Охота

    Его звали Георгий. Друзья называли его кто Гоша, кто Жора, а на работе он был Георгий Иванович. За глаза просто Иваныч. Он возглавлял небольшую коммерческую кампанию по продаже недвижимости. От него в очередной раз ушла жена и он запил. Это иногда случалось, после очередного изрядно запоздалого возвращения с работы под хмельком.
    Был серьёзный разговор с женой, были припомняты все его старые грехи и высказаны предположения о будущем. Оказалось, что хорошего будущего не предвиделось, и в одностороннем порядке было принято решение о разводе.
    Он пил уже неделю. На работу не ходил. Благо у него был хороший заместитель, его давний товарищ, который всё знал и понимал и мог вытянуть некоторое время.
    Георгий сейчас был похож на бомжа. Его голубые глаза ввалились и приобрели молочный оттенок.  Под глазами нависли мешки. Лицо стало землисто-серого цвета и обросло редкой, но длинной щетиной. Волосы на голове сбились паклей. Ему, наконец, надоело пить в одиночку, и он решил сходить к своему старому товарищу Олегу, с которым они учились ещё в школе.
    Олег жил в соседнем дворе. Он работал плотником в какой-то кампании, по его словам получал неплохие деньги и был тем счастлив. Георгий часто видел его бежавшим с работы с сеткой пива или бутылкой водки. Олег при встречах всегда приглашал Георгия в гости, но Георгий отказывался под предлогом занятости.
    Вот сейчас, подавленный тоской и одиночеством, и затуманенный недельным похмельем он вспомнил эти приглашения.
    Олег жил в двухкомнатной квартире на втором этаже. В квартире было опрятно и чисто. На комоде и на тумбочках застланы белые кружевные скатерочки. На полу домотканые половики. На кухне на столе стоял маленький телевизор.
    Олег искренне обрадовался приходу Жоры. Быстренько достал не мудрящей закуски – квашеную капусту, сало и вчерашнюю жареную картошку. Они уговорили принесённую Георгием бутылку коньяка и начатую бутылку водки, которую припрятала жена Олега. Она была на работе во вторую смену.
    Говорил в основном Олег. Он рассказывал о своей бригаде. Он был рамщиком. Георгий плохо понимал, что это такое, но спрашивать не хотел. В конце концов, хотя они оба были изрядно пьяны, Георгий стал понимать, что разговор зашёл в тупик. Неудовлетворённый тем, что ему самому неудалось высказаться  он, простившись, отправился домой.
     Выйдя из подъезда, Георгий почувствовал приступ тошноты. Картошка была пожарена на старом масле, и теперь этот привкус стоял в горле. Георгий быстро зашёл за угол дома и начал блевать. Было ужасно противно. Он стоял, низко наклонившись, боясь забрызгать себя тошнотой, но пьяное тело не удержало равновесие, и он упал прямо в лужу наделанного. Стало ещё противней. «Ну, вот теперь точно придется сдавать пальто в химчистку»: подумал он.
    Он шёл по аллее сквера с непокрытой головой. Хмель под натиском свежего морозца отступал, но в голове шумело, а тут ещё этот противный запах от пальто. Вдруг кто-то набросился на него сзади. Он не сразу понял. Это была собака. Огромный ротвейлер взгромоздил передние лапы на плечи Георгия. Его морда была рядом, она дышала противным собачьим запахом, она не кусала, но она, причмокивая, показывала своё превосходство, свою силу и своё намерение загрызть, разорвать, съесть. Георгий попытался вырваться, он резко шагнул вперёд, влево, вправо, но ничего не получалось. Тяжёлые лапы вцепились не собачьей, кошачьей хваткой.
    Боковым зрением Георгий увидел двух женщин, сидящих на скамейке и мирно беседующих о чём-то. Он понял - это их собака.
    «Уберите пса»: закричал он. Женщины резко вскинули на него глаза. Одна из них, сухощавая, была несколько встревожена, другая же, рыхлая, с лоснящимся лицом просто не довольна. Георгий понял: это её собака.
    «Уберите пса»: снова закричал он. Лоснящаяся толстуха ухмыльнулась и сказав - вот бичара поганый, щенок просто играет - продолжила разговор.
    Её наглое равнодушие взбесила Георгия. Он вмиг вспомнил давнюю прогулку с дочкой в этом же сквере. Они гуляли на соседней аллее, и он слышал тот же крик: «Уберите пса». Кричала женщина. Тогда его мимолётное волнение пропало. Сейчас, это равнодушие, эта наглость ошеломила его.
    Хмель вылетел из головы. Решение пришло мгновенно, вспомнилась армейская выучка. Он резко развернулся, подставив правую руку под шею собаки. Левой рукой он обхватил её шею сверху, кисть левой руки, захватив за предплечье правой, а кисть правой, за предплечье левой. Это были тиски. Теперь если он отпустит руки, собака вцепится ему в лицо. Она разорвёт его, загрызёт, съест. Георгий сдавил, что есть сил. Он душил не собаку, он душил ту толстую тётку, её наглый равнодушный взгляд. Он защищал от собаки не себя, тот беспомощный женский крик. Он защищал свою дочку.
    Они упали на притоптанный снег – обессилевший от борьбы человек и мёртвый пёс. Толстуха заголосила: «Убийца!»
    Георгий встал и, не обращая внимания на причитания женщины, пошёл, не оглядываясь, прочь.
     Прошёл месяц. Жена вернулась, всё утряслось, и жизнь потекла прежним чередом: Георгий работал, жена писала диссертацию, сын учился в университете, дочка в школе.
    Однажды, возвращаясь с работы, Георгий решил чуть прогуляться и пошёл через сквер. Он шёл погруженный в свои мысли. Вдруг, какой-то шум вывел его из состояния задумчивости. Какие-то знакомые звуки. Он глянул в перёд и увидел, что находится недалеко от перекрёстка с той злополучной аллеей. Он услышал то же собачье чавканье и даже, кажется, почувствовал запах собачьей псины  вперемешку с тошнотиной. Кровь хлынула к голове, сердце часто забилось. Георгий, прячась за густые ели, подошёл ближе.
    О боже! Что он увидел! Ротвейлер, ещё крупнее того самого и более тёмной масти удерживал за горло, лежащего на земле человека. Он злобно рычал и, перехватывая то и дело горло, громко чавкал. Человек не сопротивлялся. Он был мёртв. Его серо-зелёное лицо искажала гримаса страдания. Рот бал открыт, язык вывалился, по щеке текла струйка крови.
На скамейке, как раз напротив Георгия сидела та же толстуха с довольной ухмылкой. Первое, что хотел сделать Георгий, это кинуться на помощь, закричать, удавить собаку и заехать кулаком в эту толстую рожу. Тут же он понял – это не то. Человеку не поможешь, всех собак не передушишь, да и с женщинами он никогда не дрался. А что будет ей. За бича никто не вступится. Да и не она же его убила.
    Георгий резко развернулся и пошёл прочь, скрываемый деревьями. Дома он ничего не сказал об увиденном, попытался отвлечься просмотром телевизора. Ничего не получалось, мысли то и дело возвращали его к ужасной картине.
    Он вспомнил того человека. Это был слесарь, кажется, его звали Николай. Георгий как-то года три назад ремонтировал у него машину. У него умерла жена. Детей у него не было. Он жил тихо в однокомнатной квартире на пятом этаже в соседнем доме. Пил каждый день. Года полтора назад его выгнали с работы и он начал пропивать всё из дома.    
      Весь следующий день у Георгия было отвратительное настроение. Перед глазами стояла та ужасная картина и наглая ухмылка толстухи. Он ненавидел всех владельцев огромных собак, но самое главное, он решил показать им всем, что за собаками надо приглядывать. Пусть у них, у владельцев, будет страх.
    Ещё в начале своего бизнеса, тогда Георгий был “челноком” и занимался торговлей товаров, которые возил из Турции, на него было несколько наездов рэкета. И он нелегально приобрёл пистолет. Так на всякий случай, понимая, что вынимать его придётся один раз и только в самом крайнем случае. Вынимать не пришлось, он всегда как-то дипломатично выруливал из щекотливых ситуаций. А, может быть, потому и выруливал, что кому надо было, знали, что он парень резкий и вооружён. Да и деньгами большими не ворочал.
    Теперь мысль о наказании терзала его. Нужно убить собаку, думал он. Местная газетёнка растрезвонит об этом. Может, хоть тогда, они будут водить своих собак на поводках. Он всегда боялся за дочку и жену. Жена панически боялась собак. И он решил начать охоту.    
    Вечерами он стал прогуливаться по скверу. В это время там обычно были редкие прохожие. Люди старались обходить сквер вокруг, там, где больше фонарных столбов, больше света. Собачники же появлялись (так про себя называл их Георгий), но они по большей части были сопровождаемые детьми и гуляли с не крупными и  добрыми собаками. У Георгия даже начала пропадать злоба на них.
    Но, вот однажды, на очередной вечерней прогулке, он встретил знакомого, и они проговорили больше часа. Спохватившись, Георгий глянул на часы, попрощался и быстрым шагом пошёл домой.
    Он шёл занятый мыслями о разговоре с приятелем. Говорили о работе и он думал о том, что ему нужно сделать завтра. Легкий ветерок дул в лицо. Он очнулся от своих мыслей когда вышел на круглую площадь сквера, от которой в разные стороны отходили аллеи. Площадь была хорошо утоптана, а вокруг обнесена невысокими сугробами из которых торчали мохнатые, густые ели. Посредине площадки, спиной к нему, стояла женщина в длинном  пальто. Рядом с ней стояла большая собака. Собака стояла в охотничьей стойке, подавшись вперёд и нюхая воздух. Георгий глянул вперёд, в свете дорожных фонарей из противоположной аллеи выходила женщина с сумкой. Это была пьяница, очевидно бомжиха, в старой, грязной шубе, с капроновой сумкой полной пустых бутылок.
     Георгий остановился. Утоптанный снег не хрустел под ногами, да и женщина с собакой были увлечены и не заметили его. Он еще раз глянул на женщину и узнал её. Это была та самая толстуха, только одета не в шубу, а в облегающее пальто, от того он её сразу не узнал. И собака та же. Георгий сразу понял, на охоте не он один. Это может случиться сейчас же. Странно, но сердце не заколотилось, мозг работал холодно и рассудительно.
    Он быстро огляделся, вокруг ни души, бомжиха ни в счёт, достал пистолет из внутреннего кармана пальто, тихо взвел курок и, прицелившись, выстрелил собаки в голову. Собака упала. Бомжиха, развернувшись, пошла в обратную сторону, ворча что-то.
     Женщина вздрогнула и резко повернулась. Она молча глядела на хорошо одетого человека в собольей папахе с пистолетом в руке. В её глазах был испуг и смятение, как-будто её прихватили у замочной скважины. Что-то знакомое было в этом человеке. Пальто. Она вспомнила это пальто. Оно было из дорогой ткани и хорошо пошито. Оно было на том бомже. Женщина глянула в глаза Георгия и тоже узнала его. Её лицо исказила та же наглая и самоуверенная гримаса. «Ну, теперь-то ты от меня не отвертишься»: подумала она.
    В морозном воздухе, выстрел прозвучал как автомобильный хлопок. Пуля вошла в её лоб над переносицей.
     На белом утоптанном снегу лежало мёртвое тело женщины и убитая собака. В просвете одной из аллей, виднелся силуэт уходящего мужчины в папахе.
    Никто ничего не видел.

                Август 2007 года