Письма к маме Роман Мамка Пип Волант

               

Средь бела дня, 30 апреля 1945 года на перекресток улиц “Карл Мюлеркох” и
„Фридрихплац” северо-восточного немецкого городка Маербург с настоящей жестокостью и неизбежной обреченностью ее участников обрушилась кровопролитная некиношная битва. Это была очередная уличная трескотня, даже не заслуживающая этого описания.
В нескольких метрах отсюда, в подвале сидела женщина среднего возраста, с коротко постриженными волосами и бледно-серым лицом от хронического голода, закутанная в талии толстой вязаной шалью. Она мучилась изжогой, вызванной съеденным супом из высохшей репы и головки проросшего чеснока. Гадкие ощущения в животе и горле никак не мешали ей снова и снова переживать трагедию своей семьи, свою личную трагедию. В этой полуразрушенной дыре без окон и внутренней стены она жила уже восемь дней, когда, возвратившись с базара, нашла на месте семейного дома только большую груду дымящихся красных кирпичей, которые старательно и надежно погребли под собой ее мужа и дочь.
На столике, у пустой глубокой тарелки были уложены лично ею письма сына Рудольфа. Все до одного – всегда носила их с собой! Последнее, написанное рукой неизвестного его сослуживца, она перечитывала уже сотый раз, хотя две его строчки запомнились быстро, наполняя ее сердце болью и мукой матери, потерявшей своего ребенка. Она ясно представляла себе кровоточащее ото всюду тело своего мальчика, безжизненно бледное его лицо с посиневшими губами, произносящими из последних сил сыновние слова к ней, его матери. Ее слезы были и его слезами, потекшими в последний раз из неподвижных мертвых глаз кавалера Серебряного креста, штурмбанфюрера Рудольфа Зойбера.
Явно есть Бог на этом свете, если просьба о смерти – ей не хотелось жить без любимых Вольфганга, Анны–Марии, Руди – была услышана свыше: в тот момент, когда она коснулась трепещущими губами фото своего сына, осколок снаряда или гранаты, влетевший беспрепятственно через дыру в стене, ударил ее в висок и забился в мозгу, разнеся его вдребезги за считанные секунды. Она не почувствовала боли, не ощутила своего конца, не увидела подругу-Смерть! Голова ее подскочила от удара, тяжело упала на стол и перестала шевелиться. Из губ ее вытекла желто-серая густая жидкость, остро пахнущая чесноком, заливая письма.
Снаружи битва не останавливалась часами. Уже утром один неприлично молодой русский солдат вошел в подвал по большой нужде после тяжелого боя. Позывы заставили его поискать бумагу. Увидел женщину за столом и по- настоящему испугался. Схватил автомат и закричал “ Хенде хох!”, обходя ее справа. Увидел засохшую кровь на ее шее и плече и успокоился. Увидел письма, взял их, сделал пару шагов в сторону и присел на корточки, сняв штаны. Производя физиологические действия, стал рассматривать конверты и письма - начал их читать. Знал вражеский язык еще со школы. Его мать, учительница немецкого языка, научила его хорошо. Когда ощутил, что его ноги затекли от долгого сидения, глубоко задумался: использовать ли письма по назначению, которое он им определил Осмотрелся вокруг себя в поисках другой бумаги – на расстоянии одной руки увидел обгоревшую газету, пожелтевшую от времени.. Положил письма на землю рядом с собой, подтерся старательно, как его учила мама. Поднялся, приблизился к умершей женщине, не глядя на нее из-за боязни покойников, собрал остальные письма со стола, стер с них плохо пахнувшие пятна остатком газеты, засунул их в портупею и вышел. Через полчаса доложил своему командиру о найденном трупе женщины в подвале и передал ему письма. Несколько дней спустя эти письма были переданы в архив. Вот некоторые из них.*

09.12.1939
Здравствуй дорогая мама!
Как себя чувствуешь? Пьешь ли лекарства? Береги себя, мама, потому что я очень, очень тебя люблю!
Я очень устал – все мышцы болят : руки и ноги мои трясутся. Из 200 мишеней при стрельбе из пистолета попал вчера только в 47! При беге на 6 км был последним! Делаю только 17 отжиманий при норме 50!
Как себя чувствует папа? Очень мне его не хватает! Пусть повязывает шарф в эту холодную погоду, ведь горло – это его слабое место. Он ведь уже не курит, как обещал нам всем?! Попроси передать приветы его ученице Петре Таненберг. Мне очень бы хотелось, чтобы она мне писала или пришлите мне ее адрес.
Сестра моя еще встречается с Клаусом? Что находит в нем моя сестра?! Не для нее такой человек - он очень холодный и наглый, мама. Как у нее дела с диссертацией? Наверно это очень ответственно, но она справится. Скажи ей, что я очень люблю ее и желаю успеха!
Я вас всех люблю, и очень мне вас не хватает в этой казарме. Здесь собрались одни крестьяне, один тупее другого! В особенности один совсем невоспитанный курсант Щульце. Он большой драчун, говорит на каком -то сельском диалекте.
В свое свободное время читает только партийную литературу и слушает только военные марши! Одним словом – неприятный наглый тип ! Я делаю все возможное, чтобы его избегать.
Пишите мне чаще. Ваши письма не дают мне возможности здесь окончательно отупеть!
Ваш любящий сын и брат Руди Зойбер!


14.04.1940
Здравствуйте!
Мать! Ты можешь мною гордиться – я развиваюсь очень хорошо! По стрельбе и
строевой подготовке стал третьим в нашей роте! В соревнованиях по бегу пришел к финишу первым вместе с другом – его зовут Рихард Щульце. Он очень серьезный, цитирует наизусть целые пассажи из книг нашего вождя! Его брат и в партии с самого начала, и действующий офицер Абвера, а не как наши инструкторы здесь в школе – канцелярские крысы!
Я очень разочарован в отце из-за того, что он до сих пор не стал членом партии. Скажи ему, что бряканьем на рояле не построить Великого Рейха!
А эта кретинка Таненберг написала мне три недели тому назад. Я порвал ее письмо, потому что выпендривается передо мной своими романтическими чувствами! Вообще мне не до нее, этой лирической дуры! Голова ее полна только стихами! Даже не ходит на митинги, представляешь?! Сверх того ей не нравиться Вагнер! Находит его творчество агрессивным! Идиотка! Заставлю людей из нашего внутреннего отдела проверить ее семью на лояльность к власти! Убежден, что ее отец жалкий писака, гей-писатель и все другое!
А ты, мама, подала заявление о членстве? Поторопись, чтобы не ставить меня в неудобное положение перед сослуживцами. Позор! Только моя семья беспартийная!
Буду очень рад поговорить с Клаусом Нагелем – приятелем моей сестры! Его приняли в Гестапо сразу же после университета, даже не требуя прохождения начальной военной подготовки! Браво! Скажи моей сестре, этой пустоголовой философке?, чтобы не тянула, а прямо его…
По радио передают внеочередную речь фюрера!
Ваш Рудольф Зойбер.

22.11.1940
Привет!
Буду краток – через два дня прибывает делегация высшего партийного
комитета! Не поверишь! Я избран вместе с еще десятью курсантами встречать самых приближенных к нашему любимому вождю людей!! Меня выбрали не только из-за моей физической подготовки, которая вполне достойна для будущего защитника державы, но и из-за моих оценок по политической и идеологической подготовки! Как понимаешь, я являюсь круглым отличником!
Так что хватит меня жалеть! Чувствую себя рожденным для военной службы!
Уже опаздываю – должен отшлифовать церемонию встречи высоких гостей!
Уверен, что вы все чувствуете себя хорошо.
Чао!


25.06.1941
Моя просьба о направлении на Восточный фронт удовлетворена. Еду, чтобы
уничтожать отбросы любого вида: славянские, цыганские, еврейские!
Фельдфебель Рудольф Зойбер!
P.S. У меня не будет времени читать ваши письма!

29.02.1945
Мама!
Я очень люблю тебя! Я умираю, мама! Очень тоскую по тебе! Мне очень не
хватает тебя, мама!
Мама……

* подбор сделан произвольно и лично Пип Волантом в архиве Отдела “Личная корреспонденция” Абвера за период 1933-1945 годы.