11

№0011

Во двор тех хоромин, откудава пропал кровосос и где по сех пор жыла бапка, которая развлекалась
тем што постояно поколочивала бойкую рейдершу Маньку-Облегацыю, Матвей привёз два Зила дров
из Ульяновской области. Безвозмездно - т.е. на шару.

Ругая всякими разными харошыми словами Матвея и других Свободных, которые свалились в дрова, где им попало,
и как им попало, кряхтя и охая, бапка начала укладывать поленницу.

Но эта работа была ей явно не в жылу. Силоф у бапки хватало только на бревна пакатать, да ито - лёжа.
Откашливаясь, она села на ступеньку пакурить/аправится, затянулась Винстоном, малость отдышалась,
взяла серп и пошла в огород касить агуртцов. Огурцы нонче уродились... в каво только?

Во дворе остался теперь только братишка Маньки – человек, как видно, энергичный и трудолюбивый,
не смотря на ево малый возраст, едва бапка скрылась, как он поднял палку и начал колотить ею в корыто
падавая заранее условный сигнал.

Тогда Сёва, только что охотившийся за беглым мутантом, который пряталсо по кустам и оврагам не хуже
мазадаранского тигра, одного чела из своей команды поставил сторожыть тигра на опушке,
а с четырьмя другими, но тожа челами, ворвался вихрем во двор. Не-е... - самумом!

Он сунул меньшому маёру Кузнецову в руки горсть мелочи, воткнул ему в голову блестящее перо из крыла галки,
и два чупочупса. После всево вся четверка усралась укладывать дрова в поленницу.

...взвейтесь кастратами... драва из ульяновцка...


Сам Сёфка понесся кругом вдоль забора, чтоп задержать бапку в огороде - на время заготофки дроф.

Остановившись пот забором, возле того места, где к нему вплотную примыкали вишни и яблони, заглянул в щелку.
Проценщеца набрала полный подпол огурцов и собиралась идти взад.

Сёфка Севухов тихонько постучал головой в доски забора - "чу!!!!, - бапка сторожко прянула ушами.
Тогда, видя что толку мала вата, Сёва поднял палку и начал шевелить яблоками.

Бапке тотчас же показалось, что кто-то тихонько лезет через забор косить огуртцы, которые нонче уродились
в иё агороде не извесна в каво.
Она высыпала огурцы в межу, выдернула большой пук крапивы, и по пластунски притаилась под забором.

Йуный натуралис опять заглянул в щель, но распластаной пат забором бапки он ессно не увидел.
– Вот ведь хитрая бетсия - задумался Севухин. Обеспокоенный, он подпрыгнул, схватился за край забора
и осторожно стал подтягиваться. Но бапка, которой тока этово и не фатало для полнова счасья - с торжествующим
криком: - Анублявсенахуй! - выскочила из своей засады и ловко стегнула по рукам крапивой.
А патом добавела лапатой. И пажалела что не захватила свеже-наточеный тапор.

Размахивая обожженными руками, Севухоф помчался к воротам, из которых уже уносила ноги закончившая свою
работу четверка.


Во дворе опять остался только один Кузнецоф-младшый. Он поднял с земли щепку, положил ее на край поленницы,
потом поволок туда же кусок бересты.
Паканцофке - вынул иза рта палочку от чува-чупсу и пресовокуприл её в поленицу...

За этим занятием и застала его вернувшаяся из огорода проценщеца. Вытаращив запыхавшыеся глаза,
она остановилась перед аккуратно сложенной крест-накрест поленницей дроф и спросила:

– Это кто же тут без меня работает?!

Малой, укладывая послений чупа-чупас в поленницу, паскромнечел:

– А ты, видать, совсем слепа бабушка, не видишь что ли – это я работаю. Ты мне, кстати - три рубля уже должна.

Во двор вошл фарцовщек, и влез в оживленное обсуждение 3 рублёвой купюры. А также эти странные происшествия
с керосином и дровами из родины ильича. Пробовали они добиться ответа у малыша, однако добились немногого.
Он объяснил им:
- что прискочили из ворот люди;
- сунули ему в пятак денег;
- дали перо и чупа-чупсеще, два штуки;
- пообещали поймать ему кенгуру с двумя ушами и с четырьмя ногами.
А потом дрова покидали и опять ускочили.

В калитку вошла Манька.

– Машенька, – заюлила бапка, – Вы не видала, кто к нам сейчас во двор заскакивал? Шустры-ы-ый... как панос?!!

– Я этого гада Блутсакера искала, – уныло ответила Манька. – Я все утро по свалке да по подземельям лазила.
А на складах, мне наркоман свободный - в сумку залез. Я сначала и не поняла ничего. А патом, сумку открываю
- сидит сцуко!!! Глаза - КРАСНЫЕ!!!

– Вот ворьё растет!... и блутцакера... тоже они сперле! – горестно пожаловалась бабка фарцовщеку.
– А какая была скатинка! Ну, голубь, а не кровосос. Голубь!

– Голубь, – отодвигаясь от бабки, огрызнулась Манька. – Как почнет бородой сваей трясти, да урчать чото
кровожадно, так не знаешь, куда и деваться. У голубей таких кагтей смерти не бывает.


– Молчи, Манька! Молчи, бестолковка разинутая! – затопала "%-ца". – Оно, конечно, кровосос был с характером.
И я его, и продать на опыты Сахарову уж хотела. По частям и за валюту. А теперь вот и нету его.
И убытки ат нево не нако спесать... В пролёте мы со всех сторон, а могли бы бабла не хило срубить.

Калитка со скрипом распахнулась. Стыдливо опустив голову, во двор вполз искомый Блутсакер, весь в вавках,
и застремал пряма в старуху. Подхватив тяжелый, наточенный топор, та с визгом отскочила на крыльцо,
а кровососо, ударившись лысой башкой о поленицу дроф, остановился запутавшысь щупальцами в ульяновском лесу.

И тут все увидали, что к башне ево крепко прикручен, алюминевай провалакой плакат, на котором крупно,
русскими буквами па белому картону было выведено:


Дасс им таннвальд сфинкстер ист,
Дас махт дас хольтс,
Дас... мнэ-э... майн шатц...

А на углу за забором смеялись довольные потсоны из кружка умелые натуралы.
Воткнув в землю лом, притопывая вокруг него, ХаЗор гордо пропел:

Нам лижут пятки, йазыки кастров!!
Чужые са-а-а-апаги натерле ноги!!
Работнекам ножа и тапара...
...Романтекам, с бальшой дороги!!!!


И, как стая санитаров, оставляя в небе инверсию, а по земле - помет, юнаты умчались вскачь...