Неизбежный конец. Продолжение истории

  ***
   
  - Вот мы и пришли, - тихо сказал Максим. 
  Лифт остановился на седьмом этаже. Чем ближе они приближались к квартире хозяина, тем нерешительнее становились движения Максима.
  - Ты только не обращай внимания на бардак, - с извинением в голосе сказал хозяин, - руки не доходят убраться.
  Дмитрий ободряюще улыбнулся и кивнул.
  - Черт, - вдруг вспомнил он, - блокнот в машине оставил. Растяпа!
  Максим не заметил перемену, произошедшую, с его гостем, он стоял лицом к двери, не решаясь открыть ее и войти в квартиру.
  - Эх, была, не была, - вздохнул он и открыл замок.
  Жилище изнутри было на удивление чистым. Поверив предупреждению Максима, Дмитрий приготовился увидеть пыльное, захламленное помещение с кучей мусора по углам. Именно так было у них самих в однокомнатной квартире, которую они снимали при жизни. Отсутствие женщины в доме чувствовалось, но не бросалось в глаза. Было такое ощущение, что она совсем недавно покинула свое гнездышко, и мужчины просто не успели захламить квартиру. Но это было первое впечатление, приглядевшись, Дмитрий стал замечать такие, казалось бы, незначительные мелочи, как разбросанные тапки, небольшие комочки пыли по углам, все это говорила об отсутствие хозяйки лучше, чем любые слова.
  - Вот здесь я и живу, - обводя взглядом помещение, сказал Максим.
  Дмитрий кивнул. В квартире было уютно. Он вдруг четко осознал, как соскучился по такому жилищному уюту. Время, проведенное в горах, запомнилось смутно. Каждый день они что-нибудь читали. Вернее чаще всего читал именно он, а Алексей всячески пытался отвертеться от, как он сам выражался, бессмысленной траты времени. Его друг не любил литературу, тем более не выносил "нудные повествования о чужих жизнях". На них, по его словам, у него была стоическая аллергия. Дмитрия же увлекала жизнь во всех ее проявлениях, и он просто не замечал, как проносились дни. Рядом всегда был недовольно ворчащий Алексей. Он до того привык, что его лучший друг всегда был рядом, что сейчас очень остро ощущал его отсутствие. Это было сродни тому, что испытывают люди, потерявшие какую-нибудь конечность. Зная, что ее нет, мозг категорически отказывается принимать этот факт и то и дело посылает болезненные импульсы. Вот и сейчас зная, что Алексей сейчас где-то далеко, болело где-то внутри, как будто он потерял что-то существенное, частичку себя. Он скучал. Именно Алексей стал его семьей, когда он ее лишился. Все происходило постепенно, но в то же время так быстро, что год, унесший с собой самых дорогих людей, оставил в памяти лишь мрачные воспоминания о похоронах. Умер отец. Врачебная ошибка. Такое, как ни печально, случается. Врач получил три года условно и был отстранен от врачебной практики на несколько лет, но разве это сможет вернуть или как-то сгладить боль утраты? Затем мать, когда Дмитрию едва исполнилось восемнадцать. Смерть мужа сильно подкосила ее, и она увяла, как цветок за один год. Она не смогла жить без своего мужа. Родители отца тоже долго не задержались на этом свете, тут уж ничего не поделаешь, возраст взял свое. И они, как в сказке "умерли в один". Только можно ли сказать, что они жили долго? Когда речь идет о смерти пожилых, малознакомых людях, то семидесятилетний возраст вызывает сочувственный слова: "Да! Очень жаль, но такова жизнь". А если же ты сам сталкиваешься со смертью родных старичков, то хочется плюнуть в лицо человеку, кто сказал эти слова. Все в мире относительно, и смерть не исключение. Тем не менее их не стало, но он не перестает вспоминать вкусные, горячие пирожки, только что испеченные заботливыми морщинистыми руками любимой бабушки. Бабушки, на чьем носу всегда сидели очки. Потому что все уважающие себя бабушки носят очки. Вспоминает вязаные свитера на новый год и носки на день рождение. Немое удивление в глазах, когда, обнимая своего малюсенького внучка, бабушка едва доставала до груди. Всплески руками и тихое причитание: "Господи, как же ты вырос!". Недовольное ворчание деда: "Отстань от парня, он уже не маленький, хватит с ним сюсюкаться!". Походы на рыбалку, первая "огромная" рыба и скупая, но все же похвала за удачный улов.
  Но он рос, и визиты становились все реже, бабушка так же пекла пирожки и вязала носки со свитерами в подарок, дед все так же ходил на рыбалку, пока в один момент это не кончилось. И он остался наедине с миром, который отнял у него всех родных, ни оставив ничего, кроме памяти. Самое время было озлобиться, и это произошло бы, если рядом не было друга.
  - Чай будешь? - спросил Максим, оторвав Дмитрия от невеселых воспоминаний.
  Гость кивнул, он и забыл, что такое голод. По крайней мере, в горах он его не испытывал, видимо хватало духовной пищи.
  Вместе они прошли на кухню. Здесь отсутствие хозяйки просто бросалось в глаза. В раковине ограниченная высотой крана стояла гора посуды, то, что не вместилось в нее, находилось рядом на столе. Крошки на нем и на полу. Странно, как еще и вечные спутники человека не обосновались по близости. Эти рыжие твари просто обожают подобные жилица. Кухня была исполнена в белых тонах, но если приглядеться повнимательнее, то можно было увидеть небольшой слой пыли на кинескопе телевизора и подоконнике.
  - А может... - почему-то замялся Максим. - А может, ты есть хочешь?
  Дмитрию самому было неловко. Но желудок, как будто почувствовав, что хозяин вот-вот откажется, подал голос. Да так громко, что не услышал бы эту серенаду, только глухой. Максим глухотой не страдал и, улыбнувшись, полез в холодильник.
  - Садись за стол, я мигом! - сказал хозяин. Голос, отраженный от внутренних стенок холодильника, звучал глухо. Он искал что-нибудь съестное. То и дело рука, как из шляпы фокусника, доставала что-нибудь вкусное. Дмитрий невольно сглотнул слюну.
  - Вот, грибочки, - приговаривал Максим, с нескрываемой гордостью в голосе - этим летом сам собирал! Вот колбаска, вот маслице... Дима, достань, пожалуйста, хлеб. Он в левом верхнем шкафчике от холодильника. Хм... Что тут у нас еще есть?
  Дмитрий выполнил просьбу Максима.
  - Вот что я еще нашел, гляди!
  В руках он держал трехлитровую банку с помидорами.
  - С нашей теплицы, - довольно улыбаясь, сказал Максим.
  И тут его лицо помрачнело.
  - Только мы уже давно там не были. Жену с собой не взять, ей очень часто приходиться ходить на процедуры, а одну я ее оставить не могу. Хотя, если бы кто спросил моего мнения, я бы перенес все больницы за черту городу. Свежий воздух вдали от пыли и шума городов пошел бы всем только на пользу. Как ты считаешь, Дима?
  Получив в ответ одобрительный кивок, он продолжил.
  - Так что я думаю, их надо перенести. Я, конечно, понимаю, что больницы и в городе нужны, но за его чертой, где нет такой неблагоприятной обстановки, люди выздоравливали бы быстрее. Солнце, воздух и вода - наши лучшие друзья!
  Дмитрий улыбнулся, услышав, распространенный в советское время, лозунг. Пока Максим произносил монолог, он не переставал колдовать над плитой: поставил на плиту сковородку, и, подождав, когда она нагреется, положил небольшой кусочек сала. Вскоре оно заскворчало, весело подпрыгивая и разбрызгивая капельки жира. Этому восхитительному звуку вторил голодный желудок Дмитрия.
  - Ты уж извини, - обратился Максим к гостю, - я не ахти, какой повар, но яичницу сжарить сумею.
  Дмитрий, даже если бы мог, все равно бы ничего не сказал. Он сидел, прижимая руки к животу, и стараясь заглушить звуки желудка.
  Почистив небольшую луковицу, а затем, мелко нашинковав, Максим отправил ее в горячие жерло сковородки, где она, купаясь в топленом сале, и, распространяя дивный аромат, зашипела. Следом последовали вареные грибочки.
  - Дивно пахнет, - принюхавшись, сказал повар.
  - Да, уж! - подумал Дмитрий, не отрывая голодного взгляда от сковородки.
  Вслед за грибами на сковороду последовали нарубленные кубика хлеба.
  - Хлеб не свежий, - недовольно буркнул Максим. - Когда этот парень начнет считать этот дом своим домом?
  Дмитрий, чтобы отвлечься, стал осматривать кухню. Удивительно, как много о человеке может сказать его жилье. Не смотря на то, что люди привыкли считать кухню местом домохозяек-женщин, Дмитрий твердо был уверен, что это заблуждение. Дом, уют, чистота - вот это да, это для женщин. Никто кроме женщины не устроит в доме уютное гнездышко. Но кухня, уж увольте, это место, где совершается таинство, которое лишь мужчина может довести до победного конца и превратить, казалось бы, совершенно несъедобные на вид продукты в прекрасные блюда.
  Сам Дмитрий не отличался большими кулинарными способностями. Даже напротив, он вообще не был способен создать что-то удобоваримое. Но в отличие от прочих, шпиговавших себя многочисленными консервами, он с удовольствием и со всей душой отдавался процессу переваривания вкусной и полезной пищи. Если конечно была такая возможность.
  Вы сами посудите, разве могут сравниться с домашними котлетами, те соевые лепешки с крохами мяса, которыми по шесть штук шпигуют картонные упаковки. Да Вы никогда не ели домашних котлет, если утверждаете обратное! Конечно, Дмитрий не был неблагодарной свиньей, и всегда говорил спасибо, если его угощали котлетами из пачек, кивал и вполне искренне утверждал, что все было вкусно, но... С другой стороны, много ли ума надо, чтобы поджарить размороженные котлеты? Сходил, купил, зажарил и жуй. То ли дело, когда ты сам от начала до конца принимаешь участие в приготовление. Сам выбираешь продукты, сам их смешиваешь в нужных пропорциях, сам придаешь форму и жаришь. Вот за это можно без зазрения совести, искренне, сказать "спасибо!". Почему? Вы еще спрашиваете? Да потому что, делая все сам, ты вкладываешь в процесс часть своей души, а о какой душе можно говорить, когда работает машина? Потому и получаются котлеты, как цыплята инкубаторские. Все друг не друга похожи. Набил брюхо, а душу не удовлетворил.
  Так думал Дмитрий. И в этом не было ничего удивительного. Каждая обстановка дает огромную пищу для размышления. В театре думаешь о театре и игре актеров, в магазине о товарах и нерасторопных продавцах, в больнице о болезнях и так далее... Я думаю, Вы поняли аналогию. Вот и кухня Максима навеяла мысли о еде. В холостяцкой жизни, именно Алексей был "гуру кухни", как, смеясь, порой называл друга Дмитрий. Не смотря на свою ветреность по жизни и невнимательность к деталям, на кухне он становился собранным и волевым предводителем кастрюль и сковородок. Готовил он отменно.
  Ожидая очередного кулинарного шедевра, Дмитрий не мог не восхититься, с какой легкостью продукты превращались в блюда. Порой казалось, что они сами готовы были по одному только взгляду стать именно тем, чем, по мнению Алексея, они должны были стать после приготовления.
  - Вот, кажется и все, - вырвал из раздумий голос Максима.
  На стол легли слегка потрепанные прихватки.
  - Это тебе не термоскатерти, или как их там, - заметив быстрый взгляд Дмитрия на прихватки, сказал Максим. - Я как-то купил себе одну, поддался на уговоры жены. Она у меня часто теперь телевизор смотрит, - с грустью продолжил он. - Купи, говорит, а то стыдно перед гостями. Ну, я и купил. В тот же день решил испробовать. И что ты думаешь?
  Дмитрий вежливо молчал и слушал, пытаясь не слишком часто сглатывать слюну и не обращать внимания на уже истерические бульканья желудка. Близость и доступность пищи мало способствовала мысленному процессу.
  Поняв, что от него ждут хоть какой-то реакции, Дмитрий пожал плечами.
  - Ни за что не поверишь. Я поставил на нее горячую сковородку, и она вздулась, как обычная пленка. Вот так-то. Это конечно красиво, но не практично.
  - Что-то я сегодня разговорился, гость сидит голодный, а я языком чешу, как какая-нибудь базарная бабка. Ты уж прости, - виновато посмотрев в глаза своему слушателю, сказал Максим. – У нас не часто гости бывают.
  Дмитрий ободряюще улыбнулся и посмотрел на сковородку.
  - Ну-с... приступим? - спросил Максим и открыл крышку.
  - Давно пора, - подумал Дмитрий.
  - Приступай, - сказал Максим и дал вилку оголодавшему "собеседнику".
  Несколько минут на кухне царило молчание. Тишину нарушали дружные бряканья вилок о сковородку и довольные шмыганья носами, из-за появившегося насморка от горячей пищи. Когда все выставленное на стол было подъедено, Максим и Дмитрий весьма довольные и сытые облокотились на спинки стульев. Дмитрий протянул руку, не зная, как иначе выразить свою благодарность. Максим не раздумывая, пожал и улыбнулся.
  - Не стоит благодарности, это всего лишь яичница.
  Дмитрий покачал головой. Было видно, что Максиму приятна эта молчаливая похвала.
  Что-то было подкупающее в человеке, который сидел напротив. После сытой еды человек добрее смотрит на мир, может и сейчас, наевшись, Максим взглянул на гостя другим глазами. А может причина была в его готовности слушать и какая-то уверенность, и светящийся в серых глазах не дюжий ум. Парень, несмотря на свою молодость, выглядел мудрым. Максим поймал себя на мысли, что этот человек смотрел так, как будто ему было известно что-то такое, о чем не догадывались большинство людей. Обычный парень, на вид не больше двадцати двух лет, на голову выше его самого, сероглазый и темноволосый. Высокий лоб и проницательный взгляд говорил о начитанности. Ну, человек, как человек.
  Одернув себя за то, слишком пристально рассматривает гостя, Максим посмотрел в глаза Дмитрия. Казалось, его совершенно не смущало такое внимание. Возможности рассмотреть своего попутчика было мало. При встрече он показался каким-то странным, все время косился куда-то. В машине же смотреть на пассажира вообще не было никакой возможности. Хватало времени бросать быстрый взгляд на записи в блокноте. После же, голова была забита воспоминаниями, и это никак не способствовало наблюдательности. Только сейчас, сидя напротив друг друга, у Максима представилась такая возможность разглядеть гостя.
  Максим погрустнел, вспомнив, зачем он позвал Дмитрия.
  - Интересно, где его черти носят, - глухо проговорил хозяин квартиры.
  Не нужно было уточнять, о ком идет речь. Все было понятно и так. Он наблюдал за соседом по столу и заметил перемену в настроение человека, которому он решил помочь. Сейчас это решение было вызвано не попыткой доказать Алексею, что он сам справится, нет. Дмитрию нравился Максим. И ему было больно видеть, как этот человек мучается.
  Дмитрий хотел утешить собеседника, но под рукой не оказалось даже карандаша. Он выжидающе посмотрел на Максима.
  - Я на минутку, - вдруг вскочив с места, пробормотал повар и исчез в ванной.
  Из-за закрытой двери послышался шум бегущей воды. Мало ли зачем понадобилась человеку ванная. Дмитрий пожал плечами. Чувствуя себя первооткрывателем, он пошел осматривать квартиру. Из кухни он вышел в коридор. Что может измениться за такое короткое отсутствие? Правильно. Ничего. Ничего и не изменилось. Одежда все также весела на вешалках. Взгляд задержался на красной куртке. Словно красная тряпка на фоне коричневых обоев. Из коридора можно было попасть в любую из двух комнат. Дмитрий зашел в ближайшую от него. Странная это была комната.
  Если бы Дмитрий хоть раз задумался, кем станет он по окончанию экзамена... или экзаменов то, наверное, понял бы, что должны появится какие-то умения или навыки. Он стал чувствовать места и людей. Не слышать, что они думают, а чувствовать.
  В этой комнате было слишком много боли. Дмитрий понял, что именно в этой комнате и лежала Ольга. Старенький потертый, клетчатый диван с квадратными подушками. Клетка для одного маленького человека. Одиноко он как-то стоял. Вещи тоже умеют скучать. И этот диван скучал по своей хозяйке.
  Больше ничего не бросалось в глаза. Напротив дивана стоял шкаф, равномерно покрытый пылью, телевизор на тумбочке и множество цветов на подоконнике. Хуже всего в отсутствие хозяйки приходилось цветам. Без заботливых и любящих рук они тихо увядали. С каждым днем листья все больше и больше засыхали, распустившиеся бутоны цветов начинали быстро опадать сухими лепестками.
  Дмитрий вышел на кухню. Пустая бутылка стояла у раковины. Набирая воду, он прислушивался к тому, что творилось за стенкой. В ванной все так же бежала вода. Он подошел к двери и постучал. Ответа не последовало. Он постучал громче.
  - Я сейчас, - произнес Максим сдавленным голосом, в котором Дмитрий с трудом узнал голос своего собеседника.
  Не представляя, что делать, Дмитрий потоптался у двери. Он хотел зайти, но не знал, как это будет воспринято. Обдумывая решение, он и не заметил, как звук воды прекратился. Дверь приоткрылась.
  И Дмитрий облегченно вздохнул. Максим выглядел вполне живым. Память услужливо напомнила о том времени, когда они ехали в машине и, как Максим подумывал разбиться. Они стояли и смотрели друг на друга и не знали что делать. Не найдя лучшего решения, Дмитрий сунул в руки Максима бутылку с водой.
  - Зачем? - не понял Максим.
  - За шкафом, - подумал Дмитрий, но ничего не сказал, потому что не мог. А если бы и мог, все равно бы ничего не сказал. И развернувшись спиной к Максиму, пошел в комнату. Тому ничего не оставалось делать, как последовать за Дмитрием.
  В комнату он входил как-то неуверенно, будто не имел право входить. Так не заходят в свои владения. Не мог же он жить в другой комнате? А как же помощь больной женщине при необходимости? Это здоровый человек может среди ночи спокойно... Ну, пускай, не совсем спокойно. Кому понравиться вставать среди ночи, пусть даже по прихоти собственного организма, но, тем не менее, самостоятельно и, простите за подробности, справить нужду? Больному человеку в этом всегда требовалась помощь. Чтобы подняться, помочь дойти и вернуться обратно. Именно для этого всегда рядом должен был быть близкий человек.
  Едва переступив порог, Максим остановился в нерешительности и, выжидающе, посмотрел на Дмитрия. Чего он ждал?
  Дмитрий и сам толком не мог понять замешательства. Не дождавшись ответа, Максим посмотрел на диван. Грустно и безнадежно. Дмитрию показалось, что не он нем сейчас, а Максим. Даже губы не шевелились. О чем он сейчас думал? В который раз он корил себя за то, что поссорился с другом. На место угрызения совести приходила тоска. Эмоции сменяли друг дружку так быстро, словно вознамерились поиграть в чехарду в голове. Тоска меланхолично передала бразды правления настроением Дмитрия в грубые и жестокие руки злобы. Тоске было все равно, а злоба уже давно ждала своего часа.
  Ему пришлось до боли стиснуть кулаки, чтобы хоть как-то прийти в себя. Дмитрий и не заметил, что перестал дышать. С шумом, вгоняя живительный кислород в легкие, он судорожно цеплялся за одну мысль: "Алексей просто не имел права так поступать".
  На пол плюхнулась бутылка с водой, оборвав обоих от невеселых мыслей. Секунду оба непонимающе смотрели на медленно растекающуюся по ковру лужу. В тот же миг, будто-то кто-то щелкнул пальцами, они ожили.
  - Я за тряпкой, - проговорил Максим, исчезая за дверью.
  Дмитрию ничего не оставалось, как поднять уроненную бутылку. Тут же пришло и осознание, зачем он принес ее в комнату. Цветы. Они, когда-то просящие воды, сейчас смерились со своей участью. Вряд ли можно было помочь цветам теперь. Скорее всего, от воды корни сгнили бы, а растения одно за другим погибли.
  Но все же, в каждом человека, где-то глубоко в душе, живет такой маленький мальчик или девочка, которые верят в чудеса. Которые томительно замирают от фокусов, показываемых в цирке, в чем люди боятся признаться в первую очередь себе и готовы одернуть малютку, что такого не бывает. И этот маленький человечек, захлебываясь слезами обиды, прячется все глубже и глубже, пока не исчезнет совсем. И с каждым прожитым днем о нем вспоминают все реже. Пока тропинка, по которой он ушел, не исчезнет под травой фактов, недоверия и сомнений. Но разве тот факт, в котором Дмитрий, став ангелом, не позвал из глубин души озорного мальчишку?
  Дмитрий стоял у самого пожухлого растения. Он даже названия цветка не знал. Просто стоял и смотрел. А потом слегка полил.
  - Ну же, - чего-то ожидая, молил Дмитрий.
  - Еще чуть-чуть, - думал Дмитрий, подливая воды.
  И растение откликнулось. Листки, еще недавно сухие и пожухлые прямо на глазах оживали и расправлялись.
  - Этого не может быть! - шепотом проговорил Максим, стоя с тряпкой в руках.
  - Кто ты?
  Ничего не сказав, Дмитрий подал в руки хозяина бутылку с водой, взял из судорожно сжавшихся пальцев тряпку и стал вытирать ковер.
  Кто он? Интересный вопрос. Может просто чудо, а может сказка. Или сон, который рано или поздно закончится.
  - Кто я? - думал Дмитрий, промокая сухой тряпкой лужу. Только что на его глазах произошло чудо. Да чудо ли это? Может это просто разыгравшиеся воображение? С другой стороны, тогда и у Максима тоже разыгралось воображение.
  - Удивлен? - как всегда неожиданно появился Гавриил.
  Сейчас он как никогда был похож на архангела. Исчезла эта нелепая одежда. Он стал выше и стройнее. Не смотря на то, что теперь Гавриил возвышался, это не вызывало чувства неловкости и угнетения. Было ощущение величия стоящего перед ним.
  Такое же ощущение Дмитрий испытывал, когда стоял перед старым и большим дубом-великаном. Он возвышался, укрывая своей могучей кроной от дождя в пасмурный день и от дневного зноя в солнечный. Смотреть на него было одно удовольствие. Так и хотелось прикоснуться к морщинистой коре, почувствовать, как внутри бегут живительные соки, питающие это могучие дерево. Прикоснуться и ощутить, как уходят все тревоги и исчезают сомнения.
  Вот и сейчас, когда Гавриил стоял перед ним, Дмитрий ощущал спокойствие. Немного устыдившись, что сравнил в мыслях своего учителя с деревом, он потупился, опустив взгляд на тряпку. Поняв, что он так и не ответил на вопрос, ангел задумался. Удивлен ли он? Скорее всего, да.
  - Да, - неуверенно подумал он.
  - И что же тебя удивило? - как всегда с улыбкой спросил архангел.
  - Но разве такое возможно? Разве...
  - А ты считаешь все произошедшие с тобой логичным и обыденным?
  - Да мне кажется, что я уже забыл, что такое логика. По логике вещей все это невозможно. Но, тем не менее, происходит или уже произошло. Я порой просто не знаю, как на все это реагировать.
  - Слушай себя, сердце подскажет. - Продолжая улыбаться, сказал Гавриил, но все же попытался объяснить. - Если вдаваться в полемику... Что такое удивление? Простое с виду слово.
  Дмитрий непонимающе посмотрел на Гавриила.
  - Корень "див", правильно?
  Ангел кивнул.
  - От слова "диво" или синонима этого слова "чудо".
  Собеседник опять кивнул.
  - Ну, а приставка "у" обычно воспринимается как "рядом" или "около". "Рядом с чудом". Хотя я могу и ошибаться, - все так же улыбаясь, закончил свои размышления Гавриил.
  Дмитрий задумался над словами учителя. Может он и прав, с другой стороны не было еще ни одного случая, когда бы он был не прав.
  - Странный ты, Дима. Тебя совершенно не удивило, что ты разговариваешь с архангелом, да и тот факт, что ты стал ангелом тоже. А вот оживление цветка вызвало такую бурю эмоций. До чего же, вы - люди, падки на зрелища. Чудо зарождения любви или появления на свет ребенка для вас обыденность, а, видя молнии из рук или еще чего, вы просто пищите от восторга.
  - Но это же цветок. Он был засохшим, пока я его не полил.
  - И что? - слегка приподняв бровь, спросил архангел.
  Гавриил смотрел насмешливо и как-то грустно. Может даже, в его глазах было разочарование глупостью нерадивого ученика, а может просто грусть прожитых лет, которая огромным грузом ложилась на прямую спину учителя.
  Дмитрий никогда ранее не увлекался Библией и сейчас об этом очень жалел. Жалел настолько, что не мог найти слов. Когда Гавриил предстал пред ними в том нелепом виде, все воспринималось легко, будто играючи. А сейчас было трудно перестроиться.
  Гавриила совершенно не смущало молчание ученика.
  - Почему это произошло? - вдруг неожиданно для себя спросил Дмитрий.
  - Другое дело, - повеселел Гавриил. - Видишь ли, задавая неправильные вопросы, ты сам себя уводишь от истины. Ты спросил "почему" ожил цветок? А все очень просто. Ты сам этого хотел. Хотел всем сердцем, и твое желание выплеснулось живительной энергией, которая и помогла цветку восстановить силы.
  - Я могу лечить? - удивился Дмитрий.
  - Конечно. Но даже для этого нужны некоторые условия, - загадочно улыбнулся архангел.
   
  - Дима! - окрикнул ангела Максим.
  Резко обернувшись, он успел заметить, как горшок с цветком выскользнул из рук человека и разбился вдребезги. Осколки, земля и сам цветок разлетелись по комнате.
  Максим виновато смотрел на Дмитрия:
  - Я только... я только хотел обтереть стол, поднял горшок, но он выскользнул, - оправдываясь, сказал Максим.
  - Никогда не забывай о спасенных душах, иначе случится беда, и дар жизни будет потерян, - мысленно пронеслись слова Гавриила в голове Дмитрия.
  Ангел подошел к человеку и приободряюще похлопал по плечу. Он и сам расстроился, но не подал виду, зная, что осуждение принесет еще большую боль. Максим переживал, это было видно по его глазам.
  - Он же сможет вырасти, если я его пересажу? - с надеждой в голосе спросил Максим.
  Дмитрий кивнул. А почему бы и нет? Ведь он же смог восстановиться.
  Максим быстрым шагом вышел из комнаты и вскоре вернулся с веником и совком. И они вместе стали приводить в порядок учиненный разгром.