Первое посещение кинотеатра

Однажды утром за завтраком папа сказал, что сегодня мы идем в кино смотреть сказку «Конек Горбунок», с которой за пару дней до этого познакомила меня мама. Она великолепно читала вслух и рассказывала. Но это будет предметом особого рассмотрения.

В детдоме в кино нас не водили. Страна с трудом вылезала из последствий войны. У меня об этом чуде не было никакого представления, и сообщение было воспринято без особого энтузиазма. Но дальше мама сказала, что мы вряд ли успеем на утренний сеанс. Папа возразил, что если я потороплюсь с едой, то на такси мы успеем. С поездкой на такси я уже был знаком, и это мне очень нравилось. Между прочим, долго не мог понять, почему из детдома они меня забирали на автобусе, а не на такси. Теперь я понимаю, что это было связано с их потрясающей тактичностью, с нежеланием вызвать лишнюю зависть у детей (поверьте мне, забирают – уже завидно) и воспитателей (такси рассматривалось, как предмет роскоши).

В Ленинграде в те времена в качестве такси бегали маленькие черные автомобильчики. Почему-то во многих местах, в литературе, сказано, что основной машиной такси после войны была машина «Победа». Это верно, но только начиная с 1949 года! А до того? С большим трудом отыскал в Интернете информацию о тех машинах, которые остались в моей памяти. Оказывается, изготавливались они в Германии, назывались ИФА (объединение по автостроению), и имели (подчеркиваю) двухтактный двигатель . Сто этих автомобилей впервые вышли на линию от 1-го таксомоторного парка 20 октября 1946 года и несли службу вплоть до поступления больших партий «Побед». Машин на улицах и так было немного, но эти обладали совершенно особым звуком выброса отработанных газов (из-за двухтактности двигателя) из глушителя. Мой музыкальный слух (компенсация за утерянное обоняние) совершенно безошибочно, издалека обнаруживал приближающееся такси, что каждый раз вызывало удивление и слова поощрения со стороны родителей.

Мы вышли из дома, и со стороны Гавани я услышал звук приближающегося такси, о чем немедленно сообщил. Действительно, где-то минут через 5 появилось такси. Папа остановил его, мы сели и поехали в кино. В середине Невского, по нечетной стороне, находился большой кинотеатр «Титан». Вот сюда мы и подъехали.

Уже первая процедура стояния очереди в билетную кассу и покупки билетов была новой для меня. Тут впервые появились страх – хватит или не хватит билетов, беспокойство – успеем или не успеем на сеанс. Эти чувства возникли, как реакция на нетерпеливые вопросы таких же малышей, стоящих с родителями в очереди за билетами. Но им это, быть может редкое, удовольствие все же было знакомо, а мне – нет. Тем не менее, солидарное стадное беспокойство передалось и мне. С трудом дождался окончания процедуры покупки билетов и потянул родителей в зал, точнее туда, куда шли все.Они знали, что я в первый раз в этом помещении и удивились безошибочности выбранного направления. Это ведь тоже детдомовская солидарность. По одиночке мы не привыкли, только стадом, только вместе. Уже взрослым слышал, что только у старших детдомовских ребят постепенно проходит чувство стадности в непривычных условиях.

Зал поразил меня размерами и расположением рядов кресел. Тогда я, конечно, не знал, что это называлось «амфитеатр». Места наши оказались (или папа специально так выбрал) около прохода. Как потом выяснилось, это было хорошо, так как я абсолютно не был готов неподвижно сидеть весь сеанс и в силу непривычки, и в силу активного темперамента.

Свет постепенно потух, и начался показ. Вначале (как всегда в кино) показывали нечто, совершенно не имевшее отношение к тому, что мы пришли смотреть, но я с первых секунд впился глазами в экран. Там происходило чудо движения. Двигались какие-то люди, машины. Суть происходящего меня еще не интересовала. Завораживающе интересно было само движение. Я безуспешно попытался понять, как это сделано. Моего опыта и знаний на это явно не хватало, но что-то по-детски я себе объяснил, успокоился и с удовольствием стал следить за происходящим. Единственное, что мне мешало – громкие звуки, вырывавшиеся из динамиков, огромных черных ящиков, которые оказались рядом с нами. Закончился журнал или что там было, и загорелся свет. «Уже все?» – огорченно спросил я. «Нет, главное еще не начиналось», – ответила мама. Снова потух свет и начался рисованный фильм-сказка «Конек Горбунок».

 Конечно, спустя столько лет, я не помню фильма во всех подробностях. Помню ощущения и чувства, переполнявшие тогда. Про звук я уже писал. Краски. Феерия красок. Перо жар-птицы, свет которого освещал с экрана весь зал. Сопереживание, как бы глупому младшему брату-неудачнику, не давало мне спокойно сидеть. Я вскакивал с сиденья, вцеплялся в спинку кресла предыдущего ряда, как будто в уздечку конька, вылетал из кресла и слету усаживался на ступеньку нашего ряда, когда надвигалась очередная подлость (я чувствовал это), а сделать было ничего нельзя, и вновь спокойно садился в кресло, когда проходила острота момента. Вот чего я точно не делал – не орал, как другие дети. Устал от фильма ужасно. Как мы добрались до дома – не помню. Помню, что вошел в квартиру и… проснулся где-то к вечеру.

Долго потом родители меня в кино не водили. Они, я и мои друзья предпочитали домашний показ диафильмов. Тем более что незаметно в процесс показа и обсуждения подключались и папа и мама. А это было море интересных рассказов из истории, биологии, археологии, палеонтологии, физики, химии, математики. При этом когда обсуждение касалось точных наук, главным рассказчиком и трактователем был папа, что касалось гуманитарных наук – папа и мама успешно дополняли друг друга. Обычно смотрели диафильмы вечером в субботу, по окончании трудовой недели. Фильмов у меня было очень много: по литературным произведениям, по интересным научным фактам, по искусству, архитектуре. Всего и не перечислить. Их дарили друзья и знакомые, они были предметом обмена, их приносили на уроки в школу, в кружки и т.д. До сих пор вспоминаю натянутую белую простыню, спроецированную на ней картинку с пояснительным текстом и, как сейчас вижу в отраженном полусвете заинтересованные физиономии моих одноклассников и их поблескивающие глаза.

В следующий раз я попал в кино года через два уже вместе со школой.