Попутчица 2. Пантеры тоже бывают добрыми и мягкими

               * * *

     - Пантеры тоже бывают добрыми и мягкими, с теми, конечно,  кого они любят. А что прикажете делать, если родители дали  ребёнку при рождение имя, определившее образ жизни на много лет вперёд? Они назвали меня Екатериной, в родительском доме я всегда была добрым пушистым Катёнком, пока не пошла в школу, где Катя трансформировалась в Кэт, а котёнок стал превращаться в кошку. Потом кошка выросла и перестала быть просто домашней кошкой, сравнявшись размерами и силой с пантерой. Отсюда и имя, которое мне дали ровесники мужеского пола за дикость и неприручаемость.
     - Я им сочувствую. Чтобы приручить пантеру, нужен по меньшей мере солидный и сильный леопард, какие в школе, очевидно, не водятся. Но уверен ,что в жизни они встречаются, так что не всё потеряно. Я слышал, что даже у нас на Дальнем Востоке в лесах насчитывается десятка три этих особей.
     - Фи, леопард. Уж если выбирать самца из семейства кошачьих, то я соглашусь лишь на царя зверей, чтобы, как минимум, самой править миром.
     Подобное откровение прозвучало так неожиданно из уст хрупкой и изящной моей юной попутчицы, что я невольно повернулся к ней, чтобы внимательнее посмотреть в её глаза, которые, как видно, не проницательно разглядел вначале. Действительно, сейчас в них не было манящей магии, взгляд превратился в зоркий взор охотника, устремлённый в неведомую мне даль неведомого мне охотничьего пространства.
     Пришлось мне срочно менять тему, ибо в состязании охотников мне  было бы не угнаться за юной хищницей:
     - Скажи, охотница, раз ты гоняешься за крупной дичью и мышей не ловишь, что занесло тебя в таком совсем не охотничьем прикиде в такую глушь, где светский лев пешком не ходит.
     Она вдруг улыбнулась, вернув мне лёгкость бытия:
     - О, это длинная история. Мне не хотелось бы обременять случайного попутчика подробностями банальной семейной драмы.
     - Семейной? - я вопросительно взглянул на собеседницу.
     Она правильно поняла вопрос и обнадёживающе кивнула, усмехнувшись:
     - Вы правы, для собственной семьи я ещё не созрела. Семья для меня пока ещё мои родители и бестолковый старший брат, который возомнил, что оказал мне услугу, присватав мне своего приятеля.
     - И ты от них сбежала? От родителей и брата?
     - Нет, что вы. Бегу к родителям от брата.
     - Это уже интересно. Вот с этого места подробнее, пожалуйста. Не бойся меня обременить подробностями. Да и спешить нам некуда, до города ещё далеко, и я не спешу расстаться со столь милой собеседницей. Я думаю, что многие со мною согласились бы.
     - И кому-то подобная мысль кажется настолько привлекательной, что, не спросив согласия предмета обожанья, её готовы затащить в постель, купив лишь разрешенье брата. Совсем как в старые добрые времена. Но братец-то у меня ещё попляшет, я ему припомню, поплачет у меня ещё.
     - Я начинаю догадываться.
     - Старо, как мир. Но я то, святая простота, поверила родному брату! "Там шашлыки, природа, воздух, солнце, приличная компашка и мой друг: спортсмен, интеллектуал, красавец, душа общества, хочет познакомиться". Нужно было сразу догадаться, потому как спортсмен и интеллектуал - понятия не совместимые. Как водится, сбылось вообще только слово "хочет".
     - И ты сбежала?
     - Как водится, сбежала, - похоже, трагичность происшествия её нисколько не угнетала, а даже веселила: романтика и юношеская легкомысленность мелькали чёртиками в её глазах.
     - Поэтому, пешком? Туда, как водится, доставили в машине, - я поддержал игру.
     - Как водится, - кивнула дива. - Дальше можно не рассказывать, раз всё итак понятно.
     Я сделал паузу, давая время ей, да и себе, пересмотреть нахлынувшие мысли. В моём представлении предательство братом своей сестры отбрасывает цивилизацию семейных отношений из нашего розового настоящего в багровое средневековье, а то и глубже, в мрачные времена Нерона.
     Под влиянием нахлынувших эмоций мир изменился. Нахмурились брови леса над песчаными обочинами шоссе, сошлись к переносице горизонта. Утренняя голубизна неба отчётливо насытилась полуденным индиго. В салоне атмосфера несколько накалилась, пришлось включить кондиционер. В секунду он нейтрализовал воздействие то ли солнечной активности, то ли энергетики избыточных эмоций кого-то из нас. Источник энергетики стоило уточнить, ведь вполне возможно, что в случае с Катериной предательства и не было, а было лишь взаимное непонимание ситуации или, к примеру, реакция максимализма на чьё-то пренебрежение идеалами.
     - Но всё-таки, раз ты добираешься домой в первой половине дня, а не на ночь глядя, компания была достаточно приличной, чтобы позволить тебе переночевать в доме друга. Или я ошибаюсь в чём-то?
     - Ошибаетесь, конечно. Я позволила себе насладиться обществом братца и его друзей и подруг. Почему бы и нет? Всякой наивности должен быть предел. Как, впрочем, и всякой раскрепощённости.
     - Ого, какие мы вовсе даже не наивные, - не сдержавшись, прокомментировал я её философию. - Впрочем, рискнуть отправиться в путешествие автостопом в одиночку может, действительно, либо абсолютная наивность, либо полная уверенность в себе, исходящая из некоего опыта.
     - Ну, опыта в нашем раскрепощённом - она ещё раз подчеркнула это слово - мире нам не занимать. Куда же мы без опыта? Разве что первому встречному не отдаться, а так - опыта вокруг навалом, чай, не в тайге живём.
     Голос моей попутчицы зазвенел уже знакомой мне по первому впечатлению обидой на всю мужскую часть населения и на меня, как на попавшего в данный миг под руку представителя этой части.
     - Кстати, ты сегодня не первый встречный, так что с тобой уже можно раскрепоститься, - она перешла на оскорбительную фамильярность, ничем, вроде бы, не спровоцированную, но  понятную и объяснимую у эмоциональной девушки, пережившей совсем недавно трагедию разочарования в близком человеке.
     Ситуация не прояснилась. Но у меня уже отпало желание что-либо прояснять. Не моё это дело успокаивать разочарованную  в лучших чувствах юную максималистку. Не хватало мне ещё истерик в салоне. Сам только недавно бежал от подобных неприятностей, и вот - на тебе: неприятности догоняют меня в пути в образе очаровательного создания, внешняя прелестность  которого лишь подчёркивает моё глубокое непонимание мотивов внутреннего "раскрепощения", как мягко охарактеризовала это явление моя попутчица, этого несовершенного мира.
     В довершение впечатления девушка положила руку на руль, коснувшись моей руки, и продолжила мягким грудным голосом, видимо, изображающим некую интимность, свою то ли повесть, то ли новеллу:
     - Первый встречный у меня сегодня уже был, и я ему отказала в грубой форме. Козёл. Следы от этих коготков останутся красоваться на его роже надолго. Пусть жена теперь полюбопытствует, какой стилист его так разукрасил.
     - И ты рискнула продолжить автостоп и снова остановить попутку? - я посмотрел на неё с любопытством и некоторым уважением.
     - А куда мне деваться? Ведь меня угораздило перепутать направление и сесть в машину не в ту сторону. Да ещё этот гад не хотел останавливаться, когда я уже поняла, что ошиблась, и начал приставать. Насилу отбилась. Теперь либо идти пешком сотню километров, к чему мои ноги и обувь совершенно не приспособлены, - тут я усмехнулся, глянув на её длиннющие ноги,  - либо надеяться на приличного дядьку на приличной машине. Денег на автобус у меня всё равно нет, как и на то, чтобы расплатиться за попутку. Я надеюсь на вашу доброжелательность, раз уж вам пришло в голову остановиться. Но если что - можно заехать ко мне домой, я вынесу деньги.
     - Да ладно, не волнуйся. Доедешь. Нам ведь всё равно по пути. А вместе веселей дорога.
    
                * * *