Гости столицы

                Все герои и события являются вымышленными,
                любые совпадения случайны.
                Рассказ написан в 1994 году.
  (рассказ)

      Во ту ночь Иннокентий не спал в своей постели под боком у мирно посапывающей жены, которая, однако, постоянно вздрагивала от малейшего движения в детской кроватке годовалой дочки. В восемь часов вечера Иннокентий приступил к выполнению обязанностей сторожа на авторемонтной станции, где дежурил сутки через двое. Ночь выдалась лунная, звезд было много. Закончив вечернюю трапезу, то есть доев большую часть приготовленных женой бутербродов, Иннокентий включил телевизор. Черно-белый телевизор старого образца назло всем запросто воспринимал программу кабельного телевидения без дешифратора. Честно досмотрев до конца ночную программу, молодой сторож расположился на небольшом продавленном диване, положив под голову свернутую вчетверо телогрейку. Одеялом можно было не укрываться, так как в маленьком домике (бывшей строительной бытовке), где находился пункт дежурства, а короче, просто кабинет коммерческого директора станции, было душно от раскаленных батарей, развешенных по всем стенам.  Пришлось даже слегка приоткрыть дверь на улицу для притока свежего воздуха, который в этот теплый вечер в середине мая был особенно пьянящим. В открытую дверь заглянула круглая луна, а затем по очереди две собаки "дворянской" породы, Тимоха и Кардан, живущие на охраняемой территории и подающие сигнал о проходящих мимо ворот "чужих". Увидев, что сторож не сидит за столом и не ест, собаки ушли заниматься своими делами.

      Иннокентий задремал, и пригрезилось ему что-то очень хорошее: как завтра появится директор автостанции, Слава, и вручит ему честно заработанные за десять дней сорок тысяч. К вечеру, по окончании смены, Иннокентий отправится домой, по пути купит в коммерческой палатке что-нибудь вкусненькое своей женушке – раз в десять дней можно ее побаловать! Он скучал по своим жене и дочке. "Как там мои зайки? Опять, наверно, спят вместе - заяц большой и заяц маленький!" - ласково подумал Иннокентий и уснул спокойным, но чутким сном сторожа. Было четыре часа утра. Завтра суббота, директор придет не рано, можно будет подольше поспать - так думал Иннокентий. Но он глубоко ошибался.

      В шесть тридцать утра в квартире тещи Иннокентия, которая жила в соседнем доме, раздался оглушительный телефонный звонок.
      - Алло! Алло... Ничего не слышно! - в трубке тишина.
      На тещу действовало полнолуние, она с трудом уснула всего два часа назад. Положив трубку, попробовала опять закрыть глаза. Через три минуты гадкий телефон зазвонил снова. Но опять ничего не было слышно. Теща в сердцах выдернула телефонный шнур из розетки, хотя как раз на сердце-то у нее и было неспокойно, но спать хотелось больше, что она и сделала. В восемь часов утра звонок раздался уже в дверь.

      На пороге стоял человек неопределенного вида и возраста. Теща его видела впервые в жизни.
      - Здрасьте! Мне бы Кешу...
      На спине у человека висел наполовину заполненный рюкзак, из которого выглядывал пакет с двумя Распутиными, в руках - резиновые сапоги. На мужчине была куртка от модного спортивного костюма с разноцветными красной, белой и голубой полосками (ну прямо демократический флаг!) на темно-синем фоне рукавов. Впрочем, такой же костюм был и у ее зятя. Ноги человека утопали в разболтанных полукроссовках, уляпанных грязью. На голове - жидкие, грязные, слипшиеся волосы. Вид утомленный, но довольный: в щелку открытого улыбающегося рта был виден ряд зубов, расположенных через один.

      - Он на работе... - одной рукой теща приглаживала волосы, другой продолжала застегивать нижние пуговицы халата, который набросила по пути к двери, прямо на ночную рубашку. "Гостя" это не смутило.
      - Дело в том, что я только что приехал из деревни, у меня в Москве кроме Кешки никого и нет... А вот он мне дал свой адресок еще позапрошлым летом...

      Теща молча проводила мужчину в комнату и написала на бумаге номер телефона работы Иннокентия. "Гость" без комплексов плюхнулся грязными брюками на разобранную постель тещи рядом с журнальным столиком, на котором находился телефон, и набрал номер.
      - Кеш! Привет, это Вова!.. Кеш, ну, как какой? Как, какой? Ну ты чо, не помнишь? Вова Гошман с совхозу! Мы вот тут приехали со Стяпаном, он стоит в колидоре...
      "Ах, тут еще и Стяпан…",  - мысли у тещи скакали сами по себе, она никак не могла сконцентрировать ни на чем свое внимание. Взволнованный голос зятя в пахнущей спиртным телефонной трубке, переданной ей Вовой, вернул ее к действительности:
      - Давайте их сюда, объясните, как идти... Я сам удивлен не меньше Вас, не ожидал, Вы уж меня простите...
      - Но ведь они же не найдут дорогу к тебе на работу, ты сам каждый раз ее с трудом находишь!
      - Ничего, пусть идут, нарисуйте им план...
      
      Во время этого разговора Вова успел завести из "колидора"  Стяпана, и они скинули рюкзаки на пол под вешалкой в прихожей. Второй "гость" оказался несколько моложе и миниатюрнее, и с более густыми, но такими же грязными волосами в виде сосулек.
      - Проходите, я вам расскажу и нарисую, как идти. Только это далеко, в первый раз займет около часа.
      - Ничего, мы в деревне и по двадцать километров ‘зараз ходим! Только можно у вас помыть руки, а то мы только с поезда, и заодно попить чаю?
      "Ну прямо, как в анекдоте!" - подумала теща.
      
      Когда через пятнадцать минут теще перезвонил Иннокентий, чаепитие на кухне было в самом разгаре, причем, Вовой было выпито уже две чашки чая с шестью кусками сахара, а Стяпан или оказался чуть поскромнее, или не любил сладкого, и клал только по четыре куска. Бедная теща стояла у окна и с интересом наблюдала за исчезающими со стола с непонятной скоростью хлебом и сахаром. Это ей напомнило почтальона Печкина из известного детского мультфильма.
      - Вот чай уже совсем ни к чему... Пусть идут ко мне... Я тут с ними разберусь... - Иннокентий покраснел от стыда, но по телефону этого не было видно.
      - Подожди, тут пошли такие разговоры!

      А разговоры действительно шли вовсю. Односторонний разговор включал в себя рассказ о том, как эти два "гостя" проспали свою пересадку на пути в Мурманск, куда они едут за какими-то там деньгами, и им пришлось ехать через Москву, где они впервые и совсем не ориентируются. А ехать дальше - нет денег, и они решили занять их у Кеши, потому что ехать надо: дома, в совхозе, их ждет семья - жена Гошмана и восемь голодных детей. Может, завтра с утра сдать кровь из вены за деньги? - у Вовы с собой есть донорская книжка... Теща ничего толком не смогла понять, решив не вдаваться в тонкости отношений своего зятя с его деревенскими друзьями. К тому же, она решила предоставить разрешение ножиданно возникших проблем семье дочери, которая совсем недавно "отпочковалась" от старшего поколения, то есть мамы (она же теща), и переехала в соседний дом на жилплощадь мужа. Кстати, именно поэтому "гости" появились именно у тещи - они не знали нового адреса своего московского приятеля. "Слава богу, хоть Светка с ребенком спокойно спят и ничего не знают", - думала теща, делая вид очень внимательного слушателя.

      Через час, проведенный в "приятном" обществе, ей все-таки удалось убедить незатейливых "гостей" идти к Иннокентию, а сама стала собираться по своим субботним делам, постоянно спотыкаясь об расставленные в прихожей резиновые сапоги и рюкзаки.

      В течение дня теща наблюдала развитие событий истории, несколько раз позвонила дочери (та была уже в курсе) домой, зятю - на работу. Выяснилось, что у мужиков действительно не было ни копейки не только на билеты до Мурманска, но и на еду. Все остатки денег ушли на двух Распутиных. До работы Иннокентия нежданные гости почему-то добирались часа два с половиной, хотя ходу было тридцать пять минут: ну просто, перепутали лево и право, сначала пошли в совершенно противоположную плану сторону, а потом в течение полутора часов выбирались к исходной точке.

      Иннокентий никак не мог придти в себя. Ему было стыдно перед тещей за такое неожиданное явление своих  в общем-то случайных совхозных знакомых, которым он в позапрошлом году, будучи по делам в деревне, имел неосторожность дать тещин адрес в Москве. Но это была застольная шутка, не более того, и зять давно о ней забыл, а у мужиков, видно, полностью отсутствовало чувство юмора.

      Пока Гошман и Степа двигались к автостанции, всеми силами стараясь идти именно не туда, Иннокентий судорожно думал. В детстве его учили, что нельзя оставлять людей в беде. Он позвонил домой директору Славе, которого, судя по недовольному тону, разбудил, извинился и попросил помочь. Помощь заключалась в том, чтобы дать "гостям" возможность подработать для скорейшего возвращения их восвояси. Выход был найден - огромная куча мусора на территории станции давно мозолила глаза, особенно после зимы, когда расстаял снег и оказалось, что с прошлого года куча заметно подросла. В общем, когда пришли иннокентьевские приятели, тот был уже наготове с двумя огромными лопатами и заржавевшими вилами, которые обнаружил в самом  дальнем углу ангара.

      Тимоха и Кардан принялись громко лаять и даже пытались нападать на двух странных незнакомцев, но это не могло уменьшить радости последних, когда те поняли, что, наконец, нашли свою единственную в Москве родственную душу. Кажется, для этого они отмахали даже больше двадцати километров. Еще больше мужики обрадовались, что можно заработать деньги: от голода у них подводило животы. Однако,  работал, в основном, Стяпан: Гошман, видимо, считался у них за "старшого". К вечеру половина мусорной кучи была убрана.

      Домой возвращались в добром расположении духа, без обид друг на друга. Жена Иннокентия, Светлана, приняла гостей, как положено, скормила им четырехлитровую кастрюлю супу и пол-литровую банку концентрированного яблочного повидла, который они запили сладким чаем. Затем постелила мужикам белоснежные простыни на диване в проходной комнате, куда они, скорее всего, от усталости, тут же завалились прямо в одежде и безмятежно уснули. Маленькая дочь Светланы никак не могла понять, что это пришли за лохматые и усатые дяди, испугалась их и долго не могла уснуть, плакала. Ночью Иннокентий, его жена и дочка спали вместе на одной кровати, причем из-за тесноты отец семейства, так как он был с краю, постоянно норовил свалиться на пол, измучился и утром проснулся раньше всех.

      Иннокентий толкнул в бок "старшого", Вову, и, когда тот недовольно приоткрыл один глаз, попытался напомнить, что сегодня кто-то собирался идти сдавать кровь за деньги.
      - Какая такая кровь? - Вова повернулся на другой бок, обнажив тощую волосатую ногу, и снова провалился в безмятежный сон. Иннокентий оказался настойчивым, у него даже чуть не вырвалось матерное слово, однако кровь сдавать никто не собирался. Через два часа два добрых молодца во главе со своей московской родственной душой нарисовались в воротах вчерашней автостанции. К середине дня до Иннокентия дошло, что сегодня "гости" уже не уедут: вечерний поезд был в восемнадцать пятьдесят, а вторая половина мусорной кучи оказалась больше, чем они думали, то есть больше первой. А в шесть часов вечера Иннокентий понял, что на станции придется остаться на ночь и продолжать работать при свете фонаря. Хорошо, что еще была с собой еда, которую по сусекам наскребли дома в холодильнике, оставив Светлане только молоко для ребенка.

      Утром следующего дня директор Слава выдал труженникам обещанную плату. Мусорная куча стоила пятьдесят тысяч рублей. Когда теща (она же мама) днем позвонила Свете, та сообщила, что (какое счастье!) билеты для Гошмана и его компаньона куплены на сегодняшний вечерний поезд, который отправляется в восемнадцать пятьдесят. В данный же момент происходит прощание друзей с Иннокентием и параллельно идет активная заготовка пропитания для полутора суток пребывания их в поезде.

      Была половина шестого вечера, когда теща, возвращаясь с работы, решила заглянуть в соседний дом к дочери и внучке, с которыми не виделась из-за последних событий уже два с половиной дня. Ребенок весело скакал в кроватке, Света старалась ликвидировать "остатки" от гостей на кухне и отмыть их следы в комнате. Иннокентия теща с удивлением обнаружила лежащим на диване.
     - Как, ты разве не поехал их провожать?
     - Не маленькие, доберутся сами. Пусть осваиваются в столице. За билетами-то я их утром одних отправлял, чтоб потом не провожать. Да они, в принципе, неплохие ребята, но по-своему, по-деревенски, без комплексов. Но я от них чегой-то устал.
      - Мам, они у нас все продукты съели, холодильник пустой, дочка ползает по полу, трогает их грязные вещи, а они в это время играют ее игрушками, как какие-то дебилы, утомили со своей эротикой по кабельному телевидению! Ребенок не спит из-за них, Кеша сваливается с кровати! - разом выпалила все свои накопившиеся жалобы двадцатилетняя мама.
      - Ничего себе, неплохие, да они просто наглые хамы!
      - Да нет, Вы не совсем правы. Ну ладно, уже уехали, - вновь включился в разговор зять, - обещали на обратном пути из Мурманска привезти нам и Вам семги. Кстати, они оба в Вас влюбились! Ха-ха-ха! Они хотят познакомится с Вами поближе.
      - Мне не нужно ни их семги, ни их любви, мне надо, чтобы они не мучили больше вас! К тому же ведь, у них восемь детей.
      - Да нет, это у Гошмана восемь детей, но почему-то половина из них похожа на Степку!

      Обстановка постепенно разряжалась, возмущения тещи утихали. Иннокентий расслаблялся все больше и больше от усталости и от принятого с отъехавшими мужиками зелья. Наступал добрый,  спокойный семейный вечер.
      - Мам, поужинаем с нами! - дочь уже накрыла на стол.
      Трапеза подходила к концу, когда раздался один звонок в дверь. Звонок был "чужой". "Своим" звонком были три звонка.

      На пороге стоял набычившийся Степан с туго набитым рюкзаком  за  плечами. Теще показалось, что подобное с ней уже было, причем, совсем недавно. Остальным показалось, что это происходит не с ними. Классическая немая сцена - не ждали. Плачет только маленькая девочка.
      - Как он меня подвел! - покачиваясь, произнес Степан, - вот гад, ну как же он меня подвел! Я так тороплюсь в Мурманск! – и прошел в грязных кроссовках в комнату.
      - Что случилось? - только и смог вымолвить Иннокентий, округлившиеся глаза которого никак не могли вернуться в исходное состояние.
      - Мы с ним потерялись в подземном переходе окол вашей автобусной остановки. Ну, Гошман! Сколько раз зарекался с ним не связываться! Я его прождал на выходе перехода полтора часа - он так и не пришел...
      - Как это так? ... вашу мать!

      Занимательная картинка! Два человека (правда, совсем из другого мира)  вместе спускаются по ступенькам в уличный подземный переход, у которого один вход и один выход, и теряют друг друга из виду, хотя в переходе светло, как днем. Потом один выходит наверх, другой - нет. Первый возвращается обратно, ко входу, - второго там тоже нет. Ждет на выходе до семи часов вечера, ехать на вокзал не может, нет даже жетона на метро -все деньги, билеты на поезд у Гошмана. В это время поезд ту-ту, то ли с Гошманом, то ли без него - это пока неизвестно. Ничего не остается делать, как вернуться домой и ждать.
      - Ну да ладно, не надо за меня волноваться, я в своей жизни еще не такое переживал - живой до сих пор!

      Степан снимает с себя тяжеленный рюкзак, развязывает его, достает провизию. Неужели Гошман уехал без него? Да нет, не мог же он уехать без еды, он ведь такой обжора!
      - А что же у него в рюкзаке, если у тебя вся еда? Резиновые сапоги?
      - Та нет, сапоги мы выбросили на помойку, а у него там наши куртки и документы.
      - ?!...Для этого надо было везти сапоги в Москву?
      Пока теща и Света приходят в себя, Степан достает из рюкзака жареные пельмени, хлеб, огурцы, яйца и бутылку "Столичной". Вдруг его неожиданно осеняет:
      - Может, Вовка был пьяный и его забрала милиция?
      - Да откуда же пьяный - мы выпили всего одну бутылку на троих! - отвечал Иннокентий.
      - Но мы же с ним добавили у остановки перед переходом! У нас же было с собой две, одну - выпили, другая у меня - вот...
      В самом деле, если ничего сейчас нельзя предпринимать, то есть, просто непонятно, что делать, не лучше ли выпить и поесть? А потом поиграть на гитаре? Вся деревня любит, как Стяпан поет, даже по пятам за ним ходят.
      После второй выпитой рюмки он берет в руки гитару и, подмигнув теще, не попадая пальцами на струны, пытается спеть ей песню про любовь, комментируя:
      - Это из песен нашей молодости...
      Однако, ни пальцы, ни голос его не слушаются, и он мгновенно засыпает сладким сном, свернувшись калачиком на диване Иннокентия, где тот надеялся, наконец, выспаться этой ночью.
      Света укачивает кричащую дочку, Иннокентий на кухне курит и разговаривает сам с собой, чередуя русские слова с матерком. Теща уходит домой.

      В два часа ночи зазвенел телефон. От неожиданности Иннокентий чуть было снова не свалился с кровати.
      - Кеша... Я с вокзала...- пьяным голосом Гошмана захрипела трубка. - Я никуда не уехал... Стяпана - потерял... Как бы мне попасть к тебе?..
      - Ах ты... Какой тебе Кеша в два часа ночи? Иди ты в... Спи на вокзале, утром приедешь! - Иннокентий швырнул трубку.

      В восемь утра Гошман был у Иннокентия. Рюкзака у него на спине не было. Рюкзак с куртками и документами двоих друзей - паспортами, трудовыми книжками и военными билетами - видимо, уплыл в неизвестном направлении  на вокзале, пока Вова спал.

      Выяснились кое-какие подробности. Когда Гошман добрался до вокзала, то оглянулся и не заметил за собой Степана. Когда перед носом Вовы мелькнул последний вагон отходящего поезда, он вернул два билета в кассу, а затем попытался купить себе один билет на ночной поезд. Причем сумел договориться с каким-то ветераном, и тот ему достал билет по льготной цене. Но при посадке в поезд у Гошмана потребовали удостоверение с правом на льготы и в вагон его не пустили. Тогда он с горя купил "Русской" водки, расслабился и уснул. Проснувшись, обнаружил, что нет рюкзака. Вот теперь приехал. А что делать дальше? Денег мало, на билеты не хватит.
      - Кстати, Кеш, а чо ты со мной ночью так грубо разговаривал и бросил трубку?

      Светлана с ребенком ушли гулять, чтобы не слышать всех произнесенных Иннокентием слов. Слова были в адрес "гостей". В то же время те бранились между собой. Стены тряслись. Потом "подбили бабки". На билеты не хватало двадцати тысяч. Большая часть еды, запасенной в дорогу, была съедена. У Иннокентия не было ни копейки.
      - Дорогая тещенька, Вы во всем оказались правы, это наглые хамы... Умоляю, выручайте! - хорошо, теща еще не успела уйти на работу, и хорошо, что в этот день и час у нее были деньги.
      Взяв у тещи недостающую сумму, Иннокентий приказал "гостям" собираться. Ослушаться те не могли - уж очень резкий тон был у их приятеля. Еду им в дорогу им уже никто не собирал.

      В девять часов утра мужчины втроем вышли из дома и отправились на вокзал. Иннокентий лично купил в кассе два билета на поезд в восемнадцать пятьдесят. Затем он привел "гостей" на платформу, с которой будет уходить поезд, и посадил их на скамейку.
      - Сидеть тут до поезда, - скомандовал он, - ни шагу в сторону!  Если сегодня не уедете, а придете ко мне - спущу с лестницы! - и по его виду чувствовалось, что он это сделает, - деньги чтоб выслали!
      Иннокентий повернулся спиной к скамейке и отправился к выходу с вокзала.

      В тот же день, в десять часов вечера, Иннокентий, Света с дочкой и теща сидели в небольшом перелеске у железной дороги недалеко от дома. Они сидели там уже около трех часов, не спеша вернуться домой. Они боялись повторения вчерашнего. Но, к счастью, оно не повторилось. Видимо, гости уехали. Это не значит, что на какой-то станции они опять не проспят какую-нибудь пересадку и не приедут в какой-либо другой город. Но там у них уже не будет такого случайного знакомого по совхозу – Иннокентия!