Стимулы здоровья. Рассказ

        Давно это было, тогда, когда на подписные издания еще вводились теперь уже забытые лимиты. Кое-кто еще, наверное, помнит о том достославном времени. А для тех, кто об этом имеет пространное представление, то расскажу-ка я вам, господа хорошие, одну забавную историю. Теперь ведь все господа, товарищей-то почитай не осталось.
        Так вот, господа, в то доисторическое время на ряд подписных изданий частенько вводился лимит, то есть – ограничение на подписку. Но обо всех изданиях я говорить не стану, потому как уже и припомнить не могу весь тот перечень, что огорчал истинных подписчиков. Да-да, уважаемые, сейчас смешно об этом слышать, а тогда…
        А тогда нашего товарища, назовем его Аркадием Осиповичем, от той чудовищной акции чуть было удар не хватил. Так уж получилось, что на момент подписной компании он опоздал. Долго грел свою старушку на северном берегу Чёрного моря.
        Ох, не надо было ему ездить. Ох, не надо было... Да вот, поди ж ты, характер какой, – смалодушничал. Не смог он отказаться от путёвки. Не хватило, видите ли, духу. Сорок лет родное предприятие не вспоминало о нём, – как живёт старый рабочий? как здоровье? – а тут вдруг на-те вам, вспомнило! Путёвку на курорт выделило, и притом бесплатную, и притом двойную. Вот до чего дожили, слава те…
        Да-да, хотите – верьте, хотите – нет, а были когда-то такие славные времена. Страна-то была самая читающая, самая культурная. Это сейчас господа как-то приослабли, газетку даже в нужном месте не используют. А в наше-то время и "Труд" до дыр зачитывали, а уж о "Правде" особый разговор, не к столу будет сказано.
        И вот, обрадовался наш Аркадий Осипович, махнул со своей Авдотьей Филипповной на курорт за здоровьем, а журнал его любимый, "Здоровье" – уплыл!
        У некоторых граждан, особенно преклонного возраста, борьба за выживаемость становится целью всей их оставшейся жизни. И замечу – тут мелочей нет. Да, уважаемые, – нет. Говоря устами спасателей на вОдах: спасение утопающего, дело рук самого утопающего. А наша жизнь, как ни банально это будет звучать, есть не что иное, как река, и мы в ней кто? – пловцы. Правда, разные: кто более верткий, кто послабее, кто поупрямее. Следовательно, и движение не у всех одинаково: кто идёт по ней прямо, кто – зигзагами, кто – по течению, а кто – против... И у каждого свой запас сил.
        У Аркадия Осиповича силы были. И, как ему казалось до недавних пор, их хватило бы на двоих. Но года два назад его сердце посетил маленький, ну, скажем, совсем микроскопический инфарктик и отозвался в сознании обладателя данного органа тоскливым звоночком. Аркадий Осипович словно бы прозрел – увидел близкий берег. Куда, однако, пришвартовываться он пока не спешил.
        – Э, нет, – сказал он тогда сам себе, – меня так просто не возьмёшь!
И включился в борьбу за выживание.
        Перво-наперво бросил курить. Да-да, господа, бросил. Сорок восемь лет чадил. Вдохнул в себя столько никотина, что, наверное, доброму десятку коней хватило бы той дозы, чтоб отбросить копыта. Небезболезненно конечно бросил, с некоторым усилием над собой. Но если хочешь погрести ещё веслами, пойдёшь на всё, в том числе и на облегчение собственного веса, хотя врач и не настаивала. (На это подтолкнул его, господа хорошие, тот самый журнал – "Здоровье". Выписывать стал его после инфаркта, на всякий случай.) И что особо стоит отметить, что после всех физических страданий почувствовал себя гораздо лучше. Меньше стала ощущаться одышка – а позже, совсем исчезла, – усилился аппетит и, что самое удивительное, он набрал свой прежний вес и притом с довеском. Отчего в себе вновь почувствовал удвоенную силу. Так что, дорогие мои, как тут было не поверить в добрый гений такого журнала, как "Здоровье".
        И не только с куревом. Аркадий Осипович напрочь отказался от вина, следуя советам все того же доброго друга. Нет, Крошкин не был пьяницей. Ежели и употреблял когда, то, как и все нормальные люди, по особым случаям, в праздники или на днях рождения. То есть, выражаясь спортивной терминологией, между регатами, плывя по намеченному судьбой маршруту. Ещё и потому не привык к "зеленому змию", что постоянно испытывал какую-то нуждишку. То свой голый зад старался прикрыть, то детям, пока росли. Отчего всё чего-то колготился, рвал пупок и в награду сподобился получить, не считая скромной пенсии, грыжу и инфаркт. Да вот ещё путёвку на курорт. Как будто нарочно подсунули...
        С каких это коврижек его так облагодетельствовали?.. – с подозрением подумывал недавний курортник.
        А Аркадий Осипович действительно был расстроен до глубины души. Вы можете не поверить, господа хорошие, но с потерей журнала в нём как будто бы надорвалась какая-то связь, что однажды крепко приковала его к веслу судна под кратким названием "ЖИЗНЬ". И вот её-то, эту ниточку, как будто бы и выдернули у него из-под рук!..
        Первые дни после приезда с курорта он ещё суетился, искал какие-то лазеечки, чтоб обхитрить этот лимит, обойти его. Обежал близлежащие почтовые отделения, и даже в Союзпечать заглянул, но везде ему только участливо посочувствовали:
        – Ничем, дорогой вы наш подписчик, помочь не можем. Кто не успел, тот что? – опоздал.
        На что Крошкин уныло кивал седой головой и шёл дальше. Пока не понял, что всё напрасно.
        Говорят, что не в деньгах счастье, а в выборе пути к ним. Пойми это Аркадий Осипович лет это сорок-тридцать назад, то, наверное, смог бы изменить и он направление своей жизни. Поплыл бы зигзагами или же по течению, глядишь, теперь бы не сам толкался в очередях за дефицитными товарами, а в аптеках – за лекарствами, и не пришлось бы, как сейчас, самому бегать за нужной литературой, а всё бы ему принесли на блюдечке, да с голубой каёмочкой. Да вот, видите, когда прозреваем – к старости. Да, господа хорошие, в молодости надо выходить в "слуги народа", в молодости. А так, ты кто теперь? – пенсионер заштатный.
        Вернулся Аркадий Осипович домой после напрасных похождений сердитым и сделал невестке выговор.
        – Да как ты могла "Здоровье" проворонить? Ворона!.. – Ну и так далее.
Невестка начала было оправдываться, а потом просто отмахнулась.
        – Вы, папа, напрасно гневаетесь. Кто знал, что "Здоровье" ваше лимитированным будет? – или: – Да что "Здоровье"? Я себе вон "Крестьянку" не могу выписать...
        На что Аркадий Осипович ехидно хмыкнул тогда: "Гляди-ка, какая колхозница нашлась. Поля только по телевизору пашет. К корове не знает, с какой стороны подойти. Ха! "Крестьянку" ей подавай. Отходить бы тебя перетягой!.."
        А знаете ли вы, что такое – перетяга?.. Э-э, не от сохи вы, господа хорошие, не от землицы. В колхозе, поди, даже по телевизору не бываете. Поди, про колхоз-то теперь и по истории уже не упоминают. А в мои-то годики молодые – самый передовой край был в борьбе за урожаи. Правда, я сам из него, из той передовой траншее, к тому времени по призыву комсомола уже вышел, как только товарищ Хрущёв, а вторым заходом товарищ Брежнев, крестьянина раскрепостили, паспорта им выдали, дали вольную, так сказать, уравняли с рабочим классом. На заводе в городе работал, вот с тем же Аркадием Осиповичем. Ну, это к делу не касаемо. Это я о перетяге, которую в деревне ещё и чересседельником прозывают. Ремешочек такой, сыромятный, бывает и верёвка плетёная, которой оглобли подвязывают наперевес через седельце на спине лошадки. Аркадий Осипович сгоряча вот и пригрозил этим ремешочком невестушке.
        А дела-то не шуточные надвигались. И чем темнее становились вечерние сумерки, тем, казалось, Аркадий Осипович становился угрюмее и меньше ростом, и голос звучал всё тише и суше. Увядал мужик, господа хорошие, на глазах, увядал.
На другой день, ещё питая маленькую надежду, сбегал на свой родной завод. Зашёл в профком, где ему посочувствовали и отправили в партком, мол, он занимается идеологией, в том числе и подпиской. Однако, и там, кроме "Правды" и ничем кроме "Правды", помочь не могли. А что "Правда"? Какое от неё здоровье? Так, на горчичники разве да на потребительские какие нужды.
        Вернулся Крошкин подавленный домой, и вид его выглядел прямо-таки болезненным.
        Жена его, Авдотья Филипповна, пенсионерка и по родным внукам почетная бабушка со стажем, немало забеспокоилась, глядя на мужа.
        – Ты чтой-то, старый, так раскиселился? – сказала она ему тогда. – Неровён час опять инфаркт наживёшь. Далось тебе "Здоровье". Вон, Валентина, выпишет "Крестьянку", и там есть советы медиков. Читай на здоровье.
        Ничего ей на это не сказал Аркадий Осипович, только ещё больше потемнел лицом, даже черноморский загар бледней сделался. Руку от груди он теперь не отнимал, держал её в постоянной готовности, словно бы каждую минуту готов был перехватить кого-то или что-то, что всё ближе подкрадывался к его левой груди.
        Вот уж чему быть, господа хорошие, тому не миновать. Случаются и в трагические часы минуты возрождения или оживления, как хотите, понимайте. Но только на следующее утро ожил Аркадий Осипович. Ожил, болезный наш.
        А что тому поспособствовало? Да тот самый, можно сказать, счастливый случай.
        Уж не знаю, то ли по ошибке какой, то ли есть все же судия, что руководит как отдельной судьбой, так и общей регатой, – словом, по неясной причине в почтовый ящик Крошкиных залетел журнал "Акушерство и гинекология". Может, кто-нибудь из домашних ради шутки подбросил? Может, почтальонша ошиблась? Но только оказался тот журнальчик на столике у Аркадия Осиповича.
        Аркадий Осипович тот журнал даже взглядом не удостоил. Даже обидным ему такое издевательство показалось. Какие паршивцы! Насмехаются… И высказал в таком разе всё, что думал о своей невестке, и сыну досталось.
        Однако все в голос утверждали, что журнал, дескать, залётный, и никто худого умысла для отца не учинял. А Василий, сын, как бы, между прочим, посоветовал:
        – Ты, отец, всё-тки просмотри его. Ведь тоже орган и тоже медицинский...
На что Аркадий Осипович ему ничего не ответил. Ушёл в свою комнату. Ушёл с большой обидой на всех: и на тех, кто довёл "Здоровье" до лимита; и на тех, кто не мог или не захотел журнал его любимый выписать; и на тех, кто нарочно его на Черноморское побережье сплавил. Все они, все эти товарищи, сговорились!..
        Долго Аркадий Осипович переживал, сетовал на превратности судьбы и в расстроенных чувствах со слезами на глазах всё же взял подкидыша, то есть тот журнальчик, в руки...
        На другой день, поутру, Аркадий Осипович Крошкин заспешил. Лицо его приятно золотил черноморский загар, а в глазах заискрился задор. А дорога его лежала, – и куда бы вы думали, господа хорошие?.. Да на почту! А зачем? – правильно. Чтобы подписаться на журнал "Акушерство и гинекология".
        Видимо, было в нём, в том журнальчике что-то, для этого самого, ээээ… для стимула здоровья. Вдохнул он жизнь в Аркадия Осиповича, привёл в движение человека.
        Вот так-то вот, господа хорошие. Ищите стимулы на старости лет. Ищите. И доживёте до его годочков.