мизерно мало тебя

Ты обычно читала вслух, водя пальцем по строчкам, - глупая привычка, - увлеченно переворачивала страницы и, когда начинала задыхаться, осторожно посматривала на меня.
Я лежала напротив с оголенными плечами и улыбалась сама себе. Иногда я повторяла твои слова. Неожиданно вспоминала строчки из Цветаевой и произносила их. Только для тебя. У меня дрожали коленки и холодели запястья, глаза закрывались как-то сами, по инерции. И я в адских мучениях продолжала улавливать твой голос, запоминая каждую интонацию, словно записывая на пленку.
 Ты не умела сопротивляться моим желаниям, а я почти приказывала читать. Божемой я готова была отдать все, только чтобы ты не останавливалась, чтобы слушать, слушать, слышать тебя. Когда ты дочитывала до конца главы, то так нежно спрашивала, не надоело ли, не скучно, а я черт возьми хотела чем-то потяжелее стукнуть тебя в ответ, я же не могу без твоего голоса,  неужели ты не понимаешь? Охрипшая, я шептала не останавливаться, а ты, не слушая, подходила к окну и начинала курить. В тот момент я опять забывала обо всем. Передо мной были только твои руки, твои тонкие пальцы и какая-то сладость во рту. Начинала кружиться голова от передоза тебя, но все равно, мне было мало, мало, мизерно мало тебя. Докурив, ты возвращалась в свое кресло, усаживалась, скрестив ноги, и продолжала водить пальцем по строчкам.
Позже я, обессилевшая от присутствия тебя, от твоей теплоты, легкости и нежности, накидывала рубашку и садилась на ручку кресла. Убирала в сторону книгу, забывая загнуть страницу – ты ведь прочитаешь мне заново, с самого начала? – и просто наслаждалась твоим молчанием, твоим прикосновением и твоим слишком близким дыханием.
Через два дня я поняла что твой голос наглухо застрял у меня в памяти. А ты просто улыбнулась в ответ на мою просьбу почитать и, взяв за руку, отвела в свою комнату.