Следующая остановка

L69-13 приложила транспортный билет к терминалу. Оставалось четыре поездки, в обрез. Сегодняшний курьерский маршрут: Москва-Инсбрук-Копенгаген-Эйлат-Москва.
Около турникета ее толкнула девица с огромными серьгами, похожими на погнутые части фюзеляжа. L нахмурилась: плохая примета, потом усмехнулась- она ведь сама себе придумывает плохие приметы. Но забираясь в личную капсулу, задавая программу пилоту и направляясь в общий мощный поток путепровода, она никак не могла отделаться от грызущего и темно-серого, как мышь, чувства тревоги.
Однако первые два перелета дались ей легко. Сдав одни документы и получив взамен другие, она бросила монетку на прощанье в звенящий Инн, после следующей пересадки и обмена порфелями- покормила чаек на Нюхавн, и плохое настроение помалу растворилось в приветливых водах. А на Красном море вода синяя-синяя... И, если поторопиться, можно успеть обратно до полуночи.
Как это произошло, она не запомнила. Может быть, она задремала, а может- сознание просто отказалось признавать очевидное, когда капсула вдруг накренилась и, не сбавляя скорости, пошла к земле. После глухого удара наступила темнота, мгновенная, как вспышка, но через какое-то время мрак медленно начал отползать...

Она лежала на гребне большого холма. Вокруг была пустыня, древняя, каменная, причудливо выветренная. Настоящие горы перемежались с плато, прорезанными высохшими руслами; небольшие засыпанные щебнем долины соседствовали с лунными кратерами. Кое-где  цвели цветы- неожиданно живые, словно дышащие, они поднимали свои головки, как эфемерные капли радости, окрашенные в целую гамму красок- от нежно-желтого до лилово-черного. Протягивая к ним руки, она видела, что- прозрачна, и радовалась своей легкости.
Она заскользила меж цветов и камней, не помня и не понимая, кто она, откуда и зачем, чувствуя, что может быть всем, что видит- цветком, который расцветет к утру, а к полудню увянет, и камнем, который помнит объятья давно ушедших вод, и глубины земли, и зной тысяч лет под огромным небом. Она знала только, что находится в пути и стоит сейчас на важном перекрестке, вот только- куда повернуть?..
Она стояла и растерянно мерцала, когда вдруг почувствовала движение воздуха возле себя. Увидев похожий на нее прозрачный, но совершенно отчетливый облик, Невидимка словно что-то вспомнила, но не могла еще осознать- что.
 — Ты тоже путешествуешь?- спросила она.
 — Нет, ты знаешь... я, кажется, сплю. Хотя ведь сон- это тоже путешествие,- у незнакомки были густые волосы, падавшие на глаза, и она улыбалась- и Невидимке, и пустыне.
 — А ты помнишь, кто ты?- осторожно спросила Невидимка.
Незнакомка задумалась, чуть наклонив голову.
 — Я помню, что умею петь. Я часто слышу музыку. Вот сейчас- ты слышишь?
 —  Нет,- прислушавшись, покачала головой Невидимка.
 — Еще я знаю это место, я часто его вижу. И, когда я так смотрю вниз,- мне кажется, я могу летать, только что не могла- а сейчас смогу. Может быть, я- птица?
Она раскинула руки, и они, став больше и засеребрившись, превратились в крылья.
 — А вот я не могу вспомнить, и не знаю, куда мне...- хотела пожаловаться Невидимка, но снова раздался звук чьего-то прихода, видимо, здешний перекресток был оживленным.
 — А ты кто?- спросила Птица у новичка, хитро подмигнув Невидимке, словно задавая загадку, у которой заведомо нет ответа.
  — Я- душа муахиддун,- спокойно сказал прозрачный мальчик и перекувырнулся в воздухе.
 — Это что такое?- спросила Невидимка.
 — Мы живем там,- душа махнула рукой в сторону гор.
 — А откуда ты знаешь?- сощурила глаза Птица.- Другие мало что помнят.
 — Я столько веков душа муахиддун, что успел запомнить,- Душа вела себя совсем неподобающе для многосотлетнего существа, болтая ногами, словно в ручье с мостка, и посасывая палец.
 — И... ты можешь быть только этим?- задумчиво протянула Невидимка. Ее снова посетило чувство, что она может стать всем- и ничем- одновременно.
 — Ага.- Душа посмотрела на темную полосу гор и засмеялась.- Скоро уже будет- пора.
Невидимка посмотрела на муахиддун с тем восхищением, которое ни за что не хочет получить то, чем восхищается.
 — Давайте играть,- сказал ребенок и запрыгал вокруг них, как мяч.- Я, когда попадаю сюда, люблю менять картинки.
Он сделал неуловимое, но стремительное движение вокруг своей оси, вокруг него по воздуху пошли круги, и округа под этими волнами действительно начала меняться.
Поселения из шатров вырастали из старых камней, а потом сменялись городами космических очертаний из стали и стекла; вокруг вырастали оазисы с буйной зеленью, потом их засыпали песчаные бури, оставляя последний, тысячелетний кипарис посреди жгучего безмолвия пустыни; огромные звезды опускались к вершинам каменных груд, как взгляд милостивого господина, затем небо покрывалось сетью морщин от множества мелькающих летательных машин; кочующие стада и караваны превращались в тугие нити скоростных дорог. Невидимка смотрела, не стараясь понять и запомнить, потому что вместить все это разом было невозможно. Птица взлетала, мешая крыльями воздух тысячи лет назад и тысячи лет вперед, и слушала, как звучит прошлое и будущее.
Их настоящее вернулось вдруг, вместе с росой. Они почувствовали, как в них проникает и их пропитывает что-то чудесное, питающее и оживляющее. Муахиддун вскинул руки навстречу  едва заметной, только обещающей рассвет золотой полоске на востоке и исчез.
 — Ну вот,- сказала Птица.- На самом интересном месте. Мы-то сами так не сможем.
 — Может быть, в другой раз?- подумала вслух Невидимка.
Словно в ответ на ее слова, все вокруг снова поплыло. Ее развернуло и бросило вниз. Около подножия холма лежал скомканный металлический ком и противно фонил. Неизвестно почему Невидимку потянуло именно к нему, и она, тускнея со страха, нырнула прямо в радиационное облако.

Над обломками капсулы склонились два спасателя из наземной службы.
 — Вот же ёпрст,- сказал один,- и почему они так часто здесь падают? И причин-то никаких нет. Не сталкиваются ни с чем, и с путеводом все в порядке... Перекресток, какой-то, растудыть его в коллайдер...
Второй молча ходил вокруг обломков, проверяя их рентгеном.
Первый, мельком взглянув на экран прибора, который повернул к нему второй, засунул руку, защищенную блестящей перчаткой, под руины и вытащил тело за ногу.
 — На этот раз, по крайней мере, одним куском. А то, понимаешь, отскребай...
Договорить он не успел: тело пошевелилось и громко чихнуло. От неожиданности отскочив в сторону, болтун стал набирать позывные медицинского центра, в то время как молчун откидывал крышку ящика скорой помощи.
Голова L упала на примятую, пожухлую траву, и, за пределами ровно очерченного круга падения она увидела анемон, который наклонился в ее сторону и кивнул ей прозрачно-алой головой.

В это время за несколько десятков километров и лет оттуда женщина потянулась в постели, не открывая глаз. Ее рука упала из-под подушки и попала  в полосу утреннего солнца. Пальцы и лучи нежно погладили друг друга, женщина услышала музыку весеннего раннего часа и улыбнулась, просыпаясь.
Начинался день.

2009