Часть первая. Глава вторая

Они вышли на улицу, радостное летнее солнышко, купаясь в небесном океане, ярко освещало площадь и парк, перед академией даря своё нежное тепло. В фонтане стоящем в центре площади ломались его лучи, а в брызгах воды висела маленькая радуга. По брусчатке ходили бывшие ученики, прощаясь, кто на время, кто навсегда, со своими друзьями. Некоторые уже разбрелись по парку. И в последний раз, перед вступлением во взрослую жизнь и разлукой, по ровным, давно знакомым тропинкам, ходили влюбленные парочки.
Несколько "специалистов" сидя на белых скамейках, мирно беседовали, вспоминая беззаботные студенческие годы. Как же им хотелось повернуть время вспять, вернуться в школу, туда, где друзья, где не надо думать о зарабатывании денег, где так хорошо и всё кажется прекрасным, и простым. Туда где мама будила по утрам, где папа помогал с уроками, туда, где хулиган Колька порвал тебе рубашку, где парень Любы оставил напоминание о том поцелуе, который она подарила тебе в школьном коридоре. Они говорили о детстве и, вспоминая самое плохое,  улыбались, понимая, что самое сложное и страшное, увы, ещё только впереди.
Вдали, у самого края парка стояли мужчина и женщина лет сорока. Скромно глядя на выходящих, они пытались найти своего ненаглядного ребёнка. Иван на время задержался, глядя на родителей.
- Кто это? - спросила Маша, перехватив его взгляд, продолжая шагать.
- Кажется… - Иван прищурился - это родители Олега.
- Это такой чёрненький, кучерявый. - Маша показала жестом, как завивались его волосы.
- На себе не показывай. - Улыбнулся Иван, у нее это довольно забавно получилось.- Да "барашка".
- Почему "барашка"? - Хихикнула Маша.
- А у него фамилия животная -  Барашев. – Только зря они его ждут… провалился он по полной… - В ответ Маша лишь хмыкнула, подумав о чем-то своем
Через некоторое время они покинули Академическую площадь и зашагали по пыльной обочине к автобусной остановке, где уже стоял старенький Икарус, который, несмотря на свой возраст, выглядел как новенький и даже блестел в солнечном свете.
Парочка шла неспешна. Маша как всегда тараторила, рассказывая, как прошёл её день, вываливая на бедную голову Ивана огромный поток информации. И хотя он изо всех сил старался ее слушать его мозг не мог переварить все, что говорит эта болтливая девушка. Она говорила слишком быстро и, смеясь, толкала брата локтем в бок. Не понимая, ни слова Иван широко улыбаясь, поддакивал ей. Зная, это Маша, бессовестно пользовалась своим "талантом". Заболтав Ивана, ей строило вклинить маленькую просьбу, на то, что брат никогда бы не разрешил, и Иван, обычно соглашался, дабы не обидеть Машу тем что «ему совсем наплевать на свою маленькую сестричку» и не выглядеть в её глазах «бесчувственным болваном» (теперь понятно, почему он старался услышать каждое слово сестры). Водитель автобуса нажал на клаксон, поторапливая зазевавшихся ребят. Они быстро добежали и вошли в первую дверь.
За рулем сидел седой, полный, пожилой мужчина, около семидесяти лет, загорелый. На нём была клетчатая рубашка спортивные трико и лёгкие шлепанцы, что б было не жарко. Увидев ребят, он заулыбался.
- Ну, что Машенька, где там наш "академик".
- Вон, там. - Она махнула рукой в сторону двери, отдавая старику пятьдесят рублей. Водитель неохотно взял деньги за проезд - ему было неловко брать плату у детей. Не смотря на то, что Иван уже совершеннолетний, для этого старичка, который с детства знал их и любил как родных, они все ещё были детьми. Через несколько секунд в кабину вошёл Иван.
- Тебя можно поздравить или как? - Поинтересовался дед, увидев юношу.
- Конечно можно, даже нужно! - Иван протянул свой бумажный диплом, заключённый под стеклом, в деревянной рамочке.
- Ты думаешь, я без очков, что-нибудь увижу?- Глуховатый старик прищурился, напрягая глаза в попытке различить мелкий шрифт. – Вдаль-то я хорошо вижу, а вот вблизи... - Неизвестно кого успокаивал старик - себя, не веря в то, что он слепнет и, что скоро ему предстоит оставить любимую работу, или пассажиров, которые и так знали, что этот седовласый мужичёк проведет свой старенький автобус, по давно знакомому маршруту даже с закрытыми глазами. - Хорош! Жаль, у меня нет такого, именно поэтому я и шоферю почти пятьдесят лет.
- Ну, я, в общем-то, тоже, в своём роде, буду "шоферить". Правда, за штурвалом многотонного межпланетного "автобуса". - Николай Фролович рассмеялся и, откашлявшись, выглянул из своей кабинки, осматривая салон стального коня.- Все, что ль! - В кабине сидело ещё четыре человека: Старик со старухой и десятилетний мальчик со своею мамой. Убедившись в том, что все пассажиры уселись, он нажал на кнопку, и после того как двери закрылись, тронулся с места.
Пока Маша, задержалась, что б взять два билета, по которым начислялась зарплата водителю, Иван, пройдя немного вглубь салона сел у окна на первом кресле, по правую (от водителя) сторону.
- Ты опять расселся у окна! - Паренёк даже вздрогнул когда сестра начала кричать.- Ты в прошлый раз сидел! Я тоже хочу...
- Машуль не начинай, пожалуйста, ты прямо как ребёнок, ей богу, что люди подумают. - Иван кивнул в сторону сидящих позади "зрителей", которым явно хотелось посмотреть этот спектакль до конца. Он говорил так спокойно, что после этих слов девушке захотелось успокоиться и сесть. Но она сдержала свои добрые эмоции и продолжила скандал.
- Мне плевать! Я хочу сидеть у окна! - Она не была раздражена, но всем своим видом выражала негодование.
- Садись. В автобусе 20 мест, почти половина из них у окна. Заметь людей едет очень мало. - В ответ Маша только топнула ногой и раздосадовано "плюхнулась" в кресло рядом с братом. На лице Ивана сияла победоносная улыбка. Сестра частенько на пустом месте устраивала ему скандалы, но не со зла и не, потому что была такой вредной, просто... ей было это необходимо. Необходимо на кого-то "вылить" хотя бы часть тех негативных эмоций, которые накопились в ней за целый день. Она не могла, в отличие от Ивана, всё держать в себе и, хотя ей было не по себе от того, что она как вампир питается положительными эмоциями, что она каждый раз кричит на родного брата и наверняка огорчает его, девушка не могла иначе. Немного покричав, она чувствовала, как её душа успокаивалась. Как измученное сердечко переставало щемить. Вторую половину плохих эмоций Маша обычно выплакивала в подушку, глубокой ночью, чтобы никто (точнее Иван) не услышал этого.
Хотя он и знал об этом, старался не показывать вида. Он даже не спрашивал у своей "маленькой" сестрёнки почему, иногда, по утрам её глаза бывали красными. Он знал - она наверняка, что-нибудь соврёт.
Постепенно Иван  стал всё глубже погружаться в раздумье.

    Что будет через год, земной год ничто в масштабах космоса, но, сколько всего может произойти за этот жалкий отрезок времени. Этот год, наверняка, даже не упомянут в учебниках истории, подумаешь какая мелочь. Может для истории год это всего двенадцать месяцев, но для человека, а особенно для Николая Фроловича, это целых 365 дней.
Дядя Коля слишком долго дружил со смертью, рано или поздно их отношения испортятся и тогда тоненька нить, по которой ходит старик, оборвется. Только тогда все его болячки вмиг исцелятся, только тогда он, наконец, сможет заснуть и избавиться от своей хронической усталости. Возможно там, в "лучшем  мире", он встретит своих родителей, которые "оставили" его и трех сыновей "нагло умерев" во время "Голодного бунта", почти пятьдесят семь лет назад. Из всех родных, выжить в суровое время тех лет, удалось только ему. В то время едва не поднялась революция и не только в России - по всей Земле, только чудо спасло мир. (Точнее, 150 000 казненных зачинщиков.) Еще около 2 000 000 умерло от голода. Но невероятно богатый урожай исправил плачевное положение, хотя люди и не знали, что побитые рекорды по сбору зерновых, стали возможны благодаря вредному органическому веществу, которым, в тайне, удобряли поля. Да и кому было до этого дело. Если желудок сводит от голода, человек готов сделать всё, чтобы выполнить требования организма.
Старенький автобус, так же как и Николай Фролович, доживал свои последние деньки, его стальное сердце, задыхаясь, кашляло от плохого топлива. Сотню раз переделанный этот моторчик уже давно не получал чистой солярки. После топливного кризиса, когда была закрыта последняя нефтяная вышка, он "доедал" последние капли горючей жидкости, которая когда-то вырабатывалась из нефти, что подарила нам природа.
Хозяин и заботливый отец этого железного коня, как и его детище, уже давно не ел качественной пищи. К тому же его желудок, в последнее время, перестал справляться с твердой и грубой едой, но ему было на это наплевать - денег всё равно хватало только на то чтобы оплатить счёт за холодную воду, да отопление (Света у него уже давно не было).
Как-то раз дед упомянул, что работа это его "всё". Он всегда на работу ходил как на праздник, и не ради денег, старик ненавидел свою пустую и холодную квартиру, а тут были все его знакомые. Все те, кто был с ним в молодости и, садясь за руль, знакомого с девятнадцати лет, автобуса он вновь чувствовал себя молодым и забывал про свои болячки. Старик знал, что если его уволят - он умрет - потеряв смысл жизни и единственную радость.
Зачем нужны эти старики, их уже давно списали в "утиль". Медлительный автобус и дряхлый старик обходились слишком дорого, перевозка сельских жителей даже не окупала ремонт и топливо, наверное, именно поэтому плата за проезд постоянно повышалась. Однако люди упорно ездили именно этим автобусом, потому что старенький автобус маршрута номер "7" проезжал те малочисленные деревушки, куда не ездила даже скорая помощь, где жили, в основном, старики. Для них он был единственной связью с "большой землей" - дорогой к цивилизации. Деревни старели и в скором времени совсем исчезнут. Некого будет возить, ни кто не вспомнит добродушного старика, который был не просто водителем, он стал другом, психологом и даже почтальоном перевозя письма по просьбе людей. Он мог утешить, поднять настроение, дать дельный совет. Ему было под силу превратить в праздник хмурое осеннее утро и "заразить" на целый день своим хорошим настроением и жизнелюбием.
Вдруг автобус покачнулся на кочке и Иван, очнувшись, посмотрел на свою сестру: Маша сидела, положив на колени свою папку, в которую она уже убрала Ванин диплом, и молча, глядя вдаль, о чём-то думала.
Она сидела, не двигаясь, не моргая, словно спала с открытыми глазами...