Письмо потомкам. Танец третий

предисловие

Если вас не затруднит,то вначале прошу вас...

-прочитать первые две части,иначе вы точно ничего не поймёте)))А ведь третий танец для меня поистинне важный и красивейший в исполнении.Это моя гордость)))Может, для вас это окажется и не так,но для меня было удовольствием его писать.

-скачать Canto Della Terra (Duet With Andrea Bocelli & Sarah Brightman).Её вы можете завести в поисковик и скачать по любой выпавшей ссылке.Почему это так важно? Потому как не зная и не слыша этот дуэт,вы не сможете перенять всё,что я хочу донести до вас...Когда вы скачаете,то прошу вас - включите лишь тогда,когда прочитаете фразу "- Canto, - шепчу я и мелодия древней страны разливается по коже." Для вас я вставила текст,чтобы вы могли скользить по нему.

Я очень благодарна вам,если вы произведете все эти нехитрые манипуляции и я смогу образами вам показать всё то, что царит в моей душе.))))

Готовы? А теперь...


                Письмо потомкам .Танец третий.
***
Кайн вышел под утро. Изнеможенный, бледный от голода юноша пробрался на кухню и, достав из ледника, впился зубами в кусок свежего мяса.
-А молитва?
Он вздрогнул, но мясо не выпустил.
-Ну-ну, наследник! И надо было так терзать себя?
-Прости, мама.
Рионн  подошла ближе и погладила своего несуразного первенца, жадно разрывающего вырезку.
-Ничего, малыш. Впредь будет уроком.
Минуты две Кайн наслаждался едой, затем прижался к матери, пачкая её бирюзовые одеяния.
-Я устал, мама. Это становление выматывает меня. Каждую ночь этот голод. А мы…словно дикие звери, рычим и воем за завесой.
Рионн вздохнула:
-Я понимаю, это тяжело. Но только через три года всё пройдёт окончательно…Потерпи, Кайн.
-Хорошо, мама. Я буду стараться.
-Вытери рот, милый. Ты и меня испачкал. – Рионн протянула сыну розовую салфетку и теперь наблюдала небрежное умывание.Себе она тоже достала одну.– Послушай, ты  выяснил у Ульрианны про Уму?
Кайн нервно зажал мизинцем и большим пальцем мочку левого уха. На языке жестов гемм это означало «нет» - хьорте.
-И Ума молчит. Я уже было собиралась её наказать. – Рионн поджала кроваво-красные губы и присела на скамью рядом. – Но думаю, не стоит этого делать. Приступы проходят без дарения крови – это необычно, но не опасно. По крайней мере, я не вижу отклонений в девочке.
-Мааам, - протянул Кайн, сытый и довольный. – Ульрианна что-то говорила тебе о своих способностях?
-Нет, но монахини предупредили меня. Ты же знаешь, что она десять лет провела среди них. – задумчиво произнесла Рионн, перебирая скомканную салфетку. – Она изучала книги на древнем языке.
-Ульрианна – гениум.И притом, из мира людей. Вполне возможно, что она знает что-то необычное для нашего понимания. – Кайн попытался отобрать у матери салфетку, словно зачарованный шуршанием фантика.
-Своей играйся, - прошипела Рионн на сына. Тот съёжился и одернул руку от неожиданности.
-Мне кажется, она просто боится пока показать свои таланты. Если она что-то и умеет, то это хорошо,что держит в тайне.
-Ты ей доверяешь? – поморщился наследник.
Рионн молча коснулась левой брови указательным пальцем. «Миоррэ» - да.
Развернувшись, она направилась к выходу. Бирюзово – небесный пятиметровый шлейф тянулся за ней, словно поток воды. На пару секунд она замерла в проеме и прошептала:
-Через три дня начнётся Эвалон. Я попрошу её станцевать…
Кайн лишь продолжил сосредоточенно играться салфеткой, прижавшись спиной к леднику.
В золотых глазах его ничего не отражалось. Даже некоторое подобие страха, замеревшее в его душе.

***
Через три дня начнётся Праздник Золота Святейшей.  Но в доме Альяринн все увлечённо заняты не подготовкой, а своими делами.
   Праздники здесь проходят не как у людей, это естественно. За время, проведенное в монастыре, я научилась понимать психологию гемм немного. Отсутствие  подготовки не означало их ненужность. Просто дом поддерживался всегда в таком состоянии, что если к ним нагрянули бы без приглашения все сорок старейшин со свитами, и сказали,  что Эвалон переносится и будет проведен немедленно, его без промедления в секунду начали праздновать.
   Это образ жизни гемм. Чего я никогда не наблюдала у людей. Что я видела в Империи? Лишь жалкие потуги прошлого…только в достаточно отдаленных местах, в разрушенном древнем городе Рондон да в глухих сайберийских таёжных  лесах  тайно справляли несколько забытых праздников, переиначив их смысл и традиции. Крупицы прошлого иногда бережно хранились. А в великой столице, возведенной в песках бывшей пустыни, праздник был всегда. Сибаритский, умасленный дарами и деликатесами, приправленный обнажёнными телами девушек и юношей, выращенных по стандартам.
  Зажрались.
Я встрепенулась, отбросила воспоминания, словно ветхие одежды, и продолжила листать каталог. Рионн приказала выбрать одежду и привести себя в порядок. Если старейшины увидят меня в нынешнем виде, то я навсегда упаду в их глазах.
Этикет нужно соблюдать.
-Здравствуй. – Пронеслось шипящее около уха, и я от неожиданности выронила голографические листы. Ворох пятиметровых шлейфов разлился радугой в воздухе.
Обернулась, но…рядом никого не было.
Бред.
Я нагнулась, чтобы поднять листы, но не смогла. В зеркале напротив я заметила притаившееся черное нечто. Неоформившееся поле эмоций.
- Что ж, начнём? – в пустоту произнесла я и осторожно, глядя лишь в зеркало, попятилась к пятну. Осторожно закуталась в чёрные всплески эмоций, словно в мантию. И…

…проснулась.
В холодном липком поту. Яростно встала с постели, пытаясь забыть сон. Скользнула в истерике в душ и распростёрлась на тёплых плитах под струями ароматной воды.
Кошмар возвращается.
Он не снился мне с тех пор, как я покинула на танкере Великую Империю. Каждую ночь он терзал меня, заложенный в мои мутированные гены. Это было неизбежной частью моего бытия, генетическая память и эхо воспоминаний. От этого не убежать.
Никогда.
Свернувшись в комок, я зарыдала. Размазывая фиолетовые струи воды по лицу, я надрывно стонала, словно раненный зверь.
За что?!

***
   Дети ждали меня в шиффе. Настороженно посмотрели в мою сторону и окружили пёстрой толпой. Сегодняшний урок особенный. Сегодняшний урок об Эвалоне, первый для малышей. 
Вэнне, Анна и Кайн уже присутствовали на нем и даже видели танцы на расстоянии вытянутой руки. По крайней мере, они так рассказывают.Более младшим не давали разрешения, пока большая часть их клеток не будет вытеснена вирусом.
    Поэтому узнать о празднике хотелось всем, даже старшим. Няни же, словно от скуки, обмахивались веерами.
-Неужели прежние гувернантки вам не рассказывали? – удивилась я и сморщила носик.
-Они были заняты, как все геммы, приготовлениями. – Фыркнула Анна, глядя на меня с презрением.
- Ах, да. Я же страшное тощее пугало. Я забыла, простите, ваше величество… - прикрывая клыкастый ротик, улыбнулась я.
-Ульрианна не страшная! – Вступились за меня Ума с Тамарой, пихая старшую сестру. Не думаю, что ими владели благородные чувства. Просто это был их первый Эвалон. И они хотели знать о нём всё.
Я вздохнула и прижала к себе малышек.
-А где Андрей? – спросила я у Кайна, вплетая  в канву слов всю вежливость, на какую была способна. Наследник, укутанный в золотые одеяния, расшитые драконами, махнул рукой в сторону Марко.
-Он не может. Он ещё слишком мал…И к тому же, ему плохо…Очень. – Рыжеволосый мальчуган исполнил повеление брата. Ответил за него.
Что ж…начнём обучение. А воспитанием я займусь позже.

-Эвалону, празднику Восьми Золотых Узоров, сравнительно мало лет, это самый молодой праздник из всех. Но не менее важный, а даже наоборот. Триста двадцать лет геммы проводят его торжественно и в течение двух дней. Время проведения сообщается за неделю, что несвойственно другим. У Эвалона нет постоянной даты.
-А почему? – пискнула Тамара. Её золотые глаза в контрасте с угольной кожей  заворожили меня. Мгновение я стояла, разинув рот.
-Ну…- в ожидании протянули юные геммы.
-Дело в том, что ваш аорэ, льорт Святослав, нашёл одну удивительную вещь, принадлежавшую когда-то Святейшей. Она хранилась в тайнике, о существовании которого никто не знал, пока не стали сносить стену, перестраивая Дом старейшин.
Молчание. Мои юные мутирующие друзья заворожено смотрят на меня. Даже Кайн сверлит золотыми глазами. 
-Вы не знали? – пробормотала я. Дети и даже няни ошарашено хором коснулись каждый мочки уха.
Да, мы не знали. Так звучит жест.
- А что вы знали тогда? -  в моём голосе пританцовывает нетерпение.
-Ну…что раз в год мы собираемся, чтобы встретить Эвалон, проводим шествие, танцуя для Святейшей древние песни на забытых языках. Потом всеобщая молитва и…ну, мы радуемся, веселимся. – Сбивчиво пролепетал умница Тор, не дожидаясь разрешения Кайна.
Трудно доходчиво объяснить то, в чём ты жил несколько сотен лет. Даже малыши на генетическом уровне ощущают всё величие Эвалона, и не задумываются об истоках. То, что они не были на нём до сих пор, не означает их нежелание знать.
Мне, как человеку, сделать это легче, я изучала его, а не жила им.
- Тогда я, с вашего позволения продолжу. В тайнике вашим дедом был обнаружен Грааль, так он назвал его. Это был древний нокиа.
- Это что, был древний грэйф Святейшей? Я слышал о таких…
Миоррэ.
-Нокиа, именно это было написано на нём золотыми буквами. Только во времена Святейшей это называлось не грэйф. Это называлось «мобильный телефон второго поколения»
-Мобируиши тьелэрфону. – Попытались произнести дети сквозь шипящий гемми.
-Ваша праматерь спрятала его, пытаясь забыть о прошлом. Когда-то давно, когда она была человеком, её грэйф был забит мелодиями, картинками и прочими личными настройками. Как у всех людей.
-И что? Там же должны быть её древние фотоголограммы! – хором выдохнули восхищённые дети.
Я подняла руку вверх, призывая к спокойствию.
-Нет, она всё  стёрла. Уничтожила любую запись о себе. Как и во всём мире приказала по крови стереть данные о своей внешности, о своём прошлом.
-Но почему?
Я присела на малахитовую скамью, голос мой дрогнул:
-Я думаю, Святейшей было больно помнить о прошлом. Я думаю, на её нокиа были раньше фото её дочерей и супруга…Записи их былой, радостной и счастливой жизни.И знать о том, что пережила их, было для неё невыносимо.
Дети замолчали, понимая боль и  решение праматери.
- Но!- разбудила я их надеждой в голосе. Одним из старейшин было восстановлено несколько файлов, в грэйве остались эхом Восемь Золотых Узоров, восемь танцев. Древние песни на красивейших языках древности. Именно они звучат на празднике. Именно в них кружатся самые очаровательные и грациозные танцовщицы, для вас и для Святейшей.А то,что дата не определена - всё потому,что нокиа иногда поёт.В определённые даты и время включается сам по себе. А на экране загорается надпись. "Через неделю. Не забыть.Эвалон". Именно из-за этой хаотичной записи вы и начали отмечать праздник.
   Слегка привстала молчаливая красивая няня Тамары. Я редко замечала её присутствие, настолько она была тиха и призрачна. Айраин, золотоглазая фея, хотела что-то спросить.
- Госпожа Ульрианна, извините,но могу ли я задать другой вопрос? Он интересует меня с детства…А вы знаете про Вечную Тайну? – она вежливо поклонилась, чем заслужила презрительные взгляды других нянь.
Я встала со скамьи и улыбнулась Айраин, поклонившись на её вежливость.
-Да…это всего лишь миф, дорогая. В монастыре рассказали мне обо всём. Даже о том, о чём вам мне говорить нельзя. - восхищённый гул малышей -  Но Вечная Тайна – всего лишь древняя и красивая легенда, подчёркивающая статус ваших старейшин.
- А о чём она? – потянулась Венне, давая понять, что урок затянулся. Понимаю, выбор платья  для столь красивой девушки более важное занятие. За эти два дня близняшки могут познакомиться с будущими  ан’нари. С будущими «вторыми душами» - аналогично человеческим мужьям, только на другом, духовном уровне.
   Да и мне нужно было торопиться к Рионн, госпожа чем-то хотела меня удивить. А это я люблю.
-Расскажу об этом после Эвалона. Спасибо за то, что выслушали меня.
Кланяюсь.
Все вежливо встают и кланяются мне. Спасибо за знания.
Я ошарашено смотрю на них, обычно все разбегаются, как ни в чём не бывало.
Неужели я наконец заслужила их благодарность?

***
До покоев госпожи я бреду не спеша, вспоминая сон. Страшно понимать, что кошмары возвращаются. С недавней истерикой Кайна и его пеной во мне что-то щёлкнуло, выпустило на волю воспоминания. Его безумное лицо, искривлённое злостью и агонией, напомнило мне то, от чего я хотела убежать больше всего.
От воспоминаний о прошлом.
И я знала, что тёмная тень – всего лишь начало…
Морщусь от боли и царапаю себя.
Забудь забудь забудь забудь!!!
…переключаюсь мысленно на Эвалон. Надеюсь, моим  подопечным близнецам повезет и они обретут ан’нари. Хотя геммы и лишены физического удовольствия ( их нервная система и строение органов настолько искаженны мутацией), они не могут быть одиноки, если сами этого не хотят. Как Рионн, к примеру. Второй половиной может быть любой представитель золотоглазого народа, независимо от пола. Правда, сохранено правило – супруга переходит в род своего мужа, теряя своё имя. Дань прошлому.
А то, что можно выбрать однополого ан’нари - это не проявление гомосексуальности, народ гемм девственен и невинен, словно райские Адам и Ева.
Это в высшей степени родство душ. Я слышала, что соединённые общей кровью становятся буквально одним существом, не теряя при этом индивидуальности.
А что до поцелуев и ласк – я слышала, Святейшая считала это  корнем всех бед. Искаженное желание более чем опасно.
Меня передёрнуло. Воспоминания пьяным перегаром окутали меня, жадными руками сорвали одежду, оставляя синяки  и…
-Рионн! – кричу я, словно её имя защитит меня. Со всех ног я бегу к ней.
Прочь…

***

-Рионн, ты сошла с ума. – Прямо говорю я ей, не боясь получить удар. А она и не бьёт. Она понимает мою реакцию. Это сумасшествие в высшей степени.
- Не отнекивайся, Ульрианнаш. Я видела запись из монастыря. Тебя хвалят.
 
   Госпожа решила перевернуть все устои Эвалона. Она просит танцевать меня для всех. Восьмой, заключительный и самый красивейший Узор.
Canto Della Terra.
Дуэт мужчины и женщины, переплетённый в музыке. Поющих о любви, о нежности. О солнце внутри их. Мой любимый из всех.

Но это выше моего желания. Человек не может присутствовать на празднике Гемм. Тем более, быть в центре внимания.
-Но что скажут старейшины? Ты их спросила?
-Они согласны. Твоё искусство выше их похвал. Мы видели лишь то немногое, что успели снять в монастыре. И поверь, этого достаточно,чтобы поверить в твоё мастерство.

Ах, эта Мэрииштэ! Я в гневе кусаю губы, вспоминая строптивую монахиню. Она уговаривала меня долгих три года с тех пор, как увидела мои попытки овладеть пластикой. И потом записала, целых две минуты моего забытья. Тогда я вальсировала, срывала покрывала с древней мелодии, которую я напевала себе. Её я услышала на первом своем Эвалоне.Я пыталась уничтожить сьёмку, но по физической силе я уступала Мэрииштэ. Тогда я проиграла, вызвав её на бой Желания. Проиграла и не получила запись обратно.
Но я не думала, что она попадет в руки Рионн.
-Ульрианна, ты танцуешь для нас. Эти два дня проведи в своих покоях. Никто не должен видеть тебя до заката. Плетущие Узор священны. За тобой придут вовремя.
-А…Пусть танцуют прямые наследники дома Альярин! Анна и Веннэ…
- Они не настолько совершенны и знают это. От дома всегда танцуют Восьмой Узор приглашенные танцовщицы – наш род славится лишь дипломатами. Пусть этот Эвалон мой отец будет горд за меня в моей памяти. Даже я, наследница Святослава, не вышивала танец никогда.
-Но…
- Я всё сказала. Завтра старейшины пришлют двух гемм тебе в помощь. Тощее худое пугало должно преобразиться. Хватит пугать народ…

Сбегу.
Ей богу, сбегу.

***
   Андрею становилось всё хуже. После изменения прошло ещё недостаточно времени и вирус не адаптировался.
   Я знала, Ума пыталась пробиться ко мне и поговорить. Она умоляла Саршэ, длинноволосую, похожую на Тора, гемму, впустить её на пару минут. Но Саршэ была прислана подготовить меня и потому  неприступна. Ей было приказано, чтобы никто не видел танцовщицу – так она даже зеркала поснимала в покоях.
 Но даже и так я не смогла ему помочь. Андрей ещё не понимал меня, моей речи. Он был слишком мал…Мне оставалось лишь молиться и верить.
  Госпожа пригласила лучших лекарей, чтобы те осмотрели малыша. Анализы ничего не показали. Кровь Ангуин также проверили. Она была безупречна и более чем подходила для малыша.
Ничего.
Ничего такого, чтобы найти причину.
Шима, вторая моя, более агрессивная, похожая на Анну помощница, нехотя передавала мне новости.
-Два дня потерпеть не можете? Ничего с малышом Андреем не произойдёт за это время.
Кровь его няни просто не усваивается ребенком, такое бывает.
-Но бывали и смертельные случаи! Некоторые не выживали в таком раннем возрасте. Есть скрытые изъяны, которые могут исказить обращение…
Саршэ  прищурила и без того раскосые глаза, зашипела на меня.
-Много вы понимаете. Без году неделя тут, а уже…
Я виновато склонилась перед ней, понимая её гнев. Если две эти помощницы прежде не загрызут меня, то Рионн я выскажу всё, что думаю.
Отдавшись во власть опытных рук Сарщэ и Шимы, я замолчала и стала мысленно вспоминать Узоры…
У меня была хорошая память. Даже слишком.

Я не знала даже, что делали со мной геммы. Не было ни одного зеркала или даже отражения, чтобы я могла видеть изменения в своем облике. Единственно, кожа стала необычно гладкой и светящейся изнутри. А волосы выросли раза в три по длине. Тёмно-каштановый цвет их от природы решено было насытить кроваво-красными прядями, чему я ревниво сопротивлялась.
- А это что такое? Снимите немедленно! – прорычала недовольная блондинка, пытаясь сдёрнуть с плеч бронзовые обручи. Я еле остановила ей. Обручи были моими, привезённые ещё из Империи. Даже в монастыре я их снимала лишь на ночь, в своих покоях.
-не надо…- протянула я, вцепившись  в руки гемм. – там… там шрамы и рубцы. Вам этого не изменить.
Саршэ в ужасе отдёрнула тонкие пальцы от браслетов. Отвращение явно читалось на её милом утончённом лице.
На гарами - высшем гемми, самом витиеватом и насыщенном образами, доступной лишь некоторым из гемм, она пробормотала Шиме:
-Не могли другую выбрать, как раньше. Заказали бы танец дому Лерива, и всё. Неужели эта некрасивая женщина сможет?
Я печально помотала головой и ответила ей на гарами:
-Ваше умение владеть высшим выдает возраст, Саршэ. Вам не менее двухсот пятидесяти лет, я права?
Шима прыснула от смеха, и ближайшие часа три мы кружили среди изысканных и напыщенных трёхслойных фраз гарами, словно терпеливые фехтовальщицы.
  Малая толика уважения моих мучительниц была завоёвана.

***
Эвалон начался по приезду сорока старейшин. Их и прочих гостей разместили, как и триста лет назад на свежем воздухе. Не спеша установили палатки, накрыли столы и подготовили серебристую площадку танцев.
Я знала лишь то, что этого всего я не увижу. Как и первые семь Узоров. Равно как и остальные танцовщицы, прибывшие в закрытых паланкинах по подземным ходам.
Всё, что я знала – ровно в девять за мной придут, укутают в одеяния, расписанные именами старейшин и отведут на место. Ровно в девять минут девятого я начну вышивать Восьмой Золотой Узор своей душой, своими эмоциями.
 А до этого двадцать тысяч гемм будут наблюдать за каждым движением. Остальной народ гемм собирается семьями так же на воздухе около огромных парящих в воздухе экранов и будут присутствовать  своим почтением на празднике. На расстоянии, но всей душой. За эти два дня  время остановится для всех. И для всех праздник будет одинаков.
  Меня трясло, ритуальные движения приветствия ускользали, мелодия уходила прочь.
За эти два дня присутствие двух девушек успокоило меня, кошмары ушли в прошлое. Но сейчас я боялась не их.
Я боялась за Рионн. Вдруг…
-Не беспокойтесь,  госпожа Ульрианна. Мы в вас верим. – Поклонилась в почтении Шима, протягивая красное одеяние.
На мне ритуальные одеяния, расшитые неведомой мастерицей драконами и фениксами. При каждом движении рисунки оживают и змеятся вокруг меня золотистой радугой. Я поправила украшения из жидкого металла, постоянно меняющего узор, и прогнулась в спине. Назад себя. Подняла правую ногу, сделала ею короткий взмах и перевернулась. Шёлковые шальвары  аккуратно облепили  все изгибы, перетекая в новое. На ногах изящные сандалии, перевитые узором в тон.Волосы лишь украсили непонятными стразами, оставив их распущенными.
Я была кровью.
Кровь на празднике Эвалон. Весьма символично.
Царство Святейшей распахнуло для меня свои объятия.

В дверь постучали. Девушки неторопливо завернули меня в священные имена, каждая поцеловала запястье на прощанье. Я буду скучать по ним, за два дня из врагинь мы стали почти подругами. Лед в их душах оттаял. А значит, не всё ещё потеряно…
Меня вывели впервые за пределы покоев за эти два дня.
На гравитационной ладье меня вели к месту. Ладья нежно скользила, рассекая воздух, величественно и не спеша.
Я окинула взглядом народ. Красивейшие люди, утончённые и изящные. Золотоглазые геммы пристально наблюдали за мной, я видела негодование в лицах многих. Бокалы едва не лопались, но все соблюдали тишину и вежливость.
Выбор старейшин не обсуждаем.
Осторожно, чтобы не запутаться, шагнула на серебристую гладь площадки, которая ещё хранила тепло моих предшественниц. Которая примет первое тепло человека.
Я вдыхаю воздух почти бесшумно, но в тоже время как в последний раз. Если что, меня растерзают тут же.
Замерев, я стою и смотрю на Рионн. Госпожа настолько прекрасна, что я чувствую себя неловко, глядя на её совершенство. Её льдистая красота, отточенная и хищная, облечена в еле видимые потоки воздуха. Ткань из переливающегося металла скользит по ней, словно ветер. Плотная, цвета утреннего неба, еле выкрашенного в голубой цвет. И конечно же, первый раз я вижу её волосы убранными. Чёрная смоль закована в нежное серебро узоров и цветов.
-Не волнуйся, - шепчет она мне.
-Рионн, вы сволочь и мерзкое существо, – шепчу я в ответ. Госпожа продолжает мило улыбаться и вежливо кланяется гостям.
-Напомни мне потом как следует тебе…ответить. – Шипит сквозь зубы она, но мы обе знаем. Это всего лишь разрядка обстановки.
Я не слышу речи Рионн для благородных старейшин. Я смотрю на её детей, я боюсь распахнуть имена. Мне неловко, ведь я даже собственного отражения не видела.

-Я слышала, она очень некрасива…Надеюсь, что это окажется неправдой. – прикрывая веером милый ротик, шепчут гостьи.
-Ты права. После семи восхитительных танцев вряд ли эта женщина сможет удивить…И зачем только выбрали? Собственная танцовщица дома не у всех есть…Это в порядке вещей, заказать.

По краям площадки я вижу сорок кубов с печатями каждого из старейшин. Двадцать тысяч пар глаз смотрят на меня, буравят. Сотни экранов по всему Шим’Таа разбросаны и передают каждый мой жест.
И каждый смотрит на меня. Каждый ждёт. Каждыё боится, что ему причинят боль.
И я наливаюсь силой.
Гордостью.
Что этот народ доверил мне своё самое драгоценное и сокровенное. Что геммы удостоили меня этой чести. И я должна быть благодарной, отбросив ненужную шелуху страха и отчаяния.

Музыка полилась на меня сверху. Это ещё не Canto Della Terra, это пока прелюдия. Знакомство с танцовщицей.
Я распахиваю имена.
Одеяние рассыпается и стекает к краю. Глаза мои закрыты, руки прижаты к корпусу.
Я  - одиночество.
Мое тело сегодня во власти чужих желаний.

Рионн не дошла до своего места. Она в изумлении остановилась и теперь смотрит на меня своими огромными влажными глазами. Она что…? Восхищена?!
Рокот прокатился по толпе, я чувствую, что и дети замерли, не понимая, где их страшилище.
-Её подменили в самый последний момент, - заверяет всех Тор. – Наша Ульрианна сидит и горько плачет…
-Нет, это она! – шипит Марко. – Ты с ней не сражался, я узнаю её стойку из тысяч. Посмотри, только она прижимает так большие пальцы внутрь  ладони.

Довольно.
Я – одиночество.
- Canto, - шепчу я и мелодия древней страны разливается по коже.

Si lo so
Amore che io e te
Forse stiamo insieme
Solo qualche instante

Нежный голос, неведомый и чистый, проникает внутрь. И я начинаю плавиться под натиском,
Тело змеится, я кружусь в её невесомости. Что такое любовь, дорогие мои геммы? Что такое, вы знаете? Я поднимаю руки к небу, словно взмахивая крыльями. Каждый изгиб моего тела расскажет вам о ней…

Zitti stiamo
Ad ascoltare
Il cielo
Alla finestra
Questo mondo che

Что такое чувственность? Вы чувствуете её в голосе? Трепет и непонимание, неприятие боли.
Я прогибаюсь назад, в неведомом акробатическом движении. Драконы на красном шелке перетекают друг в друга, окутывают меня изящными, ажурными тенями.
Мои движения вбирают в себя пластику древних арабских танцовщиц, отточенность каждого жеста индийских девадаси. Я кружусь в только мне ведомом узоре. Никто не сможет предсказать мои движения, это  не школа гемм.

Si sveglia e la notte e
Gia cosi lontana
Gia lontana

Замираю в танце, чувствуя всей кожей взрыв в голосе позабытой певицы. Голосе, таком близком и родном, словно я тысячи раз прокручивала его в плеере, невзирая на святость и загадочность.
Любовь царит  в голосе древней певицы, нежность прикосновений и единение.

Guarda questa terra che
 
 Мужчина разрывает ткань моего повествования. Его голос небрежен, чист. Он мощью наливает меня. Руки сами скользят вниз,  от груди провожу ладонями к низу живота.
Что такое близость, дорогие мои геммы? Откуда вам знать, непорочным детям. Эту сухость в горле вы не ощущали, это головокружение и полёт…Испарину на коже, святую наготу двух существ?
Откуда вам знать? Любовь может быть и такой…
Не скотской, не наполненной животным искусом, кровью, криками и болью.


Che gira insieme a noi
Anche quando e buio

Волосы змеятся на ветру, вокруг меня запах, позабытый запах любви. Любовник, нежный любовник прижимает меня к себе, я оголяю ему навстречу душу, разрешаю проникнуть в меня. Мы вдвоём в этом мире. Никого больше нет.
Я зарываюсь глубже в одеяния, красной пеленой оно окружает меня, дарит моё тело миру-вокруг-меня. Руки уже не мои, они подарены голосам внутри. И каждый вздох, каждый жест живёт неведомой жизнью.

Guarda questa terra che

Что такое слабость, неощутимая и приятная, знаете? Нет, откуда вам знать…Но вы видите это в моём танце. Это танец  каждой любящей женщины… Я едина с ними, с каждой. В прошлом, в будущем, настоящем.

Che gira anche per noi
A darci un po di

Sole, sole, sole

Я дарю вам себя, посмотрите! Я змеюсь, славя вашу праматерь, которая знала. Что такое любовь, что такое чувственность…

My love che sei lamore mio
Sento la tua voce
E ascolto il mare

Женский голос снова уносит меня в потоки, я замираю в вечернем ветре, я вижу ваше восхищение и удивление. Ах вы, бедные дети. Сильные, славные, но такие наивные…

Sembra davvero il tuo respiro
Lamore che mi dai
Questo amore che

Я не порочу вас, в моих жестах нет ничего порочного. В них только то, что имеет ценность. То, что вам дозволенно знать.
Я целую ветер, нежно и любяще. Я целую голос в ветре. Смотрите,это поцелуй...Провожу рукой по припухшим губам, дарю себя без остатка танцу. Дарю своё знание вам, мои милые дети…

Sta li nascosto
In mezzo alle sue onde
A tutte le sue onde
Come una barca che

Вы, равно как и я, достойны любви. Посмотрите, вот это объятия. Так обнимают близких людей. Так мать вынашивает, качает дитя .Так она бьётся в муках, даря вам жизнь.
Это та же любовь.

Guarda questa terra che
Che gira insieme a noi
Anche quando e buio

И мужской голос…Слышите? Это ваша сила. Вы единый народ, не скованный пороками и ненужными границами. Видите, старейшины, узнаете во мне себя? Узнаете во мне себя молодых, наивных, любящих?
Вашу память затерли годы. Пятьсот лет вы дышите воздухом, несёте заветы…Да, вы когда-нибудь покинете свой народ, но пока…
Guarda questa terra che
Che gira anche per noi
A darci un po di

…я помогу вам вспомнить. Я вижу слёзы в ваших глазах – лучшая награда для меня, поверьте. Каждый мой жест отточен и гибок. В каждом жесте любовь к вам. В каждом жесте – я сама, моя благодарность к вам. За то, что приняли.
За то, что доверились…

Sole, sole, sole
Sole, sole, sole

И уже хор голосов разрывает наше единение. Я чувствую, как за гранью экранов сотни гемм привстают со своих кресел, стремятся ко мне.
Вместе мы славим жизнь.

Guarda questa terra che
Che gira insieme a noi
A darci un po di sole

Ограненная красота. Я кружусь по сцене, замирая на кончиках пальцев, воздушная и невесомая. На моём лице слёзы, в моём сердце любовь к вам, дорогие.
Вы прекрасны…

Mighty sun
Mighty sun
Mighty sun
 
Я утихаю под последние звуки…Я заканчиваю вышивать Восьмой Золотой Узор. Я растекаюсь у ваших ног драконами и фениксами, я замираю на ваших глазах. Последнее дыхание, последнее сердцебиение и последний жест.
В облаке красного шёлка я утопаю на серебристой плите.

Тишина.
И взрыв эмоций…Беззвучно поднимаюсь, и кутаясь в имена, заботливо переданные мне самой Рионн, сажусь в ладью. Госпожа мягко поддерживает меня и поправляет одеяния. И в её жестах я вижу что-то иное, проснувшееся.
Ладья отъезжает в сторону дома. Танцовщице не положено видеть, как вы счастливы…


продолжение где-то ползёт))))