Глава 7 - Потерянный город и белый мир

1

Шёл дождь.

Над головой натянуло шатёр серое небо, под ногами расстелился мокрый асфальт. Чёрная земля и голые деревья. Набухшие почки говорили о весне.

«Скоро всё зазеленеет... Природа обязательно пробудится... Никакое заклинание не в силах наложить зимний сон на веки вечные.»

Тулароза бродила по дорожкам парка, о чём-то разговаривала с деревьями. Прикасалась к тонким веточкам колючих кустов и проводя пальцами по длинным шипам, думала о сахарных сосульках, тающих на горячих губах.

«Сейчас бы чашечку чая».

Бросив быстрый взгляд на небо и ясно представив, как пепельную пелену разбивает молоток в руках ангела, она пошла в дом. Сегодня был очень хороший день, чтобы закончить картину. Прогулка одарила таким количеством положительным эмоций, что руки сами тянулись к мольберту. Казалось, достаточно провести рукой по холсту и мысленно дать команду, какой образ где рисовать, об остальном же кисти с красками позаботятся сами.

Маленькими глотками отпивая горячий чай, девушка подошла к картине. Если вы не интересуетесь сюрреализмом и предпочитаете реальные вещи, то вряд ли станете тратить время, изучая данное полотно, но внимательный взгляд увидит прямую, как стрела дорогу, сливающуюся с горизонтом на фоне бордового заката. Огненный у земли, небосвод быстро темнел, перетекая в чёрный космос, где плавали звёзды и планеты, да одинокая хвостатая комета, бегущая в направлении огромного циферблата, возвышающегося над кромками леса и гор. Нижний край исполинских часов уходил в глубины замёрзшего озера, у цифры «8» примостилась церквушка, а напротив, у четвёртого часа, расцвели ромашки. Снегопадом одаривали часы с девятого по первый, но уже с начала второго и до трёх шёл дождь. Косые струи воды и пушистые хлопья снега соприкасались, закручиваясь спиралями, но ближе к земле снова расходились. Застывшее озеро было отдано зиме, но под зонтиком дождя раскинулся цветущий сад. Ленты цветов возносились до самого неба, вплетаясь в черные кудри космоса. А в правом углу картины светило золотое солнце, ничуть не смущаясь того, что чуть ниже изображён бордовый закат. Стрелки часов показывали без тринадцати минут три. При этом минутную стрелку, словно задерживая, зацепила хвостом комета, но часовую толкали вниз цветы и пробивающийся сквозь зелень солнечный свет. Сам цифеблат был расписан тринадцатью знаками Зодиака. Искуссное изображение фигурок создавало впечатление, что ещё миг и они сойдут в лежащий ниже мир, на что Тулароза загадочным голосом отвечала «Всё верно. Это же Часы Времени».

Пустым местом на мольберте оставалась лишь полоса вдоль нижнего края листа. Что именно там нарисовать Тулароза ещё не знала, но ощущала такой прилив сил, словно нащупала то единственное недостающее звено, что соединит в себе все фрагменты картины.

Допив чай, девушка взяла кисти, закрыла глаза и поднесла к краскам. Она всегда поступала таким образом. Какой цвет попадётся – таким и начнёт рисовать...

2

Наверняка, каждый, хоть раз, да наблюдал такую картину, будто находится он в знакомом месте и делает самые привычные вещи, но при этом понимает, что это кто-то другой делает свои сомнительные дела. Неизвестно где, когда и почему. Не буду говорить, что всякий, испытавший подобное, непременно страдает раздвоением личности. Гораздо проще представить такую ситуацию во сне. Морфей иной раз преподносит такие сюрпризы, что воображения не хватит представить заранее.

Мне тоже гораздо проще было бы предположить, что наши путешественники – Лена, Иван, Лётчик и Лис – решили сделать привал и дальнейшее им приснилось, но история, тем не менее, продолжала развиваться наяву.

Не дожидаясь, пока их попутчики примут решение - следовать дальше или закончить путешествие - Иван и Лена погрузились в изумрудные воды реки. Их взору предстала жёлтая дорога, убегающая к затонувшему городу.

– Может быть, это и есть Атлантида? – спросил Иван.

– А ты всё мечтаешь! – воскликнула Лена. – Хоть сейчас побудь серьёзным. Неужели ты и правда ничего не чувствуешь?

Изумлённо посмотрев на жену, Иван даже не нашёл, что ответить.

– Что, нечего сказать? Я так и знала, – вздохнув, Лена поплыла было к городу, но через несколько метров опустилась на дорогу и пошла, будто и не было над ними никакой реки.

Остановившись, она посмотрела на мужа, двинувшегося следом с таким выражением лица, словно ничего этого на самом деле нет.

– Иван, милый, ну пошли, я тебе всё объясню, – какой ласковый голосок...

Уж что-то, а воркование было безошибочной приметой, означающей, что сейчас последует просьба. Снова это женское коварство! Знает ведь, что муж ведётся на это мурлыканье подобно рыбке на золотой крючок...

Иван посмотрел в глаза жены.

– Хорошо. Пошли, но ты хотела мне что-то рассказать. Почему бы не сейчас? Я тоже видел дорогу под водой, но ещё и чёрную гору Хранителя снов. Скажу откровенно – не хочу я с ним встречаться. Пусть мы и нашли друг друга..., – в этом месте он издал нечленораздельный звук и торопливо добавил, – То есть, конечно, я безмерно благодарен ему за нашу встречу, ты же знаешь, любовь моя, но всё равно как-то муторно на душе..., – небольшая пауза, – А ты так радостно идёшь, словно нас ждут с тортом и цветами.

– Ты всё сказал? – на повышенных тонах вырвалось у Лены, – Спасибо, что так тепло отзываешься о нашей встрече и о том, благодаря кому она вообще произошла! Буду знать. Ты хотел знать, что происходит? Пожалуйста. Так вот я тоже видела видение. Поэтому я здесь.

– Милый, ты ведь меня не оставишь одну? – поцеловав, промурлыкала она и взявшись за руки, они пошли к затонувшему городу.


3

Тулароза как раз заканчивала картину.

Воды зимнего озера и снежные горы, поющие цветы и золотые нити солнца, чёрные капли ночи и седой туман, танцующий в обнимку с радугой - весь этот карнавал наполнил небо над забытым городом. А может, напротив, ждущего гостей. Оба варианта притягивают своей загадочностью и одинаково заставляют работать воображение.

А девушка, взяв перо, вывела завитушками «Тулароза Кастильедо Энчи. День откровения.»

4

Дайоту смотрел в стеклянный шар и потирал руки, приговаривая «Да, да, ребятушки. Ждут здесь и еда, и питьё, и танцы с музыкой. Вы только приходите, об остальном Дайоту позаботится. Или вы не меня ищите?»

Со стороны всё выглядело так, словно человек сгорает от нетерпения увидеть старых друзей, отсчитывая каждую минуту до их прихода. Не совру, сказав, что так оно было, с маленькой поправкой на досадное «но». Говорю так, потому что правда же – такая на первый взгляд мелочь, а сколько событий заставляла развиваться совершенно по-иному.

5

Иван нагнулся и поднял обломок доски с большими буквами «НО». Рядом лежал ещё один, с буквой «О».

Получилось «ОНО». С усмешкой подумалось «А может, Оно? А Леннона тут нет?»

– Да куда ты спешишь? – позвал он жену, бодро идущую вперёд, – Смотри, что тут написано.

В метре от дороги, плавая в воздухе, висел указатель «СТОРОЖ».

– Вот видшь, нас о чём-то предупреждают. А ты бежишь не глядя по сторонам.

Иван поднял палец и показал наверх.

– А я говорил про Хранителя снов. Думаешь это нормально, что мы находимся под водой, но ведём себя как на земле.

Издав смешок, он добавил:

– А может мы уже на том свете. Как тебе такая мысль?

– Дурак ты. Убери буквы и читай «Сторож». Я верю в свои силы, а ты можешь тонуть. Слушай, не доставай меня своими глупостями.

Сложно общаться с человеком, у которого в голове всё вперемешку. Сам он, вероятно, понимает, что к чему, но вот окружающим это доставляет определённые трудности.

Сейчас Лена стояла закрыв глаза. На губах играла чуть уловимая улыбка. Руки совершали плавные движения, в такт которым покачивалось тело.

– Ну вот, что ещё пришло ей в голову? – проворчал Иван, но вмешиваться не стал.

А Лена, его ненаглядная, словно перенеслась в иное измерение. В свои мечты. Иван видел свою жену, но её душа была далеко-далеко от этих мест.

6

Самое начало лета.

Природа сбросила весеннее кокетство и широко распахнула объятия трепетного июня.

Прохлада утреннего леса наполнена птичьим пением.

Где-то над головой спорят с ветром лапы сосновых крон, да в бездонном небе разливается солнце.

А на земле, меж трав, цветов и вкраплений вереска, бегут тропинки.

Никуда не спеша, по ним гуляет Лена с доченькой.

Кто о чём думает на таких прогулках. Иные напротив, расслабляются, освободив голову от всяких мыслей. Или, например, сочиняют стихи...

Лена радовалась тому, что настал долгожданный день, когда, наконец, все тяготы суетности оставили её наедине с малышкой. И сейчас они здесь – в лесу. И только солнце, ветерок и птицы составляют им компанию.

Как же долго она ждала этот день!

Сколько же было бессонных ночей и хождений по мукам. В то молчащее время жаркие молитвы были единственной силой, питающей надежду и веру. Веру, что стоит жить дальше, чтобы однажды вкусить все кричащие прелести материнства.

Это были слепые дни уснувших лет.

Пляски ветров в хороводе молний под ударами грома.

Прошлогодняя трава на чёрной земле, оголённой сошедшим снегом.

А затем шёпот Вселенной, пробудившейся на ладонях зари, наполнил сердце стихами о любви.

И подхваченная дыханием утра, полетела она по миру, отзываясь в травиночках и мотыльках, в зверях и птицах.

Казалось, запели даже камни, и вечная хмурь больше не тревожила танцующие тучи.

А затем раскрыл свой зонтик дождь.

Обнял за плечи, обхватил за талию, взял за руку и повёл меж вальсирующих струй.

Когда солнце вышивало радуги, Лена прижимала к груди ребёночка.

Простая женщина, но Мать!

И даже ангелы порой преклонялись, видя, как назло всем невзгодам, порхает она с лёгкостью бабочки, окружая милое дитя такой заботой и лаской, на какую только и способна настоящя материнская любовь.

Бежала вперёд тропинка, резвилась неугомонная девочка...

Лена смотрела на это и улыбалась, на глазах выступали слёзы умиления.

Боже, как же она счастлива!

7

Лена открыла глаза и увидела внимательный и задумчивый взгляд мужа.

Разомкнула губы, но лишь тихий вздох, похожий на стон, вырвался наружу.

Мечтательный взгляд сменился болью и мольбою.

Обняв за плечи, прислонив голову супруги к своей, Иван тихо сказал:

– Ну что ты, родная. Не надо, не плачь.

В молчании Лена сильно обняла мужа, прижавшись к нему всем телом.

– Всё хорошо, любимая, я здесь. Скажешь, что случилось?

Некоторое время они стояли молча, слегка покачиваясь, словно танцуя.

У себя на плече Иван чувствовал голову супруги, слышал её дыхание.

Тишину нарушил влажный шёпот:

– Ваня, я тебя так сильно люблю! Только тебя и больше никого. Я так хочу от тебя ребёночка. Почему у нас нет детей?

Иван хотел что-то сказать, даже возразить, но под жаркими поцелуями только и смог тихо ответить:

– Да, я тоже хочу ребёнка. И только от тебя.

Их взгляды встретились.

– Я так хочу девочку. Такую маленькую, такую хорошенькую.

– Да, милая. У нас будет самая замечательная девочка.

Прислонив свою голову к Лениной, Иван обхватил её за талию и неспеша повёл, как в танце.

Когда же милая успокоилась, он мягко отстранился:

– Может быть, продолжим наш путь? Как ты думаешь?

8

Лена ничего не ответила, но по выражению лица Иван понял, что не стоило этого спрашивать. Но ведь идти надо. А ребёнок – да он не против – хоть сейчас, но надо понимать – не стоит этого делать в столь неподходящем месте. Вот обретут уверенность в будущем, тогда и о детях поговорят.

Думал так, успокаивал себя, а всё же на душе было неприятно. Он то потерпит, а Лена? Для неё же каждый день отзывается болью...

Если бы он знал, что в эту самую минуту, наблюдая их терзания, Дайоту просто «светится» от ликования – благородный гнев придал бы столько душевных сил, что он мог бы уже сейчас очутиться в его кабинете. И не пришлось бы идти в город, и там искать неизвестно что, и неизвестно где.

Но Иван думал о Лене...

9

Мир Света и мир Тени – две стороны одной «медали». И оказавшись на теневой половине, соориентироваться, в общем-то, можно. Но что делать, коли оказался на «оборотной стороне» тёмной – на светлой? Куда ни брось взгляд – только свет. И больше ничего...

К чему я об этом спросил?

Если читатель помнит, последний раз с Джоном мы встретились в фиолетовом лесу, когда он наступил ногой на белый фонтан. Теперь же я предлагаю посмотреть, что произошло после.

В следующее мгновение Джона окатило мощной струёй молочного цвета. Сбитый с ног, он от неожиданности закрыл глаза и в тот же миг почувствовал, что захлебнулся – в нос попала белая жидкость. Но и это ощущение забылось, когда восстановив дыхание, наш герой вернул и зрение, или, попросту говоря, открыл глаза.

Думаю, вам приходилось наблюдать, как снег меняет пейзаж: неспеша, снежинка за другой, и вот, земля уже присыпана пудрой. Ещё через некоторое время всюду лежит белый плед. Если же снегопад идёт долго, а тем более поднимается метель, то местность меняется до неузнаваемости. Сугробы скроют кусты и небольшие дома, а засыпанные холмы с низинами превратятся в искрящиеся на солнце равнины.

А если представить, что белизна повсюду? Куда ни глянь. Ни предметов, ни очертаний, ни намёков на расстояние и направление. Ровный, сплошной белый цвет...

Открыв глаза, Джон тут же зажмурился. Когда боль прошла, осторожно поднял веки и замер. Вокруг него был тот самый молочный цвет, что и у фонтана. Словно большую комнату от пола до потолка аккуратно выложили белой бумагой, скрыв следы соприкасания листов.

Когда первое потрясение прошло, в голове тот час мелькнула мысль «Что он говорил о мире чувств?»

Закрыв глаза и собравшись с мыслями, Джон вспомнил последние события. Как с лодочником добрался до леса, а перед тем был поезд... Как же он попал на станцию? Да и зачем вообще садился? Это в памяти не сохранилось, но зато вспомнилась больница и толстяк. Да! Это же он был машинистом, точно! И предлагал сыграть в игру. А что за игра? Снова провал в памяти. А перед больницей была Фабрика. Мыльные пузыри... Видения...

Постепенно цепочка недавних событий более-менее восстановилась и кричащие слова прошили уставший рассудок «А вас всех надо изолировать. Раз и навсегда. Джон! Ты меня понимаешь? Твой ответ?»

«Да. Тот же толстяк сказал, что мы – мечтатели – только будоражим умы и потому надо нас изолировать.»

Если только всё, что кипело в его голове было правдой – а сомневаться причин не было – плохо дело. Изолировали его основательно. И за что?!

«Никогда не замечал за собой склонность воображать и мечтать. Эй, вы ошиблись!» мысленно крикнул он тому мужчине.

– Что делать будем, а?

Белизна не ответила. Или, точнее, ответ был, просто в нынешнем состоянии Джон его не уловил.

Белизна предложила добавить красок.

– Молчим, – констатировал сей безрадостный факт Джон...

А вот интересно – если он был в пустоте – почему же твёрдо стоял на ногах? Следовательно, низ определённо был. Хоть что-то для начала... Но и на это он не обратил внимание. Потом. Попозже...

...Констатировав факт молчания, Джон устало опустился, лёг на спину и заснул.

10

Короткий сон в летнюю ночь?

Джон тоже не спал долго. Только-только организм освободился от «загрузки», как наступило время бодроствования.

Мысли были свежи, как вода в роднике.

Но что с ними делать? Нет, если бы Джону пришлось решать проблемы, требующие умственного усилия – он бы справился в два счёта, но внутренний голос настойчиво твердил, что теперь придётся искать резервы в области чувств. Проще говоря – используй своё воображение, брат, и не говори, что это не для тебя. Сейчас – для тебя.

 Чистота и порядок мыслей помогли только в одном – ни одно из недавних событий не было забыто и в голове не создавалось хаоса.

«Значит, чтобы отсюда выбраться, я должен представить выход.»

Джон так и подумал – в этой стене будет дверь. Появилась дверь. Нарисованная. Более значимым было то обстоятельство, что рисунок действительно был на стене, хотя ещё мгновение назад там было бесконечное пространство. Но для Джона это было несущественным. Всё внимание было устремленно к изображению закрытой двери.

«Может и к лучшему, что дверь не открылась? Кто знает, что за ней?»

Глазок заманчиво заблестел. Сквозь него Джон увидел неясные очертания «чего-то там...»

«Ладно. Где дорога? Пошли вперёд.»

И побежала полоса земли по белому полю под бесцветным небосклоном.

Когда унылый пейзаж надоел, на аккуратной траве появились деревья. Потом запели птицы. На синем небе покатилсь солнце.

Долго-ли, коротко-ли, но идти надоело. Джон присел, огляделся.

«А что – совсем даже и неплохо для сада. Но куда ведёт эта дорога? И вообще, я хочу есть.»

Перед ним возник лист бумаги с батоном белого хлеба и кружка чая.

Решив, что все дороги ведут либо в Рим, которого здесь быть не может, либо к морю, Джон поел и ускоряя шаг, пошёл дальше. Ему очень захотелось увидеть море.

В лицо ударил солоноватый ветер. Тишину разорвал шум прибоя.

«Сейчас бы искупаться, а затем жарить колбаски на костре.»

По случайному совпадению, выходя из воды он заметил тонкую струйку дыма, поднимающуюся над тлеющими углями.

Где взять колбаски Джон уже знал...

«Интересно, насколько быстро здесь темнеет?»

«Какое тёмное небо. И звёзд не видать.»

«Луна есть. А созвездия такие странные. Жаль. Не умею я по звёздам ориентироватся.»

«Спать охота. А кто за костром посмотрит?»

«Утром, наверное, будет холодно.»

Мысли бежали и баюкали, выветривая из сознания воспоминания о прошлом.

Теперь Джону предстояло жить здесь.

11

Говорят – первое время самое сложное. В этом мире было с точностью до наоборот. Пока Джон обустраивался, всё казалось таким интересным. Стоило о чём-то подумать, как мысли и желания тут же воплощались в реальности. Трудности начались потом – когда игра надоела. Какой интерес всё время знать, что мир вокруг – твой рисунок. Иллюзия. Очень качественная, но тем не менее – фальшивка.

Когда эта мысль прочно обосновалась в голове, он всё чаще стал думать, что надо бы «завязывать» с бродяжничеством. И как то выбираться на «большую землю».

И что совсем удручало – посещающие образы с каждым днём становились богаче и смелее, а способности их воплотить, знаний правильно передать – уже не хватало...

А затем голову посетило озарение: а не попробовать ли сочинять стихи?

12

А сейчас я расскажу о городе, куда попала Тулароза Кастильедо Энчи и почему её приняли за повелительницу. Да простит меня читатель, что не сделал этого раньше, да совсем вылетело из головы. Столько сюжетов одновременно просится на бумагу...

13

Было это давным-давно.

В те времена сказки не читали, а слушали. И раз за разом, от одного пересказа к другому, сюжет едва заметно, да изменялся, обрастая новыми подробностями, иногда меняя героев и место действия; а когда рассказчик, к тому же, сам обладал поэтическим даром, истории пробретали самые неожиданные оттенки и становились самостоятельными произведениями.

Эта часть моего повествования относится к обычным людям. Самые гениальные из которых никогда не смогут сделать большего, чем сочинить виртуознейшую, поющую красками и песнями дышащую историю. Но ещё в те времена рождались волшебники. Они и сегодня приходят в наш мир, с той лишь разницей, что в то рассветное время в них верили. И не считали нужным предавать огню или же воде.

А среди волшебников встречались немногочисленные и самые загадочные. Их называли Проводниками. Подразумевая возможность перемещаться между мирами.

И что самое пугающее и завораживающее – в чём проявлялась их истинная сила – способность самим плести новые миры. Подобно тому, как из цветов плетут венки, а из ветвей – корзины, эти люди создавали живые картины, являющиеся дверями в места, на них изображённые.

Не каждому было под силу ступить за грань, но всякий, сумевший это сделать, никогда больше не отзывался пренебрежительно о тишине и в каждой тени видел искорку света.

А что Тулароза? Кастильедо Энчи? Нет, я не могу сказать, что она – великая волшебница, или город, куда она попала связывал с её появлением какое-то старинное предание.

Но так уж повелось, что если в одних странах творческих людей сажают под замок – «на всякий случай», то в других – для равновесия – они бродят по миру и порою сами основывают вольные поселения.

Вот и небольшой городок под названием Ичнэ Итед был создан такой волшебницей. В молодости она путешествовала с театральной труппой, а когда надоели бесконечные переезды и захотелось посвятить себя чему-то действительно важному, Ичнэ основала поселение, пригласив всех отвергнутых и непонятых.

Единственное условие поставила – человек должен быть непременно творческим.

Теперь вы понимаете почему панорама города была достойна картин Сальвадора Дали – каждый приезжий получал полную свободу при выборе и обустройстве жилья. Почти полную. Какое ни есть благо иметь возможность самовыражения, но истинное творчество стремится к совершенствованию. Или, особенно в начале творческого пути, имеет идеалы, на которые держит равнение. А потом бывает и так, что ученик превосходит учителя.

И  старалась Ичнэ поддержать,  помочь,  подсказать;  отчистить  от шелухи  зерно  таланта.

А чувствуя скорый отход в мир иной, она завещала продолжать славные традиции и сказала «Придёт время и я вернусь.»

Но недолго городок оставался верен своим идеалам. Как-то заехали чужеземцы, передали бумаги (те самые, за подписью Ичнэ), в которых говорилось, что следуя за новыми гармониями, не стоит препятствовать творить тем, у кого это получается «не очень». И даже тем, у кого вообще не получается: «негоже творить препоны страждующему.»

Вот с того дня и пошёл разлад. Одарённые личности всё больше становились маяками в безбрежном море посредственностей, равно как и «страждущих»

Ичнэ сказала...

Энчи пришла...

Конечно, когда Тулароза отдохнула и вышла на люди, всё недосказанное прояснилось, но жизнь Ичнэ Итеда уже изменилась бесповоротно.

Как ни называй вещи, но очевидного не скроешь – эта девушка могла создавать миры...

18. 04. 2009.