The Broken Hero

                моим одноклассникам по 6 школе
                и музе этого рассказа Артемьеву Володе


Послеобеденное дачное время - пора лени. Сколько не ужасаешься, меряя тайком от окружающих складки на брюхе, но бабушкино хлебосольство заставляет благоразумие опять и опять отступать. Слаб человек. И вот закономерный итог уже, полулежит в кресле на веранде, утопически размышляя о том, как воздержан он будет сегодня за ужином, и завтра за завтраком, и послезавтра, и так далее, и далее, пока талия, наконец, не станет осиной с красивыми кубиками мышц, вместо сегодняшнего туго натянутого паучьего брюха.  Брюха, которое категорически нужно придерживать рукой, чтобы не треснуло, при глубоком вздохе сожаления о допущенной горячности за столом.  Вялый как медуза, чешу за ушами собаку, пришедшую ласково послюнявить мне брюки, положив голову на колени, (брюки дачные, и это тоже на руку моей сытой дрёме, не жалко пусть слюнявит и кроме того так приятно прикосновение верного, тёплого мохнатого рыла). После обеда хочется быть благородным и щедрым (по крайней мере, на поучительные советы), и особенно когда рядом есть благодарная аудитория в виде дочери и её друга Владика. Силясь задрёмывающим послеобеденным мозгом родить какую ни будь благородную назидательную историю из моего образцового школьного детства (разговор уже минут пятнадцать плавает вокруг да около школы)  я не сразу замечаю, что из тумбочки моими собеседниками извлечены, сохранённые коварно-рачительной рукой бабушки, старые школьные дневники. И что хищные любознайцы, исподтишка кидая на благородного меня, взгляды «косяки», уже листают жадными пальцами предательски болтливые, древние страницы.

Память чертовски коварная штука. Я прекрасно знаю себя, я ни когда не был, ни хулиганом, ни ребёнком-злодеем (что скромничать, в нашем классе были настоящие хулиганы all right (поклон дяде Хэму), известные всей школе наихулиганнейшие хулиганы почитай с самого первого класса). Я же, славный и кудрявый, тихо рос согреваемый заботами учителей, где-то в золотой середине, временами считая уроки неизбежными промежутками среди перемен, а временами, и радуя родителей хорошими оценками. Школа и жизнь в детстве это почти синонимы, в части бесконечной протяжённости во времени, и десять школьных лет (если смотреть на них с подножья первого класса) ни чем не отличаются от ста – разумом не объять. Мы так торопим наши дни и годы, стремясь к взрослости, манящей нас химерой самостоятельности и независимости, что и знать не хотим о реверсе этой светлой медали в виде бремени условностей, забот и обязанностей взаправдашнего взрослого человека. И пожалуй в детстве-то мы, ей богу, более предоставлены самим себе чем когда либо ещё в жизни.

Но внезапно переполненный удивлением возглас дочери, прервал мои философские размышлния.
- Папа, это что такое, вот это вот всё?!!!
- Что вот это всё? 
Неожиданно писклявым  голосом переспросилось у меня само по себе.
- Господи, да твой дневник, что же ещё!
Они вдвоём глядят на меня, смеющимися круглыми глазами. Почему то не радуясь своей внезапно открывшейся способности легко поражать воображение окружающих, я беспокойно выцарапываюсь из объятий подлокотников кресла что бы узнать в чём дело.
       Да-а-а! Честно скажу, дневники заслуживали внимания… Глядя на красные от замечаний и не самых лучших отметок страницы, я физически ощутил как зашатался, и рухнул светлый образ отца отличника, заботливо возведённый мною в назидание потомкам. А затем полный запоздалого раскаяния, я подумал о том, сколько же огорчений умненький эгоист Буратино, заботливо отданный в школу, принёс своей бедной маме, справедливо ожидавшей от него успехов, успехов и успехов. Приятная привычка начинать жизнь с завтрашнего дня,  щедро размусоривает все наши надежды, таланты и способности (ну нет же людей совсем бесталанных) по быстролетящему (летящему мимо нас, играющих в жизнь) времени. «Попрыгунья стрекоза лето красное пропела…», и далее по тексту… 

Где вы весёлые школьные безобразия и шалости, хоккей комочком пуха из шарфа на уроках химии клюшечками из алюминиевой проволоки. В кабинете химии стояли на партах восхитительные ящички для реактивов, начисто закрывавшие обзор учителю и безусловно способствовавшие проведению чемпионатов под своей уютной сенью. Где вы углублённые занятия рисунком и композицией на уроках английского, позволявшие в самые сжатые сроки украсить монотонные страницы учебников и тетрадей талантливейшими и затейливейшими иллюстрациями из жизни класса, и законно вызывавшими восхищение истинных ценителей, имевших счастье прямо на уроке прикоснуться к шедеврам. (Жалкие же исключения в виде преподавательского состава, принимающего  бессмертный полёт фантазии лишь за вульгарное хулиганство и порчу имущества, брать в расчет просто смешно.). А разве может худосочное школьное сочинение, выхолощенное правилами и канонами и исторгнутое на уроке литературы, хотя бы слегка приблизиться по интриге, богатству красок и живости повествования, к величественным эпическим рассказам о прочитанной книге или увиденном фильме шёпотом донесённом до двух-трёх соседних парт во время урока математики. Милые, исписанные багровыми нервными чернилами страницы, вы как следы долгой десятилетней битвы за всеобщее среднее образование, достойные поведение и внешний облик. Как девочки стремились максимально сократить длину юбок так и мальчики стремились максимально увеличить длину причёсок Сколько же сил положено администрацией на приведение и того и другого в достойный вид. Но что значат жалкие потуги учителей перед всепобеждающим зовом моды, конечно почти ничего. Хотя отдельные неудобства длинные волосы и доставляли их владельцам, все мужественно переносили невзгоды. Так однажды, когда нас выгнали с урока за какой то пустяк (урок этот не был последним и из школы уходить не имело смысла), мы что бы не поддаваться унынию (очень неприятно когда тебя несправедливо изгоняют из класса) решили скоротать время раскачивая друг друга по очереди за руки за ноги. С первым из нас всё получилось как нельзя лучше, он взлетал вверх на сколько хватало длинны рук и пока мы не выронили его, наконец, скрюченные от сиплого хохота шёпотом (проявляя сознательность и стараясь не шуметь, дабы не мешать учебному процессу). Второй наш друг отличался завидным ростом поэтому затею постигла неудача, мы жалко волочили его задом по полу и в итоге кроме уборщиц ни кто дивидентов не получил. Уже икая от сдавленного хохота своей очереди «полетать» дождался, наконец, и я. И всё катилось как по маслу, пока наш высокий сотоварищ в стремлении удержать равновесие не переступил с ноги на ногу. В эту недобрую минуту, я как раз летя проходил самый нижний отрезок дуги и тут ботинком он наступил на мою гриву, весело летевшую следом. Вопль человека, которому одним махом срывают с головы все волосы, лют и ужасен (как впрочем, позже оказалось, не оторвалось ни волосинки, но ощущение содранного с мясом скальпа было полным). Решив, что на этаже, как минимум свершилось кровавое убийство, в коридор, роняя парты и топча слабых, выскочили три или четыре класса, остальные, что пожиже нутром, залегли на полу в кабинетах. Финал для трёх придурков был закономерен - итоговая беседа у директора,
 полная обещаний,  клятв и искреннего раскаяния (правда, как показало будущее, конечно же, не совсем искреннего). Но о чём это я, да, о причёсках, в данном случае как мы  видим, аккуратная лояльная причёска , была бы весьма кстати и не привела бы к такому огорчительному  результату.

Но тут полёт моих воспоминаний, опять остановил громкий вывод дочери по просмотру нарытых архивов.
- Вот Владик, посмотри на него! Сказала она, указав на меня пальцем.
- И этот человек имел наглость попрекать меня тройками и поведением!!! Что бы мне раньше то дневники эти найти…