Пожар в ночи

Я проснулась от резкого толчка. Мне снился большой костёр, в который бросали книги. Вокруг кричала толпа: «Горит! Горит!»
     - Может это инквизиция средних веков,  - подумала я. В купе слабо светил ночник, никого не было. Поезд стоял. Я посмотрела на часы,  3 часа ночи. «Горит! Горит!»  -  уже явно услышала возгласы. За окном кромешная тьма, чёрная степь, ни одного огонька. Я вышла в коридор. Там уже толпились пассажиры, высыпав из купе и прильнув к окнам. Я последовала их примеру. Поезд изогнулся длинной змеёй так, что нам отчётливо был виден последний вагон, полыхающий огромным факелом. Расстояние до него было значительное, так как наш вагон находился в головной части поезда. Вокруг ни одного фонаря, нет даже крошечного населённого пункта. Только голая тёмная степь. Я зашла в купе. Тревожные мысли одолевали меня
          -  Там, наверное, есть пострадавшие. Им нужна помощь. –
      Другой предательский голос нашёптывал:
    -  Там будут люди, они помогут.
   -  Но ты же врач, ты должна идти. Там может не оказаться медика, а помощь понадобится квалифицированная,  -  настойчиво убеждал первый голос.
     -  Посмотри за окно. Там кромешная тьма. Придётся идти вдоль вагонов целый километр. Пока ты дойдёшь, и вагон сгорит, и помощь окажут. –
     Но я уже не слушала это предательское нашёптывание моего внутреннего, трусливого «я». Схватив аналгин  -  всё, что было из медикаментов, накинув кофточку, я спрыгнула с высокой ступеньки на рельсы и пошла по обочине к горящему вагону. Блики от светящихся окон поезда плохо освещали местность. Я гнала прочь трусливые мысли, я торопилась, боясь опоздать.
      -  Только бы успеть. Ведь там возможно, гибнут люди. –
  Пылающий вагон всё ближе. Можно различить людей, снующих в темноте. Огонь вдруг перекинулся на соседний вагон.
    -  Почему же не отцепят горящие вагоны?  -
   Я подбежала вовремя. На обочине лежали пострадавшие. Молодой парень пытался наложить жгут на кровоточащую  рану ноги. Делал он это неумело и неправильно.
    -  Я врач. Отойдите,  -  требовательно сказала я. Все расступились. Я осмотрела рану. Раздумывать было некогда. Проснулся мой профессионализм. Я чётко отдавала команды и делала своё дело: останавливала кровотечения, бинтовала раны рваными простынями, накладывала шины из каких-то досок и палок на сломанные руки и ноги. Всё это приходилось делать в потёмках, при зареве полыхающих вагонов. Я потеряла счёт времени, не чувствовала усталости, я делала своё дело. И только наложив последнюю повязку, я почувствовала, как пересохло в горле, как нестерпимо хочется  пить и как жарко от горящих вагонов, которые наконец-то удалось отцепить от поезда. Я брела по обочине к своему вагону, уставшая от напряжения. Но душа моя ликовала. Я победила свой страх, пересилила себя. Я была нужна там, на пожаре, в моей помощи нуждались люди. Я сделала это!
       -  А вы молодец!  -  похвалил бригадир поезда. Я смущённо улыбнулась, а про себя подумала:
      -  Знали бы вы, какая я трусиха и сколько сомнений было у меня прежде, чем я побежала на пожар.
       Пассажиров-погорельцев разместили по вагонам, и поезд тронулся, набирая скорость. Навстречу пронеслась пожарная машина. Но что там было тушить? Вагоны сгорели, как спичечные коробки.