Список использованной литературы

Пусть одиночество – злой рок,
Но это мой мир, где я – бог...


Темноту взорвал шелест ключей. Жестко огрызнулся потревоженный замок и в щель приоткрытой двери ввалился желтый свет коридора, глотая рваное тело перепуганного мрака вдоль стены маленькой пустынной прихожей. Переступив порог, человек в сером потертом пальто тихо закрыл за собой дверь.
Мгновение спустя щелкнул выключатель: кромешная тьма сменилась тусклым светом одинокой лампочки в замысловатом абажуре. Небольшое помещение молчаливо приветствовало своего хозяина, даже взъерошенный коврик, казалось, всем тельцем прильнул к грязным подошвам ботинок в безнадежной попытке выжать хоть капельку сочувствия. Человек безразлично шагнул дальше, бросив на тумбочку ключи и снятую шапку. Рядом к стене глухо приземлился ничем не приметный, так популярный среди молодежи черный рюкзак с крикливым названием известной рок-группы. На вешалке повисло старенькое пальто, ботинки заняли угол. Не удостоив их взглядом, хозяин прошел в кухню.

Он жил один, родители покинули этот бренный мир около пяти лет назад, выбрав легкий путь избавления – автокатастрофу. Фотоальбом и однокомнатная квартира стали их последними подарками сыну. Ни братьев, ни сестер… Пять лет в одиночестве медленно текла бесцветная жизнь ничем не приметного юноши: сначала институт, затем работа.
Ему нравилась школа, нравилось преподавать, нравилось это бесконечное повторение изо дня в день: «Здравствуйте. … Садитесь…», ежедневные подначки старшеклассников, незатейливый флирт старшеклассниц, громкие приветствия малышей и строгие взгляды учителей-«старожилов». Несомненно, устраивало его и то, что никто из них не пытался сблизиться, не «ломился в душу», не заводил доверительных бесед. Он был одинок и не желал большего…
Сегодня юноша вернулся домой заполночь. Как всегда прошел на кухню, зажег плиту, поставил чайник. Холодильник радостно вздрогнул от прикосновения знакомой руки, лампочка весело мигнула. Человек не заметил этого, взяв лишь то, что хотел – застывший с вечера бутерброд на мизерном блюдце. Размешав горячий кофе, быстро поел.
Иногда ему представлялось абсолютным благом жить в лабиринтах мегаполиса: отсутствие интереса о ближнем являло собой истинную добродетель, открывая безграничные возможности отдельно взятой личности…

В очередной раз пережевывая эту мысль, он шагнул в ванную, прихватив из прихожей с виду тяжелый рюкзак. Опытные руки легко вспороли застежку, изымая на свет плотно упакованный сверток. Пока на дне ванны заливался эмалированный таз, четыре пакета, предназначенные для сбора мусора, но служащие «оберткой», один за другим погрузились в ледяную воду, высвобождая жуткое содержимое. Наконец, окровавленные ладони убийцы вспухли полупрозрачным ворохом целлофана – сшитым по фигуре герметичным комбинезоном с уплотненными подошвами и просторным капюшоном.
Все утонуло в тазу.
Закрыв кран и добавив к потерявшей цвет жидкости немного стирального порошка, юноша направился в комнату. Предстояло закончить начатое. Вновь открылся рюкзак: на полку вернулся рулон прозрачного скотча, папка легла на стол. Последним оказался кожаный чехол, стянутый ремнем. Будучи развернутым на коврике в углу, с множеством кармашков и петелек, в которых ютились «орудия» – от пассатижей до скальпеля – этот безобидный предмет из арсенала какого-либо строителя явил собой крайне пугающее зрелище. Бросив опустевший рюкзак под кресло, хозяин позволил себе расслабиться.

Нет ничего лучше музыки… Повинуясь движению мыши, компьютер очнулся от продолжительной спячки, «продирая» циклопический глаз монитора и глухо ворча жесткими дисками. Секунду спустя его бормотание прервала какофония издали похожих на мелодию звуков…
Взгляд потянулся к полке: там, среди весьма разнообразных по содержанию видеокассет и книг стояла небольшая коробка. Задумчиво перебирая шелестящее содержимое, человек шагнул к стене.

Это длится ровно тысячу пятьсот тридцать шесть дней. Более четырех лет назад он убил свою первую жертву: Костик был неплохим парнем, для наркомана, конечно. А распятие получилось красиво, почти как в Библии. … Тысяча триста два дня – совсем еще невинная десятилетняя Женечка. Творение художника-сюрреалиста. Знайте, нельзя убивать маленьких девочек, даже на холсте. … Потом, для кого-то забавная сцена из мультсериала «Happy Tree Friends». Тысяча двадцать девять дней. Рука юноши дрогнула. Тогда пришлось тащить с собой дрель. Утюгом он пренебрег, ограничившись ударом кирпича. Что ж, Катюше было не до смеха. … Компьютерные игры, сколько жестокости несут они. Говорящее название «Кровь» плюс отличная задумка создателей. Ровно семьсот дней, как Алексей не понял: наша жизнь всего лишь игра. … Света. Милая, застенчивая медсестренка. Бедняжка, ее страдания окончились двести девяносто пять дней назад.
Каждый раз, выуживая из коробки очередную цифру, дабы прибавить к числу истекших дней еще один, юноша вспоминал их лица. В медленно склизком потоке воспоминаний проплывали они перед его мысленным взором: ни тени сожаления, всего лишь память, холодная, мертвая память.

Сегодня к ним присоединился Макс – откровенный болтун и весельчак, завсегдатай всевозможных тусовок. Жизнь для него была одним гигантским колесом, замкнутым кругом, который вмиг разорвал децидюймовый гвоздь, прямо в лоб, чуть выше переносицы. Все-таки читать полезно, хотя бы изредка.
Человек отставил коробку. Взяв распечатку с лотка принтера, канцелярской иглой закрепил лист напротив последней даты – один день. Хваленый сборник рассказов, якобы, в стиле horror. Тьфу, детские сказки и то страшнее. Надо бы отдать его кому-нибудь в вечное пользование. Или сжечь…

Бесцеремонно дернулась мышь, возвращая к жизни устало дремавший компьютер. Хозяин придвинул стул, до рассвета хватит времени, чтобы прочесть десяток-другой рифмованных строк. Заурчал дисковод, тщательно пережевывая загрузочный сектор флоппика. Редактор послушно сплюнул на экран жирный кусок текста…

Кажется, это было вчера… нет, отнюдь, прошло больше двух лет с тех пор, как они встретились. Помнится, тогда он сидел в компьютерном классе, набирая по просьбе завуча какой-то документ. Уроки давно кончились, легкий стук разорвал тишину. Она вежливо попросила разрешения войти: юная, довольно привлекательная особа, пожалуй, не отличимая в толпе сотен таких же «суррогатных творений современности», которые ценят лишь деньги, шмотки да красивую жизнь. На первый взгляд. Скоро он понял, насколько ошибся.
Ее просьба оказалась пустяшной. В течение часа они болтали ни о чем, изящно вплетая беседу в рабочий процесс, понимая друг друга с полуслова. Когда выпускная работа была готова, она предложила ему стихотворную дуэль. Опять же, ничего особенного, главное, закончить четверостишие и начать новое, для соперника.
Юноша улыбнулся. Что-то пошло не так, изначально общее произведение выросло в диалог двух влюбленных, одиночествах, живущих по краям земли, в извечной разлуке, в стремлении быть вместе:


  – Во всем, что пишу не найдешь ты не капельки лжи,
    Быть может, судьба мне дала испытанье такое…
    За окнами вновь осень льет золотые дожди
    И капли их стонут, по холоду окон стекая.
    Мой взгляд утопает в разбитом грозою стекле,
    Глаза озаряет сиянье глубокой печали…
    И все потому лишь, что сердце в мерцающей мгле
    Не видит прекрасно-любовные дали!
    За правым плечом одиночество точит ножи.
    За левым тоска расползается в липкие сети…
    Душа моя плачет, как осенью льются дожди,
    А разум мой слышит презренные речи,
    И почему когда нет тебя рядом, скажи,
    Я просто теряюсь, и очень смиренна…
  – Под вечер
    Когда воет ветер и стонут деревья от боли,
    Я сквозь ураган и стекло пробиваюсь к тебе.
    А он разрывает крыла и, вкусив моей призрачной крови,
    Хохочет в лицо мне, плюясь льдом и снегом в ответ.
    Но я прилечу, жди меня, обещаю…
    Прошел ураган и гроза утихает вдали…

…

  – Пройдет много время, утихнет желанье во мне,
    Не стану я мучить себя ожиданьем,
    Не будет душа трепетать, словно лебедь в огне,
    Как прежде при каждом свиданье!!!

  – Все то же, что было еще до грозы,
    Все то же стекло, холодящее мертвенной скорбью.
    За правым плечом – призрак нашей, но мертвой любви,
    За левым – старушка в плаще, с фонарем и косою…

  – А за окном так же плачут дожди
    Пытаясь стереть все следы окровавленной раны
    И через плечо крикну я любви: «Подожди!»
    Сквозь сладкие слезы шепну ей: «Побудь еще с нами!!!»

  – Дождь плачет по мне, на руке скользит тонкий стилет,
    Взрывая фонтаны того, что, казалось, не будет.
    Я, думалось, – призрак, но нет – обнаженный скелет,
    Забудь обо мне, ведь любовь, не жалея, погубит
    Меня и тебя…

  – Я кричу смерти «НЕТ! НИКОГДА!»
            Стекло разбиваю – пытаюсь лететь…
                В никуда…


Она спешно попрощалась и ушла. Как будто тень проникла в зазеркалье, – чужой замкнутый мирок – и она испугалась, подойдя к зеркалу, увидеть там, в глубине, знакомое лицо…
Именно тогда его заинтересовало нечто, скрытое под внешней банальностью, ведь он знал многих стихотворцев, штампующих рифмы на лету. Щекочущее чувство, породившее циничный эксперимент с единственной целью, узнать, что будет дальше.
Приостанавливая ее у самой двери, окликнув по имени, он добавил:

- Пожалуйста, не надо краситься так сильно. Обилие «штукатурки» Вам не идет, – три дня спустя началась их безумная переписка, игра в кошки-мышки, которая длится по сей день.

Иногда они встречались, редко и мимолетно, продолжая общение с помощью дискетки, легко и непринужденно ведя затянувшуюся беседу. Пока однажды им не был сделан очередной логический вывод: так тщательно изучаемая от случая к случаю «подопытная» стала неотъемлемой частью его собственной жизни…

- Да, – нажав кнопку приема вызова на мобильнике, после секундного размышления сказал он. Глаза впитали зависший на экране дисплея, скрупулезно отобранный кадр, молниеносные пальцы приступили к созданию снимка, и губы растянулись в подобие удовлетворенной ухмылки.
- Здравствуйте… Нет, нет, что Вы, всегда рад Вас слышать… Да так, ничем. Устроил домашний киносеанс… – вырезанная с хирургическим изяществом картинка переместилась в окно графического редактора. – Где и когда?.. Хорошо… До встречи.
Принтер лениво хрюкнул, засасывая белоснежный лист. Доля секунды из фильма «Resident Evil», мимолетное видение, отпечатанное на бумаге, оно будет послушно ждать своего воплощения…

- Вам не стыдно? – минуло порядка двух часов после вежливого обмена приветствиями, и теперь они шли по берегу залитой лунным сиянием реки. – Все-таки Вы – учитель, я – ученица, у нас свидание…
- Мы оба прекрасно знаем, – взвешенно парировал он долгожданный укол. – Что Вы давно работаете, а я уже полгода как не преподаю. К тому же, – не сдержалось ехидство. – Это Вы меня пригласили.

Упоительное чувство, два паука в банке, абсолютно равные соперники кружат по стеклу, изучая друг друга. Игра в кошки-мышки? И кто жертва? Ее лицо посерьезнело, глаза устремились вдаль:

- Когда-то один звездочет произнес:
  «Звезда – это малое счастье».
  Потом он ушел, и с собою унес… – пронзительный взгляд обратился к нему:
- Продолжите.
- Вы хотите, чтобы я закончил четверостишие, хотя последняя строчка наверняка существует, – элементарно догадался он, улыбаясь в ответ, борьба забавляла. – Почему бы и нет…
Неловко зависло молчание. Углубившись в «плетение», но, так и не нащупав нужную нить, «паук» интуитивно ждал подсказки. Наконец, ее терпение лопнуло:
- Отдайте себя тому времени. Звездочеты всегда подвергались гонениям со стороны власти, – яркий луч спаял раздробленные мысли в единое целое: власть, преследование, костер…
- Повторите, пожалуйста, Ваше стихотворение.
- Когда-то один звездочет произнес:
  «Звезда – это малое счастье».
  Потом он ушел, и с собою унес, – изрекла она.
- Надежду, сожженную властью, – убежденно закончил он.
Стекло дало трещину, стоило ему прикоснуться, и, смотря ей в глаза, он понял, насколько могут ошибаться два человека, запертые каждый в своем, якобы, собственном зазеркалье, по обе стороны одного и того же зеркала.
- Что-то не так?
- Вы слово в слово повторили мою строчку… – внутри нее бушевал ураган.
- Просто мы с Вами очень похожи, – прозвучал незамысловато правдивый ответ…

В следующую ночь погибла Света, ее жизнь прервал неприятно громкий хруст шейных позвонков. Аккуратно уложив остывающее тело на холодный бетон подземного гаража, убийца мгновенно исчез.
Тогда он тоже пришел домой под утро. Замочил комбинезон, разложил «инструмент». Отметил цифрами наступление дня. Сел за компьютер и включил музыку…

«Почему сегодня?! Почему не пять лет назад?!!» Упрямо соскребая распухшими глазами одну за другой буквы, опустошенный взгляд царапал окно монитора. Строки вязли бессильным криком нестерпимой боли, путаясь в извилинах мозга:


  Не увядает красота,

    Навеянная образами.
    Живет святая доброта,
    Сияет ясными глазами.
    Ей хрупкость вечная дана,
    В ней зависти и лжи – ни тени.
    В делах, заботах, беготне
    Покоя сонного не знает….
    Как на натянутой струне,
    Судьба всю жизнь в нее играет.
    Последним хлебом одарит,
    На помощь в первый миг приходит,
    И свет космических мелодий
    В глазах и в голосе сквозит.
    Общенье с добротой, как школа,
    Открывшая душе врата.
    Но без наград, без ореола
    Живет земная доброта.

  Не увядает красота…


Он вскочил, опрокидывая стул. Затравленный зверь, получивший раскаяние… Пальцы в обхват черепа побелели, взгляд бешено метался по клетке слабо освещенной комнаты. Сквозь горячие слезы и помутненный рассудок пульсировало всепоглотившее желание – УБИТЬ: ее, себя, кого-нибудь!!!
Упокоение жадно поманило своей похотливой близостью, – наконец-то, обрести свободу от этого гадкого серого безразличного мира!.. – на грани рефлекса в дрожащей руке мягко блеснул скальпель, выписывая замысловатые фигуры по вздутым венам предплечья. «Я убивал… да, да…» Лицо человека исказила дьявольская гримаса, невнятный шепот упал до глухого бормотания…
«Нет!» Лезвие с размаха вспороло беззащитную стену лишь затем, чтобы улететь под кровать. «Нет… нет…» Опустошен и обессилен, хозяин уткнулся в детально оформленный «стенд», тот самый, на котором уютно разместились жуткие картинки, педантично воплощенные к жизни, – творение последних лет его существования.
Мокрая ладонь скользнула по окрашенному в черное ватману, цифрам, листам распечаток. Огонь всеразрушения медленно угасал, скапливаясь внутри ядовито-кислым привкусом близкой смерти. Пред взором хладнокровного убийцы стеной из праха подъялись давно умершие воспоминания. Извращенное воображение сыграло злую шутку: он шесть раз убивал ее! – ломая шею, отрезая ноги, забивая гвозди, высверливая глаза.
И навалился мрак…

Ночь напролет светлым бельмом в непроглядную темень пялилось одиноко слепое окно третьего этажа. Утром, вслед за шумом пробуждающихся улиц, оно моргнуло и погасло.
Юношу разбудил противный голос будильника; за шторами, в белесых лучах раннего солнца купался зародыш нового дня. Кажется, «вчера» не было: хозяин обыденно проигнорировал вещи, оставшись безучастным к их мольбам, умылся и позавтракал. Собирая рюкзак, он достал из-под кровати скальпель, после чего аккуратно вложил «инструмент» на место. Мимолетного касания клавиатуры хватило, дабы лоток принтера пополнился свежей распечаткой: изможденный демон из последних сил тянется к живому цветку, разрывая цепи, терзая собственную плоть, истекая кровью…

Этим же вечером снимок с изображением демона лежал на ее кровати. Беспорядку при свете тусклой настольной лампы запомнился лишь резкий щелчок закрываемой двери и постепенно удаляющийся звук шагов…

03.04.2005.