Исчезнувшая строка. Пушкин и Слово. Часть 6

     В начале XVI века ученый старец Филофей из Пскова в споре с католиками, утверждавшими, что первенство в христианском мире принадлежит Риму и Римскому Папе, сформулировал и озвучил чеканную фразу, ставшую аксиомой  русской средневековой национальной идеологии – учение о Москве–Третьем Риме: «Два Рима пали, третий стоит, а четвертому не быти».
     Я думаю, что когда эти слова были произнесены, в них вкладывался не только религиозный смысл, хотя последний широко известен. Дело в том, что в  1439 году в Италии на Флорентийском соборе была подписана церковная уния, которая переводила Православную Церковь под власть Папы Римского. Византия пошла на это соглашение, надеясь на военную помощь Европы в борьбе с турками-османами. Но в 1453 году Константинополь — Второй Рим — все же пал под ударами завоевателей. Русь не признала Флорентийскую унию, и крушение Византийской империи сочла карой небесной за предательство православия. Третьим Римом, призванным сохранить соборную и апостольскую Церковь и явить всему миру свет православия, должна была стать Москва. Известно и материальное подтверждение этой концепции  - шапка Мономаха, присланная  императором Константином Мономахом великому князю киевскому Владимиру II Мономаху.
     Однако, думаю, в те времена Русь считала себя несколько большим, чем просто приемником истинной веры. Она видела себя прямой наследницей государства, где христианство впервые стало государственной религией – Римской империи. Не Священной Римской империи средневековья, а античной Римской империи.
     Одной из попыток в раннем средневековье доказать этот постулат и был дурацкий поход Игоря в половецкие степи. Впрочем, не такой и дурацкий, если разобраться.  Когда я читал исследования новейших историков о том, когда и где могло  встретиться войско Игоря с силами хана Кончака, меня часто разбирал смех. По их подсчетам за несколько недель похода Игорь мог дойти только, в лучшем случае,  до низовьев Северского Донца, а, скорее, это было выше. Поэтому, когда еще в советское время в Белой Калитве Ростовской области поставили памятник воинам Игоревой рати, это ни у кого не вызвало протеста. Да и пусть себе стоит на здоровье, тем более, что Игорь действительно в походе проходил эти места. Только сражение (вернее, подобие сражения) произошло совсем в другом месте.
     Почему же мне становилось смешно? Да потому что эти кабинетные ученые строили свои расчеты на совершенно несусветных предположениях о скорости движения игорева войска. Если им верить, то Игорь с войском проходил (по разным цифрам у разных ученых) от двадцати до тридцати километров в день. Но это же бред! Такие расстояния действительно проходило, но уже в позднем средневековье, тяжеловооруженное конное войско, таща за собой пушки, обозы, иногда даже гоня следом скот для пропитания. А легковооруженная конница Игоря (да еще наверняка у каждого всадника была сменная лошадь) легко покрывала 80-100 километров в день. Без всякого обоза, только переметная сумка с харчами на сменной лошади.
     Нет, уж, извольте, я больше не буду себе и Пушкину приписывать никаких открытий. Правильно определил, где настиг Кончак Игоря, еще первый исследователь «Слова» великий русский историк Н.М.Карамзин. Он-то, в отличие от ученых ХХ века,  вдоволь поездил на перекладных по всей Европе и прекрасно знал, сколько за день может пройти лошадь. Так вот, именно Карамзин впервые определил, что никчемное, с военной точки зрения, сражение произошло на южном берегу Азовского моря. И именно он обратил внимание на слово Каяла в рукописи. А Каяла, Кагала, Кагальник по законам языка - одно и то же.
     На реке Кагальник в Кагальницком районе Ростовской области мне довелось три года проредакторствовать в районной газете. Красивейшее место, скажу вам.
     Видимо, войско Игоря дозоры Кончака заметили, когда он еще переплавлялся через Дон. (Только в глазах кабинетных ученых конная переправа через Дон - что-то очень сложное. А с лошадью-то еще проще, чем плыть самому.  Держись за хвост верного друга  и плыви, коли не умеешь плавать сам.) 
     И именно возле устья Кагальника  Кончак догнал Игоря, где, по моим догадкам, просто загнал его в Азовское море, которое здесь очень мелководно.    Загнал, потеснил своими более выносливыми степными лошадками и разоружил. Это было еще проще, чем штурм Зимнего в 17-м году. Может, и потопло несколько человек, да история об этом умалчивает.
     Конец шестой части.