Течение времени

И зачем ты это сделала? Зачем нашла меня? Я обалдел, когда тебя увидел. За двадцать с лишним лет ты совсем не изменилась. Такие же восторженные глаза, такой же взгляд.

Сколько сумбурных дней, бешеных ночей я проводил. Но не с тобой! Ни единой ночи!

Я познакомился с тобой, первокурсницей, на последнем курсе. Нам с друзьями было весело от юности, от безбашенности – полны студенты-старшекурсники сумасшедших ожиданий! Впереди у нас был диплом. Помнишь мою тему? Я до последнего дня не садился за работу. Ты переживала, уговаривала меня. А я, бестолковый молодой самец, разгильдяй, пил, гулял на свежем воздухе, любовался весной и молоденькими девчонками… И опять гулял, бренча на гитаре. Ты помнишь наши посиделки в общаге? Я был Маэстро! Легенда студгородка на Лесной! Все самые красивые девушки-студентки были моими. Да, я не был красавцем. Ты видишь, я даже полысел со временем? Но вам, девицам, так нравятся парни, бренчащие на гитаре… Розенбаум, Визбор, Макар – репертуар нашего общежития, казалось, был бесконечен.

Я тебя сначала услышал. Вы, первокурсники, собирались на винтовой лестнице между этажами, что-то пели. Мне очень нравился твой девичий, но сильный густой голос.

Под Новый год мы с приятелями вышли поглазеть на вас, семнадцатилетних студентов, обнаглевших от осознания собственной значимости. В этом венке юности была и ты. Но не пела – у тебя болело горло. Мы, считавшие себя стариками, дали тебе горячего чаю с медом. И ты заговорила. Как же ты говорила! Тебе не хватало слов, ты жестикулировала, опьяняя нас эмоциями, восторгом, жизнелюбием! Мы неделю ходили вчетвером – ты, я и двое моих друзей. Юная провинциальная девчонка, обращаясь к нам на «вы», немало поражала и восхищала нас! Неделя была праздником. Меня удивлял твой высокий лоб. Не думал, что увижу у кого-нибудь лоб, выше моего.

Помнишь пиццерию недалеко от Невского? К ней надо было пройти, повернув от касс Аэрофлота налево. Там, в полуподвальном помещении, я заказал пиццу с грибами и маслинами. Ты никогда еще не пробовала этот плод на вкус. Я предполагал, что не понравятся тебе черные гладкие оливы. Но тебе они понравились. Ты их и сейчас любишь?

Я так хотел тебя... Сделал тебе предложение, совсем еще юной девчонке, восторженной, глядевшей на мир распахнутыми глазами, желавшей впитать в себя всю полноту и прелесть каждого дня, каждой минуты. И даже сказал своей матери, что женюсь на удивительной девчонке.

Я глядел на тебя и не понимал – неужели ты не боишься этого мира?! Неужели не боишься собственной восторженности?! И как ты будешь жить с этим дальше?! Мне казалось, что обидеть тебя было бы грехом, хотелось защитить тебя от оскорблений, ран, обид! Но первую обиду, и очень сильную, нанес тебе сам.

Ты помнишь тот день, когда я ушел? Сбежал, испугавшись встречи с бывшей возлюбленной. Она говорила, что беременна от меня. А я испугался. Потом встретил тебя, влюбился как пацан. А она сделала аборт.

Всё как-то сумбурно было… Я напился на майские праздники, пошел к ней, жалел её и остался ночевать. Мы не виделись с тобой три дня. Ты поняла всё. Сразу.



Я подарил тебе весной в марте часы. Позолоченные, ажурные, они украшали твое тонкое запястье. Не знал, что нельзя дарить любимым часы – к разлуке, к разрыву.

Я рад, что ты не со мной. Со мной ты была бы несчастлива.