Сказка про заю и лучик открой глазки

СКАЗКА ПРО ЗАЮ И ПРО ЛУЧИКА ОТКРОЙ ГЛАЗКИ
Для старшего дошкольного и младшего школьного возраста.
Глава 1. Зимняя ночь.

Ночь. Морозно. Луна спряталась за тучами. В ночной темноте порхают блестящие снежинки. Одни похожи на балерин, которые стремительно вертятся в удивительном фуэте. Другие напоминают грациозных девушек в бальных нарядах, усыпанных бриллиантами, которые, приподняв двумя пальчиками юбочки, плавно кружатся в каком-то феерическом танце в своём воздушном зале.
Медленно из-за туч снова выплыла луна и тускло озарила молочным светом вальсирующий рой снежинок. Те конфузливо, словно нехотя, прекратили свой изысканный танец. Последние снежинки, бесшумно опускаясь, едва слышно шептали друг другу про Луну: «У-у-у, надсмотрщица! Какой изумительный бал испортила!»
На лесную опушку из леса выскочил заинька в белой нарядной шубке. Заиньке холодно! Он похлопал лапушками, сощурил косенькие глазки, стрельнул ими в сторону расположенных вблизи леса огородов. Но там ничего нет. Он уже да-авно обследовал огородные грядки. Разве что под снегом в стылой землице забытые хозяином морковки прячутся, но их теперь только в апреле и добудешь!
Заиньке холодно. Заиньке голодно. Хоть бы капустную кочерыжку погрызть. Всё собрали люди, а заиньке ничего не оставили. Придётся осиновую кору глодать. Бедный слабый заинька! Днём остерегается хитрых лисиц, прожорливых волков и гордого человека с палкой. Из палки вылетает огонь и слышится громкий звук, заставляющий трепетать заячье сердечко.
Тем временем луна опять спряталась за тучи. Снежинки оживились и снова закружились в танце. Их много, они лихо носились по ночной просторной  сцене, не задевая друг друга. Заинька присел на задние лапки и загляделся на перламутровые снежинки. А они кокетливо падали на заиньку, шаловливо опускались прямо на его мордочку. Таяли на усиках и норовили забраться к нему в ротик. А одна шутница села зайке прямо на нос. Заинька отмахнулся от шалуний и подумал: «Ишь, разошлись, непоседы! Сейчас не до вас! Холодно и голодно заиньке!»
В морозной тишине послышалась осторожная поступь большого зверя. Зайка встревожился, прижался к разветвлённой берёзке и замер. Вдали из лесных кустов, наклонив лобастую голову, вышел матёрый волчище.
Луна выглянула из-за туч. Снежинки вновь прекратили хоровод и испуганно попадали на сугробы с тихим вздохом, замирая в трескучем предрассветном морозце. Волк долго оглядывал видневшуюся  вдали деревушку. На фоне искрящегося снежного покрова, усыпанного бесчисленными изумрудами и янтарём лунных отсветов, глаза волка сверкали зловещим огнём. Он прислушался, присел, поднял голову и завыл, глядя на луну… В студёной тишине волчий вой далеко разнёсся по окрестностям и нарушил покой дремлющей природы. Волчище втянул в себя ледяной синий воздух.
Заинька затаил дыхание, боясь нечаянно шевельнуться. Его белая шубка сливалась с корой берёзы и пушистым, рыхлым снегом. Он думал, в душе весь дрожа (внешне он не то, чтобы дрожать, - дышать боялся!): «Ой, смертушка моя пришла! Только бы волк меня не заметил! Только бы мне не побежать от страху: побегу – враз услышит… и конец! Только бы ветер в его сторону не подул – враз почует!»
Где-то далеко-далеко послышался лай собаки. Волк насторожился, напряжённо прислушался к лаю, медленно встал, глухо рыча, вытянул взъерошенный худой хвост и лёгкой рысцой побежал прочь от деревушки подальше от ненавистного лая.
Ветер стих. Даже луна пожалела заиньку, снова спрятавшись за большую снежную тучу. Темнота сгустилась, обрадованный до дрожи в лапках зайка мгновенно шмыгнул в чащу леса и запрыгал к своему домику. Как же он благодарил луну за такую спасительную тьму!
Подул предрассветный резвый ветерок. Восторженные снежинки снова понеслись в стремительной пляске. Ветер шевелил кусты, тряс ветви деревьев, пел им свою вольную бесконечную песню, заунывно растягивая звуки. Под пение ветра пришлось подстраиваться и лёгким балеринам, плавно замедлившим темп хоровода. В порывисто-протяжной песне ветра, в чарующем танце снежинок лесу чудилась какая-то раздольная тайна, или, может, он мечтал о летней, ухарски весёлой сказке, без сковывающего корни и соки растений мороза, без долгой ночной тьмы, прекрасной и жуткой.
Ветер напевно шумел в лесу. Темнота постепенно таяла. На востоке между небом и землёй появилась яркая светло-синяя полоска. Луна выглянула из-за тучи, увидела всё расширяющуюся и светлеющую полосу и побледнела. Хотела вновь спрятаться за тучу, но та быстро умчалась по воле ветра. И только снежинки всё кружились, обгоняя друг друга.
Ветерок стих. Вся природа насторожилась, ожидая. И это ожидание наполнило хрупко-радостное, нервно-суетливое, словно предпраздничное настроение. Прозрачно-голубой воздух вдруг начал окрашиваться в золотисто-розовые тона. Плывущие облака заулыбались и в последний раз запустили в землю ворохом снежинок. Розоватые верхушки деревьев в немом ожидании потянулись ветками на восток, вольный ветер надул щёки, выпучил глаза и затрубил Встречный марш Солнцу, несущему с собой тепло и пробуждение.
Скоро весна!

ГЛАВА 2. Лучик Открой Глазки.

Высоко в небе в хрустальном дворце жило-было Солнышко. У него было много детей-лучиков. Самым шаловливым и озорным был сынишка Открой Глазки. Солнышко его любило и посылало на Землю в те дома, где люди любят спать долго, и взрослые опаздывают на работу, а дети в школу.  Но ведь и Солнцу нужно отдых! На то и зима! А просыпается Солнце в своих покоях, и спускается на Землю весна.
Так и случилось. Наконец-то, морозы закончились, природа проснулась. Вот в один тёплый, погожий весенний день Солнце вышло раненько из дворца на небо, распугало ночные тени. Разбежались они, попрятались в низинах, в оврагах, на болотах в тумане. Солнышко глянуло на Землю и послало своих быстроногих детушек. С ними весело бежал и лучик Открой Глазки. Осветилось всё на Земле. Сначала верхушки домов, каланчей, высоких заводских труб, вершины гор… Запрыгали резвые лучики по кронам деревьев. Большая их стайка выскочила на реку. По водной ряби пошли серебристые переливы. Земля ожила, птицы защёлкали, защебетали. Из домовых труб поплыли сизые струйки последнего дыма. По обочинам дорог зажурчали весенние ручейки, шумно рассыпаясь перед Солнышком в благодарностях за тёплый денёк.
Открой Глазки заглянул в горницу одного дома и увидел комнату с двумя кроватями. На одной спал сладким сном мальчик, а на другой – девочка, брат и сестра. Лучик с окна перескочил на голову девочки, а потом на её глазки. Малышке стало щекотно, и она захотела открыть глаза, но шалун, подзадоривая, ослепил её и помешал это сделать. Девочка зажмурилась, открыла один глазок, затем второй, наморщила лобик, потом нарочито сердито перевернулась на животик. Поболтала ножками, похлопала ручками, перевернулась на кроватке ещё разок и открыла, наконец, глазки окончательно.
Шалун прыгнул ей на нос. Малышка вскочила, тряхнула головкой, надела платье, сунула ножки в туфельки. Глянула на братца – спит! Прошептала: «Сейчас я тебя разбужу, соня!» - и побежала к комоду. Вынула из ящичка ручное зеркальце, поймала им Открой Глазки и навела лучик на брата. Лучик заметался по всей комнате, даже под кроватку заглянул и, наконец, осветил личико мальчугана. А ему в это время снился «вкусный сон» про то, как мама намазала булочку вареньем и протянула сыну из рук в руки. Сквозь сон мальчик почувствовал, будто кто-то танцует у него на лице. Назревала гроза. Ребёнок брыкнулся: когда его будили, он всегда брыкался. Булка с вареньем стала таять. Мама исчезла. Мальчик хотел открыть глазки, обиженный тем, что такой замечательный сон ему испортили, он всё ещё надеялся его досмотреть и старательно выискивал в ворохе мыслей расплывшееся представление о сладком бутерброде. Но увы… Он не смог открыть оба глаза. Кое-как разлепил один, потёр кулачком, прищурился и увидел смеющуюся сестрёнку с зеркальцем в руке.
 Открой Глазки сбежал с  лица мальчика. Тот встал, надел брючки и, видя, как лучик вприпрыжку помчался по комнате, весело рассмеялся. Прыгая по всей комнате, озорник лучик заскочил на окно и пропал. В это время набежала тучка, закрыла солнышко, и все лучики попрятались, кто куда. Через минуту тучка уплыла, солнышко засветило вновь, лучики появились и вновь принялись за свою работу - будить людей и природу вокруг.
Открой Глазки заглянул в соседнее окно и увидел на диване тучного гражданина. «Пора и ему вставать!» - решил шалунишка и вспрыгнул спящему на нос. От горячей щекотки нос чихнул так громко, что дремавший у окна кот с перепугу стукнулся лбом в оконную раму, соскочил на пол и, задрав хвост трубой, выскочил наружу. Лучик с носа спящего перепрыгнул на глаза. Спящий недовольно отмахнулся, но Открой Глазки настойчиво делал своё дело.  Гражданин не вытерпел, кряхтя сполз с кровати, тяжело затопал к двери и заревел: «Сколько раз вам говорить, чтобы задёргивали шторы от солнца!» Озорник засмеялся и побежал по комнате, выскочил в окно, торопливо поскакал по дорожке на огород около дома. Скользнул по грядкам и увидел на одной из них стебелёк с двумя листочками. Потанцевал около листочков, осветил, погрел стебелёк и, развеселившись, нетерпеливо полетел в видневшийся поодаль лесок.
Вдруг вспомнил, что папа Солнце рассказывал, будто в лесу появился незнакомый хорошенький зайчик. «Вот бы мне с ним познакомиться, вместе играть бы стали, мы ж оба зайцы,» - подумал Открой Глазки и выскочил на опушку леса. «Буду искать зайчишку!» - проговорил солнечный зайчик, присел на веточку берёзки и стал разглядывать чащу леса.

ГЛАВА 3. Вот они, зайчики, какие!

Открой Глазки, сидя на ветке, всматривался в гущу леса. Оттуда чуть слышно доносился шум. Он то затихал, то вновь усиливался. Недолго думая, лучик стал перебираться с ветки на ветку, с дерева на дерево, с кочки на кочку. Шум приближался. Забравшись на могучее дерево и спрятавшись в густой листве, лучик увидел небольшую полянку, окружённую со всех сторон кустарниками и деревьями.
На полянке собралось много зайцев разного возраста. Толстый зайчище с большими "музыкальными" ушами сидел на пеньке. Перед ним лежал барабан, в лапах он держал две палочки и выбивал ими на барабане какую-то неистовую плясовую. А перед ним симпатичная молоденькая зайчиха, прикрыв одной лапкой лукавые глазки, размахивала в такт барабанной музыке кусочком мягкой берёзовой коры, которую держала в другой лапке вместо платочка. Она затейливо переставляла свои изящные ножки, и вся её тоненькая фигурка в серой шубке красиво и послушно двигалась в такт музыке. А вокруг пляшущей зайчихи в ритме барабанной трескотни фертом носился длинный заяц. Он то хлопал себя по пяткам, то подбоченивался, то кружился волчком. Его уши тоже исполняли какой-то воинственный танец. Заяц выделывал замысловатые коленца, и зрители подбадривали танцующих одобрительно-ликующим лопотаньем и стрёкотом лапок по пням и веткам. От удивления лучик чуть не свалился с дубового сучка. «Вот это дело! Молодцы зайцы! Лихо веселятся!» - воскликнул он.
Около лучика появился дятел. Он принялся долбить кору дерева, создавая удачный аккомпанемент барабану. Глупая ворона раскаркалась было на непоседливых зайчат, но Открой Глазки шёпотом прицыкнул на неё: «Тише ты, не шуми! Дай послушать и посмотреть, как удалые зайцы веселятся. У них что, свадьба?»
- Нет, - простучал умный дятел. – Празднуют День Избавления От Пасти Волка. Каждый месяц празднуют, а то и два раза в месяц!
Немного дальше, в глубине полянки на поваленном дереве сидела зайчиха, к ней прижимался крошечный зайчонок, её ненаглядный малыш. Он болел заячьим гриппом: часто чихал, тельце его ломило, глазки слезились. И он не спускал своего печального взора с танцующих. Вдруг из кустарника выскочил встревоженный заяц и тихо, но внятно проговорил: «Сюда идёт волк Ненасытная Утроба!»
Смолкли ликования, в большом дупле мелькнул хвостик барабанщика. Все зайцы мгновенно скрылись, осталась лишь мать с больным сыном, который так ослабел от беспрерывного чиханья, что и скакать-то не мог. И тут послышался шорох и из кустарника показалась ощеренная лобастая голова волка. Чуя заячий дух, хищник мгновенно окинул взглядом поляну. Открой Глазки сразу смекнул, в чём дело. Он стремительно метнулся волчищу в глаза. Ненасытная Утроба от неожиданного света зажмурился, покрутил головой. Хотел приподнять веки, но не тут-то было: лучик хорошо знал своё дело, иногда его даже  братья дразнили «Закрой Глазки».
Хищник попятился. В это время в дупле заяц-барабанщик внушительно стукнул в барабан. Звук получился, как выстрел, усиленный ещё и воронкой дупла, как рупором. Ненасытная Утроба мотнул головой и с глухим рыком отвернулся, раздумывая, бежать или нет. И тут снова послышался звук «выстрела». Волк стремглав пустился наутёк, и такого дал дёру, что даже и не оглянулся, чтобы увидеть охотника!
Некоторое время на полянке было ещё пусто и тихо. Но вот из дупла первым появился барабанщик с барабаном. Он размахивал толстой палкой и хвастливо заявил: «Что, здорово я напугал волка? Теперь он сюда ни ногой!» Но старый седой заяц сказал: «Не хвастай! Это сын Солнца ослепил злого проглота, а то бы он не испугался твоего барабана!»
Тут уже все зайцы высыпали на поляну и стали дружно благодарить Лучика, да славить его папу Солнышко. Счастливая мама спасённого больного зайчонка тоже сказала сердечное спасибо и поклонилась до земли. Лучик смутился и сказал дятлу: «Пора мне домой, а то папа давно беспокоится!» Он вскочил на верхушку самого высокого вяза и оттуда стремительно полетел во дворец.  А его золотистый путь в небе ещё долго был виден с земли.

ГЛАВА 4. Открой Глазки и Зая.

…Шли дни первых весенних дождей. Солнышко засело в своём хрустальном дворце. Открой Глазки приуныл. Ему так хотелось спуститься на землю, заглянуть на заячью полянку! Заиньку повидать, поговорить с ней, потанцевать…
Но вот и папе Солнцу надоело в четырёх стенах, хоть и хрустальных, рассиживать-париться. Рассердился он на ветер с тучами и приказал прекратить дожди до особого на то распоряжения. Ветру и тучам ссориться с самим Солнцем никак не хотелось. И вот наступила чудесная погода: тепло, светло и сырость не чувствуется. Собрал тогда папа всех ребят-лучиков и сказал им:
Летите, дети, на землю, грейте её, чтобы на полях росли хлеба тучные, в огородах – овощи вкусные, в садах – фрукты налитые да сладкие!
Лучики обрадовались и полетели на землю, и Открой Глазки с ними. Озорник прилетел в город, заглянул в одно окошко, увидел в кроватке крошечного посапывающего малыша. «Не буду будить, пусть спит-наслаждается!» - подумал шалун и побежал быстро-быстро к лесу. Если бы папа Солнце это видел, то обязательно сказал бы: «Наконец-то мой сынок взрослеет: о других стал думать, прежде чем пошалить!»
А тем временем Открой Глазки сел на знакомый вековой дуб возле заячьей полянки и осмотрелся: «Вот счастье! А мне везёт!» На полянке, возле пенька от сломленного бурей деревца сидела хорошенькая заинька и мыла в пробивавшемся откуда-то из-подо мха ключе  только что вырытые, уцелевшие в мёрзлой землице морковки. Не долго думая, Открой Глазки соскочил с дуба и поздоровался: «Привет, плясунья!»
А, это ты, сын Солнца! Мы о тебе вспоминали!
Да что ты, вот здорово!
Ну конечно, ты же наш спаситель. Мы тебе очень благодарны! Кстати, тот махонький зайчонок выздоровел и тоже шлёт тебе привет. Подлетай ближе. Хочешь морковку?
Нет, спасибо, мы уже завтракали там наверху.
А ты попробуй, какая вкусная! Ты же тоже зайчик, хоть и солнечный, так что тебе понравится!
Открой Глазки с благодарностью принял морковку и стал с хрустом её грызть.
Между прочим, меня Открой Глазки зовут. А тебя? Ты чья?
А меня – Зая. Я сирота. Маму охотник застрелил, а отец волку на обед достался. Я с бабушкой  живу. Он старенькая: без очков не видит и ходит с палочкой.
Жаль. Тебе трудно приходится. Но ты молодец, я вижу - многое успеваешь. И пляшешь так классно! А давай потанцуем, как тогда на полянке?! Хочешь, я настоящих музыкантов приглашу? Настоящий оркестр, а не то что один доморощенный барабанщик! А ты пока своих соберёшь.
Вот будет здорово! – обрадовалась Зая и застрекотала лапками.
И лучик стремглав понёсся к болоту. Скоро на поляне появились кузнечики со скрипочками, иволги со свирелями и флейтами, журавли с трубами, сверчки с виолончелями, ударник-дятел, солист-соловей и дирижёр-аист. Тем временем Зая унесла морковку, оповестила о грядущем веселье всех зайцев и переодела свою зимнюю белую шубку на летнее лёгкое серенькое одеяние.
Рассевшийся чинно оркестр заиграл марш-сбор. На поляну высыпали и стар и млад. Приковыляла и бабушка Заи в очках и с сучковатой палочкой. и счастливая зайчиха с выздоровевшим сынишкой. Аист взмахнул крыльями, и оркестр грянул весёлую мелодию. Лучик подхватил под лапки Заю, и они закружились в быстром вальсе. На полянку прилетели бабочки и стали порхать в такт зажигательной мелодии.
Но не всем нравилось веселье на заячьей поляне. Ворчал старый одноглазый заяц (однажды во время «волчьей» паники он бросился, не разбирая дороги, сквозь кусты и напоролся на сучковатую ветку). Он скрылся за деревьями, а через некоторое время вылез и крикнул: «Волк близко!» Со страху все бросились прятаться, старая зайчиха упала, Зая кинулась к ней, пытаясь её поднять.  Музыканты тоже разлетелись: кто в траве попрятался, а кто и на деревьях. Аист улизнул к себе на болото.
Открой Глазки приготовился снова ослепить волка. Только старый заяц остался на полянке. Он злорадно процедил сквозь зубы: «Ага! Испугались! Разбежались! А я это нарочно закричал. Волка-то и в помине нет!» Открой Глазки всё слышал и возмутился: «Эх вы, старый заяц, а всех разогнали! Веселье испортили. Снова их не соберёшь! Плохо это! Нехорошо вышло!»
Хотел лучик проститься с Заей, но она уже увела бабушку и, конечно же, не вернулась. А ему так хотелось с ней попрощаться! Что ж, Открой Глазки печально вздохнул и полетел домой.
Огорчённый вернулся лучик на небо. Помешал старый заяц веселью и танцам, не успел лучик и с Заей наговориться. Солнце нахмурилось, на земле стало пасмурно. Это папа встретил гулёну: «Ну, добрый вечер, проказник! Что там у вас пять произошло? Мы тут музыку слушали – и вальс, и полечку. И вдруг всё смолкло в одно мгновенье!» 
- Представляешь, папочка, что там приключилось! Один глупый заяц, старый и злой, всё испортил! - И лучик рассказал обо всём, что было на полянке.
Ах, как нехорошо! Как-нибудь надо будет с этим зайцем потолковать, а то и проучить его! – сказало Солнце и продолжало: - А я хочу с тобой вот о чём поговорить: ты уже вырос, пора тебе ходить в заоблачную небесную школу и учиться!
Открой Глазки от радости подпрыгнул, закрутился на месте и стал напевать:
Всё! Довольно шалить и без дела слоняться!
Буду в школу ходить, буду очень стараться!
Буду школу любить и вовсю заниматься!
…Так началась новая жизнь лучика Открой Глазки.

Письмо 1. От Лучика к Зае.

Дорогая Заинька! Расскажу тебе о наших первых учебных днях. Я, конечно же, познакомился в школе с моим соседом по парте. Его зовут Прыг-Прыг Поклевушкин. Он заявил мне, что готовится в высшую военную воробьиную школу. На наших школьных воробушек он так грубо кричит, что от него не столько военным, сколько полицейским духом за километр несёт! С нами он занимается летательной гимнастикой, учителю помогает, выслуживается. Помогать – это хорошо, но ведь помогать-то можно по-разному…
Вот сегодня, например, Поклевушкин всех нас выстроил в две шеренги (он у нас старостой назначен), а меня поставил в первой шеренге справа. «Ты, - говорит, - будешь чирк-чирк правофланговый, потому что ты самый большой в школе». Никто и не возражал. А он вдруг как чиркнет пронзительно: «Чмирно! Глаза на липовое дерево!» Глядь, а с той стороны к нам толстый воробьище летит. Я его раньше видал, он и.о. главпомзамзава продовольственным магазином служит. Его так и зовут Хвать-Брать Мимо-Клюва-Не-Упускать.
Прыг-Прыг снова скомандовал: «Чмир-р-рно!» И Хвать-Брать лихо (если это удачное выражение для такого толстяка!) пронёсся перед нами. Кажется, ему оч-чень понравилось, что вся небесная школа перед ним выстроилась: и птицы, и облака, и лучики. Прыг-Прыг к и.о. главпомзамзаву подлетел и честь отдал. Потом пошёл строй проверять, поравнялся со мной. Тут я громко спрашиваю: «Ты что это, Поклевушкин, всех выстраиваешь и смотр делаешь, Хвать-Брать ведь не военный, а штатский!» Прыг-Прыг как раскричится: «Р-р-разговорчики в строю! Чмирно! Нале-во!» Сгоряча я так резко повернулся, что чуть двух синичек не обжёг.
А Хвать-Брать надул брюшко, приосанился, хлопнул крылышками и скомандовал: «Чвольно!» Все разлетелись, остались мы с Прыг-Прыгом вдвоём. Говорю ему: «Через два дня экзамены, а мы с тобой слабо подготовились. Чем всю школу муштровать, лучше бы в заоблачную библиотеку слетал!» А он нахохлился, головку в сторону поворотил, глазки на меня скосил и отвечает, что, мол, хочет он в военную школу поступать и космонавтом стать. Я, говорит, уже и летать в космос пробовал, выше грозовой тучи поднимался (во даёт! ну и заливает! ха-ха!). Тут, говорит, сердце у него забилось «тук-тук-тук», дух захватило, но он-таки аккуратно спланировал на землю. Вот он какой герой!
Герой-то ты герой, - отвечаю.- Но что это за дружба у тебя с этим Хвать-Брать? Почему ты нас перед ним по-военному выстраиваешь? Он ведь обыкновенный подбирала!
Надо быть дипломатом, - отвечает Прыг-Прыг. – У него в птичьем продмаге всё есть: и крупы, и семечки, и хлебные крошки. Зима наступит, я не только о себе позабочусь, но и обо всех воробьях на земле! – Тут он гордо поднял свою голову, выпятил животик, раскрыл крылышки и, запрыгав на одной ножке, запел:
Жил на свете воробей, воробей, воробей!
Сильный был и всех хитрей, всех хитрей, всех хитрей!
Настоящий удалец, удалец, удалец!
Видел космос – молодец, молодец, молодец!
Слух о нём прошёл  в народе, да, в народе, да, в народе;
Приземлился в огороде, в огороде, в огороде!
Мы так заговорились, что и не заметили, как спустились на землю. В это время из-за куста показалась морда кота Василия. Он промурлыкал хитро: «Я здешний житель, Вася-кот!
    Кто здесь танцует и поёт?»
Прыг-прыг, опомнившись, мигом впорхнул  на густой клён и оттуда зачирикал: «Ох, я совсем забыл, что мне некогда!» Ну и напарник, называется! Я б его одного никогда не бросил! Правда,  я не растерялся и пощекотал коту его рыженький носик. Василий чихнул и своим чихом сдул меня аж на крышу ближайшего дома.
И тут я увидел, что Прыг-Прыга какой-то воробей с того клёна гонит, только пух и перья летят! Пригляделся: да это же Хвать-Брать! Видать, клевал что-то в своём дупле, не хотел, чтоб Поклевушкин заметил! Но зачем же так драть, клочья с кожей выдирать? Хоть и обижен я был на Поклевушкина, но не вытерпел. Это ж подумать только, что за «дружба»! Конечно, Прыг-Прыг сам виноват: прежде, чем дружить, надо же думать, с кем дружбу заводить. Ну, я этого Мимо-Клюва-не-Упускать так ослепил, что тот в старый клён со всего разгона врезался, шишку себе набил и в воздухе перекувыркнулся от испуга.
Поклевушкин теперь в санчасти сидит, хнычет. А я в библиотеку тороплюсь, нельзя же экзамен на «тройку» сдать, стыдно будет. Так что следующее письмо я тебе, Заинька, с птичьей почтой только после экзамена пришлю. А пока жму лапки. До свидания.
Лучик Открой Глазки.
P.S. Да ты знаешь ли что-нибудь о нашей школе? Видала на востоке сопку с высоченными соснами? Некоторые говорят, что там конец света. Это, конечно, ерунда. Но вот как раз там на верхушках деревьев у самых облаков и есть наша школа. И доска есть, и мел, и книжки-азбуки птичьего языка… На ветке справа от меня сидит Прыг-Прыг, а на сосне сзади голубь Летун Порхаич и трусиха-галчиха Чивка, которая Порхаичу всё время подсказывает. Учительница у нас – ворона. Она в очках и очень строгая. Мы её зовём тётя Птаха. Меня она часто спрашивает, и я по-заоблачному уже по складам читаю, а по-птичьи, вот, сама видишь, и писать уже хорошо могу. 
А вчера у нас был урок пения. Пришёл новый учитель скворец Ноткин. С камертоном. Пели хором:
Ах, какие удальцы
Сойки, зяблики, скворцы!
Ловко зёрнышки клюют,
Целый день потом поют!
Чик-чирик, чик-чирик,
Никто к лени не привык!
Воробей хоть невелик,
Он по городу порхает,
Очень точно город знает
И во всех дворах бывает!
Чик-чирик, чик-чирик,
Сидеть сиднем не привык!
Когда Ноткин остановил нас, то Летун стал мне пенять: ты, де, очень громко поёшь, всех затмеваешь.  Поскромнее, мол, надо. Я и притих, потускнел. А про нашу школу я тебе ещё напишу. Воробьи – весёлый народ и очень интересный. Как цыгане у людей. А ты мне тоже пиши, не забывай. Кстати, как твоя бабушка поживает? Привет ей от меня. Ну вот,  теперь всё. 
  Твой Лучик.

Письмо 2. От Заи к Лучику.

Здравствуй, дорогой друг! Очень было интересно читать про вашу заоблачную школу. Но и мы, зайцы, тоже без дел не сидим. И вот какие мысли всё время приходят в голову: мир так велик, а мы так малы… А ведь так хочется на белый свет поглядеть! Вот мы всё бегаем, прыгаем, суетимся, многие километры от волка проносимся, а всё лишь в своём лесу на одном месте обретаемся.
А тут ещё одна сумасшедшая ворона откуда-то издалека (вороны ведь неперелётные птицы - откуда только эта взялась?!) у нашего старейшины украла наш драгоценный заячий оберег.  Оберег этот  - фигурка зайца с капустой в лапках - выточен из цельного дуба. Нам дятлы специально помогали, самые тонкие детали выдалбливали. А глаза у зайца из крошечных блестящих стёклышек - наверное, туристы в лесу что-то разбили, а наши прадеды нашли и в дело приспособили, оберег украсили. Вот на эти стёклышки ворона и позарилась. И зачем ей эта фигурка? - она себе любых стекляшек в городе насобирать может. А для нас это очень важный талисман, без него лесные духи про наш род забыть могут. Все сразу приуныли, загрустили. Говорят, ворона эта очень издалека прилетела: надо не один лес пройти, и степь, и реку, и горы преодолеть. Аж с самого Амура - там на востоке солнышко родится.
Вот и решила я отправиться в экспедицию: оберег найти и заодно мир посмотреть. Не может быть, чтобы никто про наш украденный талисман не слышал, да и почта воробьиная давно уже известие это по всему свету разнесла. Да только одной-то страшновато, а верного спутника у меня не было. Ты в школе. А бабушка всё хворала, одну не оставишь. Лапка у неё совсем разболелась, она очень хромала. Но тут нам немного повезло: в лес приходили юннаты из сельской школы, увидели больную старенькую зайчиху и сказали: «Вот бедняга, даже от волка в случая необходимости не убежит. Давайте её в наш школьный зооуголок возьмём – подлечим, накормим получше.» Все, кто это слышал, очень обрадовались: бабушке там безопасно будет, там почти что заячий санаторий.  Это молодым в неволе плохо, а ей, старенькой, бежать некуда, она с удовольствием посидит в тишине и покое. А дети за ней ухаживать будут, капусту и морковку приносить, площадку чистить. Пусть отдыхает.
Так и осталась я совсем одна и решила-таки отправиться по белу свету за нашим драгоценным талисманом. Зайцы наши все над моей затеей посмеялись: «Куда тебе по свету прыгать, пигалица! Дома сиди!»  Обидно очень. Жутковато без напарника-то, да и языки надо знать звериные. Идти ведь предстоит через реки глубокие, в которых по рассказам белок-попрыгуний, что за шишками из леса в лес путешествуют, рыба втрое крупнее меня водится; через степи широкие, где звери и птицы дикие, незнакомые обитают; через леса дремучие, где хищники голодные добычу себе выглядывают; через горы высоченные, вековыми шапками из серебристого снега покрытые…
Так и искала бы я себе спутника без конца, кабы не случай. Заскочила я как-то на деревенский огород за морковкой, а там в кустах смешной такой, поникший псина сидит и скулит, да так печально! Уж очень мне его жалко стало, вот я осторожно приблизилась и спрашиваю: « Что ж ты скулишь здесь, пёсик?» Он на меня посмотрел как-то странно и вдруг попытался схватить меня зубами за ногу. Я едва успела отскочить, даже не испугалась от удивления. «Ты что? Что это выдумал? За что?» - только и пискнула я. Пёс сразу одно ухо опустил, другое, как стрелу, кверху поднял, а хвостом стал виновато вилять и на своей мордахе сконфуженную радость обнаружил. «Прости, - говорит. – Сам не знаю, как это у меня вышло. Есть уж очень хочется. Хозяева меня из дома выгнали. Когда покупали, думали, красавцем вырасту, призы буду на выставках брать… А я вон какой несуразный вышел: не оправдал их надежд. Вот они меня и прогнали! Р-р-р-гав, как есть хочется!»
Тут только я заметила, что пёс совсем молодой, мало того что беспородный, но вообще нескладный какой-то: шерсть у него рыжая с серыми подпалинами, верхняя губа всегда скалится, и видны (бр-р-р-р!) цепкие зубы,  на верхней губе длинные отвисшие усы. Я и говорю: «Ну и не тужи о таких хозяевах! Пойдём, я тебе покажу, где волки остатки своей добычи бросили. Ты и поешь. А по дороге давай познакомимся. Меня Зая зовут! А тебя?»  - «А меня хозяева Надворным Советником в собачий паспорт записали, но когда я такой нескладный вырос, стали просто Дворкой кликать», - отвечает пёс. Тут мы с ним разговорились, я и поняла, что лучшего спутника мне не найти. 
Я всё рассказала Надворному Советнику, и он с воодушевлением поддержал мой план. Выход назначили на среду, на раннее утро. Я тебе с дороги буду присылать подробнейшие отчёты о моих впечатлениях, о том, как поиск продвигается. А теперь пойду в дорогу собираться, надо лесной капустки с собой припасти, да и Дворку научить пищу добывать, а то он в лесу совсем ничего не умеет.  Попрошу пока птиц его яичками угостить, а там посмотрим.
Так что пока. Твоя Зая.

Письмо 3. Речное приключение.

Привет!  Ну вот, пошли в путь-дороженьку. Дворка впереди бежит, с одной стороны дороги на другую перепрыгивает и всякую живность пугает.
Долго ли шли иль коротко, но вот уже до речки добрались. Птицы рассказали, что ворона со своей ношей - нашим талисманом - через эту реку перелетала, так что у нас ориентир поиска появился. Осмотрелись, как мы через реку переправляться будем. Река широкая, брода нет. Моста тоже. Поискали и нашили: пониже по течению у самого берега в прибрежных кустах небольшой плотик бечёвками к веткам привязан. Мы обрадовались: это-то нам и нужно! Дворка подозвал меня, усадил на плот, отвязал его, оттолкнул и вскочил сам. Плот покачнулся, покружил, было, на месте, но потом выровнялся и поплыл вниз по течению. Река вынесла нас на самую свою середину, шумная, широкая – вода на солнце серебром так и отливает! Хорошо! Куда ни кинь взор – зелёные берега купаются в меленьких ласковых волнах, не волнах даже, а так - крупной ряби.
Но вдруг мы заметили, что течение стало постепенно убыстряться. А через некоторое время недалеко от плота что-то забурлило, забулькало. Взглянули мы и ахнули! Из воды показалась тёмная усатая голова, уставилась сначала на плот, потом на нас, путешественников, посмотрела-посмотрела да и заговорила: «И куда ж енто вы, милаи, плывёте?» Я струхнула, и пёсик заскулил. А голова молча ждала ответа. Придя в себя, я как можно учтивее промолвила: «Плывём мы, многоуважаемый, по белу свету талисман заячий, вороной похищенный отыскать, а заодно и мир повидать. Меня зовут Зая,  а это - Надворный Советник! А вы кто будете?» «А я – дедушка Сом, подводный губернатор! Первый раз за свою вековую жизнь таких отважных путешественников вижу. Да только вам, смельчакам, плыть в ту сторону никак нельзя: скоро будет большая запруда, а за ней речные пороги - маленький водопад. Это уже совсем близко. Погибнет ваш плот!»
И правда, течение становилось всё быстрее, уже был слышен шум падающей воды. Ещё немного, и плот начнёт крутить в водовороте, предупредил подводный губернатор.
Спутник мой встрепенулся: «Вот так оказия! Кто же нашему горю поможет? Как мы к берегу пристанем? Один бы я и вплавь добрался, но Заю мне не вынести, а она сама плавать не умеет!» Я так перепугалась, что даже икнула. «Не бойтесь», - пробасил дедушка Сом. – Мы, рыбий народ, вам поможем!» Тут мы заметили, что из воды много рыбьих голов высунулось, они слушали Сома и одобрительно кивали. А Сом приступил к делу: «Эй, Щука Бука! – скомандовал он. – Мигом плыви, созови язей да карпов! Объяви, что я приказал, чтобы плот к берегу подтащили!» Через несколько минут мы почувствовали, будто плот стал совсем лёгким, и заметили, как за концы досок водоросли обмотаны. А концы тех водорослей цепко держат во ртах два десятка рыб и быстро тянут плот в сторону берега.
…Вот мы уже и на отмели! Я спрыгнула на песок, за мною и Надворный Советник. Мы привязали водорослями плот к ближайшему кусту (вдруг ещё кому-нибудь понадобится плыть назад!) и низко-низко поклонились рыбам: «Спасибо тебе, дедушка Сом, спасибо вам, народ речной! Спасли вы нас от крушения! Поешьте за это наших лесных зёрнышек.» Я потёрла лапками собранные злаки и кинула рыбам в воду. Рыбы благодарно поплескали хвостами, подобрали эти крохи и ушли в глубину.
А мы полюбовались закатом, поужинали, послушали журчащую песнь реки, сливавшейся вдали с небом… А потом стали готовиться к следующему этапу нашего пути. Я подлатала свою котомочку, Надворный Советник отыскал хорошую сучковатую палку для меня и предложил приспособить мою котомку ему на спину вместо ранца, только для равновесия – двустороннего, что я и поторопилась аккуратно сделать. Так вот и день прошёл.
Пока. Жди следующего отчёта с воробьиной почтой. Твоя Зая.

Письмо 4. В дороге.

Привет, Лучик! Как тебе учится? Спешу продолжить мои путевые заметки!
Дворка несётся впереди меня без устали. Но даже он набегался сегодня и устал. Прибежал, высунул язык, свесил его набок. «Эх ты, неугомонный!» - говорю я. А он только хвостиком в ответ помахивает. Сидим, отдыхаем. И вдруг видим, как к берегу приближается курочка-куропаточка со своим потомством. Куропаточка шествует важно, а за ней потешные цыплятки суетливо бегут, попискивают: «Пить-пить-пить-пить!» «Квох, квох, сейчас придём! – квохчет мамаша. - Квох, квох, не бегайте далеко, квох! не отбегайте далеко, квох! Схватит вас лиса ненасытная, жадная да хитрая!» Малыши слушаются маму.
Дворка увидел куропатку, одно ухо поднял, второе опустил и уже нацелился схватить её, как добычу. Но я тоже не дремала и успела сердито прикрикнуть: «Не смей! Лежи смирно!» Огорчённый пёс огрызнулся, оскалил зубы, вытянул передние лапы и положил на них голову. Глаз не сводил с куропаточки и её деток! Я взяла из мешочка горсточку пшеницы и пошла к птенцам. Они сначала на меня уставились во все глаза, а потом трогательно засеменили к маме и спрятались под её крылышки.
«Здравствуйте, милые куропаточки! – говорю я. – Мы в ваших местах впервые. Путешествуем по белу свету, но не просто мир повидать, а по важному делу. Не видали ли вы, чтобы через ваши края чужая ворона пролетала, в клюве деревянную фигурку зайца несла? Это наш лесной оберег, нам его обязательно найти надо.» И с этими словами бросаю зерно на землю. Птенчики выскочили из-под маминых крылышек и стали клевать: тюки-тюки-тюки-тюк. Куропаточка встряхнулась, посмотрела по сторонам и посоветовала: «Да-да, была одна такая каркуша, со своею добычей не расставалась, она вот так прямо на восток полетела. Её многие заприметили. Вы, я вижу, по реке добирались. А теперь вам лучше ступать степью широкой до самого тёмного леса, что на горизонте виднеется. А как в лес зайдёте, у дятла-красноголовика дальше дорогу спросите, он вам самую короткую дорогу укажет.» Поблагодарила я куропаточку, и она мне поклонилась с достоинством. А цыплятки на меня смотрят, ещё зернышек просят. Но их строгая мама покачала головой и позвала: «Пошли-ка, детушки, к речке – водицы попьём!»
А мы с Надворным Советником ещё немного посидели, пообедали пшеничной похлёбкой да я заячьей капусткой подкрепилась. Правда, Советник ещё лягушку где-то успел подхватить – бр-бр-бр-бр! И съел. Говорит – вкусно. Ну его.
А уж солнышко высоко стоит, в природе всё ликует. Рыбки большие и малые из речной воды выпрыгивают, плещутся. Чайки – птицы быстрокрылые – над рекой стремительно носятся, зорко в воду глядят. То одна, то другая вдруг камнем в воду падает, да тут же и взлетает, а в клюве у ней уж зазевавшаяся серебристая рыбка трепещется. Пичуги степные в траве песенки высвистывают.  Даже пугливый суслик из норки на бугорок вылез, зажмурился: привык, бедняжка, в глубокой норе в темноте сидеть.
И так на душе хорошо становится! Дворка вокруг меня вьюном вьётся, умильно смотрит, поскуливает, дальше в путь-дорогу торопит. Надела я на него рюкзак-котомочку, сама палочку в руки взяла, - и пошли мы от реки-матушки по широкой степи к дальнему лесу. А лес-то совсем не такой, из какого я родом. В моём всё больше берёзки да осинки встречались, ну, дубочки попадались, клёны, ясени. Светлый он был, прозрачный какой-то. А этот лес, догадываюсь, – бурелом буреломом, всё ели да сосны мохнатые, тяжёлые, тёмные, в двух шагах уж за толстыми стволами и не видать ничего. И звери там другие живут.
Идём не спеша, по сторонам любуемся. В небе нам жаворонок песни поёт, Солнце-батюшку прославляет. А Светило смотрит, ласково улыбаясь, и льёт свои горячие лучи на каждую травку-былинку, пташку-певунью, зверушку большую и малую. Только вот тебя, ученик лучик Открой Глазки, среди них нет. Вокруг пчёлки-медоноски жужжат – трудятся, осы-озорницы шныряют, да комары-кумовья кусачие попискивают. Всё под солнышком живёт, гудит, шумит, радуется живительному теплу.
Две ночи мы в степи ночевали, костры жгли, волков да лис отпугивали. Наконец, на третий день и к лесу приблизились. Приунывший было от долгого пути Надворный Советник воспрянул духом, завернул крендельком хвостик и побежал обнюхивать дорогу справа и слева. А я так устала, что уже не могу писать дальше. Подожди следующего письма.
Жму лапки-лучики. Твоя Зая.

Письмо 5. В гостях.   
Жарко! Дворке раздолье: бегает из стороны в сторону, а если увидит глуповатого мышонка, то летит к нему стрелой. Мышонок суетливо прячется, а пёс заливисто лает над норкой, потешается. Увидит, что я далеко впереди, несётся догонять, взглянет, - и снова хвост крендельком, язык на сторону и впе-ерёд, только его и видели! Но дорогу старательно обнюхивает, запоминает обратный путь да от лихих зверей стережётся… До лесу уж совсем чуть-чуть осталось…
Вечереет. Солнышко спряталось за край  степи. Вот и стемнело. Звёздочки загораются в небе. Издалека медленно выплывает месяц. Всю степь словно молоком облили. Мы сошли с тропки, высмотрели подходящую низинку и спустились в неё. Дворка насобирал хворосту и разжёг костёр, а я приготовила нехитрую еду. Мы отужинали, прилегли рядышком, повздыхали от усталости и заснули крепким сном.
Утром рано пошли на восток к лесу. На опушке в теньке присели на пенёчках отдохнуть. Я задумалась. Теперь бы нам совет дятла-красноголовика очень бы пригодился, да нигде дятлов не видно и не слышно, как ни оглядывайся вокруг и не прислушивайся. Ах ты, горюшко, не у кого и дорогу-то разузнать!
А впереди сосны высокие да махровые, ели густые да стройные. Вспомнила я свой лесок, где весёлые берёзки кудряво белеют, дубы могучие свои ветви добродушно раскинули, а под ногами жёлуди шуршат. Да на ветках орешника белочки-проказницы сидят, орешки щёлкают, да в нас, зайцев, бросают, подхихикивают…
И тут между деревьев увидала я тропинку витиеватую. Мы поднялись и пошли. Шли долго. Лесной воздух прохладный,  чистый. Вдруг Дворка привстал, уши навострил, хвост струной вытянул. Впереди вроде знакомый звук слышится. Поспешили из последних сил! Так и есть! Вот и полянка виднеется, а сбоку на раскидистых дубах два дятла дробь выбивают, друг перед другом стараются, красные шапочки так и мелькают. Мы чуть не бегом припустили, откуда только силы взялись! Сразу столько шуму наделали, что дятлы от удивления даже стучать перестали и на нас воззрились.
Мы, запыхавшись, заикаясь от волнения, поздоровались и стали как можно вежливее наперебой просить вывести нас на самую безопасную, самую короткую дорогу на восток, чтоб не даром ноги топтать, и к цели скорее дойти, и мир во всей его красе поглядеть. Историю про похищенный талисман рассказали. Дятлы дружно закивали, переглянулись, зашептались, советуясь друг с другом. Вот один и говорит, сам важный такой, а голос гнусавый, дребезжащий, как пила: «Мы уже слыхали, что появились в нашем лесу такие бесхитростные путешественники как вы. Птичья почта давно донесла. Но и волки да лисы про вас тоже прослышали. Удивительно, что они вам ещё не напакостили, поэтому надо дать вам в провожатые сильного и доброго защитника. А уж лучше Михаила Потаповича Топтыгина в нашем лесу никого не сыщешь. Слышали мы также, что вы уже реку большую преодолели, и степь вольную, и лес густой, так что теперь вам надо к горам идти, каркуша-воровка за те горы полетела. Идите сейчас по этой тропочке дальше до развилки, там повернёте налево и пойдёте до лесного ручейка. Там и подождите,  мы Михаилу Потаповичу немедленно сообщим, он вас там встретит.»
Дятлы с нами раскланялись и улетели договариваться с мишкой, а мы пошли,  куда нам было указано. Только подошли к ручейку, а уж у мостика огромная фигура виднеется – Михаил Потапович нас дожидается. Вот как быстро дятлы сработали!
Топтыгин, опираясь на палочку, подошёл поближе, поклонился нам. Мы с Советником тоже вежливо раскланялись, хотя сперва поёживались от испуга. Не то, чтоб мы струсили, а жутко нам, таким маленьким перед таким махиной стоять!
«Здорово, братцы!» - приветствовал нас глухим басом Михаил Потапович. – Просьбу вашу я слышал, мне её друзья-дятлы передали. Сегодня уже поздно. А завтра ранним утречком выведу я вас на дорогу. А пока заходите ко мне в избу. Отужинаем, чайку попьём. Жена моя, Матрёна Филипповна, пышек испекла, мёд есть, малинка да яблочки лесные.»
Сзади медведя показались два маленьких медвежонка, а за ними шествовал третий побольше. Дворка глянул, сгоряча хотел было залаять, да опомнился, поперхнулся, съёжился и сжался. Я и сама при виде такого «экскорта» струхнула и вымолвила только: «Это кто ж такие будут?»  «Это детки мои – Филя и Васятка, а сзади старший пестун Минька,» - пробасил Михаил Потапович. И тут мы подошли к избе – бревенчатой, просторной, из сосновых брёвен рубленой.
Медведица в опрятном фартучке приветливо пригласила нас в дом. Филя с Васяткой наперебой загомонили, запрыгали, но Минька их строго одёрнул: «Тише вы, шалопаи, сейчас старшие говорят!» В избе приятно пахло свежим печёным хлебом и мёдом. На мощном дубовом столе стоял огромный поднос с горячими пышками и жбанчик с густым янтарным медком. По углам горницу украшали еловые и пихтовые ветки. Топтыгины стали намазывать пышки мёдом и радушно нас угощать. Да и у самих аж за ушами трещало. Вдруг Дворка спрашивает: «Скажите, Михаил Потапович, это не вы у крокодила краденое солнце отняли?» Хозяин добродушно хохотнул и пробасил: «Было дело, задал я Крокодилу бучу и вернул Солнце. Поэтому хорошо понимаю, как важно вам найти украденный оберег. Это ваша родовая драгоценность, её обязательно нужно у вороны отобрать и домой принести! В ней душа многих поколений ваших предков-зайцев!»
В общем, переночевали мы в этом гостеприимном семействе, а наутро вывел нас хозяин на дорогу, дал с собою пышек и брусники, а Дворке ещё и большой шмат сала. Мы уж и не знали, как за такую доброту благодарить! А Топтыгин нам лапой путь указал: «Идите на восток, на восход батюшки Солнышка, там, говорят, будет конец света, и туда улетела воровка, которую вы ищете.» Да, скорее бы уж найти её.  Пока. Зая.

ГЛАВА 5. Встреча.

Так и дошли наши путешественники до самого Амура, до лилово-розовых сопок с ароматным багульником и чесночно-острой черемшой, которой не замедлили полакомиться – чистые витамины! Притомились, присели. Зая раздобыла очередной кусок бересты, чтобы новое письмо Лучику написать, да с птичьей почтой в заоблачную школу отправить. Да только – что за напасть! – ещё полдень, а уже темно. Видимо, точно – конец света! Подняла Зая глазки к солнышку, а Солнца и нет: над Землёю нависли огромные чёрные тучи. Блеснула молния, загремел гром. Упали первые тяжёлые, как зрелые кедровые шишки, капли дождя. Дворка заскулил, засуетился, стал искать укрытие. 
        Глядь, а под сопкой не то нора, не то пещера. Ну да разбираться некогда  было, дождь уже разошёлся и зачастил. Юркнули путники в отверстие, отряхнулись от дождя. В дыре темно, хоть глаз выколи. Лишь при свете молнии можно было на секунду разглядеть друг друга. Дождь шумно лил стеной за входом в неожиданное убежище. Молнии сверкали, не переставая.
Давай пока, что ли, подкрепимся! – сказала Зая спутнику и достала остатки Топтыгинского гостинца. Они перекусили. Вдруг стало заметно светлее, шум грозы стих так же неожиданно, как и начался. Любопытный Дворка выглянул наружу и завилял хвостом так, что даже спина ходуном заходила:
Выходи, Зая, солнце в целом мире! Это не конец, это начало света! Здесь, наверное, солнышко родится! Не смотри на капли, это ливень последние слёзки на землю отряхивает. Зато увидишь, кто к нам пожаловал!
    Зая  выскочила  из  укрытия.  От  яркого   света  зажмурила    свои   
     косенькие глазки, прикрыла их лапкой. А когда снова смогла видеть, то и
     вовсе остолбенела: перед ними мерцал высокий и красивый сын Солнца
     – Луч из-за Туч. Ой-ой-ой-ой-ой, да неужели это был когда-то маленький
     и юркий солнечный зайчик Открой Глазки? А как же Михаил Потапович
     про конец света говорил?
Здравствуй, Зая, - сказал Солнечный Луч. – Здравствуй, Надворный Советник! Ведь это о тебе мне Зая столько в письмах рассказывала! Не пугайтесь, это в самом деле я. Просто я вырос и выучился разгонять даже самые вредные дождевые тучи. Немного пришлось повозиться с этим мощным Ливнем, ну да ничего! А уж сообразить, куда вы дошли (твои письма – прекрасный путеводитель!), и где прячетесь, не составило никакого труда. Тем более, что наша школа тут совсем неподалёку, только её за облаками не видно. Вы как раз к той сопке и подошли, о которой я тебе писал! Я так рад снова видеть тебя, Заинька!
-   Ой, а я-то как рада! – воскликнула Зайка и бросилась навстречу давнему другу.
-   Прекрасно, - пролаял Дворка. – Значит, дальше пойдём все вместе. – И радостно завилял хвостом, предвкушая новое интересное путешествие.
-   Пошли! – сказал красавец Луч. – У меня сейчас короткие каникулы. Я познакомлю вас с моей сестрёнкой Радугой. Она как раз после дождичка прогуляться выходит. Она покатает нас на своей горке, покажет нам разноцветные картинки из всех цветов спектра нашего папы Солнца. Пойдёмте-ка!
-   Ой нет! Может быть, на обратном пути! А сейчас нам совсем некогда: я ведь писала тебе, что нам обязательно надо разыскать заячий оберег, который ворона украла! – огорчилась Зая. – Мы уже такой путь проделали. Все встречные нам однозначно в эту сторону указывали. Значит, уже где-то совсем  рядом.
-   Тем более нам надо с Радугой поговорить, ведь ей сверху далеко видно. А я сейчас наших соек да воробьёв из заоблачной школы покличу – они много где летают, наверняка что-нибудь увидели!
     И они пошли. Яркий Луч сначала метнулся за сопку, чтобы передать с птичьим телеграфом срочный сбор своим пичугам-одноклассникам – сразу погрустнело вокруг, облака заволокли не успевшее отдохнуть от дождика небо. Но Луч молниеносно вернулся, что-то шепнул мгновенно убежавшим облачкам и теперь щедро светил направо и налево, не только указывая дорогу путникам, но и  грея каждую встречную травинку и букашку. Тут как раз по небушку раскинула свои цветные пряди  волос сестрица Луча Радуга и начала их расчёсывать золочёным солнечным гребешком.
-  Привет, сестрёнка! - крикнул Луч. – Знакомься: это мои друзья, о которых я рассказывал – Зая и Дворка.
-   Очень приятно, - поздоровалась Радуга. -  Наслышана, наслышана.
- Здравствуйте! – поздоровались и путешественники. – И нам очень приятно с вами познакомиться!
     В это время со всех сторон стали слетаться маленькие юркие птички. Поднялся весёлый тонкоголосый гомон, захлопали со всех сторон лёгкие крылышки.
- Слушай, сестрица. Слушайте все! – громким голосом осадил их суету волевой Луч. И он рассказал о заячьей беде и о цели путешествия Заи и Дворки. Слушали его пичуги, затаив дыхание и не перебивая: ох, и многим же, во-первых,  насолила проказливая ворона, а во-вторых, все хорошо понимали, какое значение для каждого звериного народа имеет его прародительский талисман. Поэтому, когда красавец Луч попросил своих одноклассников соек и воробьёв помочь в поисках и полетать по тем тёмным уголкам за сопками, куда ему самому, недавно ещё юркому солнечному зайчику, путь заказан, никто не стал возражать. Только Поклевушкин, было, пискнул, что это не его дело, но ему быстренько напомнили, как ворона и у него как-то раз тайничок с зерном разворовала, и он сразу же переполнился праведным гневом и вызвался осмотреть самую дальнюю сопку у горизонта.
     Разлетелся птичий народец, разошлись по сторонам Зая, Дворка, Лучик, и даже прелестница Радуга закончила холить свои переливчатые локоны и занялась какими-то важными небесными делами – до следующего дождичка.

Глава 6. НАХОДКА.

     Два дня пролетели в долгих бесплодных поисках. Куда только не заглядывали друзья и их помощники, да всё без толку. Усталые, почти отчаявшиеся уже найти оберег, собрались Зая, Дворка и Лучик на товарищеский совет.
- Может, всё-таки дальше идти надо, не в здешних местах ворона свой тайник упрятала? – тявкнул Дворка.
- Да нет, куда же дальше, - ответил умница Луч. – Дальше на востоке будет море, а уж ворона не та птица, чтобы за море перелететь. Да и у самого берега ей делать тоже нечего, там посильнее да похитрее неё обитатели найдутся. Так что, думаю, встречные не зря вам именно сюда указывали, здесь и надо продолжать поиски.
- Да ведь мы и так уже всё обошли, а твои друзья-пичуги всё облетели. Не могу больше! – упала духом всегда весёлая Зая. – Я домой к родным хочу! Я так по своему лесу соскучилась! Кажется, что даже волку или лисе сейчас бы обрадовалась!
- Ну-ну, не смеши меня! – сердито буркнул Дворка. – Сама эти поиски затеяла и меня с собой потащила! А теперь в кусты!
- Ребята, не ссорьтесь, - миролюбиво проговорил Луч. – Сейчас давайте прикинем, во всех ли направлениях мы искали и…
      Но  договорить наш красавец-гроза-дождей не успел. Пыхтя изо всех сил, оголтело хлюпая непривыкшими к длительному полёту крылышками, к ним подлетел и почти плюхнулся оземь толстяк Поклевушкин. Сзади грациозно спланировала проворная сойка Зойка.
- Нашёл, нашёл! – не успев перевести дух, задыхаясь от устали и нетерпёжа, выпалил Поклевушкин. – Я нашёл!
- Не ты нашёл, а мы нашли, - поправила его с обидой в голосе Зойка. – Мы нашли вороний тайник. Все понизу искали, в мышиных закоулках, в кротовьих лазах, в лисьих норах. А он, тайник этот, оказывается, в заброшенном совином гнезде на самой верхушке могучей сосны схоронен! Сосен в лесу много, они похожи друг на друга, вот никто и не догадался поверху смотреть!
- А как же вы догадались? – восторженно взвизгнул Дворка.
- Да ведь это же я! Я!.. – начал, было, хвастать Поклевушкин. Но сметливая Зойка сразу же прервала его:
- Да ты, ты! Ты гнилые забытые белкой шишки увидал, решил в своё дупло перенести, чтобы потом втихаря от всех орешки слопать! Ты! Если б я тебя за этим делом не застала, так бы ничего и нашли! Представляете, он подгнившие орешки перепрятать решил, а тут я. Ну, он от меня как рванёт, но с шишками тяжело, а бросить ему жалко. Вот он по воздуху крыльями лупит-лупит, а ни с места. Аж ветку раскачал. Вот под веткой что-то и заблестело.
- Вот, это я нашёл! Кабы я ветку не раскачал, ты бы тоже ничего не заметила!
- Хватит галдеть! Показывайте, где тайник! Или забыли уже? – приказал Луч.
- Нет, нет, не забыли! Мы на это дерево метку поставили! – затараторили Зойка и Прыг-Прыг. – Идёмте за нами! – И неуклюжий Поклевушкин и изящная Зойка полетели вперёд. Но уже через несколько метров запыхавшийся воробей шлёпнулся на ближайшую ветку потолще и схватился за сердце:
- Ой, не могу больше! Ой, задыхаюсь! Зоенька, будь другом, проводи их одна!
- Говорил я тебе, спортом больше занимайся, летательной гимнастикой! – с укором сказал Луч. – Ну да ничего, мы и с Зойкой дорогу найдём. Отдыхай пока.
     И, оставив Прыг-Прыга стонать в изнеможении на сосновой ветке, друзья заторопились вслед за сойкой. Нетерпение придало новых сил, хотя путь был не столько долгим, сколько нелёгким: пришлось продираться через бурелом, мордашки путников залепляла толстая белая паутина, рассерженные пауки всячески ругали их вслед за свои порванные сети, под лапками то хрустели засохшие ветки, то проваливался нечаянной  ямкой мокрый прелый мох, то норовили укусить встревоженные муравьи.
Вновь зарядил мелкий надоедливый дождик. Может быть, умелому Лучу не составило бы большого труда справиться с ним, но времени было жалко, не хотелось отвлекаться на возню с плаксами-тучками.
- Смотрите! – вдруг воскликнула пронырливая сойка, показывая крылышком куда-то вверх. Путники задрали головы, но ничего не заметили, как ни вытягивали шеи.
- Да смотрите же! Лучик, дорогой, посвети, пожалуйста! - И точно: средь ветвей отблеском вездесущего Луча что-то засверкало.
- Ну конечно же, это наш оберег сверкает! – в восторге закричала Зая. – Как же мы его оттуда достанем? Он ведь тяжёлый, сойкам да воробьям его не снести. Ворона-то птица жадная, ей эта жадность силы прибавляла, да и покрупнее она соек будет.  Кого же попросить?
- Надо белок позвать, они смогут.
- У белок-хлопотуний итак работы по горло: они и с бельчатами возятся, и припасы на зиму готовят, и о дуплах-домиках своих заботятся. Может, филина Филимона Панкратовича попросить?
- Филин днём  спит, а до ночи ждать невмоготу. Да и стар уже Панкратыч, видит плохо, как бы чего не перепутал.
- А что если мы ему очки хорошие подарим? – Луч задумчиво обошёл полянку. – Спрошу-ка я Радугу, не сможет ли она из своих разноцветных стёклышек филину подходящие очки смастерить? Самой Радуге, конечно, в густой лес не пробраться, но очки от неё принести и Зойка вполне сможет.
      Так и сделали. Радуга была рада помочь и очень быстро подобрала для старика филина тёмно-фиолетовые очки, которые сойка приволокла в клюве. Пошли искать этого старого ворчуна. Тот как всегда днём храпел на одинокой старой сосне, поухивая во сне. Кое-как его добудились, а потом ещё полчаса объясняли, что от старика требуется. Но когда Филимону Панкратовичу вручили сделанные Радугой очки, он сразу же нацепил их на свой короткий изогнутый клюв и подобрел. Всё ещё недовольно бурча (сон ему досмотреть не дали!), но уже не от обиды, а скорее для порядка, филин тяжело хлопнул крыльями и сонно полетел к указанному месту. Все замерли в ожидании. Казалось, через минуту талисман будет наконец-то в их лапках.
     Но не тут-то было. Когда мудрый Филимон уже подлетал к нужной сосне, откуда ни возьмись выскочила хитрая ворона с какой-то новой похищенной безделушкой в клюве, хотела в свой тайничок добавить. Она сразу сообразила, зачем столько лесных жителей вблизи облюбованного ею заброшенного гнезда обретаются, и приготовилась к атаке. Безуспешно пытались друзья убедить воровку отдать спрятанный оберег по-хорошему и раздать остальное обиженным ею обитателям леса.   
      Пришлось  ретироваться несолоно хлебавши. Вновь собрались на совет у опушки леса под сопкой. Не только разные-преразные птицы прилетели, но даже белки, ежи, мыши сбежались, змейки лесные приползли, кроты из лазов свои слепые мордашки повысовывали, и прочая мелкая живность лесная присоединилась: если сегодня соседей обидели, то завтра и тебя обидеть могут – надо всем миром зло пресекать! Опять вовсю галдели взволнованные птицы. Все проделки припомнили они вороне-воровке.       
     Решили, что надо всем вместе лететь к тайнику, пока ворона всё не перепрятала, и вернуть всем их исконные вещи, которые ещё целы. Конечно, съеденного зерна, сушёных ягод и грибов не вернёшь, но хоть игрушки для бельчат, домашнюю утварь хозяйственных кротов и мышей, да  украшения для молоденьких пташек забрать назад!

Глава 7. ВОЗВРАЩЕНИЕ.

       Так и полетели пернатые огромной растревоженной стаей в лес к старой сосне. Земные жители вприпрыжку следом побежали. Белки с дерева на дерево перескакивали. Теперь уже Луч не мешкал, далеко вперёд дорогу освещал, так чтобы народ лесной издали блестящие глаза заячьего талисмана заметил.
       А уж дерзкая ворона и в самом деле постаралась за то время, что проходило звериное вече, новое место для тайника найти, да уже намеревалась свои прятантки туда перетаскивать. Но не успела. Сначала услыхала она непривычный шум и через минуту увидела приближающуюся стаю разгневанных пернатых. А пока ворона размышляла, как ей поступить – ввязаться в воздушный бой с целой стаей или незаметно улизнуть, подоспело и наземное подкрепление.
        Нет, и улизнуть уже не удастся, подумала воровка, и целую стаю одной не перебороть, сколь хитра бы сама ни была. А не попытаться ли это припрятанное старьё обменять на съестные припасы?! Вдруг номер пройдёт!?
- Ой, дорогие друзья, как я вас заждалась! Добро пожаловать! А я для вас вот сколько товара приготовила! Специально для ваших деток и птенчиков! Специально для каждой вашей модницы! Вот эту блестящую брошку я меняю на кучку зерна, а вот эти погремушки – на два лесных яблочка! А ещё у меня заячий талисман есть! Я его, так и быть, совсем дёшево отдам – за мешочек пшеничных сухариков!
      От вороньей наглости лесное воинство просто опешило. Никому такой поворот дела и в голову не приходил. Их же вещи подлая птица хочет им же самим и продать?! Вот так штука! И у пташек, и у четвероногих просто дар речи пропал! А хитрюга воспользовалась временным замешательством и ещё пуще стала нахваливать да навязывать свой «товар», оттягивая время.      
      А сама потихоньку отлетала всё дальше и дальше, понимая, что долго ей морочить головы лесным обитателям не удастся, однако, может, она сумеет спасти хоть что-то из награбленного.
     Но пока даже светлый Луч померк и не знал, что ответить. Мудрый филин Филимон и тот молчал, напыжившись и растопырив крылья. Первым опомнился жадный Поклевушкин:
- Ха-а, а ты мне, чудила, платила, когда мою пшеничку стащила? – от возбуждения он чуть ли стихами не заговорил. – Ты отсыпала зернышек хоть стакан, умыкнувши заячий талисман?!
      Он стал задиристо напирать своей маленькой взъерошенной грудкой на грузную ворону. Чувствуя позади себя поддержку и слыша одобрительные смешки в стае, он отчаянно ущипнул её за бок – только пух полетел! Теперь уже растерялась ворона. Но только на мгновение. Она тут же решила сделать хорошую мину при плохой игре и прикинуться радушной дарительницей:
- Что вы, что вы, вы меня не так поняли, это же я вам подарки  приготовила! - А сама опять уже отлетала всё дальше и дальше. Поклевушкин совсем разгорячился и пронзительно запищал:
- Ребята, что вы её слушаете, налетай, разбирай своё добро!
Началась суета. В этой суматохе хитрой вороне и удалось бы скрыться, но тут спас положение мудрый Филимон. Он (и откуда только зычный голос взялся?!) скомандовал:
- Эй, сойки, обходи ворону справа и слева, в кольцо её! Не упустить! Головами мне отвечаете! Ты, Луч, слепи её!  Эй, воробьи, тащите на землю всё, что можете унести из гнезда! Мыши-хлопотуньи, выдавайте похищенное хозяевам! Вы, белки, передайте Зае талисман, да осторожно, не уроните! Кроты, вы звери хозяйственные, следите, чтобы каждый своё получил. Змеи, смотрите, чтобы никто лишнее бы не прихватил или своего б не досчитался.
      Сутолока превратилась в организованные действия. И вот уже сойки под крылья подтолкнули к Филимону Панкратовичу упирающуюся и каркающую во всё горло ворону.
- А теперь мы будем тебя судить! – сказал старый Панкратыч. – Твоим защитником назначаю справедливого Луча. Твоими обвинителями – Заю и Дворку, которые из-за тебя такой путь проделали. А вы все, обитатели лесные, свидетелями будете!
      Долго ли, коротко ли судили воровку ворону, про то нам знать необязательно.  А приговорили её к наказанию такому: отработать на очистке леса месяц, а потом покинуть эти пенаты и искать себе гнездо подальше от насиженного края. Может, на новом месте она сможет начать жизнь с чистого листа и стать такой же уважаемой, как ворона-учительница тётя Птаха. А пока вместе с голубем Летуном Порхаичем, галчихой Чивкой, сойкой Зойкой и другими пусть в заоблачной школе поучится, может, поумнеет.
       Все воспитанники заоблачной школы ликовали, веселились и обитатели леса, обретшие свои похищенные вещи. Скворец Ноткин организовал целый концерт самодеятельными силами воодушевлённых пичуг и зверушек. Даже жадный Хвать-Брать-Мимо-Клюва-Не-Упускать, который не принимал участие в наказании вороны, прилетел откуда-то с полным мешочком кедровых семечек за спиной и принялся угощать птиц и зверушек - видно, даже ему стыдно стало.
     А Зая от души радовалась вновь обретённой родовой реликвии. Скакал вокруг неё и заливался счастливым лаем и Дворка. Теперь возвращение идола в родные пенаты было только делом времени. Пора было отправляться в обратный путь, ведь наступила золотая осень. У Лучика снова начались занятия в школе, у Радуги было много хлопот по хозяйству, и она сидела до весны дома, а птицы и четвероногие готовились к зимовке, занимались припасами, учили своих деток перед предстоящим холодами преодолевать житейские испытания.
- Знаешь, Лучик, - сказала Зая. – Мне страшно жаль расставаться с тобой, но нам пора в дорогу. Дальше оттягивать возвращение нельзя. Я припасла немного зёрен, Дворку птицы снабдили яичками, да в деревне мы кое-какие яства раздобыли. Завтра отправляемся. Спасибо огромнейшее всем-всем за помощь!
- Я думал об этом, - ответил верный Луч. – Не хотел говорить раньше времени. Мы тут меж собой в лесу посовещались и решили, что второй раз вам такой же опасный путь, да ещё по осени проделывать незачем. Мир вы повидали, оберег вернули, нести его тяжело. Вот мы и договорились со здешним Лосем, он вас с удовольствием до самой реки доставит. У него в тамошних лесах знакомая олениха живёт, вот он как раз к ней в гости собирался. Так что ему по пути будет. Ну а уж на переправе ваш знакомый дедушка Сом снова поможет. Поэтому пешком совсем немного идти останется. А благодаря птичьему телеграфу вам свободный путь до самого конца обеспечен. Топтыгин тоже уже предупреждён и никаких волков и лис близко не подпустит! А весной я снова к вам вернусь, теперь уже совсем большим и сильным, жди!
- Ой, спасибо тебе, Лучик! Как всё здорово получается! Что ж, давай прощаться, завтра в путь! Ещё раз всем-всем-всем большое спасибо!
  Друзья тепло попрощались. Наутро Зая, бережно уложив талисман,
прихватив припасы съестного в дорогу,  взгромоздилась на гордого Лося, а весёлый Дворка с заливистым лаем кругами носился рядом. И отправились они домой.
  Только это уже совсем другая сказка.