И да восходит слово

И ДА “ВОСХОДИТ СЛОВО”

     Литературному клубу “Орфей” давно уже не приходилось заглядывать в такую “чарующую бездну времени”, которой стало для него чтение книг Л.Ладейщиковой “Бездна” и Ю.Конецкого “Харизма”, “Скрижали”, “Апполон и Меркурий”. Неожиданная державная глубина первой:
“Лихо над Родиной... Лихо.”,
“Нищает Русь, душа бомжует...”
и эпатажный юмор, “мениппова сатира” второго:
“В лучах копеечной свечи
проржись, заткнись и помолчи...” -
настолько поразили “орфеевцев”, что сначала, казалось, и обсуждать-то нечего. Народ по стихотворному совету безмолвствовал. То ли не поняв после первого прочтения, что же это было; то ли почувствовав гигантский несловоблудный размах этих малоизвестных (намеренно замалчиваемых) талантов. До немоты удивил и диапазон мирочувствования: от ёрнической “Причёски на лобке” до глубоко проникновенных “Бабушки”, Вдовы”, “Старушки”..., от стихов  и поэм до пьесы с подзаголовком “историко-драматические сцены”.
     И если Любовь Ладейщикова предъявляет читателю классически выверенный стих (один из завсегдатаев клуба так и сказал: “Вот что сегодня надо в школе изучать!”), то Юрий Конецкий словно бы козыряет “словесным экспериментом” - рифмованной, но неметрованной строкой, выходящим за рамки обыденного прозаически скроенным раблеанским “стихостроением”, "силлаботоническим вывертом", верлибром.
     Одна восхищает удивительными метафорическими находками, замысловатыми и широкоохватными, рвущимися в космос образами:
“И звёздные аэродромы
Пульсируют над божьим домом,
Поправ адамово ребро”, -
другой оживляет строгость наших буден неожиданной иронией, то едко-злой, то высокомерно-насмешливой, подмечая и переосмысливая такие привычные изюминки нашего сегодня, что большинство из нас их в этой рутинной привычности просто не замечает: “Избиратель”, “Фонтан”, “Брага”, “Выборы папы”. Под стать этому и иллюстрации: высокофилософские - в “Бездне”, каверзно-карикатурные на грани непристойности - в “Харизме”. И рядом с этой квазинепристойностью - крылатые изречения из латыни... Так и хочется воскликнуть вслед за Конецким: “Книга - и.о. человека”!
     Для каждого из этих авторов мир не фантомная загадка и не фатальный рок. Их объединяет неприятие “блудного века”, но протест каждого в высшей степени индивидуален, оригинален, неповторим и своеобразен, т.к. абстрагирован от тривиально-кухонного резонёрства и всехулительства.
     Может быть, стихотворная встреча с этими столь непохожими авторами стала для клубовцев тем самым Событием, какого ждут годами. Именно их взаимное контрастирование невероятным образом подчеркнуло внутренние и внешние особенности каждого. Жаль лишь, что не состоялись личные встречи с этими людьми, чьи алмазные таланты гранятся друг о друга:
“Алмаз гранится об алмаз,
Пока не станет
Бриллиантом.”      (Ю.Конецкий)