Мир может быть чёрно-белого цвета

                МИР МОЖЕТ БЫТЬ ЧЁРНО – БЕЛОГО ЦВЕТА

               

                « …Держись, мой мальчик: на свете
                Два раза не умирать.
                Ничто нас в жизни не может
                Вышибить из седла ! »
                К.Симонов


   Далёкие прожитые годы. Группа Советских Войск в Германии. Лес. Маленький военный городок-5-6 домов и прочая прилагаемая инфраструктура. Тесный маленький коллектив. 80-е годы прошлого века.

   Жили мы дружно, молодо, весело. Были и праздники, были и будни. Рядом было озеро с зоной отдыха - «Адрия». Периодически ездили и на охоту, и на рыбалку, и на шашлыки в лес - на природу - частенько выходили. В общем, шла жизнь своим чередом.

   Проводы «старого» командира маленькой части (склада боеприпасов) подполковника Б*** в памяти сильно не отложились. Хороший был мужик, с разумом, понимающий и службу, и людей, не злобный - но и не бесхребетный. Ушёл на повышение - не сомневались мы, что достоин он большего и желали ему только хорошего. Жена - тоже была умницей, в службу мужа не лезла, себя не выпячивала.

   Одно только жаль - послужить с ним пришлось недолго. Земной шарик круглый - уже будучи сам полковником и командиром части, в командировке встретил его сына - уже майора. Поинтересовался об отце, привет – естественно-бывшему командиру передал – и тёплые слова благодарности за совместную с ним службу.

   Новый - подполковник Ш*** - оказался весьма колоритной личностью. Любитель «махания шашкой», нецензурной брани, крика, и - самое неприятное - пития напитка алкогольного, к которому на Руси пристрастны многие-то бишь водки.
Да ладно бы пития культурного, вечерне-праздничного, в хорошей компании или в домашних условиях, расслабляющего и  сближающего - так нет же, всё это связано было со службой и во время оной.

   Органично и естественно  вписался в это творчество по истреблению горячительных напитков и замполит части подполковник С*** - служивший до этого в столице и отправленный в ГСВГ для поднятия материального благосостояния после того, как сгорела в Москве его квартира.

   Вся служба армейская испокон веков стоит на многих «китах», одним из которых был, есть и будет распорядок дня. Простейшая по сути своей бумажечка, но в ней расписано - когда солдатику с кроватки вставать, когда умываться и «морду лица» брить, когда кушать, когда офицеру и прапорщику на службу и на построения прибывать - и прочее, и прочее.

   Из года в год рабочий день в части начинался с того, что в 8 утра все офицеры и прапорщики, идя на службу, останавливались в курилке под большим дубом, шутили, курили, обменивались новостями. Подходил замполит и зампотех, активно включались в общую беседу, попутно успевая принюхаться - нет ли у кого синдрома «многовыпитовчерахорошобпродолжитьныне»  И затем - на общее построение, так называемый «развод» - конечно, не связанный с узами брака. Получали личный состав, и вперёд - на свои объекты - заниматься делом - кто готовить боеприпасы к погрузке, кто - в цех ремонта, кто - в штаб - в общем, каждый туда, где должен быть.

   С прибытием нового командира эта отлаженная система стал давать сбои. Сказано ведь - не суй пальцы в  шестерёнки хорошо отлаженного механизма. Иначе и ты без пальцев останешься, и механизм сбои давать начнёт. Именно это и началось.
Начали всё - с изменения распорядка дня. Начало развода в 7-00. Обед - как и прежде - полтора часа…Окончание работы - в 19-30. Затем - подведение итогов, постановка задач, совещание - окончание примерно в 21 час - и так каждый день.

   Если командир в духе - то в воскресенье работаем всего лишь до обеда…Ну а если нет-то и выходных нет.

   Но это - хоть и трудно, но можно. Тем более что объём работы и вправду большой. Вся беда в том, что в упорядоченность влезла бессистемность. Утренние - да и любые – построения командиром стали проводиться по принципу - «Если я пришёл - то построение началось. А все остальные - опоздали и заслуживают взысканий» 

   Поэтому развод мог начаться и в 6-30, и в 7-45-именно тогда, когда горячая командирская голова с парами алкоголя возжелала двигать бренное тело на службу. Так и стояли мы порой минут по 40 на плацу, дожидаючись «верховного», матерясь сквозь зубы. А та работа, которая не ждёт, вынуждена была ждать.

   Шедеврально, но факт…Рядом со штабом находился маленький магазин-половина домика под продуктовый, половина-под промтоварный магазины. Утром - к открытию магазина - к 10 часам - немецкие машины привозили свежий хлеб, молоко и прочее. Примерно к этому времени жёны офицеров и прапорщиков - а они в своей массе не работали в связи с отсутствием рабочих мест и активно занимались воспитанием своих детишек (и плодились, и размножались) - с колясками и детишками приходили за молоком.

   Общение женщин - не похоже на общение мужчин, так как и интересы, и заботы у них немного другие. И тут в это мирное щебетание вмешивался рык двух «львов»- командира и замполита.

   Как правило, к этому времени они уже успевали «остаканиться» в кабинете, затем мирно побеседовать, «остаканиться» по второму и третьему разу - а после от мирной беседы перейти к разговорам о службе – спорам - и выйдя на улицу глотнуть воздуха свежего, начать обвинять друг друга в безделии и прочих пороках, кричать во всю глотку, чуть не хватая друг друга за грудки

 - Да ты посмотри на себя - как ты, такой му…ак, можешь людей воспитывать?!
 - «Да сам ты м…ак! Морда - настоящего алкаша!
 - Кто алкаш? Я? Да ты на себя посмотри! - и так далее и тому подобное. В цирке клоуны отдыхают, одним словом.

   Но это всё прелюдия к тому, как умело можно, пользуясь властью, сломать человеку карьеру, судьбу, жизнь, разрушить всё и вся, его окружающее.

   Для человека военного в те времена немаловажным рычагом являлась КПСС. Для того, чтобы расправиться с тем, кто не согласен с мнением, существовал и существует Дисциплинарный Устав. А если к нему ещё добавить партсобрание – то получим адский коктейль.

   Так и со мной – ну не понимал я, как можно жрать без ума водку, являясь начальником, воспитывать при этом подчинённых, руководить людьми и решать их судьбы. Поэтому, будучи лейтенантом с крайне активной жизненной позицией, не стеснялся я «поднимать забрало» и рвался в бой, не понимая, что бодаю бетонную стену.

   Активно подавал голос на совещаниях, выступал на партсобраниях без оглядки на чины и звания. Хотя, конечно же, ангелом не был, но и злостных «ляпов» не совершал.

   Хотя, конечно, бывало всякое. Служил и работал. И вот эта самая активно-обличающая позиция, вкупе с определёнными моими «ляпами», естественно, вызывала - мягко говоря - неприязнь у начальства. И началось.

Вкратце - хотели выгнать из партии - не вышло. Хотели выгнать в Союз из ГСВГ - не за что…Рота, нештатная, которой пошёл командовать добровольно - отличной стала, водку не кушаю, дисциплину не хулиганю.

   Нашёлся у командира другой метод….

   Врачом части был лейтенант – казах Г***. Надо было человеку идти в интернатуру. Шеф поставил ему условие – направить меня в психиатрическое отделение военного госпиталя в Тёйпиц с целью признания психически больным и последующего увольнения из армии. Подготовить соответствующие записи в мед. книжке - не составило труда. Подвести к нервному срыву – не удалось, как ни старались. Поэтому просто тупо и глупо дали предписание и мед. книжку  зампотеху - им был майор Мирошник Николай Денисович – потом довелось с ним вместе немного послужить в Белоруссии - отличный мужик, умный и порядочный! – назначили его сопровождающим, и мы поехали в госпиталь…

   Напомню, цель была у командира одна – избавиться от строптивого лейтенанта путём признания «идиотом» и увольнения данного «идиота», то есть меня, из армии.

   Три недели в психиатрическом отделении начались с беседы с врачом в приёмном покое…


   «Дяденька доктор» - дежурный врач- военный в белом халате - почитав мед. книжку, характеристики и направление, спросил
-И что вы скажете по этому поводу? Как вы себя чувствуете? Зачем вас направили сюда? Естественным ответом прозвучала откровенность - что всё это чушь и ересь и командир просто хочет от меня избавиться.

   Улыбка и понимающее  покачивание головой.
 -Ну-ну..
 Врач обратился к Николаю Денисовичу
 -Ну а вы что скажете?- и услышал в ответ спокойные слова
 -Да то же самое. Он - никакой не больной. И командир от него избавиться хочет. А то, что тут понаписано - полная ерунда. Я же его начальник, и хорошо его знаю.

   Честь и хвала вам за такое, Николай Денисович!

   Но супротив приказа и медицины не попрёшь. И положили меня на обследование…

   Госпиталь располагался в  населённом пункте Тёйпиц, неподалёку от штаба ГСВГ, находящегося в Вюнсдорфе. Сосновый лес, корпуса госпитальные, старые немецкие дома, в которых жил персонал, и один - или два - новых дома - для офицеров - медиков. Более 500 женщин - и всего лишь около 50 мужчин…

   Женщины ехали по так называемому «оргнабору» и были «вольнонаёмными» - ехали за деньгами, за мужьями, за шмотками - мало ли кто зачем. Но то, что элементы лёгкого поведения процветали на территории госпиталя - это факт. По рассказам тех, кто там лежал или бывал - ты мог зайти к любой домой в гости с бутылочкой и конфетами, «заночевать» - и в следующий раз приходил просто так - безо всего (ну естественно «заночевать» вновь) - так как становился «членом семьи»…О времена! О нравы…

   Само психиатрическое отделение - как выяснилось впоследствии - состояло из двух так называемых «постов». Первый - для «буйных» и второй - для обычных (и больных и здоровых). Определили меня, естественно, во второй. Сдал вещи - причём заставили сдать всё - даже мыльницу…

   Пришлось впоследствии скандал закатить - как это возможно, чтобы человек брился общей бритвой и мылся общим мылом! Ну никуда не делись - дали все туалетные принадлежности. Но это было через три дня.

   Двери в палаты - не закрываются. Из столовых приборов - только столовые ложки. Пища - солдатский рацион, приготовленный то с недоваром, то с пере - или недосолом. Для солдат - две палаты. Для офицеров - тоже две, поменьше. Было офицеров человека три - четыре. Причины попадания их в «психушку» оказались интересны…

   Подполковник, начальник ПДС (парашютно-десантной службы), до «замены» - то есть до планового (в ГСВГ женатые служили по пять лет, холостяки - по три года) перевода в Союз ему оставался ещё год. От вышестоящего начальства поступило ему предложение - убыть в Союз к новому месту службы. Естественно, человек отказался.
 
   Стали настаивать. Он в свою очередь заинтересовался - кому же и зачем это понадобилось? Оказалось, что на его должность планируют - и уже пообещали - назначить родственника начальника Генштаба, молодого «дикорастущего» капитана. Давление сверху продолжалось, его отправили в госпиталь для прохождения военно-врачебной комиссии, а затем быстренько перевели в психиатрическое отделение - чтобы спокойно «списать» по болезни и уволить.

   Второй мой коллега по несчастью - старший лейтенант, артиллерист, высокоинтеллигентный и культурный, попал за нетривиальный, не вписывающийся в общие нормы поступок. Ну уж очень его начальник любил выражаться нецензурно - а парня аж корёжило от этого.

   Матом ругаться - это определённое искусство. Это прежде всего не должно быть грязной бранью с эпитетами, унижающими человека. Тут нужна виртуозность и красота, если этот эпитет применим, конечно, к мату. А  начальник весь упор в речах излагаемых делал именно на унижение человека, за что и поплатился.

   Юноша раз попросил - не оскорблять его, начальник  ещё пуще разошёлся. Тот попросил второй раз - ещё хлеще выражения и регулятор громкости - в максимум. Это всё при солдатах, при подчинённых. Действие происходило на полигоне. Старший лейтенант со спокойным выражением лица произнёс - «Я же много раз предупреждал – будете на меня матом ругаться - пристрелю!» и залез в башню самоходного орудия.

   В спарке с пушкой установлен пулемёт Калашникова, так называемый ПКТ калибром 7,62 мм - да ещё и с оптическим прицелом он связан. И начал бравый интеллигентный офицер  укладывать строчки из пуль перед ногами этого матершинника. Тот – естественно - бежать. А старший лейтенант - периодически подгонять его пулемётными очередями. Ну не убил, конечно, и не ранил - не для этого он стрелял. Но – само собой - возбудили уголовное дело, отправили в «психушку», чтобы выяснить - болен он психически или здоров.

   Солдаты - попадали по разным причинам. Некоторые - действительно были больны.  Некоторые - проходили обследование в связи с совершёнными преступлениями. Некоторые - просто пытались «откосить» от армии и конечной мечтой и целью жизни считали комиссацию и отправку на санитарном поезде в Союз, не понимая того, что по документам на всю жизнь будут считаться психически больными - и не смогут никогда доказать обратное, сломают тем самым свою жизнь.

   Поразило меня то, что в течение трёх дней никто со мной не беседовал из врачей, только сдал анализы и прошёл рентген. И не просто поразило, а заинтриговало. Как же они собираются определять - болен я или здоров, если никто меня не обследует? Истина же была гораздо проще, как оказалось впоследствии.

   Мои возмущения и по поводу предметов гигиены, и по поводу того, что я настаиваю на беседе с врачом привели к результатам - и вещи вернули, и к врачу повели.

   Начали мы беседу - мирную и спокойную. Попросил доктор рассказать суть дела-причины прибытия в сие славное заведение. Я рассказал -  вкратце и правдиво. И тут беседа приняла интересный оборот - мне было предложено согласиться и признать меня душевнобольным, так как в этом случае меня спокойно комиссуют из армии, командир меня «кушать» не будет, а на гражданке я через годик пройду медицинскую перекомиссию и стану опять здоровым. Неплохой такой финт ушами!

   Возмутило это меня до крайности - и объяснил я дяде - доктору, что я - живой человек, с честью, совестью, достоинством. Что живу я в коллективе, и люди знают меня как нормального, порядочного и здорового. Что жена у меня есть и маленький сын, которым не нужен папа (муж) - душевнобольной. И на эти предложения он получает сейчас однозначный ответ
 -НЕТ!

-Ну что ж, полежите, посмотрим. Возможно, вы пожалеете, что отказались добровольно принять моё предложение - этими словами наша беседа закончилась.

 Больше я с докторами не беседовал и никого из них и близко не видел.

   В душе и на сердце леденящим  комком заворочалась серая мышь страха. Ощущение полного бессилия. Что делать и как выйти из этой ситуации? Как добиться того, чтобы не сотворили с моей судьбой  росчерком пера такое, что в итоге вся жизнь будет не просто сломана, а разрушена, растёрта в пыль и развеяна?!

Выход был только один - бороться. Бороться именно спокойствием и выдержкой.


   В целом, как выяснилось, картина жизни, процветающей в отделении, была  внешне мила и привлекательна. Тишина, медсёстры, солдатики - занятые каким-то сюрреалистическим занятием - расписыванием шариковыми ручками носовых платков с оставлением на них пожеланий друзьям и своих адресов, раздача таблеток, 4-разовое питание, прогулки, безделье…

   Однако же страшноватенькой картина выглядела - если копнуть поглубже ситуацию. Для того, чтобы признать человека больным или здоровым, требовалось заключение врача - психиатра. Так вот, как я выяснил из мимолётных бесед с медсёстрами, задавая коротенькие – между делом – вопросы как бы ни о чём - вся оценка конкретной личности строилась на ежесуточных записях дежурных медсестёр в журнале. А те, в свою очередь, чётко фиксировали поведение больного на протяжении суток.

   Подали, к примеру, в обед пересоленный (пожалуй, специально) суп. Естественно, я его есть не буду, так как не вкусно. Медсестра начинает активно интересоваться - отчего это я не ем. Интересуется долго, активно, надоедливо. Работа у неё такая. Если не сдержаться - можно ответить в конце концов грубо. В результате в журнале появляется запись примерно следующего содержания  - «Больной Пупкин от пищи отказывается, проявляет несдержанность в эмоциях, возможна агрессивность». Ну а врач, анализируя многодневную картинку наблюдений, ставит впоследствии диагноз…понятно какой.

   Вечером спать иногда не хочется - лежишь, читаешь. Книга попалась интересная (они меня там спасали, библиотека была неплохая). Свет в палате, естественно, включен. Приходит сестра, начинает требовать выключить свет. Ну и в результате появляется запись наподобие - «Больной Пупкин систематически страдает бессонницей, выявляется нарушение  в восприятии времени суток».

   И таким образом, применяя постоянно разнообразные искусственные внешние раздражители, анализируют психику человека. Быть может, и правильный метод, но не всегда объективный (срабатывает человеческий фактор).


   Кроме того, как выяснилось, существует две школы психиатрии - ленинградская и московская, которые в своей оценке личности придерживаются разных взглядов и -  что есть болезнь, а что - просто лёгкое отклонение от нормы - трактуют абсолютно по-разному. Поэтому выжить довольно-таки тяжеловато.

   Вдобавок военно-врачебная комиссия в Тёйпицком госпитале являлась групповой ВВК. А это означает, что отменить её решение может лишь вышестоящая ВВК, которых было в ту пору две - это в Москве при Центральном военном госпитале им. Бурденко и в Ленинграде - при Военно-медицинской Академии. Кому я там был бы нужен и кто бы взял на себя решение об отмене??? Да и для того, чтобы отменили - надо опять было бы ложиться в психиатрическое отделение на обследование. В общем, шансов на нормальное решение и на победу в данной ситуации очень и очень мало.

   Ещё одна тема - медикаменты. Три раза в день - какие-то таблетки. У всех, естественно, разные. Но попадаются и одинаковые по цвету и размеру. Посмотрев на солдат, обратил внимание, что многие становятся после приёма таблеточек похожими на растения. Название, естественно, никто не говорит - пей! и  все дела. Кто знает, что там мне прописали!?  И что из меня получится после этих таблеточек - человек или растение? Ну тут уж действовал как в песне Высоцкого - «А медикаментов груды - мы в унитаз - кто не дурак».

   Никаких  смирительных рубашек, естественно, не было. Быть может, были они на том посту, где буйные содержались - не знаю. К счастью, не довелось мне туда попасть. Метод усмирения (и лечения от агрессивности) был другой - страшный. Уколы сульфазина в ягодицы.

   Может, официальное название этого препарата звучит как-то по иному, но называли его именно так. Максимально - 4 укола одновременно - по два в каждую ягодицу - как говорили, в 4 точки. Реакция организма - ужасная. Резкий скачок температуры - затем при малейшей попытке шевеления любой частью тела - дикая нестерпимая боль, причём на пару дней. Кололи, к счастью, только действительно больным и только солдатам. Когда поздним вечером я, выйдя в туалет покурить, увидел солдата, ползущего по полу в туалет со страшными стонами и слезами на глазах - внутри всё содрогнулось…И таких случаев за три недели было предостаточно. Да и сейчас, пожалуй, творится то же самое. Эх, медицина - что же вы делаете!!??


   Итак, выбор был сделан - остаться здоровым. Способ достижения цели – определён. Это спокойствие, выдержка, общение с медперсоналом, чёткая линия поведения нормального человека. Стиснуть зубы и терпеть – терпеть - терпеть. Я ДОЛЖЕН победить, несмотря ни на что. Иных вариантов быть не может в принципе!

   В результате подружился с медсёстрами, стал им помогать в работе, добывать незаметно от них информацию, водить солдат на работы и на прогулки - ну старший лейтенант всё же, руководить приучен. Порядок - обеспечивал. Дошло даже до того, что изумительную стенгазету с поздравлениями и рисунками сделал на День Медика. Читал - много. Книги отвлекали. Держался изо всех сил спокойно, не давая возможности написать на меня что-либо плохое.


   Три недели… Как это долго! Но всё же они закончились. Наступил день, когда мне предложили получить продовольственный аттестат, свои вещи, документы на проезд и убыть в часть. На мой резонный вопрос - «А где решение военно-врачебной комиссии и моя медицинская книжка?» я получил ответ, что всё вышлют в часть по почте. Второй - и самый главный вопрос -  «Так признан я здоровым или больным?». Ответ классический -  «В мед.книжке всё написано». Ну что ж - общение с медсёстрами не прошло даром - и сумел я выяснить, что всё у меня прекрасно и я победил в этой неравной борьбе.

   Приехал в часть. Пришёл к командиру, доложил о прибытии. Тут же прибежал замполит. Парадоксально - но оба трезвы. И прежде всего потребовали от меня ответ на мучивший их вопрос - «Ну что? Ты здоров или болен? Кем тебя признали?»

   Хм.. Хорошо, ребятки - нашли дурака!

-Не знаю. Сказали, что всё написали в мед.книжке
-Давай её сюда!
-Её по почте выслали. Сказали, что на руки ни за что не отдадут.

   Вижу - блеск антрацита у них в глазах появился. Ну-ну, радуйтесь, ребятки. Победа - за правдой, а не за подлостью. Горечь поражения испытать вам предстоит попозже.

-Давай-ка отдохни деньков с……ну с неделечку. В наряды мы тебя ставить - пока документы не придут - не будем. А то мало ли что…
-Есть.

   Про то, как встретили жена, сын, друзья - опускаю. Тут всё понятно и без слов и без рассказов.


   И вот пришли документы. Не мог сдержаться от улыбки при виде двух уныло – злых лиц. Не удалось….

   В результате до сих пор хранится дома справка: «Выдана такому-то, что он по решению  военно-врачебной комиссии войсковой части полевая почта 45995  ПСИХИЧЕСКИ ЗДОРОВ».

При проведении «воспитательной работы» с подчинёнными иногда в шутливой форме заявляю
 -А у тебя есть справка о том, что ты психически здоров?
 Оказывается, что нет.

   А через несколько месяцев командир побегал за женой с топором, будучи «белым- белым и совсем горячим» после пития белой и горячительной  - и она спрыгнула со второго этажа, сломав себе пятки. И быстро-быстро его уволили из армии. Должен заметить, что перед отъездом вызвал он меня и напомнил о том, что как-то в пьяном угаре брал у меня деньги – на водку, естественно.

-Сколько я тебе должен?
-Да нисколько!
-Не ври - я помню, что двести марок- (это примерно одна треть моего ежемесячного дохода). -Держи! - и отдал деньги.

  Значит, не всё в нём погибло человеческое. Ещё через несколько месяцев замполит по замене уехал в Союз - допившись до посинения (в прямом смысле слова - кожа стала вся синяя).

   Провожал его прапорщик Владимир  Г**** - так как в таком состоянии его отпускать без сопровождающего было просто нельзя. Приехав в Шёнефельд и будучи на вокзале в ожидании поезда на Вюнсдорф - а поезда в Москву ходили из Вюнсдорфа – замполита трясло от такого противного явления, как недоперепитие ( выпил больше чем мог, но меньше чем хотел).
 
-Володя, что-то мне совсем плохо… Пойду я хоть сосиску куплю, поем…
-Конечно, Александр Сергеевич, покушайте, а то вас аж трясёт. Простыли, наверное.

   Через пару минут на перроне появилась довольная и счастливая физиономия замполита.

-Володя, ты представляешь – весь вокзал  обошёл - а сосисок нигде нет!!! И это Германия называется… Пришлось пивка купить!!!!- и бережно прижимал к себе кучу бутылок пива….

   А я вместо увольнения был назначен буквально через месяц после госпиталя на капитанскую должность - на повышение. Конечно, не последнюю роль сыграла тут и ненавязчивая помощь и поддержка отца. Ах, батя, как жаль, что тебя уже нет рядом…. Спасибо тебе за всё!

   И служба продолжалась дальше. Ждали новые части, новые командиры и новые друзья, новые должности. Продолжается она и сейчас. Только уже в другой стране и в другой армии. Нет больше на глобусе Великой Империи и нет её Советской Армии. Есть лишь РФ и РА. Да и РА, пожалуй, уже нет.  Печально..

   Вот такая история…. И подобного - и со мной, и с другими - великое множество. В жизни много тесно переплетено и весёлого, и грустного. Хотя  бывает порой она и чёрно-белого цвета. Просто жить её надо так, чтобы не просто «прожить». И что бы в ней ни  случалось –  прежде всего надо жить, а не выживать!

                Дальний Восток,2009