Эмбрион поэта и рождение стиха

          ЭМБРИОН  ПОЭТА  И  РОЖДЕНИЕ  СТИХА.
                ПОСВЯЩАЮ  ПАПЕ  И  ДЕДУШКЕ.
       Листая  книжку  мемуаров Анастасии  Цветвевой,натыкаюсь  на ресницу  моего  Лё,защемленную  меж  листами.Ресница   огромная,что свежий  месяц  над нами.Будто  кто-то близкий заботливо  мне  ее подложил  сюда...
       Я не верю в случайности.Формулы: не  может  быть,так  уж  случилось, так  сложились обстоятельства   изобретены  не  для  меня.Мне  сон  был.Мне подан  знак.Интуиция---превыше  рассудочности.---Все  это входит  в систему моих жизненных приоритетов.Пассивный залог ---  мой  антипод.Моя устойчивая , эмбрионально адаптированная ,индивидуальная система жизнеобеспечения  терпит крах  только  в  одном  случае:  когда  эмбрион  поэта  развивается пораженным  стихией  стиха.И  когда  рождается  стих.Вакцину  стихосложения  мне  вживили  свыше, мне  оставалось  только  родиться  обремененной  стихом.В этом  плане я вправе  себя  представить на месте  вечной девственницы  Марии,родившей---так  мне  представляется---вдохновенно  неоднозначную идею,подтверждающую   могущество   моего  Единого Б-га.Стих  мой  подарен  мне Б-гом. Как награда?Как наказание?Как знак отличия?Как  кара?Как  спасательный круг?Как  испытание?----Наверное, как---синтез  всего  и  сразу,здесь  и  сейчас...
       Мой  дедушка отдал клинической  психиатрии   45  лет  своей жизни.В  этой  профессии  нормативным  людям  некомфортно...
       Комната  дедушки  представляла  собой библиотеку. Вдоль  стене размещались фаланги  полок, сооруженных  платиновыми  руками  моего  папы.Монографии  всем  разделам  медицины,латынь и ,непременно, тома русской  классики.Дедушка  играл  на  скрипке .Это  означало,что  у него  тяжко  на  душе, и  стучаться  к  нему  было  запрещено.А  как  хотелось , тайком  забравшись,выхватить  скрученные  бублички  запасных струн  папиной  мандолины.Они  гнездились  меж  дедушкиными  книжками и  манили   и  искушали  тайной.Не   думаю,что  музыкальный  мир  потерял  в  моем  лице  блистательную  флейтистку  или  саксофонистку,но  с   тех  далеких  лет  я  ношу  в  себе  слезы  любви. Скрипку  и  мандолину  я  слушаю  душой  и  всегда  со  слезами.Я  помню  себя лет  с  двух. Я  точно  знаю,что папа  и  дедушка  взращивали  из  меня  поэта.ПОЭТА   по  жизни,как  теперь  принято  выражаться.
       В  детстве  вас  ставили  на стульчик, дабы упиваться вашей  чистой и звонкой читкой садистских  стишков  детских  поэтов  еврейского  происхождения.Сии  шедевры  ширпотреба  умиляли гостей  ваших  родителей.Вот,например:
               
                Уронили  мишку  на пол,
                Оторвали  мишке  лапу...
 
или:
                ...вышел  зайчик  погулять.
                Вдруг  охотник  выбегает,
                Прямо  в  зайчика  стреляет.----
     Практикум   потенциального  террориста  отдыхает.
     В  дедушкиной  лаборатории  души  висел  единственный  портрет .  Портрет  русского  баснописца Ивана Крылова,отчаянного антисемита ,виртуозного  рифмоплета  и  моего  первого Учителя  русской  словесности.Меня,как  и  вас,  папа  ставил  на  стульчик лицом  к  дедушке Крылову.Мой  дедушка  называл  мои  писклявые  опыты  ДЕКЛАМАЦИЕЙ. Именно  так,а  не  иначе ,мой  дедушка  формулировал  процесс  произнесения  стихов.Он  родился  в  19  веке,выходил  к  трапезе  в  костюме  и  галстуке и ,естественно,излагал  витиевато и  мудрено,что  не  мешало ему   ходить  пешком  босиком 18  километров   к  своей  любимой  дочери, будучи  стариком  преклоннного  возраста,а  по  пути  неизменно  подавать  нищим.
     Полноту  своих  литературных  пристрастий дедушка  излил  на  меня.Папа   научил  меня  читать так,что  с  3-х  лет  я  уже  читала  бегло  и с чувством.Декламировала  лет  с  двух  стишки  не  о  мухе   или  бычке с  зайкой,заложниках   террористической  доктрины. Свои  мысли  и  чаяния  мне  доверяли  Пушкин,Баратынский,Лермонт,Фет,Апухтин,Тютчев.Дедушка  подарил  мне  дыхание  стиха,инфицировал  лихорадкой  вдохновения  и  исцелил  возвышенностью  поэтической  мотивации.Воображаю, какие  ассоциации рождала   в  моем  трехлетнем  мозгу строка:
                И на обломках  самовластья
                Напишут  наши  имена.
        Самое  невероятное  то, что некоторые  из  них  ,несмотря ни на что, хранятся  до  сего  дня  в  архиве  моей  памяти.Благовенный  восторг  и  трепетный  ужас ----  вот  те  источники,из  которых  училась с  младенчества  пить  моя  душа.
        От  дедушки  я  несу  в  себе тяжкий  недуг  неадаптированности к  быту, к  его  пошлости  и коварству.Я  не  умею  жить .Я  ненавижу  быт  и  бытовуху.
      Дедушкины  уроки и папин  догляд закалили  во  мне  физиологическую  брезгливость к  и  каверзам  человечьей  портяночной  натуры.Мою  душу  спасают  от  суицида  только кисти  рук,которые  представляют  собой  точную  копию холеных  дедушкиных  рук.Они  у  меня  мужские.  Ими  не  жечь князевы  чертоги и не  громить  помещичьи  усадьбы. Моими  руками---убивать.Уничтожать  человеческие  мерзости и зло.
        Давя  в  себе  гордыню,я  постоянно  снисхожу к  людскому  несовершенству.Но    к  единственному  неверному  звуку,исходящему  из  уст  поэта,я  подхожу с арбалетом  и  гарпуном  наизготовку.
         Мои  мужчины  ---люди  творческие---видят  во  мне  разных  женщин.И  только  в  одном они  солидарны :  я  крайне,нечеловечески  ранима  вербально.Одно  слово  убивает  меня  всю.Физические  пытки ,по  сравнению  с  пыткой  словом,---страшненькая  легенда.
         Почему,например, я ,к моему горю, считаю ,что русский классический  театр   заканчивается на Алле  Демидовой ?Да оттого  только,что из ее уст  никогда не  исходило  ни  единого фальшивого вздоха,звука.Слова---тем  паче.Ее протестное  молчание ли  ,едва  различимый  сценический  шепот  ли.когда  она  дает  моноспектакль  по  текстам  Ахматовой  и  Цветаевой,внушают  мне  несказанное  почтение  к  таинству  поэтического  пространства,потому  что  только  Демидова  ---изо  всех  живущих----еще  умеет  и  смеет  прикасаться душой  к  его  священной  ауре.
         Однако,по  привычке воспарять слишком  пространно  пред  ликом  вдохновения, я  позволила  себе  забыть  на  время  о РЕСНИЦЕ.  Именно  ее  отняли  у  моего  Лё .Это  проделал  Б-г  или  сотрудники  его  канцелярии  для  того, чтобы ее  неслучайное  явление мне  откликнулось  в  душе  спонтанностью  вдохновения  на  эммигрантский  цикл  стихов "Ресница".
        И  вот какой  первенец  родился :


                Как  упавшая
                в  книгу  ресница
                Обрекаем  себя  на исход.
                Эммиграция  хмурая  снится---
                Наш  корабль,не принявший  на  борт.
                Это--та,
                из  подпольного  чтива
                Поселившаяся  во  мне,
                Неразборчива  и  спесива,
                На  хромом  серо-пегом  коне.
                Это---та,
                Отхлебнувшая  чаю  человеческих  бурь,
                Угрожает.  И  жестом  отчаянья
                Выбирает  из  стареньких  дур.
                1998,ИСРАЭЛЬ,