Носители

  Оборачиваясь назад и  стараясь вспомнить свою жизнь до мельчайших подробностей, я убеждаюсь, что она не принадлежала мне полностью. Детские догадки и представления о мире часто оказываются единственными истинно верными, но осознание приходит слишком поздно. Сегодня когда я уверен, что мне вернули меня самого, я решил написать о своей жизни. Все равно я больше  ничего не успею с ней сделать.
  Я родился в 1897 году, в пригороде Брюсселя. В семье мало известного адвоката. Луна тогда была в Овне, а Меркурий в Стрельце. Не знаю, зачем я ввожу эти подробности, наверное, чтобы привлечь внимание астрологов к своей персоне. Дом моих родителей располагался в пригороде. Городская суета в те годы не доходила до наших тихих улочек с увитыми плющем оградами. Это потом, много лет спустя, городу станет тесно  и он сожрет мою маленькую родину.
 Отец не настаивал, чтобы я шел по его стопам, но к качеству моего образования относился серьезно и строго. Во многом благодаря его настойчивости в этом вопросе перипетии начала двадцатого века обходили меня стороной. Даже на фронт первой мировой я попал в последнюю очередь и то не в строевую часть, а  благодаря моему диплому инженера в батальон связи. Ну да сейчас не об этом. Про мои военные похождения рассказывать особенно нечего. В марте 1916 во время налета германской авиации в наш блиндаж попала бомба. К счастью в это время я был в траншее, по этому меня только оглушило. Врачи сочли меня негодным и демобилизовали. Вернувшись домой, я устроился в мастерскую по ремонту телефонов, жалование было скромное, но другой работы в военное время не было. 
  После окончания войны работы прибавилось, я открыл для себя необычайно широкое поле деятельности. Связь была нарушена почти повсеместно и мне предложи руководить бригадой связистов на восстановлении телефонной и телеграфной связи сначала в Бельгии и Голландии. А вскоре наша компания выиграла несколько подрядов по всей Европе. Не сказать, что моя карьера развивалась стремительно, но к 1924 году я получил место начальника телефонного узла с весьма завидным жалованием.
 Я поселился в маленьком городке у подножья Швейцарских Альп и в свободное от основных обязанностей время занялся альпинизмом. Конечно, первое время мои неуклюжие попытки карабкаться по скалам, альпинизмом назвать сложно, но через полгода я отважился на весьма рискованный поход по одному из маршрутов. С этого дня мою жизнь перестала мне принадлежать.
  К вечеру я поднялся на приличную высоту, но до места предполагаемого лагеря еще не добрался. Погода в горах портится быстро, но мне показалось, что буря началась мгновенно. Ветер выл, срывал со снежных вершин ледяную крошку и нес ее вниз. Я изо всех сил цеплялся за скалы, но мои попытки укрыться от бури, были тщетны. Вскоре я насквозь промок и смертельно замерз. Камни стали скользкими, словно масло и мне стоило большого труда не сорваться вниз. И тут я увидел небольшой выступ, прикрытый каменным козырьком, и из последних сил устремился к нему. На самом пороге уступа в полуметре от спасения я потерял силы и сорвался.
  Я пришел в себя от неестественно желтого  света, который, казалось, лился со всех сторон.  Комната, где я находился, была  неопределенной формы без окон дверей и мебели, за исключением металлического стола, на котором я лежал. Вокруг было тихо, чувствовалась лишь легкая вибрация. Вернее дрожь, какая бывает в трубах или паровых котлах при возрастании давления, когда металл приближается к пределу своей прочности и вот-вот "потечет".
  Я прибывал в полном недоумении по поводу своего состояния, а, следовательно, и света на котором прибывал. Последнее, что я помнил, был спасительный утес, стремительно уносящийся вверх  и исчезающий  в круговерти бури. Из оцепенения меня вывел голос. Он был негромким размеренным словно женским, но я все же вздрогнул от неожиданности.
- Восстановление ваших функций закончено большое спасибо за содействие.
- Содействие в чем? - не понял я. - С кем я разговариваю? Где я?
- Пожалуйста, сообщите устраивающую вас последовательность ответов на ваши вопросы, - совершенно спокойно ответил голос.
 Озадаченный этой фразой я осекся, и некоторое время собирался с мыслями.
- Начнем с того, кто вы?
- Мы гости вашей планеты, оказавшиеся в плену гравитации и стремящиеся наладить контакт с местным населением с целью возвращения домой.
- Значит, я все-таки умер, - удрученно ответил я.
- Нет, вы живы хотя и были подвержены ремонту и наладке, - ответил другой голос, по-мужски басовитый, но такой же спокойный.
- Наладке?
- Да, у вас имелся рад механических повреждений полученных при падении с высоты, а так же некоторые расстройства внутренних органов с ним не связанные.
- Значит, я должен вас поблагодарить, и желательно увидев воочию.
  Вместо ответа мои собеседники незамедлительно появились. Именно появились, а не вошли. Они словно материализовались из лившегося со всех сторон света. Их было трое, молодая женщина, мужчина средних лет и молодой человек с ящиком для инструментов в руке. Мужчина подошел к столу пощупал мои руки и ноги, посветил фонариком в глаза. Я открыл рот и высунул язык.
-Это лишнее, - мягко улыбнулся он. - Вы совершенно здоровы и вполне нам подходите.
- Я, почему-то так и подумал, - прищурился я. - Вам что-то от меня нужно и в данной ситуации я, как благородный человек не могу отказаться.
- Почему, можете, - пожала плечами девушка. – Но, было бы очень жаль.
- Для вас?
- Для обоих наших миров, - ответил мужчина, убирая в карман фонарик - Видите ли, в чем дело, мы несколько столетий живем в этой точке вашего мира. Она не подходит для нас, но мы не можем покинуть ее без вашей помощи.
- Не думаю, что с моей стороны будет правильно прелагать вам мою планету, - предостерег я своих спасителей.
- Мы не собираемся ее захватывать! - улыбнулся мужчина. - Даже захоти мы этого, исполнить задуманное было бы невозможно. В обычной ситуации вы не сумели бы даже рассмотреть меня у себя на ладони. Но сейчас вы находитесь у нас, и каждая секунда нашего разговора поглощает огромное количество нашей энергии.
- Я, что, стал маленьким?
- Эта вибрация, вызвана перегрузкой силового поля удерживающего вас в нашем мире.
- Что же вам нужно, если не власть над планетой? - переключился я. Как инженеру мне не хотелось злоупотреблять энергией.
- Мы предлагаем вам симбиоз, - ответила девушка. - Мы попали на вашу планету случайно. Из-за размеров мы не способны получить энергию достаточную для полета к своей родной планете. А вы, люди сможете осуществить такой полет уже лет через десять, ну может тридцать, если вам не помешают какие-нибудь внутренние факторы.
- А какая нам от этого выгода? Ведь, как я понимаю, мне вряд ли придется подняться в космос.
- Дело не в подъеме в космос. Дело в том, что человек, в его нынешнем виде ни физически ни психологически не способен преодолевать огромные межзвездные пространства. А мы можем модернизировать ваши организмы для подобной экспедиции. Вы сможете переносить холод, жару, радиацию, противостоять большинству опасностей вселенной. Но для этого нужно сделать первый шаг. 
- И в чем он заключается? - сдался я. Перспектива была заманчивая. - Но как я смогу рассказать об этом, убедить других? Да и кого я должен убедить? Сейчас в мире не спокойно.
- Мы разместим внутри вас наблюдательную научную станцию. Она будет отслеживать окружающий мир и ждать когда сложатся подходящие условия.
- А если я не доживу до этого дня? - предположил я.
Об этом можете не беспокоиться персонал станции позаботиться о вашей сохранности.
- Чувствую себя куском замороженной индейки, - заметил я, но, поняв, что мой сарказм не произвел впечатление, продолжил слушать.
-  Вы слишком ценны для нас, что бы мы могли позволить вам сгинуть в какой-нибудь войне или умереть от простуды. Но наша энергия кончается, мы ждем вашего ответа. Задумайтесь, вам выпала редчайшая возможность изменить мир
- Я согласен, -  ответил я, не задумываясь.
 Все дальнейшие события я помню крайне сумбурно. Я карабкался по холодным скалам, продирался через ночной лес, проваливался в ручьи. И лишь с рассветом измученный и продрогший я набрел на жилище местного лесника.
  Старик хорошо знал меня и радушно принял незадачливого альпиниста. Утром приехал его зять и отвез меня в город на мотоцикле.
  Тогда я еще не осознал до конца себя в новом качестве и продолжил жить и работать в прежнем ритме. Ходить в гости к сослуживцам. Ухаживать за своей будущей женой Элен. Раздавать нагоняи сотрудникам. Присутствие внутри меня постороннего разума я не замечал, да и не знал, как он должен себя проявить. Но я как порядочный человек не собирался манкировать своими обязательствами перед своими спасителями. Не найдя другого способа оказать им помощь, я принялся читать научные журналы, коих в то время развилось великое множество.
 Вскоре я, а может и персонал наблюдательной станции,  выделил для себя круг интересов. В них вошли, опять же связь, труды некоего русского на тему реактивного движения, какие-то работы по электричеству и радиоактивному излучению. Очень скоро я прочитал все, до чего мог добраться и у меня пробудился голод познания. А, если учесть, что чтение не прошло для меня в пустую еще и научный интерес. Я решил поменять свою жизнь и отправился прикладывать свои знания и навыки к чему-нибудь грандиозному.
 Я пристроился инженером-электриком в одно научное учреждение в Германии. И хотя там в это время и назревало что-то опасное, я счел науку своим непробиваемым щитом.  Некоторое время это работало, но после окончательного укоренения Гитлера у власти мне стали все чаще напоминать, что я бельгиец. Поняв, что ни к чему серьезному меня не допустят, я  покинул Германию. Но вскоре все места, куда я мог уехать, начали быстро становиться Германиями.
  К началу новой войны я разменял пятый десяток, и ни на какой из фронтов не попал. Попал только под бомбежки союзников и облавы гестаповцев. В это время я все чаще стал ощущать в себе присутствие станции. У меня развились инстинкты. Я стал чувствовать опасность, кожа покрывалась мурашками еще до того как включались сирены ПВО или начинали появляться гестаповские прихвостни. Хотя у многих людей я тоже видел такие реакции, развившиеся в результате постоянного стресса, себя я считал исключением.
  Но я не принадлежал самому себе не только из-за станции, нужно было кормить Элен и нашего сына, Томаса. Я занимался тем, что чинил швейные машинки, лудил кастрюли, точил ножницы.
  Кроме заработка это давало возможность общаться с людьми и, наверное, тоже собирать полезную информацию. Должен признать, что свою часть контракта персонал станции выполнял. Несмотря на свой возраст и военные условия я не болел. Не страдал от своего возраста, легко переносил голод. Семья и особенно Томас тоже отличались стойкостью к среде. Во всяком случая синяки и ссадины неизбежные спутники мальчишек заживали на нем очень быстро. А простуд я за ним вообще не помнил.
  Наконец война кончилась, мы вернулись Бельгию, Томас опять пошел в школу, а я устроился работать на местный телефонный узел. Но меня по-прежнему тяготило мое состояние, вернее отсутствие в нем какой-то определенности. Как бы это лучше сказать, я стал все больше и больше сомневаться в своей полезности. И не только уходящие годы погружали меня в уныние сколько бесцельность существования и непригодность для порученной мне миссии.  Приобретенная за долгие годы привычка наблюдать  и оценивать окружающее все сильнее вытесняла из меня прежний оптимизм. Боясь окончательно впасть в это состояние, я стал искать способ связаться с находившейся во мне  станцией. Как это сделать я не представлял, но к счастью они разгадали мои мысли и пошли мне на встречу.
  Это походило на мысленную беседу с самим собой. Голос кого-то из них звучал в моей голове, принимая форму собственной мысли, я отвечал так же мысленно.
- Как к вам обращаться? – спросил я.
- Я дежурный оператор. Вас не тяготит наше присутствие?
- Нет, но мне кажется, что моя работа непродуктивна.
- Мы действительно неудовлетворенны результатом, - сказал оператор. – Но это не ваша вина. Мы знали, на что идем и предвидели  такой вариант.
- Что же делать? Я уже не молод, а прогресса  в полезной для вас области пока нет. Человечество потратилось на бессмысленную войну, окончание которой лишь усилило его разобщенность. Как не горько это сознавать, старый мир себя исчерпал, а новый не возникает.
- Да, - согласился оператор. – Основные сосредоточия прогрессивной мысли разошлись по разным полюсам. Зациклились на себе и противостоянии друг с другом. Это совершенно не логично.
- А что делать мне? Вы потратили на меня силы и время. Я прожил долгую жизнь, но могу лишь опустить руки, что не приемлемо для меня как для разумного человека. 
- Ваша преданность делу делает вам честь, но мы пока тоже не видим выхода. Продолжайте собирать информацию, мы свяжемся с вами через неделю.
  Сеанс связи прекратился, и я почувствовал страшную усталость. Во время разговора я не  чувствовал никакого напряжения, но когда оператор отключился  я почувствовал, как невидимая сила, которой бессознательно противился мой организм вдруг выпустила его из своих объятий. Я сразу ощутил упадок сил.
  Всю неделю я ходил сам не свой, ждал сигнала связи. Связь возобновилась поздно ночью. Стараясь не разбудить чутко спящую Элен я вышел на кухню.
- Мы решили, - минуя приветствия, начал оператор, - станция будет свернута. Для этого вам нужно в течение ближайшего месяца прибыть  к месту первого контакта.
- Хорошо, - в голос ответил я и почувствовал, как чья-то рука дернула меня за плечо.
- Папа, ты с кем разговариваешь?
 Я открыл глаза и у видел заспанного Томаса. Не найдя, что ответить, и не ощущая сопротивления оператора, я вдруг стал рассказывать сыну о своей жизни. От начала  и до конца. От комнаты, где я дал согласие  помогать моим спасителям до сегодняшней ночи и предстоящей поездки. И лишь закончив свой рассказ, я заметил, что Томас смотрит на меня совершенно серьезное, не сомневаясь ни в одном моем слове. Для меня это стало полной неожиданностью. То во что я сам не всегда до конца верил, было непреложной истинной для моего сына.  Как передать мои чувства в тот момент? И как описать реакцию оператора, когда Томас сказал, что не согласен с решением о закрытии станции.
- Мы не можем так поступить, - непривычно взрослым голосом заговорил Томас. – да сейчас нелегкие времена, но они пройдут. Отец встретил вас в зрелом возрасте. Для продолжения миссии нужно сменить носителя. Нужен кто-то у кого больше времени и возможностей приспособиться к меняющейся реальности. Это же шанс для вас и для нас.
- Вы понимаете, что для такого решения одного моего согласия недостаточно, - моим голосом сказал оператор.
- Тогда я поеду с отцом. Пусть принимают решение на базе, - твердо ответил Томас…
***

- Это все, оператор?
- Больше в тетради ничего нет, командир. Думаете, мы нашли их след?
- Не исключено. Во всяком случае, это единственный источник, где упоминается деятельность первых симбиозов в Европе  ХХ века. Мы лишь знаем, что один из осколков упал в Европе. О Сибирской и Флоридской  базах мы знаем все досконально, а о Европе ноль. У вас есть соображения?
- От нас ждут доклада. Но я бы попросил у совета еще времени. Попробуем найти следы этих носителей. В рукописи есть к чему привязаться. Во всяком случае, ни носители, ни персонал станции не достойны забвения.
- Совершенно с вами согласен, оператор, я запрошу базу.  Они не опустили рук ради наших двух цивилизаций и мы не имеем права. Датируйте документ и свяжитесь с базой, скажите, что мы останемся здесь еще некоторое время.
- Есть, командир!
 Связь прекратилась, и командир ощутил усталость, к которой так и не смог привыкнуть за долгие годы своей карьеры.
                Внешняя орбита «Падающая Звезда» 14. 09 2138г