Сценарий для киллера. Глава первая

               Редкие барашки облаков пасутся в бездонной синеве неба. Пологая волна колышет озерную гладь, с легким шелестом катятся волны на узенькую полоску пляжа. В двадцати шагах от нее пляж кончается. Мрачные, тяжелые пихты, кутаясь в старомодные, длиннющие одежды густых лап, вонзаются кронами в небо. Словно соревнуясь друг с другом, наперегонки карабкаются деревья по крутякам склонов, отыскивают клочки земли и цепляются за них корнями.
 
               Маша, разморенная солнышком и бездельем, нежится на песочке в ленивой дреме, который раз озирает окружающее великолепие, изумляясь звенящей тишине, переполненной звуками. Свист и щебетание пернатой живности, сварливый стрекот белки, дробное стаккато дятла, журчание горной речушки – какофония звуков окружает ее, волшебным образом подчеркивая тишину.
 
              Никого рядом. Никого – кругом. Они одни, на всем этом берегу они одни. Где-то там, около избушки, спрятавшейся под развесистыми лапами кедров, колдует с шашлыком Саша. Представляет его, серьезного, деловитого, с головой ушедшего в действо, – и легкая, шаловливая улыбка трогает ее губы. Ленивое движение руки, щелчок застежки – матовые холмики грудей вырвались на свободу. Непринужденно раскинувшись на расстеленном полотенце, окинула взглядом стройные ножки свои, плоский, загоревший животик. Еще один взгляд, на себя, любимую – словно со стороны. Стройная фигурка, пусть невысоконькая, да ладная. Густая волна темных волос, расчетливо-небрежно прекинутых на плечи, подчеркивает белизну груди. Живые, выразительные глаза - разве есть повод для недовольства у ее новоиспеченного поклонника? Улыбка вновь трогает уголки губ.

             - Как мало надо человеку для счастья! – фраза, затертая до полной банальности, но - весь мир для нее замкнулся сейчас на этом клочке земли. Домишко, вернее сказать, избушка под кедрами, банька-невеличка, прилепившаяся у речки, почти у самого мыса. Безлюдье. Тишина. Все заботы, проблемы остались там, далеко, за тысячи километров отсюда. Дремлет Маша, ветерок прохладный с озера тянет, бережно тело трогает.
- Сколько она здесь? – дня три-четыре, а кажется, вечность минула. Когда-то, давным-давно, необъятная туша «Боинга» приняла ее в свое чрево. Рев турбин, бездонная синева вокруг. Пена облаков внизу. Суета прибытия, и – легкое разочарование, когда увидела его, стоящего чуть в стороне от суматошной толпы встречающих.

              - Вовсе и не в портках, и не в сапожищах – вполне современная джинса и футболка. Среднего роста, худощавый, седеющий.
- Не мачо. Нет, далеко не мачо – однако, видела ясно: – не теряется он в толпе. Спокойный, уверенный, и – добрый. Подспудно, где-то в глубинах сознания, сработал укоренившийся штамп, стереотип - представлялось ей - сибиряк, он сибиряк и быть должен: - кряжистый, звероватый мужичина, с окладистой бородой и ухватками медведя. Улыбнулась невольно, перехватив такой же оценивающий взгляд – как-никак, козырь в двадцать с лишним лет - у нее на руках…

                Вот с козыря она и пошла, не удержалась от соблазна – подойдя ближе, демонстративно крутнулась пару раз, предъявляя ему себя. Высоко открыв ножки взметнулась юбка короткая, разлетелись волосы веером.  Целомудренно потупив взор, ждала заслуженных комплиментов. В ответ – серьезный, оценивающий взгляд темно-карих глаз, неторопливо и обстоятельно скользнувший сверху вниз и обратно. Где надо – приличествующая остановка, выразительное движение бровей, одобрительный кивок и короткое:
- Беру… - заворачивать не стоит…

                Память лениво странички свои листает, двоится, троится дремлющее  сознание Машино, картинки, одна на другую накладываются медленной чередой. 
- Дорога к Озеру? - дремала она дорогой, что уж греха таить. Сквозь дрему слышала Сашины пояснения, ловила восхищенные его взгляды.
Банька, застолье легкое – незаметно мелькнули перед ней, груз усталости и обилия впечатлений придавил воспоминания.
 
                …Утро. Зеленые лапы елок лезут в распахнутое окно, громады гор заслоняют небо. Река шумит на перекате, и шум ее вязнет в кедраче прибрежном…
Они на пирсе. С легкой иронией воспринял он ее просьбу:
- Мне рассказ написать нужно, детективный. Я поэтому и к тебе поехала – писал ведь мне про Озеро свое. Издатель вводные дал – тайга, горы, озеро, теплоход – все как у вас тут. А я ведь в жизни не видела ничего этого – с чего начать не знаю. Так что на тебя вся надежда – непременно надобно нам Клиента завалить…

                Задумался ненадолго Саша:
 - Большого Босса заказали? Вообще-то – не мой профиль, но желание гостя – закон. В лучшем виде исполним-с. Вводные пожалте-с. – Виновато улыбнувшись, Маша кратко изложила требования Издателя, пожалилась сдержанно:
- Вообще не представляю – как тут, у вас это сделать можно. Заказчик, зануда, к каждому штриху цепляется, полной проработки требует.
- Тогда – с начала начнем, с маршрута, там и отрабатывать сюжетик твой будем. Будет расклад – ты уж сама причешешь и губки, где надо, накрасишь…

                Сколоченный из бревен причал – пристанище нескольких маленьких теплоходиков, среди которых заметно выделяется «Звезда Севера». Не ошиблась она – Саша шагнул на палубу, перекинулся несколькими фразами со стоящим у рубки мужчиной, призывно махнул рукой. Экскурсия по теплоходу короткая, для ознакомления, VIP-каюта, рубка ходовая.
- Вот на этой посудине и катаются Большие Люди – и, улыбнувшись:
- В лучшем виде репетицию проведем. Я с Митричем переговорил – пойдет, как обычно с VIP-ами ходит. Покажу там местечко тебе. Ну, а  детальки потом притрем, на месте отшлифуем.

                …Едва слышный рокот дизеля, докатившийся из-за мыса, нарушил окружающую тишь посторонним, чуждым звуком. Далеко еще – километра два, три до мыса идти теплоходу. Мысленным взором переносится Маша туда – на палубу. Перед ней – гладь Озера, крутые склоны ущелья тянутся вдаль.
Мыс, пихта на самом краю пригорка – их она тоже видит сейчас, смотрит туда чуть сверху и сбоку. Фантазия ее рисует и человека, - лежит под пихтой мужчина, вскинув к глазам бинокль, смотрит в сторону теплохода. Далеко… Однако – не отрывается глаз от окуляров, внимательно вглядывается мужчина в фигуры людей на палубе.

                …Написан рассказ, тем же вечером скинула его Издателю. Удивилась немного – с первого предъявления принят, без придирок обычных и занудства. По привычке читает и перечитывает его мысленно, отыскивая упущения и огрехи, проверяя и сопоставляя действия героев с требованиями Заказчика.
- Кто платит – тот и музычку заказывает… Признать надо, платит заказчик исправно и не скупясь.

                Громче рокот, плывет над озером, меж берегами крутыми, бочкой пустой катается туда-сюда. В дремотной неспешности растекаются мысли – снова как с палубы смотрит она, - как тогда, три дня назад, половинка сознания сюжет рассказа плетет, рисует. С мыса -  на теплоход чужими глазами смотрит.
Улыбка легкая снова трогает губки Машины. Как в кино -  киллер гипотетический не спеша снимает чехол с оптики СВД, щурится хищно, разглядывает через прицел пассажиров, выискивая цель. Великовата пока дистанция, далековато еще теплоходик, по озеру – ветра порывы хаотические, беспорядочные. Волна, хоть и маленькая, раскачивает теплоход в килевой качке, плавает цель в пересечении нитей прицела. Травинки, веточки – по директрисе выстрела, еще раз глянуть, убрать.

                Через несколько минут теплоход вынырнул из-за мыса, звук дизеля более насыщенным стал, густым и ровным. Кораблик идет обычным маршрутом – именно на нем они проплывали здесь три дня назад. Как и в прошлый раз, капитан подходит к берегу метров на пятьдесят. Приподнялась Маша, села, откинувшись на руки.
Сейчас их разделяло не более двухсот метров. Не видать на палубе оживления, снующего с борта на борт туристского разноцветья. Даже с этого расстояния видела она с десяток фигур, распределившихся на палубе. Вновь, в который раз уже, по памяти перечитывает Маша рассказ свой, сопоставляет фантазии с реалиями.

                …Определена цель, было время у стрелка сориентироваться,  да и оптика мощная позволяет в деталях лицо разглядеть. К тому же и трубочка пресловутая. Не мог, никак не мог Большой Босс трубочку свою не раскурить, дым, залихватски пуская по ветру, - мечты детские на удивление долго в памяти людской держатся.
Улыбается Маша, вспоминая, как едва высадившись на берег, карабкалась на скалы, нависавшие над свинцовой чернотой озера. Обдирая голые коленки плутала среди густых зарослей маральника, слегка смущалась под ироническим взглядом Саши. Пыталась отыскать подходящее место для снайпера, в полном соответствии с текстом своего рассказа. Нашла-таки, отыскала – крохотная площадка, словно специально предназначенная для стрелка, пряталась под низко свисающими ветвями гигантской пихты.
 
                Толстый слой слежавшейся хвои вокруг дерева плотен и ровен, и, как думалось Маше, киллер, укрывшийся под пихтой, будет совершенно незаметен с палубы идущего по озеру теплохода. Кроме того, площадка, возвышаясь над уровнем воды метров на двадцать, заканчивалась крутым обрывом – причалить там совершенно невозможно, а у стрелка была возможность незаметно уйти.
Впрочем, далеко он не уйдет. Заказчик недвусмысленно требовал обеспечить ему гарантированный уход в мир иной сразу после исполнения заказа. Пришлось-таки голову ей поломать…

                Ясно и четко видит Маша все это, как в кино сюжет перед ней раскручивается.
- Н-да-а… - называется – вживаться в роль… Осталось репетицию провести, посадив на теплоход чучело.
Короткий треск выстрела пролетел мимо ее сознания, - все еще продолжая улыбаться своим мыслям, увидела внезапно вспыхнувшую стремительную суету на палубе теплохода. Эхо выстрела гулкими раскатами покатилось, отражаясь от обрывистых берегов.
Теплоход шел прежним курсом, суета на палубе прекратилась, люди просто исчезли из поля зрения. Мгновение? – секунды капают в Лету, - хрустальная тишина над озером разодрана треском автоматных очередей. Вспыхнувшая хаотическая пальба становится упорядоченной – теперь выстрелы звучат практически непрерывно, по всей вероятности, люди на теплоходе обстреливали предполагаемое место засады. Торопливый стрекот кургузых импортных тарахтелок, одиночные выстрелы пистолетов  порой перекрывает солидный, обстоятельный голос АК.

                Маша не заметила, когда вскочила на ноги – стояла на пляже в рост, напряженно вглядываясь в развернувшееся перед ней действо. Злющими шмелями гудели над головой рикошеты, огненными шариками взвивались в небо трассеры, несколько пуль взвыли совсем рядом. Сильный толчок сбил ее с ног, навалившееся сверху тело вжимало, вдавливало ее в песок, не давая пошевелиться. Разом, как по команде, смолкла стрельба.
- Бежим! – рывок за руку вздергивает ее на ноги, Саша тащит ее за собой под прикрытие деревьев, но стрельбы больше не слышно. Краем глаза видит она, теплоход накренился, и, заложив крутой вираж ложится на обратный курс. Едва заметный, сизый парок над трубой сменился густой струей черного дыма. Корабль,  немилосердно чадя  и быстро набирая скорость, уходил в сторону поселка.

                - Растерянность? Шок? – иначе не назовешь ее состояние в данный момент времени. Разыгравшаяся на ее глазах трагедия в деталях повторяла сюжет ее рассказа. В том, что трагедия действительно была, сомнений у нее почему-то не было. Дикое совпадение холодком прокатилось по спине, тоскливый клубок завозился в животе, гусиной кожей покрылась нагретая солнцем кожа.
- Этого не может быть! Этого не может быть, потому, что этого быть не должно! – Она, даже не замечая, повторяла эти слова раз за разом.
 
                Взрыв недалекий тугой волной звука ударил по ушам. Снова эхо по горам покатилось. Застыла Маша изваянием каменным, только внутри нее крик ищет и не находит выхода:
- Нет! Нет!! – Не может этого быть!!!
Взгляд Сашин, вонзившийся в нее – холодный, отчужденный. Как на чужую смотрит – объективная реальность перед ним, не более того.   
Внезапно, сразу, вмиг – как затычки выдернули из ушей, – услышала Маша новую здешнюю тишину. Не ту, что раньше, - звенящую, живую тишину тайги. Сейчас по-особому почувствовала гнетущее молчание – мертвящее безмолвие живности таежной. Смолк стрекот белки, затихли неугомонные пернатые – как и не было их, только плеск волн и едва слышный шум ветра в кронах, там, на увале.

                Негромко и холодно голос Сашин звучит, царапает слух:
- Прелюбопытственный рассказик, скажу я тебе, получается… Поясни уж – меня тоже шлепнут сейчас? Сама, или еще кто есть, на подхвате? Не двигаясь с места смотрит он на нее, жжет глазами.
 - Страх, удивление, непонимание, обида, - задрожали губенки Машины, слезы вот-вот брызнут.
- Да как он может так? – будто я это все придумала…
- Не пожалел, не посочувствовал, пень деревенский. Как кобылу понужает… - сверкнув глазами, не сознавая себя от страха, выпалила вдруг, неожиданно для себя:
- Что это ты понужать меня взялся? – Не запрег еще, не объездил. Да и вообще - ты кто мне?... Никто, и звать тебя  никак… Вези, давай, в поселок, надоели мне заморочки ваши… - увидев его лицо смолкла разом, застыли комом в горле слова, ужас сковал дыхание. Вроде и нет угрозы, нет злости в Сашином взгляде, внимательно изучающем ее, - но, и ее там нет. Как на пустое место смотрит задумчиво.

                - Почему, почему все получилось, как в рассказе? Как, откуда, почему случилось это жуткое совпадение? – Шальной хоровод мыслей вихрем в голове несется:
- Ведь это он все распланировал – она просто оформила его план и скинула его в сеть… А она? Она здесь зачем, кому она тут нужна, зачем она в этом сценарии, какова ее роль?
- Да это же просто логическое завершение ее карьеры копирайтера!!! Не зря же, ох, не зря, он рассказывал ей об утопленниках, веками стоящих в бездонной глубине озера…
-  Свидетели? – Кто? – Половина из них скажет, что ничего не видели и не слышали, а вторая половина поклянется, что ее тут и в жизни не было…

                Липкие лапы страха цепко обняли ее, не давая пошевелиться.
- Что? Что он ищет? – Она смотрела на Александра, медленно бредущего к избушке.
– Топор! Волна ужаса подхватила ее, Маша едва не ринулась бежать, и в этот момент увидела прислоненный к дереву карабин. В два прыжка оказалась у кедра, схватила старенький СКС и, ни секунды не раздумывая – не было у нее времени на раздумья, вскинув карабин к плечу, уткнулась взглядом в недоуменные Сашины глаза... А палец уже тянул спуск, замерев от ужаса, она ждала выстрела.

                - Совсем башню снесло? Смотри, курок не отломи, киллерша… Я же его при тебе разрядил. - Сунув руку в карман Саша показывает ей пригоршню патронов. – Страх отбирает последние силы, Маша, прислонившись спиной к кедру, медленно осела на землю.
- Ну, пойдем, что ли, писательница… Поглядим, что там от героя рассказика твоего, осталось…
                * * * * * * *
                Они шагали знакомой тропкой, карабкались на крутой склон, огибая деревья и камни. Вот она, пихта приметная. Шагах в пяти он придержал ее за руку, остановил. Прислонив палец к губам, потребовал молчания. Внимательно глядя под ноги, медленно двинулся к дереву, присел, разглядывая нечто на ворохе игл у ствола. Приподняв ветку, скользнул под сплошной навес пихтовых лап. Прилег там, лицом к озеру, непрерывно выискивая перед собой нечто, неведомое ей. Вылез, шагнул от дерева к обрыву, наклонился, разглядывая редкие травинки. Снова подошел к пихте, прикинув что-то, медленно двинулся от дерева в ее сторону, уткнувшись взглядом в землю. Шага через три, удовлетворенно хмыкнув, поднял с земли матово отливающую латунью гильзу, зачем то понюхал дульце и снова удовлетворенно хмыкнул. Подошел к ней, ни слова не говоря, протянул гильзу, сделав пару шагов по склону, остановился, разглядывая невысокую травяную поросль. Медленно пошел в сторону.
 
                Вернулся он минут через десять. Все это время Маша стояла на месте, практически не шевелясь, стараясь не думать ни о чем, но воображение рисовало картины одну страшнее другой. Разметанные взрывом человеческие останки – безголовый, окровавленный торс, оторванные руки и ноги, валяющиеся в траве. Испуганно глядя на его хмурое лицо, не удержалась от вопроса:
- Что там? Ты нашел что-нибудь? – Саша отвел глаза, произнес сдержанно, чуть слышно, словно не для нее, а для себя:
- Нашел… Нечего тебе там смотреть…
- Он? – у нее не хватило духу продолжить начатое, да и так все было ясно, и Саша только утвердительно кивнул. Его кивок тоскливой жутью прокатился по телу, вмиг ослабли и задрожали ноги.

                - Пошли… - Он взял ее за руку, молча направился к стоянке…
И снова невысокая, крутая озерная волна жестко шлепает в дно катера. Надсадно ревет двигатель на предельных оборотах,  катер торопливо скачет с волны на волну. Далеко впереди чуть виден шлейф дыма от выхлопа «Звезды».
- Не успеем… - минут на десять-пятнадцать отстаем, ошвартуется уже… - И снова, машинально, не задумываясь, толкает сектор газа.
- Не бузи там, на пирсе, не суетись, и вопросов не задавай… - лучше  вообще в катере посиди, сам все разузнаю.

                Встречный ветер временами забрасывает внутрь холодные брызги, но Маша даже не замечает этого. Абсолютный бедлам в сознании, хаотический сумбур в голове. Мысли мечутся испуганным сонмищем мыслишек, не находя объяснения случившемуся. Полчаса стремительной скачки по волнам, полчаса бездумного, тревожного ожидания.
- Чего? – чего она ждет? Куда летят сломя голову? - она не смогла бы ответить на этот вопрос. Там, на пристани, она надеялась обрести какое-то объяснение случившегося, втайне надеясь, что все образуется и найдет простое, нестрашное объяснение.
 
                «Звезда Севера» стояла у пирса. Не было кругом ни деятельной суеты, ни торопливых бликов ментовских мигалок. Неторопливо и деловито перемещаются фигуры на палубе. Саша причалил практически рядом – буквально в десятке метров от теплохода. Маша с удивлением глядела на неторопливую деятельность пассажиров, перетаскивающих в машины баулы, коробки, свертки.

                - Ничего…  Ни единого намека на трагедию, разыгравшуюся на палубе два часа назад. Совершенно обалдев от увиденного, прошла по пирсу к борту теплохода, дождавшись паузы в непрерывном потоке вещей и людей, шагнула на палубу. Стоя перед рубкой боязливо оглядывала палубу, страшась увидеть следы крови…
- Ничего. Абсолютно ничего, что можно было связать с разыгравшейся в ее фантазиях трагедией. Она прошла к рубке, отыскивая взглядом капитана.

                Три джипа, одинаково черные и тяжеловесные, синхронно взревели моторами, одновременно сдав назад, развернулись и, быстро набирая скорость, помчались к выезду из поселка. Солидная туша микроавтобуса, доверху загруженного барахлом, помчалась вслед. Сашина рука тяжело легла на плечо. Негромко, почти в ухо прошептал ей:
- Помолчи пока, если спросить что захочешь, – у меня спрашивай… - он шагнул к капитану, оставив ее чуть сзади.

                - Привет, Митрич! Что там за стрельба у тебя была? – не иначе как локальный конфликт разыгрался…
- Да вон, клиенты, так их растак… круче вареных яиц попались… медведь через озеро плыл, не успел я слова сказать – они уж стволами ощетинились и давай по нему садить очередями… - Голос Митрича ровен и пренебрежителен, Маша, ошалевшая от откровенной несуразности услышанного, ехидно спросила:
- А гранату – рыбу попутно глушили или мух от него отгоняли? – Она осеклась, заметив нахмуренные Сашины брови, замолчала.

                - Взрывпакет там один шандарахнул – Митрич не моргнул глазом и даже не покосился на нее.
- Слышь, Саш, там у меня движок что-то не так заурчал, пошли, глянем… - Не дожидаясь ответа начал спускаться вниз, в моторное отделение.
- Здесь подожди, и – я тебя умоляю! – давай без телодвижений пока обойдемся. Версия вполне годится для желающих вопросы задавать. – Он шагнул в рубку за Митричем, а Маша, затаив дыхание, смотрела на глубокую, продолговатую вмятину на передней стене рубки чуть ниже остекления. Она была уверена – три дня назад, когда они плавали на «Звезде», вмятины этой не было. Подошла ближе, присев, разглядывала свежесодранную краску, металл, поблескивающий чистым серебристым отливом. Прикинув направление вмятины и угол наклона, передвинулась по палубе. В трех шагах, у самого борта на палубе кусочек выщербленной краски, такая же, поблескивающая металлом, вмятинка.

                Негромкие шаги, на палубу не спеша вышли Митрич и Саша. Она не успела раскрыть рта – Александр твердо взял ее под руку, шагнул к трапу. Так же, молча, зашагал к своему катеру. Возмущенная его бесцеремонностью, Маша попыталась освободить руку, да где там,  лишь тверже стал нажим. Все так же, ни слова не говоря, он подтолкнул ее к катеру, помог спуститься вниз. Через минуту катер стремительно удалялся от берега.
- Да что тут творится у вас? Что за секреты такие? С медведем выдумки – за дурочку он меня держит? Ты гильзу нашел на мысе. Как понимаю – не только гильзу?  Я на рубке след от пули нашла, а он мне лапшу на уши вешает…  Милицию почему не вызвали?

                Мельком глянув на нее, чеканя фразы и чуть повысив голос, чтобы перекрыть шум мотора, Саша произнес:
- Значит так, красота моя… я тебе сейчас соображения свои изложу кратенько, а ты уж, будь ласка, послушай, не перебивай меня… Снова глянул на нее, словно ведро воды ледяной в лицо плеснул:
- Мы тут люди простые, провинциальные, премудростей ваших столичных не разумеем… Так вот, ты мне сейчас изложишь по-простому, по-нашему – что да как, и с каким таким соусом рассказики твои употребляют. Выбор у тебя не богатый – хочешь, чтоб помог, чем и как смогу – рассказывай все. Нет – так на нет и суда нет. Через два часа автобус отваливает – успеешь еще вещички забрать, препятствовать не стану.

                Стремясь выиграть время, хоть как-то  действия свои спланировать и выбрать линию поведения, надула Машенька губки, протянула обиженно первое, что взбрело в голову:
- Что, поигрался слегка, а как чуть припекло – так гуд бай, девочка? Она собралась обрушить на него поток привычных, веками накопленных женщинами упреков, и осеклась, встретив холодно-выжидательный его взгляд.
- Я тебя, девочка, уговаривать не буду! Или ты начинаешь меня просвещать – или я катер поворачиваю…

                Напряжение, не отпускавшее Машу последние часы, страх, испытанный там, на берегу, страх при виде пулевого следа на стенке рубки, бесцеремонное Сашино давление, сознание собственного бессилия и незащищенности – все это выплеснулось внезапно и необъяснимо для нее самой:
- Да что ты ко мне пристал?! Что тебе вообще надо? Что тут у вас творится, наконец? Человека убили – и, тишина! Побасенки про медведей!
- Да пошел бы ты, вместе с Митричем… Исповедник нашелся… - Она готова была кинуться на него с кулаками, когда хлесткий подзатыльник прервал ее истерические выкрики. Ошалев от неожиданности, уставилась на него:
- Ты что? – катер резко завалился на борт, заложив крутой вираж, не снижая скорости, помчался к пирсу. Еще через пять минут ткнулся в подвешенные у причала автомобильные покрышки. Александр молча помог ей выйти, вытащил из кокпита ее полупустой рюкзачок, поставил к ногам. Взглянув, словно на совершенно постороннего человека, произнес равнодушно:

                - Ключ от дома – на том же месте. Автобус отходит через полтора часа – так что,  успеешь. – Даже не взглянув на нее шагнул к катеру. Взвыл двигатель, катер заложил вираж и устремился от пирса.
Маша бездумно вскинула рюкзачок на плечо, медленно зашагала к дому Александра. Обида на него складывалась в яростные, невысказанные мысли.
- Деревенщина неотесанная, мужик сиволапый, нашел, с кем справиться… С медведями бы воевал – представила себе эту картинку – медведь, встав на задние лапы прет на Сашу. Хотела представить его, трусливо улепетывающего, и – не смогла. Даже в ее видениях, распаленных обидой, он был тем же – неторопливо спокойным и рассудительным.

                - Не побежит он… Припрет – так и в рукопашную, с ножиком одним с мишкой схватится, но не побежит… - Она подошла к дому, машинально нашарив ключ, отперла дверь, прошла в свою комнату и быстро собрала вещи в небольшой дорожный чемодан. До автобуса было еще с полчаса. Неторопливо зашагала на остановку.
- Мог бы и проводить, и на автобус посадить… - Накручивала себя, старательно пытаясь вызвать чувство неприязни, заглушить в себе чувство собственной вины. Кроме нее на остановке оказалось еще человек пять – основная масса пассажиров садилась на турбазе, расположенной в противоположной стороне поселка.

                Вот и автобус. Зашипев, распахнулась дверь старенького «Пазика». Ее спутники уже были внутри, а она все еще сидела на скамье, бездумно глядя на распахнутую дверь. Короткий сигнал – молодой водитель, с улыбкой глядя на нее, призывно кивнул, приглашая на посадку. Отрицательно помотала головой и водитель, пожав плечами, закрыл дверь. Короткий скрежет коробки, дернулся автобус и покатил прочь. В этот самый миг пронзительно остро полыхнула мысль:
- Он просто совсем другой – конкретный, основательный и – надежный. Вот это короткое слово она искала все эти дни. Он – надежный. Встала, вскинула на плечо рюкзачок, неторопливо и уверенно зашагала обратно к дому.
                * * * * * * *
                …Ходит по дому Машенька, об пылинки на полу спотыкается. На душе – тина, ряска болотная. Казалось бы – к чему? – и она-то здесь при чем? Душит страх – по одной простой причине: - до малейших подробностей совпадает все. А могут ли быть случайности такие? – в детективчиках дешевеньких, разве что. Как, каким боком прилепилась она сюда, к озеру этому, к мысу, к мертвяку неизвестному там, на палубе. Где он, кстати, покойничек этот? В озеро ли спустили, привязав к ногам ядро от несуществующей пушки, или – кусками выносили в баулах, да и вытряхнут по дорожке волкам местным на прикорм.
 
                Солнышко к закату катится. Темнеет. Александр зашел, взглядом безучастным окинул комнату, хмыкнул, вышел. Паника охватила Машу, ледяной водой окатила с головы до ног мысль шальная:
- Уйдет! Оставит на ночь одну в доме – рехнусь со страха… Вылетела пулей – следом.
- Саша-а-а! Крик ее испуганный стукнулся о заросли лесные, отразился эхом, покатился в деревню отголосками.
- Отчего орем-с? У соседей куры с насеста попадают, нестись не будут. – Стоит Саша у бани, как и не было ничего – улыбается.

                - Жаль, сковородку не захватила, - под рукой ничего нет, так и треснула бы по башке, чтоб улыбку свою проглотил. –  глазенками вытаращенными сверкает Маша.
- Жрать скоро, чтоб не уходил далеко – позвала вот. – Нашлась, таки, сбрехнула - не поперхнулась. Хмурит бровки грозно, да глазенки то с головой выдают, затеплились, замаслились, как только поняла – баньку топить пошел. Память девичья с готовностью странички свои листает – недалеко листать то, не далее, как во вчерашний день, на заимочке таежной банька. Жар одуряющий, веничек пихтовый, руки его – волшебно ласковые…
 
                - Нашла, что вспомнить, размечталась… - Шагнула Маша обратно  в дом – борщ его любимый парит на плите легонько, чтоб ложка стояла - заряжен всем, что под руками было… Картошечка…  Вот уж точно – каторга замужем за ним быть,  по единому пластику обжаривала, каждая чтоб зарумянилась, ребрышки бараньи, золотистой корочкой подернутые…

                - Елки гнутые! – совсем девке память страхом отшибло! С автовокзала, мимо лавчонки, супермаркета местного, топала – не хватило тяму грузиночки его любимой флакончик прихватить. Ведь видела раньше – «Кинзмараули» на витринке, за наклеечкой черной, пряталась. Провинция-с. Не понимает люд местный тонкостей высокой политики. А может, из метрополии продвинутой, везут неугодные бутылочки.
Калиткой хлопнула на бегу, помчалась, что и сумку и деньги взять забыла. Хватилась в магазине уже, принимая пакет от продавщицы молоденькой. Скраснелась мордашкой:
- Ой!!! Деньги взять забыла…  Сбегаю сейчас! – и улыбка в ответ – душевная, настоящая, всамделишная:

                - Вы же к Саше приехали – зачем бегать то? – завтречка, как на пирс пойдете, так и занесете… и снова улыбка – как давно знакомой улыбается ей продавщица.
- Вот же народец непуганый, доверчивый… А если я к утру в Зимбабвию сдуюсь? – Кивнула Маша благодарно девчонке, шажком торопливым, мужиков местных юбчонкой коротенькой в транс столбнячный вгоняя, чесанула к домику.
                * * * * * * *
…Ночь. Верховка трогает кроны кедров, шумит чуть слышно, тревожно, глухо. Веточек хруст сухой, камешка стук, травы шелест - ближе. Крадутся тихо за окнами тени, скребутся, щупают ставни. Шастают в темноте мягкой поступью неслышной. Луна, зараза одноглазая, дорожку им кажет. Топчется ночь под окнами, шорохами жути в уши лезет настойчиво.
Крыльцо скрипнуло сдавленно, под шагом тяжелым. Дохнула неслышно дверь. Не слышит, чувствует она - крадутся шаги по комнате. Не скрипнет пол – на стыки половиц гость ногу ставит, медленно, перекатом. От движения, шагов его – свежесть по комнате волной катится. Все ближе к ней гость незваный. Темень в комнате – хоть глаз коли, но словно видит Маша, подошел он, склоняется, руки к ней тянет.  Сжалась, скукожилась под одеялом Маша, голову накрыла – не видеть, не слышать подкравшегося к ней ужаса, да спрячешься ли от него. Шевелятся волосы на голове, крик завяз в горле – и хотела бы крикнуть, не может – как во сне.

                Собралась с силами, одеялко отшвырнув решительно, вскочила с кровати, встала рядом, от страха задыхаясь – не задеть бы… По стеночке, потихоньку, неслышно – к комнате Александра двинулась. Ноги в луч света попали лунного, как поймал кто, к полу прижимает, держит. Ни жива, ни мертва Маша, тянет ноги из дорожки лунной, прячется, жмется в тень.

                Не выдержала,  ломанулась рывком, в два прыжка комнату пересекла, не успел, не поймал страх девчонку, нырнула в проем дверной, снова не дыша застыла, окаменела. Еще шаг – вперед, будто годы ходила здесь, коленкой кровати коснулась, замерла. Присела тихо на прохладную белизну льняной свежей простыни – как знала, будто для себя стелила морозную свежесть. Бесшумно медленно, не дыша, все еще от жути шалея, валилась на спину, вздрогнула, ощутив затылком тепло руки его.

                Словно кончились силы, нервы ли полыхнули или еще что – реванула в голос, давясь слезами и всхлипами, выплескивая ужас, копившийся в ней подспудно весь этот бесконечно долгий день. Прижалась к плечу, хлюпала, елозила носом мокрым, слезами залитым, сумбурно жалилась на что-то словами невнятными.
- Ну, вот еще новости! Успокойся, солнышко мое столичное – что за горе то такое? – В ответ, сквозь всхлипы, рыдания и еще нечто, плачу девичьему свойственное – обиженное, ребячье:

                - Ага-а-а! Сам сначала по башке треснул, а теперь еще и спрашивает, что за горе такое? – я ему, паразиту, картошечку обжариваю, а он мне – по башке! Да ты кто такой, вообще? Я к нему, дура, под бок завалилась, а он мне – по башке… - Успокаивалась помаленьку, прижалась всем телом – будто втиснуться стараясь. Машинально, пожалуй, не замечая даже, между всхлипами выдавила:
- Год назад началось все это, рассказы эти чертовы.
                * * * * * * 
                …Офис. Впрочем, офис –  громко сказано. Разве можно назвать офисом малюсенький кабинетик, крохотную приемную, да бухгалтерию, вместе с товароведами и замом разместившуюся на десятке квадратов площади? Тем не менее, весь ее персонал громко именовал все вышеназванное офисом. Маша сидела в кабинете, бездумно уставясь в кучу бумаг на столе, курила, машинально стряхивая пепел в переполненную пепельницу.

                - Как, ну как можно было забыть, что сегодня – зарплата? Что вот сейчас, через пять минут войдут сюда, к ней, Виктория Львовна – ее бессменный главный бухгалтер, Владислав – он числился ее замом, и на нем лежала почти вся работа, связанная с поставками товаров. Войдет Люда, ее секретарша – лицо фирмы, как образно выразился однажды Владислав. Лицо у фирмы выглядело весьма даже эффектно, но – чрезвычайно не любило банальное «Люда» и всем посетителям представлялось небрежно – Лора.

                Холеная девочка, может быть, имела место напряженка с извилинами, но это с лихвой компенсировалось чрезвычайно симпатичной мордашкой и умело предъявляемым посетителям шикарным бюстом. Упаковка соответствовала содержимому – когда-то давно, когда она только еще пришла на работу, Владислав предложил «упаковать» ее за счет фирмы, и с тех пор Лорик не могла устоять перед соблазном прихватить новую тряпочку. Зайдет Леночка, Серая Мышка, помощник бухгалтера, приютится тихонечко  в уголке. Они все будут смотреть на нее, как на лакомый кусочек, ожидая вожделенных конвертиков с зелеными заокеанскими рубликами, обмениваясь планами по их реализации в жизненные блага.

                Маша давно уже была в курсе их проблем – Виктория Львовна поведет любимого внучка за давно обещанным скутером – мальчику уже четырнадцать лет, он должен «соответствовать». Владислав, наконец-то купит своей возлюбленной колечко с бриллиантом, и она будет более благосклонна. Потребности Лены были банальны – нужно было лечить больную мать. На фоне потребностей офисной элиты это как то совершенно не звучало.
…Забыла. Она забыла заехать в обменник, чтобы обменять «деревянные». Мало того, выручка магазина далеко не покрывала потребность, и у нее не хватало солидной суммы, а в банк она тоже не заехала. Стыдно. Было так стыдно, что Маша краснела до корней волос даже сейчас, когда на нее не смотрел никто. Она представила, как сползет милая улыбка с лица Виктории Львовны, лицо ее станет недоумевающим, злым и очень некрасивым. Как вытянется лицо Владислава, как поселится на нем вселенская скорбь незаслуженно оскорбленного в лучших чувствах человека. Леночка? Леночка, конечно же, будет сидеть молча, придумывая, что ей делать в этой ситуации, разве что слезинка скатится незаметно. Лора? Ее она представить не могла – существо, не обремененное интеллектом, в действиях своих совершенно непредсказуемо.

                - Что делать? – Мысль эта носилась в ее голове десятками маленьких экспрессов, отыскивая в сознании вариант спасения. Глаза ее машинально скользили по хаосу документации на столе – Виктория Львовна очень перегружена, не хватает времени разложить все по папкам и бухгалтерские документы всегда валяются кучей.
- Та-а-ак… Акт на списание мясопродуктов… Сервелат…  Сырокопченая…  Коньячная…  Количество, цена сумма…  Подпись директора…  Маша подмахнула бумажку, даже не вникая в суть ее. Следующее. Счет-фактура? Зачем? Завалялась случайно? Мясопродукты. Сервелат, сырокопченая, коньячная. Количество, цена, сумма.
 
                - Соответствует… Что соответствует, чему соответствует? Да все абсолютно соответствует. И ассортимент, и количество, и цены, и сумма. Вот приход – двадцать три тысячи с рубликами. Вот расход – акт на списание – тоже двадцать три тысячи, тоже с рубликами. Неприятное чувство. Нехорошее, мерзкое. Как можно было подумать такое? – про них, проработавших с ней несколько последних, самых тяжелых лет.
Скрипнула тихонько, открываясь, дверь. Виктория Львовна, Владислав, Лора. На невысказанный вопрос ее - Виктория Львовна:

                - Она ревизию сводит, Машенька. В понедельник придет, получит, я ей сказала, чтоб сидела с документами, тебя не беспокоила.  Да и нечего ей здесь делать – я тебе по секрету скажу: – у меня другая девочка на примете сейчас. Племянничка моя.
Раздвоилось сознание. Четкой гранью разделено. Она - прежняя, в панике почти, от сознания своей вины, и другая – холодная, чужая, неприятная какая-то. Расселись чинно вошедшие, в давным-давно заведенном порядке – только место за Лорой свободно – Леночка над бумагами корпеет. Небрежное поторапливающее Виктории Львовны – как то не принято директора поторапливать:

                - Левушка-то ждет сейчас, я уж сама себе места не нахожу, в голову не лезет ничего сегодня – только и думаю, как выбирать будем. Глаза Виктории Львовны подергиваются мечтательной дымкой – она вся там, в магазине, с Левушкой.
Снисходительный взгляд Владислава – по рукам Маши. Одно единственное колечко – обручальное. Мысленно он примеривает загодя выбранное им на ее руку, слегка морщится – не тянет. Не тянет Маша на такой подарок.
 
                Чужой, не ее, не Машин голос звучит ровно:
- Так что там с ревизией у нас, Виктория Львовна? Осеклась Викла на полслове, в ответ – небрежное:
- Да ты что, Машенька!? – какая ревизия? – сведет Лена к понедельнику – и посмотришь. Она снова тонет в своих грезах.
Снова Маша слышит – та, чужая, внутри нее, выводит ровно:
- А со списанием как у нас? Суммы, проценты? – И снова, теперь сердито, как на девчонку несмышленыша, смотрит на нее Виктория Львовна:
 - Да сделает Лена все, Машенька! Не до того мне сегодня – Левушка ждет! Мягонькие, теплые глазки ее неодобрительно Машу осадили на место. Не вникла Маша, не съежилась внутренне под взглядом холодным:

                - Отчетность просрочена, Виктория Львовна. Звонили сегодня – штраф будет… Злое уже, решительное звучит:
- Да сделает все Ленка – не успевает просто. А штраф – так съездит она в понедельник, оплатит – делов-то… Шарят по столу глаза Виктории Львовны, конвертики ищут, тяжелеет лицо недоумением и злостью, - где же конвертики? Сколько можно держать ее здесь?
- Ну, а как месяц то у нас сложился, Виктория Львовна? - Голос той уже не трогает стужей, никогда не слышала Маша такого – вкрадчивого, мягонького, шелковистого:
- Да откуда мне знать то, Машенька? Ленка же бумажками занимается! Ты что сегодня – не с той ноги встала? Замуж бы тебе выйти… - Снова кошечка крадется тихонько:
- Перегружены вы работой, Виктория Львовна. Не успевает Леночка, не справляется… - Позови-ка сюда ее, Лорик…  Удовлетворенная улыбка скользит по лицу Виктории Львовны, сменяется деловитой строгостью нахмуренных красивых бровей.

                Небрежный кивок вошедшей Лене – Маша, та, другая, холодная и расчетливая, словно раздумывая, тянет неспешно голосом:
- Кратенько мне, Леночка, - результаты ревизии, что там у нас по месяцу выходит, и как дела обстоят со списанием продуктов с истекшим сроком? Да, кстати, что там у нас с отчетностью?
 Под суровым взглядом Виктории Львовны чуть съежилась девчонка, тихо слова в тишину кабинета падают – словно оправдывается, – цифры, суммы, проценты,…  выводы? – выводов нет, не по чину ей выводы делать.

                - Отчеты я еще во вторник сделала, Виктория Львовна знает же – я ей на подпись все, что делаю, отдаю. – Молчит Маша. Ясна картина, куда уж яснее. Укоризненно на Лену взглянув, произносит:
- Виктория Львовна! Вам не кажется, что Лена не на своем месте сидит? – Совсем сникла Леночка, затравленный взгляд, вот-вот слезенки закапают. Пыхнул торжеством взор Виктории:
- Так и я о том же тебе говорю, Машенька… - Как бы между делом вывернулось, в пустоту шлепнулось, холодной водичкой в холеную мордаху Виклы:

                - Мария Александровна я…  Рада, что у нас мнения совпали, Виктория Львовна. В понедельник сдаете дела Лене. В связи с вашей чрезвычайной занятостью пойду вам навстречу – работать будете на полставки, когда и как – вам Лена скажет. Лорик! – в понедельник - приказ на подпись! В наступившей тиши – внятное:
- Ваше мнение, госпожа Главный бухгалтер – смотрит Маша на Лену, на мордашку ее удивленно-испуганную, недоуменную:
- Что там со списанием-то у нас? Цифры пока неинтересны, - выводы хотелось бы услышать… - Вскинулась Лена, нахмурив бровки, огорченно и негромко прошептала почти:
- Выводы вам делать, Мария Александровна, акты на списание у вас на столе, я и фактуру к ним приложила.

                - Какую еще фактуру? – это еще что за выдумки? – по-прежнему грозен взгляд Виклы, не дошло еще до сознания сказанное Машей – да и некогда ей слушать ее, - Левушка ждет…
- Спасибо, Лена. Владик, сокол ты мой ненаглядный! – поясни-ка ты мне, голубчик, в чем секрет твоей бескорыстной любви к фирме «Фуд-лайф»? – Сглотнув судорожно – понял, почуял грозу красавчик, торопливо и сбивчиво:
- Так ведь цены же и условия у них, Маш… И ассортимент опять же, и доставка – выгодно же…
- Мария Александровна я… - для тех, кто сразу не понял, повторила. Ясно Владик. Разбираться тут надо, основательно разбираться. Может, тогда и причины убытков всплывут? – Небрежно и безапелляционно бросила:
- Все свободны… Лена, задержись немного, пожалуйста. Детали обсудим с тобой.
- Так а деньги-то, Машенька? Виктория Львовна непонимающе и требовательно смотрит на Машу.

                - А вопрос о деньгах, уважаемая Виктория Львовна, мы с Леной как раз и обсудим. Сегодня зарплату выдам только работающим. Все остальные получат то, что останется после удержаний, на следующей неделе. До свидания!!! Ошарашенные и обалдевшие покинули кабинет сотруднички.
- Как мама у тебя, Лена? – тихо, понурившись, ответила девчуха чуть слышно:
- Если деньги сегодня не привезу – выпишут ее вечером, и операцию делать не станут…
- Ну, значит, встали дружно, будет время о делах посудачить, и поехали к маме твоей. Я тебя сама отвезу…
                * * * * * * *
                Ночь – та же. Темь кромешная, шорохи за окном льются сквозь распахнутые ставни, так же кроны кедров под ветром шумят – а не страшно. Покойно и уютно Маше, ручейками воспоминания текут, льется рассказ ее размеренно, не перебивает, слушает Саша.
…Заполошная выдалась неделька. Дурдом на работе, впору санитаров нанимать – Виктория Львовна, Владик, даже Лора – встречали ее молчаливыми, тоскующими взглядами, полными скорби и укора. Как ни странно – все это лишь забавляло ее. Сложнее было другое – сломать устоявшийся стиль, найти поставщиков, обговорить условия. Все делала сама, во избежание дальнейших непоняток. К концу недели основной объем работ был выполнен.
Вечер… Включила компьютер, пошла сполоснуться в душ, струйками прохладными смыть усталость. Небрежно обмотнула полотенцем влажное тело, подсела к монитору.

                - Н-да-а… - накопилась за неделю почта. - Проглядела наскоро входящие – спам явный удалила сразу, письма от сетевых знакомых, и – несколько странных писем. Пометила уже галочками – удалить, задумалась, открыла наугад одно из них.
Коротенький текст гласил:
Удаленная работа. Наполнение сайтов контентом. Занимательное, захватывающее чтиво. Оплата – Яндекс-деньги. От 6 центов за 1000 знаков с пробелами.
Пожала плечиками Маша, перешла к следующему. Практически то же самое, неизвестный автор предлагал ей удаленную работу по написанию текстов различного характера, отмечая в письме высокое качество ее резюме.
Перешла по ссылке – биржа удаленной работы. Регистрация, логин, пароль – копия ее реквизитов в электронной почте. Дата…
 
                Вот тут и вспомнила, поняла все – девичник, посиделки, Светка колдует за компьютером, улыбается чему-то.
- Вот же зараза – не давала ведь ей паролей, да что для Светки пароли мои? – забава на пять минут…
                * * * * * *
                …Музычка тихо мурлычет, - приглушенная, мелодичная, восьмидесятых хиты нетленные. Свечи на столике, две их, да бра настенные разгоняют мрак, - уютно. Кафе не для алкашиков страждущих, не для молодежных тусовок буйных – для встреч с друзьями, беседы романтичной и вдумчивой. Маша с Леной, вдвоем за столиком, вино доброе и кухня неплохая. Течет, льется речкой разговор девичий – обо всем вроде бы, и ни о чем в то же время. Мыслями делятся бессистемно, о делах, о жизни нелегкой, о доле девичьей. Хорошо. Спокойно. Уютно.

                Визг девичий – диссонансом по кафешке стелется, в стенки, в потолок бьется нетерпеливо:
- Машка-а-а! - Петляет меж столиками, в зале стоящими, фигурка девичья. Явно – к ним стремится, ножками пьяненькими крендельки по полу выписывая.
- Люсиль!!! - Маша, винцом и уютом обласканная, узнала подружку институтскую. Люсиль. Наградили же девку имечком... Но – подходит. Хороша, зараза, просто бессовестно хороша! Мгновение нужно женщине, чтобы взгляд мимолетный бросив, узнать все досконально о сестричке своей, дочке Евиной. Прикинута Люсиль, глаз Машин, пусть и не избалованный в бутиках, оценил дороговизну нарядов.

                - Машка! Сколько лет, сколько зим! Сто лет не виделись! Ну – вечер встреч, да и только! Мы же со Светкой встретились тут случайно. Пошли к нам, за столик – со Светкой то тоже ведь не встречались, поди? Пьяненькая ее, напористая активность, веселая настойчивость увлекли и захватили Машу. Глянула на Лену, примолкшую было, решительно и бесшабашно:
- А пошли, Лен, тряхнем стариной с подружками моими. Вместе гранит наук грызли, вместе на танцульки бегали, – познакомлю со старушками... Ручкой махнула официантке – переезжаем.

                Светка – все та же, очкастая нескладеха, кажись и не добавилось нигде ничего, из-под стеклянного забрала – глаза радостью полыхнули. Из-за столика выскочила, визгнула негромко, на шею кинулась.
- Машка-а! Как я рада-а! – Да и сама Маша рада была видеть ее, с девчонкой этой связывала в свое время не девичья дружба. Расселись, разместились, фужеры – стопки расставились, познакомились. И – поехали! Не уступит девичник мальчишнику, бесшабашность разгульная та же, концовка - непредсказуема. Всколыхнется душа жаждой праздника, стопка за стопкой льются незаметно, под разговор душевный. Птичкой время летит – не удержишь.

                Пустеет зал, они одни уже почти, не считая пары парочек, по углам воркующих. Душа требует продолжения праздника. Все про всех уже знают – одна Люсиль обременена мужем, да не сильно тем обеспокоена. Маша, как решенное, командным гласом провозгласила:
- Ко мне едем, девки! – Лены сопротивление мягкое, неуверенное – сломлено, а остальных и уговаривать нет надобности. Машину на стоянке оставив, такси – кто ж откажется девчонок подбросить? – полчаса не прошло, у Маши за столом сидят. Как вразнос девчонки пошли – впору мальчишек заказывать, и встрепенулась было Люсиль, да осадили ее, в шутку свели.
Винишко, коньячок, - до кондиции девчатки доехали, - танцы пошли. Люсиль, мину серьезную напялив, на личико свое красивенькое, на стол взгромоздилась резво: – медляк со стриптизом, да как еще – на бис со свистом и улюлюканьем, - разошлись девчонки – Маша, сумочку вытряхнув, долларов сунула подружке в бюстгальтер – все как у людей, все как положено.

                Разговоры, коньячок, винцо – спеклась Лена, носиком клюет сонно. Маша в спальню прошла, постель раскинув, девчонку на постой определила быстро. Вернулась – Люсьен за столом одна, нос повесила. Светка в компьютер уткнулась, - он ей и мать и отец, и верный хахаль – только пальцы по клавишам долбят стремительно.
- Ты же у нас, Маш, писательница была… Ага, вот и рассказики твои нашлись… - Света в компьютере – как в воде рыбка шустрая, на ты и без панибратства – живет и творит. Мелькают страницы, - все, увязла, теперь хоть Ван-Дамма рядом поставь, - не заметит, ухом не шевельнет. Подсела Маша к Люське, плеснула в рюмки по капельке – чокнулись, выпили. Задумчиво в пустую стопку Люська смотрит, так же задумчиво произносит, на нее не глядя поначалу:

                - Вот так, Маш, - не сложилось… Вроде и есть все, а чего-то и нет вовсе. И я не та, и кругом все не то. Голос Люськи, на удивление трезвый и серьезный, не располагает к шуткам скабрезным.
- Дитенка родить тебе надо, подруженька. Маша участливо на Люську смотрит, взгляд ответный – холодный, трезвый, расчетливый
- Да нет, Маша… Ни ему, ни мне детки не требуются. Он – в делах весь, в заботах, в бизнесе своем. Я – и не понять где, - то ли  при нем состою, как приложение и сертификат качества – или сама по себе, бабенка разбитная, при висюльках своих да тряпках не дешевеньких. Не то это, не мое, не для меня все. Потерялась я, Машенька, и найтись не могу пока. Таскаюсь по тусовкам да по фуршетам ихним и не ихним. Спиваюсь вот потихоньку…
                * * * * * * * *
                С головой Маша ушла туда, в воспоминания свои. Словно наяву видит все, без усилий, не роясь мучительно в закоулках памяти, как вчера все было. Саша – не ворохнется лежит, не порвать движением нечаянным тонкую нить памяти.
- Писем таких несколько было, а вот последнее было другим. Странное какое-то, даже не языком своим, слогом корявым, не русским – больше на перевод похожим. Читала его, сквозь обороты продираясь, пытаясь в смысл вникнуть.

                Дорогая Мария Александровна! Близко ознакомлявший с вашим резюме мы предлагаем, чтобы Вы написали историю для нашего издательства. Мы специализируемся на выпуске иллюстрированных собраний волнующего детективного романа. Заговор истории - изготовленного на заказ убийства бизнесмена. Клиент - жена. Мы предлагаем, чтобы Вы написали предварительный вариант, в процессе письма Вам, замечания, обязательные к выполнению будет сделан. Оплата сделана электронной оплатой после принятия истории на вашем электронном счете, $ 10 ( десять долларов США) за 1000 символ текста.  Искренне ваш - Кирк Стюарт. Ричмонд. США.

                - Задумалась, открыла Word, прикинула в Сервисе количество знаков в своем рассказе, перемножила. Полученная сумма не обескураживала, но впечатляла.
- Попытка не пытка, а денежка лишняя – лишней не будет. Выгорит – в отпуск смотаюсь. Быстренько ответ отстучала по клавишам:
Уважаемый Кирк! Благодарна за предложение. Прошу сообщить подробности и требования к текстам, предъявляемые  Вашим издательством. С уважением – Мария.
                - Через три дня ответ получила.

                Дорогая Мария! Мы не ограничиваем Вас в объеме продукта. Основное и строгое требование - новизна и строгое соответствие подчиненной линии, предлагаемой Издательством. Категорически - написанный Вами, после соответствующей оплаты, проходы в полной собственности Издательства. В случае несоблюдения этого требования существенное требование будут показывать Вам. Заговор истории: Убийство российского бизнесмена. Организатор убийства его жена. История есть выполнена в формате "Идеальное преступление" - преступник не должен оставить следы и не должен быть пойман. Минимум средств. Простота выполнения. Последствие не должно иметь подозрений к адресу жены убитого бизнесмена. Среда - бизнесмен имеет хозяйку, которую встречает на одной из его квартир. Идеальный вариант - подозрение в убийстве падает на хозяйку. С нетерпением мы ждем ваша история. Искренне ваш – Кирк Стюарт.

                - Некоторые фразы были не совсем понятны, однако уже через несколько минут суть требований уяснила:

                - Банальный сюжетик, заезженный авторами до предела… - Ну так что ж? – блеснем и мы талантами. В конце концов – кто платит, тот и музычку заказывает… Ладно! – грохнем мы сейчас бизнесмэнчика, пусть его, пора супружнице с молоденьким хахалем деньжонки мужнины в оборот пускать…

                * * * * * * *
                Порхают пальчики, по клавишам стукотят резво. Льется, струится по экрану история незатейливая.
Бравый мачо, возлюбленной преданный до носочков нестиранных, поджидает милую с муженьком. Зябко в пальтишко кутаясь, у подъезда прогуливается порой ночной, поздней. Вот и машинка знакомая, приметная подкатила… К подъезду спешит парочка, туда же и мачо скачет резво.
                С двух шагов  ТТ китайский свинцом плюет дважды. Валится наземь туша – еще одна пуля, как и полагается, выстрел контрольный. Без него ни один детектив не обходится. Мадамочку – толкануть, согласно уговора, просила ведь и носишко расшибить, да не поднимается рука влюбленного мокрушника. Самой ей приходится пару раз к асфальту мордашкой приложиться, пока мачо карманы муженька повытряхнет – ограбление же, как никак - не заказ. Сережки с себя сдернуть, колечко, цепочку с кулончиком – рвануть, чтоб звенья по аллейке разлетелись…
 
                - Ограбление. Простое, до жути банальное ограбление. Подумать – сколько их, таких – и искать то всерьез никто не будет, а уж на супружницу то и вовсе не подумают…
Хмурясь легонько, читает Маша сочинение свое. Готов сюжетик, - добавить, приукрасить, подробностей напридумывать – знаки ведь оплачивают, а не сюжетик.
- Да за такой сюжетик я бы и копейки не дала – бесплатно в криминальной хронике этого чтива – пруд пруди…

                Хмурится Маша – не по душе произведение собственное, одно утешение – так хочет Заказчик. Да и шут с ним, с заказчиком – получай, что хотел…
Через пару часов, разбавленный водичкой словоблудия, уходит рассказ в Сеть.
- А еще через день ответ пришел. Хоть и понимала – слабоват рассказик мой, и сюжетик так себе – все одно, как ушат воды холодной на голову вывернул мне Кирк этот. Раскатал в хлам, в пух и прах разнес, камня на камне не оставил – да еще и сугубо в литературных выражениях. За малым не послала его – по-русски, коротко и понятно, да побоялась – не осилит машинка перевод. В общем и целом – провозилась с тем, первым рассказом с месяц – пока уяснила, что да как…