ЗМЕЙ

Небо игриво подмигивало огоньками звезд, будто исполняло неслышимую простым смертным мелодию. Деревья устало шелестели листвой, прощая шалунишке ветру ненужную суету и понимая его желание обратить на себя внимание. Только куст калины, замечавший все, молчал и изредка вздыхал. Окружающий мир многообразен, разрознен и одновременно связан воедино. Понять бы, зачем и почему, когда и где, откуда и куда, кто и как, надо ли и как долго...
Но, к сожалению, мы иногда так и не успеваем задать себе эти вопросы... Жизнь, наполненная суетой, маетой, проблемами и страхом перед завтрашним днем, усталостью и физическими наслаждениями, воспринимаемыми за истинное, затягивает, погружает все глубже в мир иллюзий... Найти бы выход.
Но не ищем, пребываем в заблуждениях. Прозреем ли когда-нибудь? Кто нам ответит?  И хотим ли? Хотя попытки, в силу своих способностей, все же предпринимаем, не зависимо от времени, в котором мы родились...
Революция взбудоражила многих, она принесла перемены, в которых трудно было разобраться, потому что когда ты находишься внутри события, то не можешь объективно оценить происходящее у тебя под носом. От мала до велика в селе только и говорили о последних новостях, которые привез из города Митяй. Даже на посиделках молодежь шушукалась о предстоящих переменах в связи с свержением царя-батюшки... Страх, что будет еще хуже, витал в воздухе...
  Гармонист, узнав о случившемся, напился и не пришел на игрища. Но Наталью, первую певунью на селе, это не смутило. Она весь вечер пела без устали, купаясь в восхищенных взглядах парней. Хотя и выбирала песни протяжно-грустные, но тоски особой при этом не испытывала.
- Поздно уже, пора по хатам, - кокетливо поправляя платок, проговорила певунья.
Дуняша посмотрела на погрустневших ребят. Она притоптывала ножками в новых полусапожках и молчала, глядя на Василия.
- Ну, девчата, посидите еще чуток, - тут же воспрял духом Василий.
- Семечек полно, полузгаем, - поддержал его Иван и незаметно в темноте сжал руку Наталье.
- Ладно, посидим еще, правда, Дуняш? - то ли утверждая, то ли спрашивая двоюродную сестру, проговорила Наталья.
Полногрудая Катерина притихла в объятиях Никиты, а неугомонная Настя тихонечко мурлыкала себе под нос, когда увидела огромный светящийся шар, несшийся по небу.
- Ой! - закричала она. - Глядите, там... на небе... Боже!
А шар в это время завис над крышей хаты, в которой жила вдова, двадцатилетняя Марина, и вдруг, рассыпавшись, исчез...
Девчата завизжали, сорвались с насиженных мест и что есть духу побежали к своим домам. Им казалось, что шар летит за ними, свистит, как соловей разбойник, и пытается поймать их.
Хлопцы, не теряя собственного достоинства, медленно пошли в разные стороны, и только ноги, норовившие перейти на галоп, выдавали их состояние. Иван почувствовал холодок в груди. Здравая мысль, что надо бы было Наталью с Дуняшей проводить до дома, посетила его голову. Но пока он собирался с силами, девчата скрылись за углом. Иван остался один на один с темнотой. Не долго думая он перепрыгнул через забор соседа и, не разбирая дороги, помчался огородами к дому.
- Маманя! - уже в хате крикнула Наталья, держа Дуняшу за руку.
- Чего разоралась, ребятню разбудишь... полуночницы...
- Маманя, - перешла на шепот Наталья. - Мы змея огненного видали. В трубу к Марине как шмыгнет, аж искры во все стороны... Страху натерпелись.
Мать закрестилась и тут же пошла проверить, хорошо ли заперта дверь. Девчата замерли в ожидании.
- Завтра к батюшке схожу. Уж он-то знает, как с нечистью бороться. Отчитает... Идите спать. Я с утра к Марине сбегаю, поговорю, узнаю, что да как... Знает ли девка, во что ее втягивают? - тетка Поля вздохнула и вновь перекрестилась.
А с утра пораньше она уже стояла у калитки молодой вдовы.
- Марина, ты не спишь?
Тетка Поля нерешительно сделала несколько шагов и остановилась на дорожке, идущей к дому. Молодая красавица выглянула в окно:
- Тетка Поля, ты чего, как неродная? Заходь в хату. И кто ж спит в такое время? Да что с тобой?
Тетка Поля потопталась у порога, а потом ворвалась в хату, будто кто гнался за нею. Она обернулась даже назад, а потом глубоко вздохнула и начала издалека:
- Как живешь, соседушка?
Она присела на край лавки и уставилась на иконы в переднем углу.
- Спасибо, хорошо, - ответила Марина. - Ты чего это про житье мое интересуешься с утра пораньше? Случилось чего?
Тетка Поля сделала вид, что не расслышала вопросов молодой вдовы.
- Все тоскуешь по Петру своему? Ведь уже больше полугода, как схоронила своего муженька...
- А чего мне по нему тосковать? - беспечно ответила Марина. - Он ходит ко мне... Вот уже с месяц... каждую ночь приходит. Посидим, как люди, поедим, поговорим... и - спать до утра. А на рассвете он уходит, поцелует меня и - до ночи...
- Господи! - закрестилась соседка. - Ты чего мелешь, неразумная? Нечто мертвые приходят? Он же умер, это змей летает к тебе... Вчерась на посиделках молодежь припозднилась... Ну и видали, как он в трубу к тебе влетел...
- А хоть бы и змей. Мне хорошо с ним. Я люблю его, - сладко потянувшись, проговорила Марина.
- Да ты что? С ума сошла? Опомнись! - просипела тетка Полина и закашлялась.
Она вскочила с лавки, оперлась на стол руками и уставилась на Марину, беспечно заплетавшую косу.
- Ну, что пристала? Говорят тебе, муж приходит... А она - змей, змей в трубу прыгает. Напридумывают страстей... Вот люди!
- Господи! Да ведь мертвый твой Петр! Мертвый, пойми, - закричала Полина и пристукнула кулаком по столу.
- А ко мне он живой приходит, поняла? - повысила голос красавица.
- Ты спятила от тоски, девка, - прошептала соседка.
- А ты нормальная? - спросила у нее Марина.
- Вот что, успокойся. Я уже к батюшке бегала, на неделе придет к тебе, отчитает... Он сам знает, что делать и как. Ты только не мешай ему... А вот наши старушки говорят, что у змея копыта лошадиные заместо ног...
- Да нормальные у Петра ноги...
- Подожди ты, послушай. Вот вы сядете за стол, а ты вилку нарочно урони и наклонись поднять. Сама увидишь, от колен начинаются лошадиные ноги, а не человечьи... Когда убедишься, что это не Петр, приду, научу, как избавиться от него. Пошла я, Марина, - и Полина выбежала из хаты грешницы.
Приход соседки несколько озадачил молодую вдову. Но потом за делами она почти совсем забыла о ней. А ровно в двенадцать, как обычно, заскрипела дверь, и на пороге появился улыбающийся Петр. Принаряженная Марина ждала его.
- Петрусь, милый, - кинулась она ему на шею, - я так соскучилась по тебе...
Он нежно погладил ее по плечам и поцеловал в вырез платья.
- Ты полевыми цветами пахнешь, - проговорил он, - и сама, как цветок, любимая моя. Я весь день ждал этой встречи...
- Пошли за стол, - проговорила зардевшаяся Марина, - ты раньше, когда не умирал еще, никогда не говорил мне таких слов. И мне иногда кажется, что ты стал другим... Внешне тот же... Но я тебя такого люблю еще больше. От твоих объятий и поцелуев я таю и в то же время сильней становлюсь, как будто ты вливаешь в меня эту силу...
Петр легко поднял Марину и посадил на лавку у стола, а сам сел рядом. Марина была счастлива. И тут она вспомнила приход соседки...
“Ладно, для очистки совести брошу я эту вилку, а вдруг...”
Тень пробежала по ее прекрасному лицу. Она стала угощать Петра, который ел, да нахваливал ее стряпню. Марина потянулась за огурцом и как бы нечаянно столкнула вилку со стола. Звон упавшей вилки прозвучал, как набат. Петр хотел нагнуться, но шустрая Марина опередила его.
- Копыта, - прошептала она побелевшими губами. - Кто ты? - спросила она, глядя на Петра. - Змей? Я же любила тебя, спала с тобой вместе, а ты не человек... Ты только не исчезай сразу, ладно, Петенька? Я все же люблю тебя, но ты не приходи больше... Кто ты?
Казалось, клубок противоречий, разорвет красавицу надвое. Желание с одной стороны и страх с другой. На чашу весов было положено целое, которое почему-то стало делиться и падать... И понять случившееся она была не в состоянии.
- Я не имею постоянного образа. Кого ты захотела увидеть во мне - того и увидела. Сказали соседки, что копыта могут быть... Вот вам, пожалуйста, - и он притопнул лошадиным копытом по полу. Твой муж - и вдруг - копыта... Да не змей я, Марина.
- Но ты же в огненном шаре прилетаешь! И в трубу падаешь!
- Ну, если тебе угодно называть мой корабль огненным шаром, то да, именно в нем я прилетаю к тебе. Но при чем здесь труба?
Марина зарыдала.
- Я улетаю скоро совсем... Попрощаться зайду... - и он затопал копытами к двери.
“Как же так? Петрусь - змей... или змей в образе Петеньки...”
А утром прибежала тетка Полина. Увидела черные круги под глазами у Марины и неубранный с вечера стол, за которым так и просидела молодая вдова, и сразу же приступила к делу.
- Научу тебя, - зашептала тетка, - только сделай все, как скажу, больше не появится... Ровно в двенадцать ночи в одном исподнем выйдешь на крыльцо, распустишь волосы и будешь гребешком их чесать. В горсть наберешь конопли. Вот и будешь щелкать ее. С ним не разговаривай, и глаз не поднимай. А как спросит: “Что это ты делаешь?” Ответишь: “Вшей ловлю и ем”. И все. Поняла?
Марина молча кивнула...
- Ты, девка, поспи немного, - посоветовала Полина, - на тебе лица нет. А я в хате приберу. Иди-иди...
Марина так же молча пошла к кровати и прямо в одежде бухнулась в нее. Что ей снилось-виделось - одному Богу известно.
И невдомек ей было, что паника не только у нее на душе. В лесу, за сотню километров от ее дома, во временном лагере ее любимый ломал голову, как выправить их взаимоотношения, да еще так, чтоб не напугать милую женщину. Они выполнили задачу, поставленную перед ними, и должны были покинуть Землю в ближайшее время.
- Ну, как ей объяснить, что мы прилетели с другой планеты, из другого мира, что мы исследователи, - прошептал Марк, тот самый “змей”, что появлялся у Марины в образе ее умершего мужа.
- Да не раскисай ты, - посоветовал друг. - Тебе не надо было заходить так далеко, да и вообще появляться у нее... Зачем тебе эта дикарка? Красивая, ничего не скажешь. Одни глаза чего стоят... Я, конечно, понимаю все... Ну, увидел ее возле реки, когда она купалась... и что? Надо было сразу бежать за ней, узнавать, где она живет, затевать эту авантюру? Я отпущу тебя на час, попрощаешься и - назад. Попробуй объясниться. Может, получится. Года через три-четыре мы прилетим еще сюда... Придумаем что-нибудь. Во всяком случае, попытаемся...
На душе у Марка-Петра было неспокойно, когда он отправился к молодой вдове.
- Марина, я попрощаться пришел. Мне так много хотелось сказать... - услышала она голос своего Петра, но головы не подняла и ничего ему не ответила.
Марина сидела на крыльце в одной рубашке. С распущенными волосами играл летний ветер. Она была удивительно красива. Лунный свет прочертил дорожку на пороге. Звезды замигали в ожидании. Где-то завыла собака... На глазах Марины появились слезы, но она не произнесла ни слова. Трясущимися руками взяла гребешок, провела им по волосам и закинула в рот конопляное семя.
- Что ты делаешь так поздно на крыльце? Замерзнешь...
- Вшей ловлю, да ем, - она снова закинула в рот коноплю и щелкнула, разгрызая семечко.
- Тебя научили?
Марина молчала.
- Ну, посмотри хоть на меня. Я люблю тебя, Марина. Хочешь, на несколько секунд стану самим собой, и ты увидишь, какой я на самом деле? - решился он на отчаянный шаг.
Женщина отрицательно замотала головой и вновь провела расческой по волосам. Она забрасывала в рот солено-горькую от слез коноплю и  сосредоточенно смотрела себе под ноги.
- Марина, я же совсем улетаю от тебя. Может, и не вернусь больше на вашу планету... А если и прилетим, то не скоро. Я буду говорить о тебе там, у себя. У нас прекрасный мир... Нам помогут. Меня Марком зовут... Иди в дом, замерзнешь... И запомни: я не змей, честное слово. Я человек, такой же, как ты, но с другой планеты. Просто мы многое умеем, и работать с формой, в том числе. И... я люблю тебя...
Марина упорно молчала. Марк повернулся и исчез в темноте. Через минуту огромный шар взвился в небо, а оставшаяся одна молодая вдова уронила голову на колени и зарыдала.
“За что мне такое? Любила одного - умер. Полюбила другого в образе первого - улетел. Может, и не змей, но и не... не знаю, кто он... Боже, и куда же он теперь подался? Что же я наделала?”
Она тяжело поднялась, выбросила из ладошки остатки конопли и, отряхнув рубаху, пошла в хату.
“Что такое вдовья жизнь, одиночество, кто из деревенских кумушек испытал это на себе, чтоб осуждать меня за связь со змеем? У нас на всю деревню всего две вдовы: я да старая Егоровна”, - подумала она и с тоской посмотрела в окно.
А дня через три, как и обещала тетка Полина, пришел батюшка. Он монотонно читал молитвы над вдовой, стоящей на коленях с опущенной головой. Что еще он делал, Марина не видела. Он обрызгал ее святой водой и позволил подняться. А потом со свечами обошел всю хату. Иногда он останавливался, крестился и все читал, читал молитвы. А у порога батюшка молился особенно усердно, после чего поклонился иконам, получил вознаграждение и ушел.
Марина не почувствовала никаких изменений. Хата не стала светлее, а она веселее. Но от осознания, что все было сделано “по-людски”, она слегка воспряла духом.
Время шло своим чередом. Марина старалась меньше бывать на людях. А по вечерам вообще не выходила из хаты. По выходным она укладывала волосы вокруг головы, наряжалась и шла в церковь. Округлившиеся бедра делали ее женственной и весьма привлекательной. Деревенские мужики заглядывались на нее, а их жены сокрушались, не стесняясь в выражениях. Марина не обращала на их злые языки внимания.
А как-то, собираясь в очередной раз в церковь, она ощутила, как новая жизнь шевельнулась в ней. От неожиданности Марина замерла, а потом прижалась к дверному косяку, и со страхом подумала:
“Господи! Что же будет? Ежели он здесь появится, так нас со свету сживут... Всем селом измываться будут... До петли доведут, а что с сыном сделают, подумать даже страшно. Что же делать?”
Она забегала по хате. И вдруг как-то успокоилась:
“А что, собственно говоря, меня держит здесь? Покосившаяся хата да могилка мужа?”
Решение пришло как-то само собой. Она собрала все самое необходимое и решительно направилась к двери. У порога обернулась. Ее взгляд упал на иконы. Она вернулась, сняла их, засунула в узел с вещами и, перекрестившись, поклонилась с благодарностью за все, что было в ее жизни здесь: за все хорошее и плохое, за боль и счастье, любовь и разлуку, за сына, что притих под сердцем...
Правда, мелькнула мысль подождать до утра. Но какая разница, когда уходить? В конце концов, она не преступница, чтоб тайком убегать ночью. Это ее жизнь и ее дело, где жить и как.
“Поживу у матери на хуторе. У нее и хата покрепче, и вдвоем веселее будет. Двести верст отсюда. Глушь, лес кругом. Там и в селе-то всего несколько изб. А уж мать ее и вовсе в лесу обосновалась, зато пасека своя, хозяйство не ахти какое, зато ягоды, грибы летом, а зимой охотиться можно... Да и малыш матери заместо игрушки будет. Что мужа схоронила, она не знает. Скажу, ребеночек от Петра. Пусть уж примет покойник на себя этот грех”.
Главное достоинство мертвых - их молчание, но используют его почему-то живые.
Говорят, что время лечит. Наверное, так оно и есть. С появлением сына в жизни Марины многое изменилось. А через некоторое время она и сама уверовала, что родила сына от Петра.
Прошло чуть больше трех лет. Крепыш, красивый и не по годам смышленый, бегал по двору и вдруг подбежал к матери, работавшей на огороде, обхватил ее ноги, прижался к ней, и, подняв загорелую мордашку, внимательно посмотрел в глаза.
- Маркуша, дорогой, ты чего? Испугался чего? Иди к бабушке, она хлебца тебе даст, а я дополю грядки и приду...
- Мам, сегодня папа прилетел. Он хочет меня видеть. Можно? Он спрашивает у тебя разрешения.
Марина замерла от неожиданности. А потом спокойно проговорила:
- Что за глупости ты говоришь. Твой папа давно умер, еще до твоего рождения. Я же говорила тебе.
Малыш улыбнулся:
- Не бойся, я никому не скажу. То дядя Петя умер, а папа жив... И он очень хороший.
“В три года, а говорит и рассуждает, как старичок. Не по себе иногда становится. И откуда он знает про своего отца?” - подумала Марина.
- Я напугал тебя, да? Мам, можно папа придет сюда? Он корабль в лесу будет оставлять, в деревне никто не увидит “огненный шар”, не бойся.
Марина погладила сына по голове:
- Пусть приходит, - сказала она. - Только ведь ночью тебе спать надо.
- А он днем придет, ему разрешили... Пошли встречать. Вон он у калитки уже ждет нас...
Марина чуть не упала среди грядок, когда увидела Петра-Марка. А сын сорвался с места и повис на шее отца... Они вдруг заговорили на непонятном языке... Марина, как автомат, подошла к бочке с водой, вымыла руки, поправила на голове платок. Марк, что-то шепнув отцу, пулей полетел в дом, оставив родителей вдвоем...
- Здравствуй, Марина.
- Ты же не должен был появиться...
- Милая моя, - он обнял ее, - я же соскучилась по тебе и сыну...
Марина прижалась к груди Марка и тихонько заскулила.
- Успокойся, дорогая, все будет хорошо...
- Но ты же опять улетишь в своем шаре.
- Конечно. Улечу и вас с собой заберу. Марку надо подготовку пройти, да и тебя учить придется. Хлама в твоей прекрасной головке полно, - улыбнулся он.
Ей было спокойно в его объятиях. Она плохо понимала, что он говорит, и вдруг, словно удар: надо уезжать куда-то очень далеко, туда, где он живет, а где это находится, одному Богу известно... Хоть и начальство у него доброе, разрешило на побывку приехать, а все же боязно с насиженного места в неизвестность кидаться. Здесь хоть и небольшое хозяйство, а с голоду, слава Богу, не пухнут, как другие.
Здесь было все родное, а там? Что их ждет там? Лес зашумел, словно отозвался на ее волнение, облака закружились по одному им известному овалу, а потом вдруг застыли в ожидании. Заморосил дождь, но тут же перестал. Солнце удивленно посмотрело на происходящее и вдруг спряталось за пушистое облако, окрасив его края оранжевым светом. А в окно смотрел их сын...
Все, казавшееся таким важным в этом мире, вдруг стало не таким уж и важным. Все отступило на задний план. Потому что рядом был тот, кого она любила и ждала вопреки всему, потому что у них рос малыш... И какая разница, где они будут жить. Главное вместе... навсегда... чтоб не расставаться.
Пространство любви росло, и в какой-то момент ей показалось, что она растворилась в нем, а потом собралась вновь, но что-то изменилось при этом, не внешнее, а внутреннее... Она стала другой, и она ощутила это. Ее глаза заблестели, лицо преобразилось, засветилось, а душа, наполненная до краев энергиями любви, раскрылась...
Солнце тут же выглянуло из-за облака и протянуло свои лучики к земле, где стояли, обнявшись, мужчина и женщина. Две части целого, нашедшие друг друга. От невероятности происходящего оно вспыхнуло еще ярче.
Марк еще крепче прижал любимую к себе и прошептал:
- Умница моя... Справилась. У нас все получится, вот увидишь.
А их сын рисовал пальцем замысловатые знаки на стекле и улыбался.   
    
Март-апрель 1989 г.