4. Сознательные годы

       Лет с шести я помню всё просто прекрасно. Это было золотое время, когда все мои семилетние одноклассники страдали над азбукой, а я умирала от скуки. Мне кажется, что читать я умела всегда. Спасибо огромное маме и Нине Георгиевне за магнитную азбуку, буквенные кубики и безграничное терпение. Не мыслю своей жизни без печатных изданий и имею привычку читать всё, от многотомных собраний сочинений любимых авторов, до надписей на заборе. Последние, кстати, не всегда безобразны, попадаются и забавные экземпляры. Именно в золотые годы начальных классов появился в моей жизни Динька. Мы познакомились ещё до школы, но как-то не очень красиво это всё произошло. Дело было так: мой папа зачем-то заехал к отцу Дениса, а меня оставил в машине. Несколько минут спустя ко мне в окно залезла лопоухая голова, прикреплённая к очень тонкой шее и нахально спросила: «Э, пацан, тебя как зовут?». Это она, в смысле голова, сделала абсолютно напрасно. Ответом послужил меткий удар в одно из оттопыренных ушей. Всегда мы с Динькой были в разных весовых категориях, и это плачевно сказалось на его состоянии в тот день. Он сразу же отказался от идеи знакомства, резко перейдя на угрозы и страшные предсказания моего будущего. Никакого постоянства у этих мальчишек! Если разобраться, он, конечно же, был не виноват, что задал тот самый вопрос, который портил мне жизнь лет до пяти. Многие взрослые, увидев меня, начинали сюсюкать: «Ой, какой хорошенький мальчик. Как тебя зовут?». «Хорошенький мальчик», как правило, прятался за маму и ревел басом: «Я не мальчик, я Настя!!!». Именно из-за этого мне в два года прокололи уши и прибивали на лысую макушку огромные банты. До сих пор удивляюсь, на чём же они держались. До пятого класса у меня были очень короткие, мягко говоря, не очень густые, зато очень кудрявые волосы. Потом всё кардинально изменилось, кроме того, что они стали ещё более кудрявыми.
       Дикое удивления я испытала в тот день, когда наконец-то разглядела всех своих одноклассников и обнаружила среди них того самого ни за что поколоченного парнишку. Потом мы как-то невзначай оказались за одной партой и стали лучшими друзьями. Никогда не забуду, как во время нашего очередного переезда Денис героически таскал стулья. Этот переезд на данный момент последний в моей жизни, если не учитывать путешествий из комнаты в комнату в студенческом общежитии.
        Но это было позже. А в те дни я снова жила там, где был волшебный двор, где летом собирались друзья. Денис жил по соседству. Часто после школы мы забегали сначала к нему, потом ко мне, бросали портфели и бежали на улицу. Зачастую по нашему двору маршировала армия малышей в возрасте от трёх до шести, в шортиках и маечках, чаще всего босых, под предводительством мальчика Дэниса, и, размахивая палками, пела, как самый воинственный марш: «Фаина, Фаина, Фаина, Фаина, Фай-на-на!!!». И это вовсе не оттого, что это песня моей любимой группы, которую к восьмому классу ненавидел и Денис, и половина двора. Однажды, в первом же классе, мне на день рождения преподнесли самый необычный подарок, такой и представить себе сложно. Нарядная именинница, радостно встречающая всех гостей просто оторопела, открыв дверь в очередной раз. Там, сияя идеальным пробором, сверкая начищенными ботиночками, рассекая воздух наглаженными стрелками на брюках, неловко зажимая под мышкой книжку, а в кулачке тюльпан, стоял Дениска. Но ничего странного в красоте и блеске гостя  не было. Странным казалось то, что он держал на руках. А держал  он жутко грязного и ободранного  одноклассника Вовку Воробьёва. После поздравительной речи сам собой встал вопрос: что же делать с этой громоздкой штукой? Мама нашла гениальный ответ: «Денис, тащи его в ванну». До сих пор не понимаю, что это был за жест, но совсем недавно этот случай помог Денису выиграть у Вовки шоколадку. Этот тип бессовестно отрицал сей факт нашей совместной биографии. Честно говоря, глядя на просто громадного в свои восемнадцать лет Воробьёва, мало кто поверил бы, что тщедушный Динька мог хоть когда-то носить его на руках, но факт есть факт. Шоколадку мы честно поделили на троих: половина мне, остальное  мальчишкам.
      Первый класс прошел как-то мимо меня. Самым большим потрясением в то время было для меня то, что надо было каждый день уходить далеко от мамы и сидеть среди незнакомых, весёлых, но чужих, пока ещё чужих, мальчишек и девчонок. Для девочки, никогда в жизни не посещавшей детский сад и другие «увеселительные заведения строгого режима» это, конечно, было дико. И опять всплывает скандальная деталь Женькиной биографии. Вспомнилось мне, как наивные родители попытались отдать своё чадо в садик. В первый же день две стороны сошлись на том, что это не лучшее место для конкретного ребёнка. С одной стороны  выступал сам ребёнок, а с другой несчастные воспитатели. Уж не знаю, что она там с ними делала, но истерики эта дама закатывает и по сей день виртуозно. Но это никак не относится к моему первому классу, хоть и произошло примерно в те же годы. Два года разницы всегда рисовали между нами тонкую линию зависти. Сначала мы были абсолютно равны, потом я пошла в школу, чем вызвала первую двустороннюю зависть: я завидовала её свободе, она – моей взрослости. Потом я как-то невзначай поступила в университет, история повторилась: я завидовала беззаботному детству рядом с мамой, она тому, что все экзамены для меня позади, а для неё впереди. Хотя, тогда моя зависть конкретно пострадала  оттого, что я была страшно счастлива и влюблена… в свой ВУЗ. Сейчас я пишу диплом и страшно завидую Женьке, которая заканчивает третий курс, собирается летом ехать на Байкал, считать нерп и совершенно не понимает, какое же это счастье – учиться. Она вполне справедливо завидует мне, ведь все мои сессии позади, а её ожидают ещё четыре этих монстра.
       После первого класса летом произошел тот самый знаменательный переезд, во время которого мы с Денисом таскали стулья и начинали новую жизнь в соседних подъездах. Не могу не вспомнить страшную историю, произошедшую со мной как-то во время этих репрессий. В то время, когда мы уже успешно заканчивали ремонт, какие-то умники выкопали возле подъезда чудовищную яму. Мне казалось, что это страшный каньон. Дабы жильцы как-то могли попасть домой, через ущелье был брошен шаткий мост, а точнее доска, ширина и прочность которой были весьма сомнительны. И вот я, облачённая в дивной красоты и белизны маечку с розовыми кантиками по рукавам и розовые шортики, отправилась к папе, завершавшему ремонт. Не по собственной, разумеется, инициативе, а по просьбе мамы. Такая, прям, современная красная шапочка, на пути которой встречается страшный серый провал перед подъездом. До тех пор я никогда не ходила по опасному мосту одна, но решила, что проскочу без проблем. Ах, это детское безрассудство. Я прокляла его через три секунды, когда очутилась на самом дне «волчьей ямы». А как иначе можно назвать коварное изобретение строителей? Это в сказке добрые охотники спасают девочку, а в жизни… Спасибо, хоть цементом меня не залили. Так вот, красота моя неземная пропала сразу же, как только пронзительно-розовые шорты попали в отвратительно грязную лужу. Несколько минут я просто ждала, пока меня спасут, потом начала думать над тем, с какой громкостью надо зареветь, чтобы меня всё же спасли, совсем потом  решила, что помощи не дождёшься, хоть заревись и решила помогать себе самостоятельно. Ползти на пузе было как-то унизительно, да и майку всё ещё было жалко, а другого варианта не предвиделось. Пришлось срочно и спешно осмотреться и начать поиски подручных средств. Единственным, за что можно было ухватиться, оказался какой-то провод, свисающий сверху. Именно он помог мне ощутить себя великой альпинисткой, покорившей Эверест. Самое интересное, что родители даже не потеряли меня и не удивились, что в девять утра ребёнок за две минуты извозился, как последний свин. Непробиваемые они у меня люди.
          Самым ценным в новом доме было наличие моей собственной комнаты, а это бесконечно много, когда тебе семь лет, и то, что старый, тихий, заросший двор был в двух шагах. Закончились мои страдания, закончилась жизнь на чужой территории. Зато в новом доме оказались совершенно замечательные мальчишки, которые не давали мне погибнуть от скуки длинными зимними вечерами. Сколько в то время мы построили снежных крепостей, сколько тысяч снежков слепили, сколько врагов перебили, сколько раз скатились с горки, на которую неделю таскали воду… Были, конечно и мерзкие типы, и неприятности, и дед, бегающий за нами с метлой, но это всё мелочи по сравнению с той радостью, которую доставляли догоняшки по крышам стаек, тщетно охраняемых тем самым дедом. Сейчас не смогу внятно ответить, чем же удобнее бегать по крышам, чем по земле, тогда ответ был понятен и очевиден, но я его не помню. Так оно и повелось: зима в новом дворе, с новыми приятелями, а лето там, где полным-полно внуков со всех концов света. Кстати, тогда ещё Женька жила в Красноярске и приезжала на все каникулы. Так что и она катала огромные снежные комья и громила вражеские редуты.
         Каждый год приносил нам новые знакомства, но все они либо быстро забывались, либо не заканчивались ни чем хорошим. Редко, очень редко кто-то из новых знакомых надолго оставался рядом с нами. Один из уникальных экземпляров появился в нашей жизни зимой неизвестно какого года, помню только, что я заканчивала четвёртый класс, а Женька – первый. Папин приятель дядя Саша, недавно переехавший в наш город, часто рассказывал о своём сыне, Женькином ровеснике, и обещал, что познакомит нас с лучшим мальчишкой в мире. Мы, конечно же, с нетерпением ждали этого события и представляли себе, как может выглядеть «классный парень» Лёшик. И вот чудо свершилось – Лешка приехал на каникулы. Вездесущая Женька, разумеется, опередила его и приехала гораздо раньше. И как ей это всегда удавалось? Ничто не предвещало встречу с «девичьей мечтой», мы мирно играли дома, мама сидела у телевизора, а папа убежал к дяде Саше. Вот именно он-то позвонил нам и сказал, чтобы мы шли знакомиться с Алексеем. Нас пару раз уже знакомили с разными мелкими родственниками разных знакомых, никакой дружбы, естественно у нас не получалось, так как одна из нас абсолютно не переносит третьего, который обязательно оказывается лишним (особенно девочки). Но на этот раз, совершенно заинтригованные, мы бежали через двор со скоростью звука. Взлетев пулей на третий этаж, мы начали стучать в дверь. Она открылась, точнее её открыл тот, с кем мы искренне хотели познакомиться… И снова выплывает наружу не самая приятная Женькина черта – сбегать, когда не стоило бы бросать меня одну. Она пролепетала что-то о том, что её ждет бабушка,  и исчезла из поля зрения. Я осталась один на один с худеньким, даже синим каким-то мальчиком. Первое впечатление было неизгладимым: прекрасный принц оказался не самой героической наружности, мне почему-то даже стало его жалко. Даже сейчас, встречаясь с могучим, высоким парнем, который басом называет меня маленькой, невзирая на то, что много лет он был для меня младшим братишкой, и вспоминаю того малыша, который открыл дверь тогда, много лет назад. Мы как-то неловко познакомились под дружный хохот вечно весёлых отцов, и пошли укреплять знакомство в глубь неотремонтированной квартиры. В итоге наше первое свидание закончилось дракой. Не надо думать, что кровожадная я решила убить Лёшика за то, что он мне не понравился. Просто мы решили проверить на прочность новую кровать, которую только что поставили в одной из комнат, а как же иначе было это сделать, если не устраивать кучу мала? С тех пор мы всюду были втроём, или вдвоём, если Женька не являлась вовремя. Вскоре Лешик окончательно перебрался в Иланск и наша дружба начала набирать бешеные обороты. Если описывать все наши похождения и приключения, можно забыть о еде и сне на несколько суток. Первое время мы учились в разные смены, и на переменах под окнами моего класса частенько тренькал велосипедный звонок. Я весело махала из окна и радовалась, что мой друг, на моём велосипеде (а что делать, если своего нет?) ждёт меня. Понятно, что через пару месяцев он нашёл себе друзей среди местных мальчишек, которые ещё с раннего детства не внушали мне ни доверия, ни уважения, что временно прервало наше теснейшее общение. Почему-то у нас всегда со всеми была несколько «сезонная» дружба. Это вовсе не значит, что мы вечно ссорились и мирились, мы просто расходились в разные стороны, чтобы спустя какое- то время снова встретиться и понять, что друг без друга нам не так уж хорошо.