Альберт есаков эпизод 5 в стране бритов

Эпизод 5 « В СТРАНЕ БРИТОВ»
Подробности см. «Свидетель вечности»



……….. опытный шкипер грамотно проложил курс и  вывел корабли не только к берегам Британии, но почти точно на траверс городка Иска. Этот порт был выбран не случайно. Во-первых, он близко расположен к рудникам, где добывают олово. Во-вторых, что тоже немаловажно, от него можно по суше за четыре-пять дней добраться до королевства Камилард где правит папаша Гвиневеры король Лодегранс
……………………………………………………………………………………………………….
Шли четверо суток на северо-восток в основном лесами, а утром на пятые сутки навстречу прискакал гонец из Камиларда с вестью о том, что замок короля Лодегранса осадили северные соседи с войском в две тысячи бойцов.

 Рыцарь решил идти со своим отрядом вперед. Может быть, им удастся под покровом ночи прорваться в замок на помощь осажденным. Чтобы не рисковать жизнью Гвиневеры, он попросил Афросиаба остаться с ней и переждать осаду в аббатстве Гластонбери, которое находилось неподалеку. Он сам проводил их, представил аббату, и попросил на время дать убежище принцессе и ее спутнику.

Пожилой аббат оказался добрым гостеприимным человеком. Он отвел им комнаты на территории монастыря в домике, который был предназначен для таких как они неожиданных гостей. Монастырь был большим и довольно богатым. Они осмотрели все его владения в сопровождении одного из монахов, который давал пояснения. Их накормили вкусным обедом, потом ужином, а после ужина, сидя с Гвиневерой и аббатом у камина, Афросиаб долго рассказывал по просьбе хозяина о своих странствиях, о дальних странах и удивительных обычаях, о которых святой отец даже не имел представления. Однако больше всего аббата интересовала Святая земля, которую он еще в молодости мечтал посетить, да так и не смог. А теперь уж вряд ли это удастся. Он просил Афросиаба подробно рассказывать о тех местах, где жил и проповедовал Иисус Христос, по много раз все уточнял и переспрашивал. Говорил, что завидует своему гостю, которому повезло ходить по земле, хранившей следы Иисуса Христа, по тем городам и улицам, которые видели Сына Божьего, дышать тем воздухом, которым дышал Он. А Гвиневера возьми и скажи, что Афросиаб хранит чашу, принадлежавшую Иисусу Христу. Что тут сделалось со святым отцом! Он смотрел расширенными от изумления глазами то на своего удивительного гостя, то на принцессу, спрашивая:

– Дочь моя, неужели это правда?

Афросиаб достал из сумки серебряный сосуд и протянул аббату. Тот благоговейно взял чашу в руки,  долго ее рассматривал, прижимал к сердцу, потом спросил гостя, как она к нему попала 

– Иисус подарил ее моему далекому предку Иосифу Аримафейскому. С тех пор она хранится в нашей семье, переходя из поколения в поколение, – ответил он.

– Вы прямой потомок самого Иосифа Аримафейского? – изумленно спросил аббат.

– Да, потомок в восемнадцатом поколении, – подтвердил Афросиаб, а про себя подумал, что стало бы с аббатом, узнай он, что говорит с самим Иосифом Аримафейским. Ведь здесь его считали святым.

– Боже, я благодарю тебя за счастье, которое я не заслужил, – восклицал аббат, держа перед собой чашу и став на колени. – Разве мог я мечтать о том, что когда-нибудь буду держать в своих руках, святой предмет, которого касались руки Сына Твоего, который он согревал своим божественным теплом.

Немного успокоившись, святой отец попросил разрешения, во-первых, показать чашу завтра всем братьям монахам, а во-вторых, на время пребывания здесь гостей, позволить ему поставить ее в алтарь, чтобы во время молитвы она была перед глазами. Афросиаб на все согласился. Ночью Гвиневера тихонько пришла в его комнату и, быстро раздевшись, нырнула под одеяло. Она очень беспокоилась за судьбу родителей и нуждалась в утешении и ласке. Принцесса получила и то и другое. Ласки становились все горячее, девушка оказалась на спине и увидела над собой улыбающееся лицо Афросиаба.

– Боже, что я делаю в святом месте!

– Бог нас простит, – прошептал Афросиаб, целуя ее груди, а потом сказал: – У меня было не так уж мало женщин, но еще никогда подо мной не лежала принцесса.

– Неужели я превращаюсь из рабыни снова в принцессу. Даже не верится. Хоть бы с родителями ничего не случилось, – шептала она, обнимая Афросиаба. – Люби меня, милый, люби свою рабыню, люби свою принцессу. Может быть, это последняя наша ночь любви.

– Ну, что ты, детка, думаю еще не последняя.

– Все равно их осталось не так много.

– Тебя еще будет любить другой, ты еще будешь королевой, моя красавица.

– Может быть, но я уже счастлива оттого, что меня любил ты. Я никогда тебя не забуду.

Позже она ушла в свою комнату. Нехорошо, если аббат узнает, что в святой обители она спала с мужчиной. Кроме того, принцессе это вообще не к лицу. Ночью Афросиаб проснулся и вспомнил, что за четыреста с лишним лет чаша три или четыре раза испускала свет. Это было в минуты особой духовной близости с Пророком. Вспомнив об этом, он мысленно обратился к Иешуа с просьбой явить это чудо хорошим людям – аббату и его братии. На второй день, когда все монахи собрались в храме на молитву, аббат объявил, что их храму несказанно повезло. Добрый человек – потомок Иосифа Аримафейского, которого они вчера приютили, привез с собой бесценное сокровище – чашу Иисуса Христа, из которой пил сам Сын Божий и его апостолы. Аббат высоко поднял над собой драгоценный сосуд, показывая его всем. Затем он поставил чашу на столик алтаря и сказал, что после молитвы каждый сможет подойти и прикоснуться к реликвии.

Во время моления случилось небывалое – люди услышали тихую музыку. Одни утверждали, что прекрасная мелодия лилась откуда-то сверху, другие говорили, что она звучала прямо в сердце. Потом в сумрачном зале храма вдруг, как бы стало светать. Свет шел от алтаря, он становился все ярче, и все увидели что сияние, исходит от чаши. Монахи сначала застыли, взирая на святой сосуд в благоговейном молчании, потом стали истово молиться, благодаря Сына Божьего за ниспосланное им чудо. Чаша сияла так ярко, что ее свет вырывал из мрака самые отдаленные уголки под сводом, куда не проникал ни солнечный луч, ни тем более слабый свет восковых свечей. К концу моления свет, исходивший от чаши, сделался умеренно ярким и  когда монахи, выстроившись  в очередь, стали подходить к алтарю по одному, на сосуд можно было смотреть, не прищуриваясь. Монахи касались чаши и их пальцы еще долго светились после этого отражением небесного огня. Несмотря на поздний час, аббат послал двух братьев верхом на лошадях в соседнее аббатство с благой вестью о чуде, совершившемся в их обители.

На второй день в монастырь прибыли всем составом монахи соседнего аббатства, а за ними, оповещенные добрыми людьми, стали стекаться пустынники и отшельники из окрестных лесов. Храм едва вместил всех желающих видеть своими глазами великое чудо. И оно повторилось. Снова присутствующие то ли  услышали, то ли сердцем ощутили прекрасную музыку. Снова засветилась небесным светом чаша Пророка, и храм наполнился божественным сиянием. Снова после моления люди в молчании подходили к алтарю и с душевным трепетом прикасались к сосуду, который когда-то держал в руках сам Иисус Христос. Снова на их руках трепетали отблески божественного света, а на души снисходила Божья благодать. И нужно было видеть просветленные счастливые лица этих людей воочию увидевших великое чудо. Многие после этого утверждали, что, прикоснувшись к святой чаше, излечились от досаждавших им болезней. Вскоре по всей Британии, Шотландии и Ирландии  распространилась весть о чуде,  свершившемся в южных лесах. Рассказы об этом обрастали все новыми подробностями и через столетие уже нельзя было отличить, где в этих преданиях правда, а где вымысел.

Прошла уже неделя пребывания в аббатстве, а из Камиларда не было никаких вестей. Гвиневера с нетерпением ожидала гонца  с вестью о положении в ее осажденном замке, а вместо этого к воротам аббатства неожиданно нагрянула какая-то вооруженная банда. Эти люди требовали впустить их внутрь. Им отвечали, что обитель место для молитвы и спасения души, и что здесь нечего делать вооруженным людям. Они ругались и грозились взять монастырь приступом. В конце концов, не дождавшись, что им откроют ворота, незваные гости полезли на стены. Безоружные монахи, как могли, защищали свою обитель, стараясь столкнуть нахалов вниз. Тогда один из монахов и прибежал к Афросиабу, сказать, что какие-то люди, кажется из Корнуолла, рвутся в аббатство. Пусть он спрячет  принцессу в подземелье, которое находится под опочивальней аббата. Вздохнув, Афросиаб сказал, что придется прогнать эту банду, и отправился к стенам. Вместо того чтобы спрятаться, Гвиневера пошла следом, утверждая, что только рядом с ним чувствует себя в безопасности. Афросиаб поднялся на стену. Нападавших было человек пятьдесят. Вооружены они были так же как те, что напали на причал, где стояли его корабли. У некоторых были мечи, у других копья, а у третьих в руках – обыкновенные дубины. Только, в отличие от тех, эти были пешими.

– Ей, кто тут главный? Отведите людей на двадцать локтей от стены, и я открою ворота. Пока не отойдете, ворота будут закрыты, – прокричал он.

Сначала в рядах нападавших возникло некоторое замешательство, потом неохотно, подчиняясь чей-то команде, они слезли со стен, и отошли, став перед воротами. Афросиаб спустился со стены, прошел к воротам и приказал монахам открыть их. После, вспоминая этот эпизод, никто не мог понять, почему его послушались. Массивные дубовые створки со скрипом раскрылись, и разбойники увидели возникшую в воротах фигуру человека с мечом в руках. Сначала они хотели броситься вперед, лишь только услышали скрип заржавевших петель. Но, вышедший за ворота человек в непривычной одежде поднял меч над головой. Он держал его горизонтально правой рукой за рукоять, левой за клинок. Склонявшееся к горизонту солнце светило ему в спину и крупный рубин, вправленный в эфес, испускал яркий кроваво красный свет, словно огненный глаз разъяренного дракона. Люди остановились, будто загипнотизированные волшебным светом. А Афросиаб силой своего сознания сформировал в воздухе неслышимые ухом, но воспринимаемые всем организмом низкочастотные инфразвуковые волны, вложил в них информацию страха и, используя меч как излучатель, направил волновой фронт на вооруженную толпу. Нападавшие почувствовали пугающую дрожь внутренних органов и беспокойство, которое по мере нарастания мощности излучения, переходило в безотчетный страх. Фигура человека с мечом выросла в их глазах выше ворот и монастырских стен, а красный свет сделался нестерпимым, заливая окрестности кровавыми потоками. Когда же гигант двинулся на них, страх перешел в непреодолимый ужас, и все бросились бежать прочь, спотыкаясь, падая и не разбирая дороги. Пораженные монахи следили за ними, пока те не скрылись в лесу. Несколько человек, не добежав до леса, остались лежать без движения. Они умерли от сердечного приступа. На второй день по округе поползли слухи о кровожадном великане с голосом, от которого кровь стынет в жилах.

Афросиаб вернулся внутрь, и ворота снова закрыли. Аббат, стоявший вместе с братьями на стене, так же как и они почувствовал тревогу и страх, когда гость, стоя за воротами, поднял меч. Это было сильно ослабленное действие рассеянных волн инфразвука. Но как он оказался по ту сторону ворот? Аббат спрашивал своих людей, почему они открыли ворота? Почему послушались приказа постороннего человека? Никто не мог ответить ничего вразумительного, и это было странно. А какая сила заставила больше чем полсотни человек бежать от одного? Какая сила убила тех четверых, которых они потом вынуждены были  похоронить? Какой властью над людьми обладает таинственный пришелец? Обдумав все и сопоставив известные ему факты, аббат пришел к выводу, что его гость никакой не потомок, а сам Иосиф Аримафейский, о чем позже святой отец и написал в своем дневнике. Интересно, что та же мысль возникла еще у нескольких монахов. Они  поделились ею с другими, и вскоре вся братия была убеждена в том, что они сподобились видеть самого Иосифа Аримафейского. И это была истинная правда.

Прошло еще двое суток, и вот из леса снова показался вооруженный отряд. Монахи встревожились, но оказалось, что это сам король Лодегранс с небольшой охраной прибыл за своей дочерью. Аббат принял его величество с подобающими почестями. Отец, еще не веря в свое счастье, долго обнимал свою пропавшую и чудесным образом нашедшуюся дочь, а она познакомила его со своим спасителем. Король обнял чужестранца как родного сына и искренне благодарил его, называя то, что он сделал, чудом.

– Он еще и не такие чудеса может делать, – сказала Гвиневера, но отец не придал значения ее словам.

Отцу и дочери отвели подобающее им жилье, а шестьдесят человек охраны разместили частично в подсобных помещениях, частично во дворе под открытым небом. Весь вечер король Лодегранс слушал как сказку повесть о приключениях дочери в далеких странах.

Командиром отряда охраны оказался тот самый рыцарь, который собирался напасть на корабли. Он и рассказал Афросиабу, что защитники королевского замка отбили два штурма. Нападавшие уже готовились к третьему, когда прискакали их разведчики и донесли, что на помощь осажденным идет с огромным войском король Логрии Артур. Тут уж было не до штурма. Дай Бог самим унести ноги. Враги срочно свернули свой стан и, не смотря на то, что приближалась ночь, ускоренным маршем убрались восвояси.

Утром в храме прошел прощальный молебен. Братия прощалась со священной чашей. Король с дочерью тоже присутствовали на молении. После молитвы монахи выстроились рядами  и стали передавать чашу из рук в руки. И она снова засветилась. Каждый рубин и каждый изумруд излучал живой вибрирующий свет. Король Лодегранс, видевший это впервые, расширенными глазами смотрел на чудо. Он тоже подержал чашу в руках, но в отличие от ладоней монахов, его руки не светились. Это его немного расстроило. Он решил, что его вера не так крепка, как должна быть, и тут же пообещал выделить деньги на строительство храма в своей резиденции. Раньше он сказал бы «в столице» но теперь это слово было не совсем подходящим. После освобождения от осады Лодегранс принес присягу на верность королю Артуру, признав его законным королем и своим господином.

Аббату очень не хотелось расставаться с чашей Иисуса. Передавая священный сосуд Афросиабу, он поцеловал чашу и даже прослезился. И тогда Афросиаб решил оставить этому доброму и искренне верующему человеку и его монастырю полотно, в которое когда-то завернул безжизненное тело Пророка. Он вынул из своей сумки свернутую ткань и  протянул ее аббату со словами:

– Я очень благодарен вам и всей вашей братии за гостеприимство, оказанное мне и принцессе, и хочу оставить вам одну вещь, которая вместе с чашей Иисуса несколько столетий хранилась в нашей семье. Это кусок холста, в который Иосиф Аримафейский завернул тело Спасителя после снятия с креста. Развернув его, вы увидите изображение Сына Божьего, чудесным образом отпечатавшееся на ткани во время воскресения. До сих пор я всегда возил его с собой, но моя жизнь полна опасностей и полотно может пострадать. Мне кажется, ваша обитель будет достойным местом для хранения этой святыни.

Приняв подарок трясущимися от волнения руками, аббат долго не мог вымолвить ни слова а, справившись, наконец, с волнением, не знал, как благодарить своего удивительного гостя. Он развернул полотно, и все увидели таинственное и необычное изображение Спасителя. Это окончательно убедило аббата в том, что перед ним ни кто иной, как сам Иосиф Аримафейский. Монахи пали ниц перед святым образом и вокруг воцарилась благоговейная тишина.

После молебна отправились в путь. Лодегранс с дочерью ехали в карете, охрана на конях спереди и сзади. Идти до Камиларда нужно было почти два дня с ночевкой в лесу. Первый день не принес никаких неожиданностей. Лишь олени да лисы иногда перебегали дорогу. Перед заходом солнца разбили шатры на лугу между двумя лесными массивами, выбрав возвышенное место. Ночь тоже прошла спокойно. Только часовые, охранявшие лагерь время от времени зычно перекликались, нарушая сонную тишину. Утром продолжили движение, и снова углубились в лесную чащу. Афросиаб ехал рядом с рыцарем.

Повезло вам, – усмехаясь, сказал рыцарь незадолго до полудня. – Если бы не принцесса, ваши корабли стали бы нашими.

– Я так не думаю, – спокойно ответил Афросиаб.

– А как вы думаете?

– Я думаю, что это вам повезло. Если бы со мной не было принцессы, вы потеряли бы много своих людей, если не всех, да и сами остались бы на том берегу.

– Кто же нам угрожал, уж не те ли два десятка людей вашей охраны?

– Именно они. Как я понимаю ваши воины это кое-как обученные крестьяне, а мои люди настоящие бойцы. Каждый из них стоит десятка ваших мужиков. Я сам их учил.

– Вы? – насмешливо спросил рыцарь. – Чему может научить воинов купец? Вы хоть меч-то в руках держать умеете?

– Умею,… умею, – озабоченно проговорил Афросиаб и добавил: – предупредите своих людей, чтобы приготовились. Впереди возможна засада.

– Какая еще засада, откуда ей взяться? – пренебрежительно бросил рыцарь.

– Похоже, кто-то хочет взять реванш за неудавшуюся осаду замка. О том, что король с небольшой охраной поедет за дочерью, знали многие?

– Ну… да.

– То-то и оно. Отдайте команду.

– Какую команду, чего вы так испугались?

– Некогда мне вас убеждать, – рассерженно бросил Афросиаб и направил лошадь к царской карете. Наклонившись к открытому окну, он сказал:

– Ваше величество, впереди возможна засада. Прикажите рыцарю отдать распоряжение о повышенной готовности. Моего совета он не хочет слушать.

– А почему вы решили, что там засада? – удивленно спросил король.

– Папа, пожалуйста, послушайся его. Он волшебник – Мерлин. Поверь мне, он знает все, – встревожено проговорила Гвиневера. – Если он говорит засада, значит, так и есть. Вопросы будешь задавать потом.

Король пожал плечами, но, все же,  высунувшись из кареты, подозвал рыцаря и приказал принять меры к усилению охраны. Очень неохотно рыцарь поскакал вперед и приказал своим людям быть на стороже и приготовить оружие. Так же нехотя он выполнил просьбу Афросиаба, чтобы охрана ехала не только впереди и позади кареты, но чтобы по три всадника прикрывали карету слева и справа. Прошло полчаса, потом час и ничего не случилось. Рыцарь, гордость которого была задета, все чаще презрительно поглядывал на купчишку, возомнившего себя полководцем, но пока молчал. Вот впереди расступились деревья, и  карета выехала на большую поляну. Все было тихо и спокойно. Но Афросиаб был настороже и внимательно всматривался в окружающие заросли. Он знал, что враг здесь и поэтому первым увидел движение за кустами, росшими вокруг поляны. Он выхватил спрятанный под одеждой меч и  громко крикнул:

– К бою!

Солдаты охраны несколько секунд оглядывались по сторонам, не понимая причины такой команды, тем более, отданной не рыцарем, а чужаком, но тут  из-за кустов и деревьев на отряд с четырех сторон ринулась конница и пешие воины. Врагов было не меньше сотни против шестидесяти бойцов охраны. Завязался бой. Всюду взлетали и опускались мечи, становились на дыбы кони. Крики людей и лязг железа разорвали тишину леса. Афросиаб приказал шестерым конникам не удаляться от царской кареты, и сам отбивался, стараясь оставаться поблизости. Он держал в поле зрения всю картину боя, видел, как падают, обливаясь кровью, защитники и нападавшие. И те, и другие дрались, с его точки зрения, грубо и примитивно, надеясь только на свою силу. Здесь не было даже намека на тонкие, изящные приемы боя, уже тогда разработанные на востоке. Афросиаб подумал, что пятеро его воинов быстро решили бы исход боя.

Нападавшие рвались к карете. Уже было ясно, что их цель король и принцесса. Но к чести рыцаря, командовавшего защитниками, надо сказать, что он сумел организовать оборону, образовав из своих подчиненных подобие круга, центром которого была царская карета. Люди короля дрались стойко, отражая атаки противника. Но вот Афросиаб увидел, что рыцаря окружает целая толпа врагов с топорами на длинных рукоятках. Понимая, что теперь минуты этого гордеца сочтены, перс решил вмешаться. Пришпорив коня, он устремился к нему на помощь, и… полетели головы. Одна, вторая, третья… Вскоре вокруг рыцаря образовалось пустое пространство. Он ошалело взглянул на своего спасителя и ринулся в бой. К Афросиабу устремились сразу несколько конников, но он разбросал их, и как смерч прошел по рядам нападавших, оставляя за собой коридор похожий на лесную просеку, справа и слева от которой лежали мертвые тела. В ярком солнечном свете полированный до зеркального блеска клинок его меча, с невероятной скоростью описывавший в воздухе замысловатые кривые, рассеивал вокруг ослепительные вспышки и издавал  жужжание и свист, а сверкающий в солнечных лучах рубин на эфесе усиливал страх тех, кто успевал увидеть его кровавый свет, прежде чем потерять голову. От этого страшного всадника, в которого, казалось, вселился сам дьявол, шарахались не только чужие, но и свои. В пылу боя Афросиаб услышал отчаянный женский крик:

– А – а – а! Мерлин! Мерлин!

Он мгновенно развернул коня и  увидел, что какой-то человек в богатой одежде ярко синего цвета, свесившись с коня, оторвал дверь кареты и  тащит к себе за руку Гвиневеру, которую пытается удержать отец. Перс прыжком бросил коня через гору трупов, но путь к карете ему преградили два вражеских конника. Позже очевидцы рассказывали, что таинственный иноземец сделал левой рукой резкое движение перед собой справа налево, как будто раздвигая кусты или камыш, и на их глазах обе лошади вместе с седоками вдруг, как сдутые ветром, рухнули на землю. После этого он в два скачка достиг кареты. Горизонтальный взмах меча, яркий блеск острого лезвия, короткий свист летящего булата, и верхняя половина тела нарядного всадника, падает к колесам кареты, все еще продолжая держать мертвой рукой руку принцессы. Лошадь отошла в сторону и остановилась, а нижняя половина тела еще с полминуты оставалась в седле. Эту жуткую картину – половина человека на лошади, видели все нападавшие, т. к. разрезанный пополам всадник был их предводителем, и они обязаны были согласовывать свои действия с его командами. Поэтому, когда Афросиаб развернул своего коня в их сторону, никто больше не осмелился встать на его пути. Обгоняя друг друга, и нещадно нахлестывая лошадей, оставшиеся в живых, поспешили скрыться в лесу. Внезапно наступившая тишина даже показалась неестественной. Но так только казалось после шума боя. В действительности же никакой тишины не было. Вокруг стонали раненые, с шумом отдувались уставшие лошади, шумел ветер в ветвях деревьев.

Опомнившись, стали перевязывать раненых, сооружать из стволов молодых деревьев и ветвей носилки для них, рыть могилы и собирать убитых. Своих убитых оказалось двадцать два, чужих – сорок пять. При этом у восемнадцати были, как бритвой отрезаны головы, и один разрублен пополам. Солдаты королевской охраны, сносившие их тела к вырытой на краю поляны яме, со смешанным чувством восхищения и страха поглядывали на Афросиаба. А он нарвал пук травы и стал вытирать окровавленный клинок. При этом, те, кто был близко, с удивлением увидели, что, во-первых, сталь клинка имеет голубой цвет, во-вторых, из травы течет вода, как из мокрой тряпки, когда ее выжимают. Этот удивительный человек не вытирал, а мыл клинок водой. Но откуда в траве взялась вода?  Здесь поблизости не было никакого источника. Афросиаб чисто вымыл меч, потом насухо вытер его травой, заговорщицки подмигнул невольным свидетелям и вложил меч в ножны. А свидетели, кстати, слышавшие, как принцесса кричала ему Мерлин, пошли рассказывать о чуде товарищам.

 Своих и чужих хоронили в разных могилах. Афросиаб вместе с королем успокаивал перепуганную до полусмерти Гвиневеру. Папаша, правда, и сам сильно перетрусил, но не подавал вида. Он пообещал, что по возвращении в резиденцию пришлет сюда священника для отпевания убитых. Сам король и принцесса сели на коней, отдав карету для самых тяжелых раненых. Закончив скорбную работу, тронулись в путь, соблюдая все предосторожности.

– Как вы узнали, что впереди засада? – спросил король.

– Почувствовал, – коротко ответил Афросиаб.

– Как вы дрались! – восхищенно говорил король. –  Это же невозможно, невиданно! Где вы научились?

– В Азии, в Африке, в Индии, в Китае в Тибете. Я учился у разных народов, – ответил он.

– Но сколько же лет надо потратить, чтобы только побывать во всех этих странах?

– Мне хватило четырехсот.

– Вы шутите? – спросил король.

– Конечно, шучу, – с улыбкой ответил перс.

– Папа, он всегда шутит, но я подозреваю, что все его шутки это чистая правда, – сказала Гвиневера. – Я видела, как он из ничего создал в пустыне воду. Я сама пила эту воду, которая прямо на моих глазах возникала в пустой чаше. Видела, как от него в ужасе бежала целая банда в полсотни человек, хотя он их пальцем не тронул. Несколько человек из них просто умерли от страха. Видела и другие его «шутки». Я уверена, что он и есть Мерлин, о котором рассказывается в старинных преданиях.

– Она у вас умница и очень проницательная девочка. Настоящая принцесса, –  похвалил Афросиаб

Король только качал головой, слушая дочь и посматривая на улыбающегося купца.

; Мне теперь даже странно называть вас купцом, – произнес он. – Какой же вы купец. Вы сто очков вперед дадите любому рыцарю.

– Я действительно купец, – сказал Афросиаб, – мое дело торговля и путешествия, а драться я не люблю. Просто иногда приходится, когда нет другого выхода.

Через некоторое время к нему подъехал рыцарь и сказал:

– Спасибо, что выручили меня. Я ваш должник. Теперь я верю, что вы могли научить своих людей. Неужели все так дерутся как вы?

– Приблизительно так, – сказал Афросиаб и добавил: – Поэтому скажите спасибо принцессе за тот случай на пристани.

– Да уж, – смущенно пробормотал рыцарь. – Но как вы узнали о засаде?

– Догадался, – ответил ему перс, так же как королю.


                Полный текст см. «Свидетель вечности»