Лёшик

Вчера я решила реанимировать отношения с человеком, о котором даже не слышала много лет. Зачем? Да просто так, что бы в жизни появилось хоть какое-то разнообразие.
Вру, конечно. Просто очень долго я считала его лучшим другом, потом мы как-то отдалились и вовсе потерялись. Казалось бы, что пора забыть былое на долгие годы и вспомнить только в тот момент, когда через тысячелетия в толпе мелькнут знакомые глаза… Забыть надо настолько прочно, что бы не встрепенуться, не захотеть обернуться и окликнуть, догнать и обнять. Знакомые глаза… Мало ли их на Земле?
Я так не умею. Даже сейчас мне снится тот мальчишка, который был для меня и другом и братом, умел и поддержать в трудную минуту и больно ударить одним только словом, умел выслушать и дать совет, но не умел сказать то, что я от него ждала. Не раз я плакала у него на плече, не раз он приходил ко мне со своей обидой. Мы постоянно менялись сами и менялись ролями. Сначала я была старшей сестрой, большой, взрослой и относительно мудрой. Мудрость моя не распространялась только на его друзей. Они мне не нравились!!! Наверно, была в этом и ревность и чувство собственности, но долго не могла я смириться с тем, что у него кроме меня со временем появляются другие приятели, другие интересы. Потом мы как-то уровнялись, несмотря на то, что я продолжала оставаться старшей по возрасту, уж этой-то разницы у нас никому не отнять и никому её не изменить. У нас появились общие друзья, общие ценности, и это был уже совершенно другой уровень отношений. Наверно, именно на нем что-то пошло не так, но этого никто не заметил и не понял. Всё было так, как было, и я не хочу ничего менять. Тогда нам было просто хорошо и весело вместе, мы только начали подходить к тому этапу жизни, когда мальчик и девочка могут перестать быть просто друзьями.
Когда наступил тот самый этап, я уже выбрала для себя другого парня, а он девочку. У него, правда, это всё закончилось очень быстро, а я зациклилась на человеке, который этого абсолютно не заслуживал. Мы так и дружили втроем. Мама говорит, что ей было просто больно смотреть, как мы ходим по двору – впереди я со своей «любовью», сзади наш лучший друг. Я не знаю, любил ли он меня когда-нибудь, но понимаю, что тогда ему было не слишком весело. Конечно, все тогда было не в серьез, но уж очень болезненно.
Потом наступил момент, когда он как-то внезапно вырос и повзрослел. Рядом со мной был уже не худенький мальчишка, а веселый голубоглазый великан, который наклонялся надо мной и называл маленькой. На нашей последней фотографии уже не понятно, кто там младший «брат», а кто старшая «сестра», но это совсем не важно. Важно только то, что мы были безумно счастливы в тот день, когда была сделана последняя фотография. Это была незапланированная встреча, мы уже жили в разных городах, а я училась за тридевять земель от них обоих. Вышло так, что я узнала о том, что он попал в больницу в очень тяжелом состоянии, с обострением старой травмы. Не стану рассказывать о том, как я попала в тот город, где он лежал в больнице, как искала ее, как обрадовалась, когда увидела его на крылечке живого и относительно здорового… Это было реально здорово и по настоящему. Мы были вместе буквально несколько минут. Меня ждали знакомые, его сестра, но за это время мы успели столько всего сказать друг другу, о стольком помолчать. После этой встречи мы несколько раз разговаривали по телефону и потеряли друг друга окончательно, когда он поступил в высшую школу милиции.   
Но еще раньше я поняла, что потеряла его. Это случилось тогда, когда он завёл первые серьезные отношения. То лето я помню очень четко. Оно принесло мне много разочарований, слез и обид. Все мои друзья беспрестанно ссорились и мирились, а я очень устала от этого. Однажды меня жестоко обидел Костик, который этого вовсе не хотел, но ход истории уже было не остановить. Я заревела и помчалась домой, хотя в двадцать лет так обижаться на младшего и всё-таки очень хорошего друга не положено. Никто не стал меня догонять, кроме одного человека, который долго гладил меня по голове на лавочке у нас во дворе. Он говорил много и долго, слушал мои несвязные всхлипывания, пытался меня успокоить, давая, тем не менее, выплакаться и выговориться.
В тот год уж очень не радовали нас романы внутри нашей небольшой, но дружной компании. Именно из-за них мы ссорились и мирились, обижали друг друга. Именно поэтому наши друзья отнеслись неоднозначно к тому, что нашли нас в обнимку на той самой лавочке, когда он ласково гладил меня по голове. Один из них зло выплюнул фразу: «Ну, еще вы поцелуйтесь, и скажите, что любите друг друга». И мне вдруг отчаянно захотелось, что бы мы так и сделали, но он сказал: «Зачем вы так, ведь у меня есть Лена, а у неё тоже кто-то есть, но это не наше дело». Вот тогда-то я и поняла, что детство подходит к концу, что он уже не мой маленький друг, а чей-то парень, не моя поддержка, а чья-то основа.
После института я разговаривала по телефону с его отцом и не могла не спросить, как живет его сын. Страшнее всего было услышать, что он женился или что-то в этом роде, но мне сказали, что мальчик не захотел учиться, и родители отправили его в армию. Конечно, не так все было, но факт остается фактом. Я попросила его номер телефона, на что мне ответили, что пока его нет, но мне его обязательно сообщат позже.
С той поры прошло уже почти два года. Конечно, дядя Саша забыл о своем обещании и моей просьбе и никакого телефона мне не сообщил. Я и не вспоминала, если честно. Просто некогда было, началась новая жизнь с новыми проблемами, да и привыкла я к тому, что в ней просто нет места друзьям детства в прежних объемах. Со мной остались только несколько человек, которых я очень люблю и ценю, но и они так далеко, что все наше общение сводится к коротким телефонным письмам с ничего не значащим текстом.
Не вспоминала я еще и потому, что затаилась в моей душе тихая обида на всё, что было с нами. Он, разумеется, никоим образом не был причастен к моей обиде, но она была столь глубока и широка, что память услужливо вычеркивала всё хорошее, что было с нами в детстве, оставляя на виду последние ссоры, языки предательства, оставленные нашими общими приятелями. В один прекрасный день я решила сесть и написать книгу обо все хорошем, милом и добром, что притаилось в нашем детстве. Я даже села, и даже настучала по клавишам пару листов довольно связного текста. Только вот моё повествование прервалось где-то  в районе истории нашего знакомства. Уж не знаю, почему так вышло, только я поняла, что мой рассказ может оказаться уж очень длинным, и побоялась, что станет очень запутанным. Да и название «Боль дружбы и детства» не было таким уж милым и позитивным, как хотелось бы.
Итак, мы потеряли связь… Я научилась жить с этим, научилась не вспоминать о нем по праздникам, не смотреть старые фотографии. Только вот по ночам иногда подкрадывалась мысль: а помнит ли он обо мне? Очень хотелось, чтобы помнил.
Однажды вечером мама нашла в кипе каких-то бумаг пару старых моментальных снимков, на которых задорно улыбались худенький маленький мальчик и короткостриженная, кудрявая девчонка. Они были так счастливы, что меня пронзила острая зависть к ребятам, у которых нет никаких забот кроме солнца, леса и речки, у которых впереди все летние каникулы и много лет дружбы. Как бы мне хотелось шепнуть им: «Держитесь вместе, не теряйте друг друга», но это невозможно и бессмысленно. Они должны были сами прожить свою жизнь и сохранить свою дружбу, они это сделали, как сумели.
Грустно и обидно, что все самое хорошее заканчивается быстро и внезапно, хотя… Десять лет мы были вместе, не так уж и мало, это практически половина жизни для тех, кому немного за двадцать.
Почему же я вдруг решила оживить то, что, казалось бы, уже очень далеко от меня? Просто я проснулась утром и поняла, что у одного очень хорошего и дорогого мне человека день рождения, что я счастлива от того, что этот день он встретит с улыбкой и, наверно, не вспомнит обо мне. И вдруг мне безумно захотелось поздравить его, услышать его голос и, возможно, успокоиться и отпустить своё желание вернуть дружбу. Никто не знает, как сложно настроить себя на то, что надо поднять трубку, набрать номер, поздороваться, задать пару беззаботных вопросов и, словно, между прочим, спросить: «А как там ваш сын поживает? У него же сегодня день рождения? Надо бы поздравить. Дайте номер телефона!!!!!!!» Сколько раз я прокручивала в голове варианты подобного диалога трудно себе представить. Было как-то неудобно и неловко звонить серьезному человеку на работу и отвлекать своими глупостями. На моральную подготовку ушло все время до обеда, но я так ни на что и не решилась. После обеда ситуация практически не изменилась, за исключением того факта, что времени оставалось все меньше и меньше. Я понимала, что отпускаю ситуацию, но не могла заставить себя поднять телефонную трубку. Только за несколько минут до конца рабочего дня я наконец-то отважилась и… не услышала ничего, кроме длинных гудков.
Именно так в душе появляется пустота и отчаяние, именно так они и звучат – уныло и монотонно, как бесконечные гудки. Скорее всего, я набрала не тот номер, а тот мне был просто не известен, это неважно теперь. День томительных ожиданий и переживаний закончился ничем. Но это был только рабочий день.
Уже дома я перебирала общих знакомых и с горечью осознавала, что все они потеряны для меня, да и для него, наверно тоже. Но тут в телефонной книжке я нашла номер его одноклассника, одного из немногих, с кем я продолжаю поддерживать отношения несмотря ни на что. Вы знаете, как мучительно стыдно обращаться с просьбами к человеку, с которым не так уж часто общаешься? Я теперь знаю. И дело даже не  в том, что он тоже потерял связь с нужным мне человеком, а в том, что он умудрился-таки найти то, что мне было так надо. Наверно, именно в таких пустяковых ситуациях и познаются друзья, а вовсе не в беде.
Вот так я и поучила желаемое, отправила по заветному номеру простенькое поздравление, не в стихах, без лишнего пафоса и… не получила ответа. Что ж, ему виднее, а я сделала всё, что смогла. Правда, утром мне пришло сообщение от него. Пустое. Не знаю, что это значит, но мне оно принесло маленькую и глупую надежду на чудо, надежду на то, что всё ещё можно изменить, что мальчишка и девчонка с фотографии улыбаются время от времени не только мне.