К вопросу о существовании снежного человека

Поздним декабрьским вечером на автобусной остановке возле здания КБ «Искра», в неровном свете фонаря стояли два человека. Стояли они уже минут двадцать, и тот, что помоложе, носящий восточное имя Ибрагим и синюю куртку на синтепоне, притопывал ногами и похлопывал руками по бокам. Другой же, тот, что постарше, а именно – Лев Борисыч, непосредственный начальник Ибрагима, стоял почти неподвижно, лишь изредка стряхивая с пальто и шапки нападавший снег.
- Автобусники, похоже, забастовали, - наконец сказал он. – Как насчет пойти пешком?
- Как раз к утру дойдем, - отпарировал Ибрагим. - Я тебе, Борисыч, еще в шесть часов говорил - пошли, а ты заладил – «еще партейку» да «еще партейку».
Борисыч сердито сверкнул очками в сторону Ибрагима и засопел. Мало того, что он вчистую продул своему подчиненному все шахматные партии, так еще и автобуса нет. А снегопад тем временем заметно усилился.
Подчиненный же, во всей видимости, присутствия духа не терял.
- Как думаешь, Борисыч, - спросил он, разглядывая три косо посаженных друг на друга снежных шара, - кто здесь горбатого лепит? В смысле – снежных баб? Я так думаю, охранницы по ночам балуются.
Тут оба как по команде обратили взгляды на входную дверь КБ. Через стекло видна была верхняя половина толстой тетки, в одной руке державшей громадный бутерброд, в другой – кружку. Ибрагим сглотнул, Борисыч же весьма серьезно сказал:
- Вряд ли. Скорее всего, девочки из перфорации.
Ибрагим с трудом оторвал взор от тетки, аккурат в этот момент откусывающей от бутерброда примерно третью часть. Действие сие Ибрагим счел издевательством над двумя голодными мужиками и решил переключить внимание  на что-либо несъедобное,  например, на слово «перфорация». И сразу же вспомнил, как сегодня в обед обыграл в теннис Галочку – молодую сотрудницу из бюро подготовки информации (то бишь, из «перфорации», как это бюро с незапамятных времен называли в КБ). Галочка почему-то очень обиделась и не пришла пить вечерний кофе. Знал бы, что обидится, подумал Ибрагим, сыграл бы вничью, хотя это практически неосуществимо. А так – хорошую девушку обидел, олух, и теперь не будет она с тобой на новогоднем вечере танцевать, и провожать ее пойдет долговязый системщик Витька Федоров. Попредававшись таким образом самобичеванию, Ибрагим вновь вернулся к созерцанию трех неправильных шаров.
- А вот ты мне объясни, Борисыч, почему это снежные бабы есть, а снежных мужиков нет?
Борисыч стряхнул с шапки очередную порцию снега, достал носовой платок, снял очки, протер их, водрузил на нос, грустно поглядел на платок, полностью помокший от многочисленных протираний, и сказал:
- Еще немного, и я сам стану снежным мужиком.
- Ты не считаешься, - упрямничал Ибрагим, – ты не снежный, а всего лишь заснеженный. Нет, ты от ответа не увиливай.
- Вот ты говоришь – не бывает, – сказал Борисыч. – А снежный человек как же? Этот… йети который.
- Его существование наукой не доказано!
- Не скажи, Ибрагим, не скажи. Он просто людям не показывается. Стесняется, к примеру. Вот ты разве не стеснялся бы голым показаться? Хотя, нет, ты в этом отношении плохой пример… И живет этот голый и мохнатый йети, допустим, в непосредственной близости от нас, ну, скажем, в том лесочке за КБ?
Ибрагим хотел было возразить, что за десять лет работы в КБ он ни одного снежного человека не то что в этом лесочке, но и в самом что ни на есть дремучем лесу не видел. Хотел, но не успел.
Прямо к ним со стороны лесочка шел абсолютно белый человек.
  - Не доказано, говоришь, - насмешливо сказал Борисыч.
Человек меж тем приближался. Был он не гол и не мохнат. Выглядел он как обычный мужик, только слегка кособокий и обильно облепленный снегом. И даже на месте лица была у него как бы снежная маска.
Подойдя к замерзшей парочке вплотную, мужик протянул руку и глухо сказал:
- Шарфик не одолжите?
Ибрагим быстро снял с правой руки перчатку, поплевал на ладонь, аккуратно свернул кукиш и сунул под нос мужику. Борисыч же, напротив, с готовностью расстегнул верхнюю пуговицу пальто.
- Не давай, - крикнул Ибрагим, но было поздно: мужик выхватил у Борисыча шарф, накрутил вокруг шеи, перешел дорогу и скрылся во тьме.
Ибрагим собрался поведать Борисычу о вреде ничем не оправданных альтруистических движений души, но не успел. Из того же лесочка вышли еще два белых мужика и опять же направились к остановке.
- Спасаемся бегством! – скомандовал Ибрагим, потянув Борисыча за рукав.
- Куда бежим? – спросил Борисыч.
- К Мишке!

Мишка, являвшийся, как и Ибрагим, подчиненным Льва Борисыча, жил в общаге рядом с КБ. Ибрагим рассудил, что в связи с наступающими выходными Мишины соседи должны разъехаться по домам. Следовательно, как минимум три кровати в комнате будут пусты, и Миша не откажется приютить на одну ночь своего начальника, а за компанию и Ибрагима.
- Режутся допоздна в шахматы, а потом черти мерещатся, - ворчал Миша.
- Да не мерещатся! – воскликнул Ибрагим. – И не черти вовсе, а наоборот. В смысле цвета - наоборот. Ты вот спроси Борисыча, где у него шарф? А, Борисыч? Ты зачем, скажи, шарф отдал?
- Не знаю, - Борисыч внимательно глядел в стакан с горячим чаем, наблюдая за плавающими чаинками.
- А если бы пальто попросили отдать? – не унимался Ибрагим.
- И пальто бы отдал. Вдруг человеку холодно.
Борисыч помешал чай ложкой и стал совершать головой легкие круговые движения, повторяя танец чаинок.
- Вот, - сказал Миша, отбирая у Борисыча ложку. – Вот что с человеком переутомление делает.
- Что? – спросил Ибрагим.
- Человек становится лекговнушаемым, быстрогипнотизируемым, готовым разбазарить все свое имущество и идти на поводу у сомнительных личностей.
- В точку, - кивнул Ибрагим.
- Спать, - скомандовал Миша.

Перед тем, как уснуть,  Ибрагим долго крутился, ворча «Ну и Занзибар тут у вас», хотел открыть форточку, но большинством голосов было решено Ибрагима к форточке не подпускать. Утром же все трое проснулись от жуткого холода.
- Ибр, - прорычал Миша, - я тебя в следующий раз к кровати привяжу, садюга!
- Подтяжками, его, подтяжками, - лязгая зубами, согласился Борисыч.
- При чем тут я?! – заорал Ибрагим. – Форточка-то закрыта! И почему подтяжками?
На последний вопрос так никто и не ответил, поскольку Миша догадался потрогать батарею. Несколько витиеватых не совсем литературных фраз в его исполнении объяснили наличие в комнате колотун-бабая.
«Козлом» обогреться не получилось, электричество через «козла» не шло - оно тоже было отключено.

- Разожжем костер, э? – спросил Ибрагим.
- Поедем ко мне, - предложил Борисыч, - или подождем, может все включится.
- Нет! – крикнул Миша. – Мы сейчас пойдем и выясним, какая скотина отключила батареи и ток. И когда все это заработает обратно. А если кое-кто забыл, что завтра нам на работу, то напоминаю: без электричества в КБ делать нечего.
- Елки зеленые, - сказал Борисыч.

До нового года осталась всего неделя, и вот на этой-то неделе необходимо было защитить проект – итог годовой работы всего бюро. Для подготовки к защите и для заделывания дыр в проекте все бюро решило ограничиться одним выходным и поработать в воскресенье, то бишь, завтра. Само собой, без электричества выход этот представлялся бессмысленным.
- Пошли, - хором сказали Ибрагим с Борисычем и, дрожа, стали одеваться.

- Жуть, - сказал Борисыч, когда троица вернулась в Мишину комнату после общения с порядком подвыпившим вахтером общежития, - три сиплых санитара. С каких это пор санитары отвечают за работу котельной?
- Сдается мне, это как бы не совсем санитары, - сказал Ибрагим.
- А кто?
- Наши вчерашние йети. Вот смотри: трое в белых халатах, черных очках и шарфах. С сиплыми голосами. Приходят в общагу и берут у вахтера ключи от котельной.
- И топор, - напомнил Миша.
- И вахтер, главное дело, хоть бы пикнул! Да, а на кой им топор?
- Замочат пару-тройку граждан, экипируются, выпьют кровь и станут полноправными членами общества.
- Да я сам кого хошь замочу! Кстати, Борисыч, ты заметил – холод от этого йети шел жуткий. Что, если он и правда снежный? По крайней мере, облеплен снегом – это точно.
- В принципе, устранить снежный покров с предполагаемых йети достаточно просто, - сказал Миша, - во-первых, снег тает от воды, так что рекомендую при встрече опрокинуть на «санитара» пару ведер. Во-вторых, солью посыпать.
- Соли не напасешься, - пробурчал Борисыч. – А пару ведер везде таскать – это у нас только Ибрагим может.
- А утюгом? Или, там, паяльником? – воодушевился Ибрагим.
- Рэкетир ты наш, - вздохнул Миша, - Электричества же нет.
В дверь постучали. Ибрагим сделал страшные глаза, приложил палец к губам, призывая сохранять полную тишину, и на цыпочках подошел к двери.
- Кто там? - спросил он тоненьким голоском.
- Кто надо, - раздался глухой голос.
- Это они, - шепнул почему-то обрадовавшийся Ибрагим, схватил со стола чайник, в котором еще оставалась вода со вчерашнего, и рывком распахнул дверь. Человек в белом халате, стоящий за дверью, был немедленно облит содержимым чайника.
- Ап... Оп... Тьфу, - только и смог произнести человек, не растаявший, впрочем, ни на сантиметр.
- Ибр! - взревел Миша. - Скажи, как тебя вообще пускают в приличные дома?!
- Я что-то не то.... - начал недоумевающий Ибрагим.
- Ты все не то! Извините, Марк Анатольевич. С наступающим вас!
- Взаимно, - невозмутимо сказал человек, вытирая мокрое лицо мокрым рукавом мокрого халата, - Мишенька, я только хотел поинтересоваться. У вас в комнате батареи тоже не работают?
- Тоже не работают, - подтвердил Миша, украдкой показывая Ибрагиму кулак.
- Спасибо. Электричество мы скоро включим, бригаду уже вызвали. Вы с водой-то не балуйтесь, простудиться можете.
Человек удалился, оставляя на полу мокрые следы.
- Это комендант, между прочим, - прошипел Миша.
Лев Борисыч поправил очки и фальшиво захохотал.
- Промашка вышла. Ладно, вы как хотите, а я пошел на разведку к котельной, - сказал Ибрагим.

Возле котельной натоптано было изрядно. Сама котельная была, конечно, заперта. Ибрагим стал обходить ее кругом и заметил цепочку следов, ведущих к зданию КБ.
- Ну, йети вашу снежную бабу, держитесь, - пробормотал Ибрагим и двинулся по следам. Он решил взять реванш за облитого коменданта и вывести снежных людей на чистую воду.
У самого крыльца следы расходились - получалось, что один из троих йети зашел внутрь, а двое других пошли дальше по периметру здания.
- Ах ты, поганец, кто ж тебе, такому беленькому, пропуск выписал? - зловеще спросил Ибрагим у следа и дернул дверь. Та была заперта. Вахтерши на месте не оказалось, и это было более чем подозрительно. На стук никто не отозвался. Ломать дверь Ибрагим не решился.
- Зайдем с другой стороны, - сказал он себе. - Если не найду тех двоих, то влезу по пожарной лестнице.
Две цепочки следов огибали здание и уходили в сторону леса. Идти по ним в лес - значит, набрать полные ботинки снега. Ибрагим покряхтел, выбирая, которое из двух зол меньше - догнать бандюганов и слечь с температурой или затаиться в сугробе в надежде, что двое выйдут из леса сами. Впрочем, второй вариант также не исключал возможности подхватить ангину, поэтому взвесив все за и против, Ибрагим шагнул в неизвестность, то есть, в лес.
Однако он тут же отпрыгнул в сторону и спрятался за сугроб. Белоснежная парочка сама шла ему навстречу.
- Так, Снегуры. Вас-то я и жду,  - нетерпеливо прошептал Ибрагим.
Снегуры шли не с пустыми руками. Они волочили за собой огромную пушистую елку.  Ибрагим почувствовал торжественность момента. Вот он выйдет из-за сугроба и с криком "Браконьерствуем?!" препроводит голубчиков в ближайшее отделение милиции. Но когда йети были уже совсем близко, Ибрагим изменил намерение и решил проследить браконьеров до встречи с подельником.
Йети дотащили елку до крыльца и постучали в дверь. Та открылась, и из нее, воровато озираясь, высунулся третий. Елку втащили внутрь.
- А ну, поберегись! - Ибрагим с воплем влетел на крыльцо. Беречься, однако, пришлось Ибрагиму, поскольку дверь была вновь заперта изнутри. Ладно, подожду здесь, решил Ибрагим.
Через четыре часа окоченевшего Ибрагима обнаружили Миша и Лев Борисыч.
- Пошли в общагу, - сказал Борисыч, - там тепло. И электричество уже дали.
Ибрагим только мычал что-то побелевшими губами, отбрыкивался и мотал головой - не пойду, мол.
- Ну Ибрагимушка, ну пойдем, - ласково уговаривал подчиненного Борисыч.
- Ибр, кому тебе говорят! - кричал Миша. - Воспаление хочешь подхватить? Проект завалить? А ну, марш!
С трудом разлепив непослушные губы, Ибрагим произнес:
- Они... внутрь... елку...
- Очень хорошо, что елку, - соглашался Миша. - Просто замечательно, что внутрь. И мы пойдем внутрь. И примем внутрь для сугреву. А завтра встанем бодренькими и здоровенькими.
Ибрагим перестал брыкаться и задумался.
- Хватай его справа, Борисыч! Потащили!

Наутро бодреньким и здоровеньким встать не получилось. Ибрагим чувствовал, как проклятые надфили драли горло, особенно когда он пытался произнести что-нибудь членораздельное.
- Лежи уж, йетилов, - пробурчал Борисыч. - Без тебя проект доделаем.
- Как.. кх-кх...
Ибрагим попытался подняться и тут же свалился - кажется, температура его была значительно выше нормы.
- Вот тебе таблетки, - сурово сказал Миша, - вот тебе чайник. Пить вот эти через два часа, эти - через четыре. Полоскать содой. Уж извини, для полоскания придется подняться. Поживешь здесь, пока не вылечишься. Вовка, хозяин твоего ложа, только после нового года объявится. Все ясно? Бай-бай, май френд, бай-бай.

- Ибр! Кричи ура! - сказал прямо с порога Миша, вернувшись с работы в понедельник вечером.
- Ура, - буркнул Ибрагим стене. Он лежал на кровати и мрачно созерцал рисунок на обоях.
- Сегодня сдали проект!
- Поздравляю, - снова буркнул Ибрагим, подправляя ногтем вышеупомянутый рисунок.
- Эй, болезный, кончай стены колупать, нам до лета ремонт не будут делать. И вообще. Хорош киснуть и устраивать мне тут лазарет. Через час - новогодний вечер. А ну быстро вставай, тебе пришло именное приглашение.
Миша подмигнул. Ибрагим на подмигивание не среагировал.
- Не пойду.
- Пойдешь, пойдешь, как миленький. Или заставишь девушку тосковать?
- Какую девушку?
- Которая приглашение прислала.
Незлобно поругивая девушек вообще, и ту, которая прислала приглашение, в частности, Ибрагим нехотя встал и начал собираться.

В актовом зале КБ "Искра" искрилась и переливалась огнями огромная пушистая елка.
- Я, кажется, медленно съезжаю с катушек, - прохрипел Ибрагим. - Мишка, эти йети... они ведь елку сюда притащили... Для вечера, что ли?
- Ибр, - Миша проникновенно посмотрел Ибрагиму в глаза, - ну не все ли тебе равно, кто ее принес? А?
- Не все равно, - упрямо сипел Ибрагим. - Имею я право знать, откуда эти злыдни взялись на нашу голову, зачем отключили батареи и весь день меня морозили! И куда потом делись. Вы их нашли? Ведь нашли, сознайся?
- Нашли, нашли, - успокоительно произнес Миша. - Вахтерша нашла. Растаяли они. Как елку водрузили на место, так и растаяли. Прямо в зале. Смеху, конечно, было. Забегает вахтерша в зал, и тут ее чуть кондратий не хватил - стоят три мужика и возятся возле елки. Она им - руки вверх. Они - ноль эмоций. Она опять - покиньте, мол, вверенное мне помещение. Струхнула, конечно - все-таки их трое, а она одна. Они - ноль внимания, фунт презрения. А потом глядит - вроде они меньше в размерах стали, а под ними - лужа. Не безобразничайте, кричит, сами за собой убирать будете. Я сейчас наряд вызову, пятнадцатью сутками не отделаетесь за мелкое хулиганство. И тут они прямо у нее на глазах - пшик - и растаяли.  Борисыч полдня в воскресенье у вахтерши шарф свой отбивал. Она, видишь ли, отдавать не хотела - это вещественные доказательства, говорит. Батареи-то они зачем отключали? Чтобы не растаять раньше времени, ну, пока елку не поставят. Только-только успели.
- Во дела. И я все это проспал, балбес. Но... кто-то же их слепил? И главное - зачем?
- Я слепила, - раздался девичий голос.
Ибрагим резко обернулся, надеясь тут же, на месте, разобраться с главным виновником всего происшедшего.
Сзади стояла Галочка.
- Ты?!
- Не одна, конечно. С девочками.
- За каким... Зачем?!
- Чтобы они елку принесли.
- Да... ты... а меня попросить не могла?
- Тебя допросишься, - фыркнула Галочка и сморщила носик. - Ты ж у нас вечно занят. То проект у тебя горит, то партейка в шахматы.
Ибрагим покраснел.
- Я бы отложил партейку, если б ты хотя бы намекнула.
- Точно?
- Точно.
- А если я намекну, что хочу пригласить тебя потанцевать?
Ибрагим возвел глаза к потолку, прокашлялся и важно заявил:
- Вообще-то доходит до меня дольше, чем до жирафа, но на сей раз я, кажется, понял твою мысль. И хоть изложена она сложно, и нуждается в дополнительном разъяснении некоторых пунктов... В общем, пошли!

А хорошо бы, говорил Ибрагим, провожая Галочку после вечера, налепить с десяток снежных человеков, чтобы они: во-первых, сбрасывали с крыш снег, во-вторых, расчищали дорожки, в-третьих, посыпали заледенелую дорогу песком и солью, в-четвертых...
А в-четвертых, добавила Галочка, провожали девушек домой.
Ибрагим задумался, почесал затылок под капюшоном, потом решительно сказал - нет, провожать девушек как раз будут юноши, освобожденные от сбрасывания снега, расчистки дорожек и посыпания их песком и солью.

- Миш, ты в шахматы играть умеешь? – спросил Лев Борисович, глядя на удаляющуюся парочку.
- Плоховато, - ответил Миша, глядя в ту же сторону. – Но чего не сделаешь ради счастья друга? Айда, Борисыч, ко мне, сообразим партейку.
Они развернулись и пошли в общагу. А с неба падал густой снег, он засыпал улицы и прохожих, и последние становились похожими на йети. Вот и не верь после этого в сказки и снежных людей, думал Борисыч. А все-таки хорошо, что они существуют!