Яблочный жом

            

              Яблочный жом.

Едва закричали третьи, зоревые петухи, как под окном у деда Бонифатия зарокотал мотороллер «Муравей» соседа Кирюхи.
Бонифатий вышел во двор: Ну что едем?
- Конечно, как договорились. Мешки полиэтиленовые приготовил?
- Сейчас. Один момент!
Бонифатий был стариком крепким, не смотря на свои, восемьдесят пять,  ещё держал хозяйство. Четыре поросёнка, корова, гуси требовали кормов и ухода.
Жена его Мария по прозвищу Перепёлка также не уступала ему, здоровьем бог не обидел.
Прозвище она своё получила за семенящую походку бочком и за рябой халат, который, казалось, не снимала никогда. И если она шла по селу, чуть растопырив руки, сходство с перепёлкой, отводящей опасность от гнезда, было поразительным.
Кирюха с Бонифатием собрались ехать к консервному заводу, что выпускал соки, варенья и различные соленья-маринады. Позавчера на завод завезли очередную партию фруктов – пять Камазов яблок. В яме у завода скопилось порядочно яблочного жома, за которым и собирались соседи. Жом шёл на корм скоту вместо силоса.
В течение дня Кирюха сделал рейсов пятнадцать. Поначалу возил жом себе, потом Бонифатию, а дед нагружал мешки. Когда все мешки были наполнены и перевезены, день клонился к вечеру.
 Слышишь, Кирюха,- остановился Бонифатий у калитки- загоняй технику домой и айда ко мне.
Перепёлка моя уже баньку истопила, да и спрыснуть это дело надо бы. Приходи через часок, а я пока жом на потолке рассыплю – сыроват, пропадёт ещё.

                *******
Бонифатий плеснул на каменку квасу и пар хлебным духом ударил в ноздри, окутал тело, обжигая и растекаясь под потолком. Кирюха хлестал себя берёзовым веником, покряхтывая и постанывая от удовольствия.
Дед Бонифатий любил баньку и соблюдал все правила, которые передал ему ещё отец; после того как баню истопят, она должна выстояться, прогреться вся. Затем Перепёлка ошпаривала и мыла полок, запаривала веники.
В первый заход Бонифатий сильно не наддавал и веник в руки не брал, а сидел на полке грелся и потел. После короткой передышки в предбаннике наддавал ещё пару и хлестал себя по ногам, чтобы кровь ушла в ноги и не перегревала голову. А уж в третий заход работа шла по всему телу, до изнеможения.
Зимой он выскакивал из баньки и нырял в сугроб, а летом обливался колодезной водой из ведра, что заблаговременно ставил у дверей.
После этого тело приятно покалывало словно иголками
Кирюха хлестался берёзовым веником, покряхтывая и постанывая от удовольствия.
На голове у него красовалась войлочная тюбетейка, а на руке с веником одета рукавица. Бонифатий распаренный и разомлевший, красный как рак распластался на лавке в предбаннике и блаженно закрыл глаза.
               
                **********

После бани друзья- соседи чинно уселись за приготовленный Марией стол. Выпили по первой, Кирюха смачно хрустнул огурцом, а Бонифатий потянулся за дымящимися в глубокой миске пельменями.
 Перепёлка была мастерица стряпать и говорила, что в пельмени нужно класть три сорта мяса: говядину, свинину и дичину. Делала она пельмени и с иной начинкой – С рыбой, грибами и прочими вкусностями.
Она едва пригубила из своего стаканчика и теперь хлопотала у печи.
 Веселье затянулось за полночь. Уже отяжелевший от выпитого и съеденного Кирюха, что-то неразборчиво напевая, встал из-за стола и , пошатываясь, направился к двери. У дверей обернулся – Пока, дед. Я домой.
 Бывай – ответствовал Бонифатий и тоже встал, намереваясь добраться до дивана. Удалось это ему не без помощи супруги. 

                *********

Ночью ему снились радужные, пьяные сны, в которых было перемешано всё; и улыбающиеся ему поросята, и радуга над рекой, молодая ещё Перепёлка. Она манила его в соседнюю рощу, а Бонифатий боялся: Я ведь уже старый, не справлюсь с молодкой. То вдруг он оказывался в поле, на покосе. Трава ложилась под косой ровным валком, а сзади вновь поднималась как будто её и не трогали. Бонифатий злился, вновь и вновь возвращаясь назад.

                *********

Похмельное пробуждение было тяжелым. Дед с трудом открыл глаза – едва брезжило, а по телу, по кровати расползлись тысячи белых червяков. Страх охватил его:
 Маша!! Я где?! Вроде ещё живой, а уже черви жрут!
 Всполошившаяся Перепёлка подлетела к Бонифатию и стала смахивать с него червяков, а затем вдруг остановилась и захохотала взахлёб, показывая пальцем на потолок, не в силах произнести слова.  Перепуганный дед не мог понять, в чём дело.
- Да скажи ты чего смешного-то?
Из отрывочных всхлипов и восклицаний супруги Бонифатий понял только, что это не те черви, которые пожирают мёртвую плоть.
 Отсмеявшись,  Мария хлопнула Бонифатия по лбу- Голова садовая! Жом-то сырой, больше суток в яме лежал, да ещё ночь на потолке, а в нём червяку грех не появиться. Я тебе старый хрыч говорила – почини потолок, заделай щели! Черви из щелей-то на тебя и нападали.
  Кряхтя и постанывая, Бонифатий оделся и полез на чердак снимать зачервивевший жом.