимал он его так, что складывалось ощущение, что в нем спрятана вещь, ценность которой значительно превышает ценность всей жизни на планете. И что точно – он ни за что не хотел, не только сходить с места, но и менять позу, в которой он сидел. Его лицо выражало белый лист бумаги, на котором художник еще даже не сделал набросков, для того, что бы зритель хотя бы мог разыграть свою фантазию в попытках угадать будущее произведение. Глаза, голубовато-серого цвета смотрели строго перед собой, губы закрывали рот, но не сжимались, лишь плотно закрывали зубы от ледяного ветра.
В портфеле, на самом деле лежал компьютер, в котором была сокрыта память. Память в словах, в изображениях. Скамейка рядом давно была уже покрыта снегом, даже образовывались небольшие сугробы, опирающиеся на плащ. Темно-синий плащ мужчины стал походить на серый, ибо снежинки все-таки умудрялись цепляясь за ткань плаща удерживаться на нем, покрывая все больше и больше белой пеленой.
Наш герой был на самом деле в некотором оцепенении. Слово "электричество" и слово "жизнь" для него сейчас было слито воедино. Так не хватает ее улыбки, так мало работает аккумулятор компьютера, так хочется снова пальцем провести по экрану, оставляя жирный след, ласкающий ее талию, бедра, ее плечи и руки, стараясь ухватить ее за запястье. Аккумуляторы приказали долго жить его памяти, разлучив с той, что где-то там, далеко…
Ветер, устал бороться с этим упертым мужчиной, не желающим поддержать веселую, как казалось ветру, игру. Снежинки уже не так зло и с меньшим энтузиазмом нападали на спину, шею мужчины, лишь изредка попадая ему на лицо быстро таили и не оставляя следа исчезали. Глаза ожили, плечи пошевелились, и снег с неохотой начал пластами сваливаться со спины, с плеч. Мужчина встал, все так же прижимая к себе портфель, направился в сторону входа на вокзал.
Можно до бесконечности рассказывать смысл, который мы вкладываем в слова, произносимые нами же, но так и не сможем до конца объяснить полноту некоторых слов. Их сила так и останется лишь в Вашем сердце, а память будет долго цепляться за образы, появляющиеся на экране компьютера, когда ему дадут электропитание.
До поезда еще было некоторое время, мужчина направился в буфет. Все, каждый шаг, каждый предмет, все что могли увидеть глаза, услышать уши, все это заставляло память работать на полную нагрузку – казалось это уже было, казалось повторение… НЕТ, это новое и то самое. Сейчас Она, подхватив чемодан и цокая шпильками своих туфелек размахивая свободной рукой, побежит за ним, стараясь догнать его широкий шаг.
Так было постоянно, не важно где, на вокзале, в метро, на улице или в каком-либо другом месте – везде он делал шаг шире, чем ее красивые ножки. Везде он останавливался и оборачивался что бы посмотреть, улыбнувшись на нее, как по детски она старается догнать его. Но перед тем как обернуться, в то мгновение, в ту секунду он затылком чувствовал, видел, слышал все тоже самое, кажется, что это навсегда.
Время относительно. Когда-то мы мечтаешь о его сокращении, мечтаешь что бы оно пролетело моментально, но оно не поддается тебе и заставляет мучиться твой мозг, покрытый морщинами извилин (по крайней мере так хочется что бы было – про морщины на мозге). Бывает время, которое как песок у ребенка в ручках – стекает и какие бы усилия ты не прикладывал – он утекает и его не вернуть…
Все может повториться, все может вернуться, и снова солнце будет пепелить спину, руки, лицо, да все тело целиком, даже сквозь одежду, и снова с наслаждением будешь видеть как она обнажается для того что бы освободить тело свое прекраснейшее для водных процедур…
Все может повториться, только память оставила ту молнию, что вспыхнула и яркость ее такова, что … все относительно, и эта относительность подсказывает мне о том, что вспышки бывают лишь раз в жизни, лишь раз в жизни память получает шрам, от которого больно, но медово-приятно.
Все может повториться, только шрам он один и каждый раз Вы сравниваете, не желая того, на подсознании.
Скорей бы этот поезд, который только из-за горизонта вокзальных сооружений появился своей зеленой мордой тепловоза, скорей бы этот поезд унес по времени туда, где все это может повториться…