Один день упыря иваныча

- Тьфу, пакость! – плотоядно цыкнул зубом и смачно сплюнул кровью на холодную и ноздреватую плиту склепа упырь Иваныч. И тупо, отчуждённо уставился, с трудом перебарывая подступавшую болезненную слабость и сонливость, наливавшую  веки свинцовой тяжестью, уподобляя его свату Вию, наблюдая, как почерневшая кровь на полу свернулась в тусклые шарики, мохнатые от облепившей её вековой пыли; в послеощущениях преобладало чувство стыда и гадливой брезгливости. С трудом сдерживаясь перед натиском неумолимо подступавшей тошноты, но всё же перебарывая её, он отопнул от себя лёгкий и пустой труп….
- А говорил – Драку-у-у-ла…. Барон недорезанный…. Вампир, он и есть вампир: хоть в своей крохотной Унгрии, хоть где…. Затхлая, жидкая кровь. Да и где там ему развернуться: ни настоя, ни букета…. Выхрест, должно быть. Хорошо хоть не православным был крещён – тогда простым несварением не обойтись…. А цвет какой гадкий – мутная бурая бурда, с омерзительным сгустком осадка, слизи какой-то лягушачьей, тьфу…. Выдержки – абсолютно никакой, хотя и староват, на вид-то…. Знать в худых и дырявых мехах вино держали, с вытершейся до залысин шерстью…. Но этикетку разрисовали, глянец навели, брэнд по всему миру пропиарили…. Набили цену, а вышел пшик…. Загнули! А сам-то какой махонький, худющий…. Худоба золотушная…. Словно всю жизнь диету блюл или постился – как комар, по капельки кровь из людишек отсасывал….
Сытно рыгнул и прислушался к непрекращающимся внутренним ощущениям. Остался недоволен, горестно помотал кудлатой головой и убаюкивающее похлопал себя по болезненно булькнувшему животу.
- Сытости никакой. Как мякины нажевался. Вот Фёдор Крюгер посытнее был, да и кровушкой налит был пополнее, под самое горлышко…. Пивной животик, ух-ух-ух…. А тут, от этой тухлятины, как бы понос не прошиб. Так и изойдёшь на нет, проливая и свою родную кровушку. Да-а-а, по родословной встречай, по вкусу закапывай….
Упырь Иваныч напоследок осмотрелся в склепе и вышел, сгорбившись под тяжестью громадного кайла, которое обнаружил тут же, у северной стены. Труп он тащил за ногу. За ним, прихрамывая в частых воздушных ямах неспокойного и турбулентного ветра, неторопливо летел, с хлюпаньем и одышкой загребая под себя студёный утренний воздух большими, щербатыми от старости и беспокойной юности крыльями, лысый седой ворон.
Уже дома, Иваныч ностальгическим взглядом, замаслившимся от нахлынувших воспоминаний и вызванных ими слёз, упёрся в ветхую хоругвь со светлым ликом, когда-то щедро вышитую потускневшими за столетия серебром и златом, висящую в красном углу его избы. Награда от самого князя Димитрия…. Славно тогда, сотоварищи, порезвились на фланге левом….
 - Ах, вкусна, вкусна кровушка нехристей…. Кому иго, а кому и пажить щедрая….
Пышные телеса он тогда, да и не он один, обрёл – мягко стлал и сладко спал, досыта налившись, до самых глаз, уже заплывших жиром, а не кровью. А ведь север-то и отстояли, а и сколько сгинуло, как в бочагах глубочайших болот необозримых, юрких и жестоких вражеских разведчиков….
- Да и кровушки сколь они влили новой, свежей и вкусной -  в подзастоявшееся русло. Да и не в русло уже: пересохло, броды, перекаты, ряска поганая кровосмесительного блуда…. Да себе и на беду – разыгралась кровь-то свежая, разогналась, да и выплеснулась в конце концов на отцов своих крёстных…. Знатный коктейль знать созрел в мехах неволи, да и вышиб, напрочь, пробку инородной власти…. Три столетия упырского благолепия, как псу по хвост: ведь кровь, крещёная по-византийски, как яд смертельный благородной плоти упырей–язычников….
- Да, брат ты мой, ворон – так бы и совсем захирели, да страна богатейшая. Сколь купцов и купчишек из разных Китаев, Персиев и Индий!   Да стран мне и неведомых, но так волшебно вкусных! – экзотика, деликатес…. Чудны дела твои!!! Да всё на Степашек списывали – много их был, разбойных людишек, жадных и алчных…. А уж чай когда пользовать стали? – раздолье! А Ермаку отдельное спасибо – за Сибирь…. Червячка-то заморить, всегда безбожников хватало: еретики….
- А вот сейчас со всякой нечестью и мерзостью приходится возиться. Исподволь заползает на землю родную, всё гнусной своей паутиной хочет покрыть: нежить кровососущая…
- Тьфу, гадость, - снова, но очень нехорошо и зло, сплюнул упырь Иваныч, вспомнив тщедушного, надорванного в неимоверных потугах скверны Дракулу…. Как будто летучую мышь ненароком засосал – со всем её дерьмом и сломанными, грязными коготками в уголках морщинистых кожистых крыльев…. Ровно с голодухи…. Опять на всё неделю сериал кошмариков…. Пока вся мерзость эта, эта псевдокровь, не перегонится, и печенью и сердцем, пока не изблюю и не сцежу все эти из себя опойки, свернувшуюся желчь….
- Ну, вот тебе и старость…. До пенсии, совсем немного – пара сотен лет…. А внуков жалко, заклюёт ведь иноземная погань…. Нет, и вовсе не пеняю – упырь в поле, уже воин! Кто там по списку, на прицеле, ворон, Франкенштейн?
А ворон, хрипло, заикаясь от старческого скудоумия, пытался каркнуть, но только закудахтал, задыхаясь в таких уже обыкновенных – увы, три сотни лет! – беспомощно-непроизвольных судорогах клюва, пытаясь как-нибудь помочь себе и рваным дёрганием головы, и крыльев…. И, всё же  вытолкнул застрявший звук: р-р-р-р-р, но как-то неуклюже и картаво…. И оборвал, смущено, и начало фразы.
- Ну-ну, - почти что ласково похлопал его по облезшему плечу упырь Иваныч, заметив в сокрушённых бусинках подслеповатых глаз, слезу бессильной ярости на немочь…, - Да понял я тебя. Спасибо, подсказал. Вот завтра, спозаранку, к нему и полетишь, «слепой мой Пью»….

19.02.1998