Без повода не пью!..

Без повода не пью!..


Гриша Репейников перед женой опять провинился. Накануне он так напился, что по дороге к дому свалился в сугроб и наверняка бы замерз, если бы не соседские пацаны. Они случайно его обнаружили и сообщили жене. Зинаида поругалась, поохала, взяла корыто и на нем притащила полузамерзшего Гришу домой. Жалко, хоть и непутевый, а все-таки мужик.
Гриша за ночь отогрелся, выспался, и теперь, вполуха слушая Зинаидину нотацию, усиленно соображал, где бы опохмелиться. Когда словесный поток жены пошел на убыль, он начал одеваться. Зинаида сразу насторожилась:
- Ты куда? Опять к дружкам? Предупреждаю: налижешься, домой можешь не приходить! Мне надоело таскать тебя через всю деревню!
Гриша изобразил очень озабоченную физиономию:
- Ладно тебе ругаться-то. Обещаю, пить не буду. Мне надо кой-какие дела уладить.
Зинаида обреченно вздохнула:
- Знаю я тебя, без повода ты не пьешь (у Гриши такой грех действительно был), а повод у тебя всегда найдется.
И поняв, что мужа не остановить, кинулась в психическую атаку:
- Иди, иди… Опять напейся! Глядишь, замерзнешь, как Захаров!
Гриша ошарашено уставился на жену:
- Какой Захаров, Лешка или Витька?
- Лешка, Лешка, твой собутыльник!
Эта новость Гришу сильно расстроила. Лешка Захаров жил в соседнем селе. Они были приятелями еще со школы.
Выйдя из дому, Гриша направился к Ваньке Ощепкову. Ванька с Толиком Ежовым были в плановом запое. В деревне все знали, что Ванька был настроен прозападно. Он считал, что пить надо, как в Европе, маленькими рюмочками, не спеша, заполняя паузы познавательными и светскими беседами. Правда, учитывал он и национальные особенности. Пить мало вообще русскому человеку противопоказано, поэтому употребление спиртного малыми дозами компенсировалось у него продолжительностью запоя. Гришу они в свою компанию не брали, потому что тот «пить не умел». Но сегодня у Гриши на руках был такой козырь, что он смело переступил порог Ванькиного дома.
Приятели сидели уже вторую неделю. Сейчас как раз обсуждался очень актуальный вопрос, как сохранить обороноспособность страны в условиях расширения НАТО. Приход незваного гостя не мог оторвать их от столь важного дела, и они, не удостоив его вниманием, продолжали беседу:
- Слышь, Иван, - заплетающимся языком спросил Толик, - а ты не знаешь, куда делись ракеты из шахт, что стояли вдоль старой дороги?
Иван размышлял недолго:
- А черт их знает. Они теперь на колесах. Может, стоят уже где-нибудь в твоем огороде!
Толик, наморщив лоб, с минуту размышлял, а потом выдохнул:
- А все может быть! Я ведь дома уже давно-о-о не был!
Гриша понял, что более удобного момента вступить в разговор не будет:
- Успокойся, Толик, я сейчас шел мимо, никаких ракет в твоем огороде нет! Одна только сгнившая баня да забор, который еще в прошлом году упал!
Иван юмора гостя не оценил и грубо его оборвал:
- А ты не встревай! Тебе все равно не нальем! Ты пить не умеешь!
- А я и не напрашиваюсь, - обиделся Гриша. – Я ведь зашел только, чтобы вам сообщить, что Захаров Лешка замерз.
Эта новость все в корне меняла. И хоть Ванька поворчал, что в такие морозы надо сидеть дома, тогда и не замерзнешь, но по чарке всем налил и даже сказал импровизированную речь:
- Ну, что ж, помянем Леху! Хороший был парень. Главное пить умел. Не то, что наши алкаши, лишь бы нализаться! – и многозначительно посмотрел на гостя.
От Ваньки Гриша пошел к пчеловоду Мишке Черноусову. Мишка с приятелями пил медовуху. Судя по тому, что здесь рассуждали о политике, выпито было уже не меньше ведра. Речь держал Леха Колодкин:
- Вы знаете, этот Чубайс совсем обнаглел! Его с одного места выгонят -  он на другое перебежит. И все норовит тяпнуть кусок побольше!
На этот раз гость вступил в беседу с ходу:
- Пристрелю я его,- мрачно изрек Гриша. – Он у меня уже вот тут сидит! – и показал на то место, где, по его мнению, должна была быть печенка.
Все трое испуганно уставились на него:
- Ты чего мелешь! Напился что ли с утра! Тебя ж за такие угрозы упекут!
Гриша сообразил, что ляпнул что-то не то:
- А вы про кого это, мужики?
- Мы про этого…, который ваучеры дал, а теперь свет тушит. А ты про кого?
- А-а-а! А я про своего рыжего пса. Чубайс покусал Сашку Коробейникова. Мать прибегала, скандалила. Придется пристрелить!
- Кого, мать?
- Да нет, пса, Чубайса!
Обстановка разрядилась, и Гриша сообщил печальную новость. Мужики поохали, повздыхали, пожалели Лешку и выпили за упокой его души по кружке медовухи. Гриша с ними тоже выпил и направился к Сереге Санникову.
Серега сидел с соседом Василием. Они пили настоящий ром и закусывали импортными шоколадными конфетами. Накануне к Василию приезжал родственник из города. Он-то и привез эти изделия западной цивилизации. ( Правда, взамен увез половину поросенка).
Гриша не успел открыть и рта, как в дом ворвалась жена Сереги – Галина. Она торговала самопальной водкой и споила уже полдеревни, но своему Сереге пить не давала.
Галина без всяких предисловий напустилась на друзей:
- Опять пьете! Я вам, паразиты, утром что сказала?
Серега попытался оправдаться:
- Мы не пили, Галя! Мы только поели конфет с коньяком. Василию свояк привез.
- Конфет? Вы на себя посмотрите! Лыка не вяжете! Опять бутылку стащил?
Василий побаивался Галины и потому сразу «раскололся»:
- Да, Галя, ты нас извини, мы не только ели конфеты с коньяком…
- Ну вот, хоть один честный нашелся! А ну говорите, что пили?
Василий увидел очень выразительный знак, показанный из-под стола Серегой, и, заикаясь, закончил:
- Мы, Галя, не только ели конфеты с коньяком, мы еще съели и шоколадку с ромом!
Лицо Галины исказила гримаса:
- Вы что, издеваться надо мной вздумали?! А ну, пошли вон из дома!
Гроза перерастала в бурю и, наверное, кончилась бы ураганом, если бы не вставил своего слова Гриша:
- Галя, а ведь Лешка Захаров замерз!
Галя вытаращила глаза:
- Как замерз? Где?
- Я подробностей не знаю. Видно сильно напился и упал где-нибудь в снег.
Серега мгновенно уловил перемену в настроении жены и загробным голосом произнес:
- Вот так, Галя, а ты говоришь: "Напились!" Помянуть ведь надо парня!
Галина в молодости чуть не вышла за Лешку замуж, поэтому искренне пожалела его. Она принесла бутылку водки, и они выпили ее без громких речей и поминальных тостов.
После этого Гриша откланялся и пошел дальше. К вечеру деревня во всех деталях и подробностях знала, как замерз Лешка Захаров. Уже почти в сумерках Гриша взял курс на родной дом. Тут он и повстречался с бригадиром Володькой Кузнецовым. Володька, если не считать пенсионеров, был единственным непьющим мужиком в деревне. За что и пострадал. Бабы единодушно избрали его бригадиром.
Он остановился перед Гришей, делающим очередную попытку шагнуть вперед, и удивленно спросил:
- Гриша, ты ли это? Где ж ты так набрался?
Гриша окинул Кузнецова мутным взглядом и, слегка всхлипнув, сделал заявление:
- Бригадир…, ты не ругайся. Мы с ребятами поминали Лешку Захарова. Замерз мой Корешок!
Кузнецов удивился еще сильнее:
- Лешка замерз? Когда же он успел? Я его полчаса назад видел у магазина!
Гриша целую минуту переваривал сказанную бригадиром фразу и, наконец, с театральными интонациями в голосе выдал:
- Ах, Зинаида! Ах, зараза! Ну…, сама виновата!
Потом махнул рукой и с неподдельным сожалением добавил:
- Эх, бригадир, где же ты был раньше?
Душевное равновесие его было нарушено, и он свалился в сугроб.
Дальше  было как всегда. К Зинаиде прибежали ребятишки. Она взяла корыто и пошла за мужем. Какой бы ни был, а мужик. Где их нынче взять нормальных-то? Она везла Гришу и думала, какой леший дернул ее за язык ляпнуть про этого Захарова. Ведь всего-то хотела припугнуть мужа, чтобы опять не напился и где-нибудь не замерз. А вон что вышло. Ославились на всю деревню.
А Гриша ехал в корыте и в пьяном бреду что-то напевал. Он не думал о дне завтрашнем. Так далеко он никогда не загадывал. Что ему осталось в этой жизни? Только пить! И хоть он никогда не пил без повода, причины унывать не было, потому как повод может подвернуться в любой момент.
Как бы хотелось, чтобы история эта оказалась всего лишь Гришиным сном. НО, УВЫ!