Принцип сферы

                И понимание замкнет кольцо минувшего…
                Эрих Мария РЕМАРК

                Линия релевантности обрывается в овраге из душ…
                так, наверное, чувствовал себя Мамай, разглядывая
                пепел, только что сожжённого им города…
                С.С.




                                -Вот скажи Алексаша!Разве можно вот так ходить, с почти голыми сиськами по питерскому метрополитену?-  показал мне Пашка на идущую мимо нас девицу.
ДА! Девушка была явно не для метро…Стройные длинные ноги, очень красивые волосы, приятно-загадочное лицо, которое украшали нежно-чувственные губы и глаза, поглядывающие на все насмешливо и спокойно. Но главным украшением фигуры, была туго подтянутая темным бюстгальтером грудь, которую Пашка так недальновидно обозвал сиськами. Бюстгальтер был темным, поэтому хорошо читался сквозь полупрозрачную кремовую блузку. Был бы я волшебником, тут же наколдовал бы разрыв тесёмок, что бы увидеть всю  красоту без этой паранджи мирового цинизма по отношению к мужикам. Ансамбль совершенства дополняла короткая джинсовая юбочка, которая не оголяла ноги, нет, подчеркивала их стройность.
Я поглядел на товарища. Тот завелся. Видимо появление этой девушки всколыхнул в нем, дремавший доселе, мыслительный процесс.
-Смотри! Если она девушка папика, то он не отпустил бы ее в метро. Если она просто студентка, то сама бы не пошла в таком виде в метро. Значит она не девушка папика и не студентка. Кто же она? -Пашкины мысли вихрем носились в его голове и этот вопрос стал важнее того момента, когда бы мы дождавшись своего третьего товарища, окунулись  в атмосферу пивного бара и загасили  в себе огонь   вчерашней попойки.
-Паш! А может она работница продвинутого офиса и просто едет с работы?
-Ха! Ты сам знаешь название этим продвинутым офисам - бордель!- Пашка так заорал от нахлынувших на него ассоциаций, что, проходящие мимо метропользователи, шарахнулись в сторону. Между тем, девушка остановилась у карты метрополитена и стала задумчиво ее разглядывать.
-Видишь! Она в метро первый раз, -вынес обвинительным тоном свой вердикт Паша,
как будто появление в метро первый раз человека, являлось нарушением, по крайней мере, Гаагской конвенции и для моего друга являлось безапелляционным преступлением человека, тем более  девушки-секси.
Вдруг она развернулась и пристально на нас уставилась.
-Саш! Что это она?- голос приятеля вдруг перешел на шепот,- на нас ведь смотрит!
Я тоже почувствовал волнение. Девушка  напомнила мне одну, до невозможности любимую актрису, ну просто один в один. Только актрисе сейчас лет шестьдесят и она замаливает свои многочисленные грехи в  небольшой часовенке на севере Италии. Дай Бог ей здоровья и её красивым внучкам! А эта здесь и даже к нам направляется!
-Привет!- спокойный низкий голос, белоснежная улыбка, внимательный взгляд темно-серых глаз, - вы мне не подскажете, как добраться до Ладожской?
Я же еще смотрел и на Пашку, моля об одном, что бы он не задал свой дурацкий вопрос прямо объекту его волнений. Тот аж весь вспотел, видимо репетируя в мозгу фразу, готовую вырваться из под его змеиного языка. Может старт задерживался из-за поисков синонима слову “сиськи”. Хотелось ему так же сально, но не обидно.
И что на меня нашло:
-А…мне как раз туда. Я вас провожу.
И мой друг замер. Ему стало не до фразы. При нем свершился акт мощнейшего в истории человечества предательства. Я стал Каином, Троцким(что, кстати, очень спорно, Паша), Галилеем в одном лице, ибо дал столько клятв и крепчайших, связанных кровью и, конечно, декалитрами, обещаний, ничего не иметь с этим отсталым, но хитрющим мировым сообществом, женщинами. Тем более, что на подходе где-то был наш третенький, который общался с девушками исключительно с целью оздоровления своего организма.
-Да -а…-протянула девушка, -как это любезно с вашей стороны.
     И она снова улыбнулась. Все. Я понял, что она может сделать со мной , что захочет, ибо я попал. Я попал в свои юношеские воспоминания,  грезы и ожидания. А вы знаете, как ждет юноша, который не может встретиться со своей планетой-женщиной?! Лучше не знать вам этого, пусть другие юноши не будут хоть здесь мною преданы.
Девушка взяла меня под руку. И мы двинулись сквозь поток метропользователей по гудящему от множества ног плиточному полу под светом ярких ламп. Мне показалось и чувство это крепло, что расстались мы пару часов назад, а так были вместе всегда, даже тогда, когда мамы нас только хотели родить и выбирали себе для нас наших пап. Почему-то, поток людей расступался, и мы двигались спокойно и ровно. Никто не хотел вторжения,в образовавшийся мировой шар гармонии. У меня только один раз было такое чувство. Когда моя любимая женщина, зная, что будет расставаться со мной, все последние часы до своих прощальных слов, была со мной ласкова и добра, как к глупому олененку. А когда подъехала его машина, она нежно поцеловала меня в лобик и сказала:
-Ты хороший. Но я выбрала его. Прощай.
С тех пор я перестал быть хорошим. Но это другая история.
-Меня зовут Ангелина. Можно просто Геля. Я первый раз в питерском метро, да и вообще в городе. Немножко заблудилась.
-А зачем тебе на Ладожскую?
-А там, говорят поезда на Хельсинки ходят. Поеду в Финляндию.
Кто ей что говорил? В Финку можно уехать и автобусом и самолетом, но самое неудобное  это  на поезде.
-А багаж то твой где?- я невольно любовался нами, и мне нравилась вся ситуация, потому что я шел с одной из красивейших девушек мира. И в глазах встречных и не встречных мужчин, этих вечно голодных волков питерских прерий, читалось одно:” Это ж по какому праву, ты сучёнок! идешь с такой красавицей?” Но, верите, ответ был в ней же. Она так естественно прижималась ко мне, держала за руку и разговаривала со мной, освещая светом своих таинственных глаз, что даже у самой замусоренной бабушки не оставалось сомнений, что мы благословленная Господом пара.
-Нет. Так получилось. -Коротко ответила она, но таким тоном, что я временно поостерегся задавать  вопросы.
Тут оглянувшись, я увидел, семенящего за нами, Пашку.
-Эй! Я тоже на Ладожскую!- видимо он решил, что двойная неверность сегодняшней попойке, как-то снимет с меня хоть часть греха предательства.
Она рассмеялась. И неожиданно потрепала Пашку за ушко, так нежненько, но уверенно:
-Скажи! Хотел спросить про мои сиськи?
Паша вспотел во второй раз, ушко после ее пальчиков зарделось и мой товарищ, впервые в жизни не нашелся, что ответить на простой, в принципе, вопрос, о женских выступающих частях тела.
Я поспешил на помощь:
-Паша! Это Геля, а меня зовут Александр.
-Сашенька, -она сказала как-то протянуто и загадочно, словно пробуя на вкус, -мне нравится это имя.
-А Павел, вам что? не нравится? -Стал приходить в себя Пашка.
-Нравится,- и она снова потрепала его за ушко.      
        Надо сказать, я ,впервые, за долгие годы нашей дружбы видел, как простейший жест и прикосновение вырубали моего товарища напрочь. Посильнее удара кулаком будут ее пальчики. Говорят, у акулы есть местечко на ее нежном акульем лобике, куда  несильным ударом, ее акулу,  можно заставить  плыть некоторое время в офигительном кайфе, в позе обкурившейся до морских ежиков акулы на фоне нежно-голубой морской воды подсвеченной солнцем.   
     Пашка был еще той акулой. Он замолчал, видимо переваривая новые для себя ощущения. Молчал и я,  только Геля улыбнулась, причем, проходивший мимо этой улыбки хилый студентик, зачем-то нервно схватился за ширинку  и, чуть ли,  не   подпрыгивая, побежал по вестибюлю.
-А что ребята! Не выпить ли нам по пивку?- неожиданно предложила она.
Мне даже стало плохо. Не от того, что она так читала все мысли, а от того, что третенький наш дружок был жутчайшим ловеласом и не пропускал ни одного движущегося женского тела, да и не движущегося, по-моему, тоже.
-Да! Классная идея!- Пашик снова заорал и я увидел, как заблестели бесенятами его глазки, ибо он уже смоделировал ситуацию, когда наш казановский Вадик  через секунду-минуту, но отобьет эту красавицу от меня, и я такой гордый сейчас, как всегда останусь с носом. “Блинн! Что ж я всегда такой неуверенный-то?!”-Я чувствовал, как начала опускаться, только что, гордо вздернутая голова.
-Саша! А потом ты проводишь меня до Ладожской!- Предложила Геля, как будто, у меня еще был выбор, и я, нервно стиснув зубы, пошел с ней и семенящим Пашей на выход, слегка радуясь еще тому, что мы не на Техноложке.

Технологический институт

Это станция, где некоторую часть общества, так называемого Санкт-Петербурга, видно  в разрезе. Входишь со стороны Московского проспекта, а когда надо гарантировано попасть куда-то, ты обязательно туда входишь. Так уж там все построено, на этой станции, что поезда идут с платформ в попутном направлении. И вот, когда поезда останавливаются, из них вываливается разный народец.
Экстрим, это когда два поезда останавливаются одновременно и одновременно же, народец вываливается на платформу, и вывалившись, видит перед собой еще одно средство передвижения, очередной вагон, в который нужно войти, чтобы следовать дальше к какой-то своей цели. Я не знаю, какая цель у метропользователей в данный момент, но по той стремительности, хищному блеску глаз и главное, мощнейшему броску к дверям вагона, не смотря ни на какие препятствия, я подозреваю, что там, по меньшей мере, мешок с золотом, причем с подписанной дарственной каждому.
Первыми летят, конечно, молодцы лет 16 и чуть старше. Ну, этим дебилушкам, лишь бы мчаться, в вагон ли, в туалет ли, гормоны играют, силушка накоплена, мозгов, к сожалению, нет. И вылетают они этакими ракетами, но приборы наведения фиксируют препятствия в виде колясок, бабушек, детей, поэтому столкновения происходят с такими же удальцами, причем, бывают они довольно жесткими и с последствиями, но это и логично: хочешь летать, приготовься к падениям.
Вторые, как ни странно, молодые девицы. Силушки нет, мозгов тоже, но уже есть хитрость, поэтому прут прямо на мужиков.  И те, видя хрупкую девушку, неотвратимо летящую им на грудь, или на грудь принимают, что тоже может являться целью девиц, или, что чаще, пропускают эти хрупкие создания мимо себя и наши ласточки, даже быстрее юнцов, оказываются у дверей вожделенного вагона.
Третьи…о! это песня! Этот тип женщин я запомнил еще с советской юности.
Я их всегда звал бегемотихами: невысокие, коренастые, сильнорукие от ежедневного таскания по многокилометровому пути многокилограммовых сумок, награждены они двумя защитами в виде непробиваемой брони: первая-это броня мозгов. Их быт и работа так организуется, что для проведения разных нехитрых действий, им достаточно небольшого участка мозга, ответственного в основном за глотательно-орательно-двигательные рефлексы, остальные 99,99999 процента покрыты непроходимой броней, ибо любая другая информация приводит к коллапсу и гибели такой особи. Вторая броня- это мощный панцирь, покрывающий их тело и состоящий из нескольких слоев: кожи, против которой мощнее и надежнее только кожа самого бегемота; подкожного жира, достигающего  ширины двух десятков сантиметров, ну и закаленных долгими боями в очередях и тусовках, типа очередей, внутренностями. И вот такой броненосец набирает скорость, вывалившись из вагона, и устремляется к цели. Поверьте, лучше бездушный броненосец, чем управляемая и влекомая к цели, дверям вагона, мощная туша такой вот мадам. Надо ли говорить, что здесь препятствия в виде людей, их утвари, детей и старушек, просто бессильны. Тушка мощно разбивает любое количество, любые группки, не обращая внимания на опрокинутое и опрокинутых. Цель, двери вагона, будут непременно достигнуты.
Но самое интересное начинается у дверей этого вагона.  Необходим  тайминг для постижения процесса. Поезд останавливается и двери открываются. До закрытия дверей ровно одна минута. Расстояние между платформами тридцать метров. Допустим, но так оно и есть, первыми приходят к дверям бегемотихи, преодолев этот путь секунд за двадцать, по принципу: победителей не судят или цель оправдывает средства. Что цель ничтожна, об этом не задумываются, ибо им незнакомы понятия ценности и качества цели, мозгов то нет.
Вторыми, шурша пакетиками и сумочками, девицы, гордые своей хитростью. Те, которые на груди у мужиков не повисли. Эти уже уложились в тридцать-сорок секунд. Ну и почти сразу, юнцы, те, которые не встретились с такими же, дубинушками. Итак, встреча у дверей вагона, трех видов метропользователей происходит через сорок пять секунд.       Но, если вы думаете, что все это время вагон гостеприимно блестит чистыми стеклами, то вы ну очень! Ошибаетесь! Ибо Техноложка- пересадочная станция, и там почти весь вагон выходит. Но, наши метропользователи самые ушлые в мире. Знают, что их ждет у дверей вагона и какая стая, задержись они, хоть несколько секунд с высадкой, будет их встречать!    Я бы, на месте военных стратегов отрабатывал  высадку любого десанта на примере станции метро Технологический институт. Итак, десант метропользователей мощным потоком высаживается на платформу, также делясь на три группы и…дальше по сценарию.                Увидев, один раз этот бедлам, я навсегда отказался от использования сей милой станции в своем маршруте движения по городу.
Так уж устроены люди: бежать, не оглядываясь…топтать не задумываясь…все люди…только философы льстят себе, спрятавшись в бочке. А Вам, счастливых встреч в мире животных!

Но мы выбрались, без трудностей и подошли к нашему бару. Тот еще бар!
Я помню бар “Жигули” в советские времена на Владимирском. Что бы попасть туда, очередь занималась за четыре-пять часов. Время такое было, очередей. Ничего в этом нет хорошего, но там можно было встретить и известного рок-музыканта, и писателя, и киноактера, и чиновника, а самое главное, выпить с ними и поговорить о жизни, причем с матом и обличением действительности, никого и ничего не боясь.
Здесь очередей не было, но не было, ни известных киноактеров, ни писателей, ни чиновников. Эти все по своим тусовкам, ни-ни, за пределы гламурности и звездности, но совсем они тут были не нужны.
Потому что, здесь собиралась все свои: студенты старших курсов, младшие менеджеры, прочие люди, чьи достоинства состояли не в кошельке, а в образе мыслей, что могли звучать очень неожиданно и пользовались спросом именно у последнего мыслящего поколения. Конечно, тусовка варьировалась, синтезировалась и менялась, поскольку те, у кого появлялись деньги и желания, перетекали в более дорогие бары и клубы, но несколько личностей оставались постоянными и я сегодня надеялся их увидеть.
Но увидели мы стоящего у дверей и плотоядно улыбающегося на красивую девушку Гелю, нашего третенького, Вадима.
Ему то, как раз и не надо было блистать оригинальными идеями и мыслями, не потому что самая оригинальная идея в его голове, трахнуть новую девушку, а лучше двух, а потому что, кроме смазливого личика и стройно-крепкого тела, он реально владел искусством первичного обольщения. Это Казанова владел семью уровнями обольщения, хотя достаточно и двух. Обольстить и овладеть, а потом, обольщая, удерживать и овладевать.
Вадик мог, не зло, высмеять девушку или польстить ей. Или наговорить кучу неожиданностей про себя, не особо блистая умом, но тон, взгляд его, всегда говорили, что девушка эта необходима ему на всю жизнь, на всю вечность и уже забронированы места в двуспальном гробике, что бы проводить вечность вместе, только всего то малость, не хватает сегодняшней ночи, что бы потом, где-то в вечности не выяснилось страшное недоразумение- полнейшая несовместимость особей в двуспальном гробике.
И вид его глаз, хищных и дерзких, все сказали мне. Но сегодня я готов был  драться.
-А! Вот он ваш Вадюша,- нежно пропела Геля и, как-то неожиданно, по-матерински нежно, но отстраненно, поцеловала его в лобик.
Сказать, что Вадик окаменел, не сказать ничего. Сталактиты в пещере много мягче, чем  стал вдруг Вадик. Он  понял, что ему сказали – отвали, но ты друг моих знакомых и мы тебя потерпим. Наверное, сильнее обида была только в садике, когда его за приставания к девчушкам-детсадовцам, поставили на стол нагишом.
Но месть, блюдо другого времени, и когда оно придет, редко, кто знает, а Вадик знал, что оно придет, поэтому, собравшись и безмятежно улыбнувшись, он приобнял Ангелину:
-Какая красавица! По пивку!
И мы, с виду дружной компанией, покатились в бар.
Главное достоинство этого местечка, кроме остальных, это главное достоинство хорошего пивного бара: около семидесяти сортов недорогого и качественного пива с нехитрым набором закусок. Кроме того, иногда, напившиеся, безумно-талантливые, но никому не известные, музыканты, могли поиграть на аппаратуре и позажигать вместе с такой же публикой. Тут все были равны. Я не помню ни одной драки, хотя сегодня за Гелю придется биться.
Нас ждал наш же столик, наш же бармен, наше же пиво, почти мгновенно поставленное перед нами. Почему то, Геле принесли темное, но она изящно передала его мне, забрав у меня светлое. Ненавижу светлое пиво! Но она-то об этом не знала…
Пивная тусовка всегда особенная, пока не добралась до водки. Водка сразу выключает мозги и включает разные инстинкты, включая, половые. Под пивко легко говорится, обсуждается, шутится и влюбляется. Мы всегда говорим обо всем, кроме политики. Когда, кто-то, кто уже принял на грудь, вдруг, вскинется и вспомнит , например, как трудно со свободой слова в России, рядом сидящий, молча встанет и положит крупную ладонь на говорящий рот, а другой - носик прихватит. Достаточно минуты, как заговоривший о политике, снова захочет пивка. Метод действенный, можно и нужно в Госдуме применить, может, о делах бы рассуждали.
Сидим. Тихо пока. Я молчу, искоса любуясь Гелей. Пашка убежал к бармену, Вадик негромко щебетал по телефону с очередной жертвой своей страсти. И мне  вдруг так защемило сердце, что в глазах потемнело. Словно черная, в зловонной жиже рука, обхватывает твое трепещущее сердечко и сильно и с наслаждением начинает вытаскивать его, глядя в твою душу пронзительно-зелёными глазами.
-Сашенька! Ты что? -рука Гели нежно легла на мой лоб.
-Так. Почудилось,- мне реально стало легче от ее прикосновения.
-Привет компания!- это объявилась достопримечательность местечка: Марк Иванович Черемных. Черт знает, что он делал до этого, чем занимался. Черт тоже знает, мы нет, чем он занимается сейчас и на что живет. Только Марк был личностью незаурядной. Во- первых видок: на вид лет пятьдесят, всегда всклокоченная бородка,  светло- серые безумные глаза,  взлохмаченные волосы, всегда с пивом и никогда я не видел его пьяным.
Во-вторых: он иногда скажет что-то такое, над чем, более интеллектуальные люди, задумаются, менее, засмеются. И он никогда не был злым и всегда уходил домой один, со словами: ” Философ должен быть пьяным и одиноким”.
-Привет Марк!- Вадик суетливо предложим ему пиво.
-Для вас, молодой человек, Марк Иванович!- не любил Марк Вадюшку, что поделаешь.
Вадик, типа обидевшись, опять в телефон уткнулся.
А Геля….ее реакция меня просто поразила. Она встала и подошла к Марку.
-Вы тот самый Марк, которого цитирует весь Сайт Белых Воротничков?
-Да, уважаемая. Не знаю как Вас?
-Ангелина Анатольевна. У моей подруги несколько ваших цитат. Вы ей разрешили.
-Ну да. Тем, кому я не разрешаю их использовать, я стираю их странички без права восстановления.
Ох! ты! Что за сайт? и вот так Марк! Цитаты он, видите ли, свои разрешает!
А Марк тем временем неторопливо пил пиво и разглядывал Ангелину. Я видел, что он хотел задать вопрос, какой-то важный, но сложный. Нет, только спросил, чуть растягивая:
-Ссударыня! А Вы…. Здесь… с к-кем?
-С Сашенькой,- и так взяла меня за руку, что желудок мой к спине прирос,игнорируя выпитое пиво.
-Ну, Сашок парень хороший, хотя и не далекий,- и он почему-то зло посмотрел на безмятежно болтающего с кем-то Вадюшу.
-Да. Он хороший,- подтвердила Геля и улыбнулась мне.
-Тебе надо совсем меня добить!- вдруг я стал агрессивен.
-Нет. Что  ты? Просто ты мне действительно нравишься.
Действительно нравлюсь. Как же! За полчаса я даже маминой кошке не успеваю понравиться, а сейчас такая девушка!
Тут к нам подошел еще один тип, мне совершенно безразличный, но среди музыкантов слывший талантливым человеком, хотя по пиву, халявщиком полным, в смысле, все пивший на халяву: и пиво, и водку, и даже воду.
-Привет компания! Привет Марку!- и, не спрашивая разрешения, начинает цедить из стоящего на столике бокала.
-Привет отдельно стоящей красотке! -это он Геле.
А она, так нежно-певучим голосочком:
-Наше здравствуйте самому талантливому композитору-аранжировщику современности Василию Прохорову!
Мама дорогая! Где ж я был столько времени, что заезжая девушка нам глаза на наших знакомых открывает.
-О!- я первый раз увидел, как не пошло Василию халявное пиво. Мало того, он его впервые в жизни, выпустил из рук, поставив на стол, и припал к руке Ангелины:
-Почитательнице таланта мой нижайший поклон!
А Геля ему:
-Вы талантливы, но последний ваш диск  очень спорный и показывает, скорее, отклонения в физиологическом плане, я имею в виду пьянство.
Марк громко расхохотался, мерзко тряся бородкой и всклоченными волосами.
Василий же, оторопев, снова быстренько припал к стакану с пивом:
-Ну…не знаю…вам ли судить.
 -Нет, скорее не мне, а музыкантам, которые отказали вам в записи. Но первые два диска – это шедевр!
Василий снова пьяно заулыбался:
-Красавица вы моя.
Компания наша тем временем разрасталась. Подтянулся Пашка, переставший щебетать по телефону Вадик, вновь хищно разглядывал Ангелину, две личности принесли с собой пиво и обсуждали последний диск чего-то там, Марк с Василием завладели вниманием Гели, я же, вновь, ощущая ноющее беспокойство, любовался девушкой.
Что-то не так. И тут, впервые, как звоночек: она ни разу не поговорила по телефону. Современная девушка без мобильника, что микроволновка без электричества, авто без двигателя, президент без страны, луна без солнца, Господь без человечества. То есть,  это, возможно, только теряет всякий смысл.
У меня была знакомая, у которой присутствовало целых три мобильных телефона, непрерывно звонящих, причем,  все три телефона имели списочную квалификацию. Один для бывших, но нужных мужчин и своих бесконечных подружек. Один для будущих и перспективных и для работы. Третий, для всего сразу, если первые два отрубались из-за перегрузки. Но это понятно, как-то логично.
Здесь же ни звонка извне и ни звонка во Вселенную. Очень странно. Но странно было еще и другое: разговор, который Гелечка поддерживала с двумя мастерами пивного словоблудия.
Давно я не видел такого заведенного Марка.
-Ангелина! И вы что-то читали из моих цитат?
-Мне и моей подруге нравится про предел.
Марк, вдруг, стал похож на важного профессора:
-И можете как-то вспомнить?
-Отчего ж Марк Иванович! Могу целиком процитировать,- она выпрямилась, на секунду задумалась и странно-тягучим, низким голосом, немного тихо, но так, что все замолкли и заворожено уставились на нее, стала говорить:

-ЭТО накрывает мгновенно: становишься похожим на высохшего, безобразно-желтого, беспомощного старикашку, словно придавила Вселенная…и ты обнаруживаешь себя таким одиноким и жалким. Этому много названий, я называю это- ПРЕДЕЛ!
Человек идет к вершине, преодолевая такую самую невозможную нагрузку, что когда-то организм говорит: НЕТ! И все то, что решалось ценой своих ресурсов: моральных и физических, просто опустошилось, словно топливо кончилось, и мозг у пилота высох, и сердце остановилось!
И когда-то, когда еще мир был цветным и ярким, где бы я не находился, ты успевала мне протянуть спасительную ниточку своей души и заставляла вздрагивать мое сердце, а значит и оживать, потянувшись к спасительному лучику. И мозг, еще не умерший, но уже застывший, получал сигнал жить! И уже похолодевшее тело, уже удобно провалившаяся  в студено-мертвую пустоту  плоть, еще мертвой, но уже сильной, рукой тащила себя на плоскость жизни. А теперь, когда мир покрашен бездушной серой краской, где все лучики превращаются в холодный студень, как я пойму…что это моя ниточка?

У Марка затряслась бородёнка,  он прикрыл глаза рукой.
Воцарившаяся пауза была нарушена Василием:
-Да ладно! Вот мое правило Лорда никто не может понять.
Ангелина улыбнулась и как-то просто сказала:
-Если это применительно к великому музыканту, то оно хоть как-то объяснимо. Но в жизни, к другим профессиям, очень сложно.
-А скажите, девушка! Что вы имеете ввиду? –вдруг, противно-визгливым голосочком, заверещал композитор.
-А вы можете его воспроизвести? Ваше правило Лорда. Оно действительно звучит очень сложно.

Василий поднялся, принял позу Маяковского после попойки, но все равно великого, и неожиданно громким и поставленным голосом диктора центрального телевидения, произнес:

-В любом происходящем процессе, достижение гениального результата, путем применения профессионалом креативного мышления, вследствие возникновения торсионной  синергии.

Вот черт! Если б я что-то понял. Но Марк ожил:
-Вася! А где ты его сподобился опубликовать, что такие очаровательные девушки его даже знают?
-В  своей статье на модном музыкальном портале. Там Ангелина?
-Да. Мы еще с друзьями спорили, торсионная должна быть синергия или просто синергия.
-Нет! Только торсион!- Вася заорал как умопомешанный, хотя весь разговор нормальным, с моей точки зрения, назвать уж никак нельзя.
-Но,- Геля призадумалась,- наверное, возможно и к другим проявлениям жизни отнести. А вы как автор сможете наглядно его продемонстрировать?
Василий рос на наших глазах. Он забыл про пиво и смотрел на свои руки. Пальцы что-то начали отстукивать по поверхности стола, глаза, вдруг, затянулись серой дымкой. Перед нами был другой человек, не выпивоха, не балагур, а человек, который должен подтвердить миру одну из своих гениальных идей.
-Я впервые услышал эту группу в восьмидесятых годах прошлого века, когда был молодым и, как все говорили, талантливым музыкантом. Я говорю, молодые люди!-Василий говорил напряженно, но уверенно, так что обсуждающие диск чего-то там, два паренька, внимательно стали слушать, возможно понимая, что такие истории в журналах не прочитаешь.
-Так вот, речь о знаменитой английской группе Deep Purple. Там все играли классно и создавали невиданную синергию своей игрой и музыкой. Но больше других, меня заинтриговала игра клавишника Джона Лорда. Он играл, как мы говорили, вкусно. Когда же мы переводили его партии на ноты и пытались воспроизвести, даже подбирая те же звуки, что у него, ничего не получалась, звучало пресно и вяло.
Музыкант обвел всех долгим взглядом, чуть задумался, но продолжил:
-Но спустя двадцать лет, играя и аранжируя всевозможные партии и песни, я пришел к своему Правилу Лорда, ибо понял, как он играл и что он делал. Я вам сейчас покажу, особенно вам, милая девушка. Осталось перед этим только сказать, что великий Лорд…как бы поточнее…цеплялся, так я это называю, за звук. Но это ничего бы не значило, не обладай он профессиональным владением инструментом.
-Вась! -перебил его один из парнишек- как цеплялся то?
-Пальчиками, вот этими, -он помахал перед нами своей лапищей,- и включал мозг, исполняя свою партию.
Да! Если бы мне и было что понятно, так это то, что Василий мог изъясняться грамотно и интеллигентно, забыв при этом, про пиво. Нет! Не забыл. Опрокинув, залпом,      внушительный бокал ирландского, Василий направился  к сцене и сел за синтезатор.
В микрофон же он сказал:
-Я не буду играть сложно. Я сыграю рок-н-ролл и постараюсь, чтобы у меня получилось.
-Давай Василий! Слабай что-то уж!- заорали из зала, принявшие на грудь посетители.
Ноль внимания. Он был весь напряжен, что-то настраивая.
Отсчитав такт пальчиками в воздухе, вдруг запустились электронные барабаны. Затем, появилась партия рояля, это уже Вася наигрывал, импровизируя. Но пока, в общем, ничего особенного. Отыграв на рояльном звуке, заслужив аплодисменты зала, Василий, вдруг поднес палец ко рту, типа “Тише! Еще не все”.
Что-то там переключилось, появился рок-н-рольный аккомпанемент и вдруг! Василий  птицей, склонившись над синтезатором, заиграл органным звуком, таким журчащим, резким, очень возбудимым. И все стало по-другому. Мы даже увидели эту энергию, которая заклубилась в зале. Если совместить работу огромных судовых двигателей,  турбин реактивного самолета, мощной гоночной машины, тогда можно будет даже пощупать возникшую синергию. Народ, словно за веревочку, мгновенно, вылетел на танцпол. Это был еще тот рок-н-ролл, скажу я вам. Аплодисменты, крики, вопли танцующих,  долго не утихали, но музыкант, отыграв, направился к нам.
Глаза его молодо и дерзко сияли, он еще был не с нами, а там, в какой-то безумно далекой своей стране, где и звуки, и свет, все было волшебное и приносило наслаждение, где не бывает боли и предательства, где все подчинено одному желанию: жить творя и творить живя, где никто не мешает и никто не завидует, где счастье просто дышать воздухом гениальности и свободы от денег и хлеба насущного, где красивые женщины и мудрые и сильные мужчины, и тебя любят за тебя, за твой ум и твои глаза, а не за способность, обманув предавши, считать медяшки в своем холщевом мешочке.
Марк протянул музыканту бокал пива:
-Выпей, пожалуйста, друг!
Ангелина церемонно встала и поклонилась Василию королевским поклоном, который был почему-то очень уместен в этой ситуации.
-Да! Теперь я могу рассказать друзьям о том, что видела своими глазами доказательство Правила Лорда. Спасибо!- и она задумчиво села рядом со мной, прижавшись ко мне и, как-то,  беззащитно и доверчиво опустила голову  на мое плечо, прикрыв свои прекрасные глаза длинными  и густыми ресницами.
-Ой-ёй! Прямо Людмила на отдыхе со своим Русланом,- Вадик не мог пережить картинной  нашей позы, да и пиво требовало восстановления его статуса всеядного Казановы.
Но Марк с Василием просто сели перед нами, и Вадик оказался на далеком втором плане с мальчиками снова обсуждающими музыкальное чего-то там.
Мы цедили вкусное пиво, Ангелина молчала, звучала негромкая музыка, поднятая, Василием энергия уже улеглась, только опять начинала черная рука сжимать мое сердце, и я застонал непроизвольно.
-Сашенька, милый, успокойся!- рука девушки снова нежно легла на мою голову, и я забылся.
Персонаж, который появился тем временем в баре, был особенно мне противен. Он появлялся редко, но в редкие минуты его появления, мне было неуютно и как-то грязно.
Это был крупный детина с толстой бычьей шеей, выдававшей в нем бывшего борца, мощные катули сала, свисающие с его боков и двухметровый рост, сводили к нулю, а потом и к минус бесконечности любые попытки сбить его с ног в честном поединке. Он не устраивал драк в баре, но не упускал случая ущипнуть за попку, проходящую мимо девушку, сам же громко и по детски радуясь своему хамству. За раз он выпивал два литра пива и потом долго сидел, тупо уставившись маленькими злобными глазками  на экран плазменной панели, потом выпивал еще два литра и вставал, обязательно роняя с шумом барный стул, направлялся к выходу, с трудом переставляя свои слоновьи ноги. Но помещение после его ухода, сразу светлело и свежело, словно закрывали дверь давно не мытого, сильно вонявшего, противного туалета.
И тут Геля произнесла:
-Я пойду, освежусь, не волнуйся, скоро вернусь,- она нежно улыбнулась, но я, понимая, с кем рядом ей придется пройти, похолодел, как свежая тушка в пятидесятиградусный сибирский мороз.
-Ой! А я тоже,- тут выскочил Вадюша и подхватив под руку девушку направился с ней к туалету, путь к которому проходил мимо барной стойки, не оставив мне выбора и время для протеста. “Если этот амбал хоть коснется ее, я буду биться”- твердо решил я  для себя, зная, что не успел оставить завещания, но не потому что нет времени, а потому что в общем-то, и нечего оставлять.
Как ни горько мне было осознавать, но эта пара, Геля и Вадик, смотрелись, просто, как пара известных и счастливых, от гонораров и безоблачной жизни, голливудских суперзвезд. Она, изящно-высокая, с абсолютно-правильной, женской фигурой и прекрасными чертами лица; он, отменно сложенный, уж точно не уродец, наш великий Казанова, оба они прекрасно дополняли друг друга, и черное пятно ревности уже застилало мне глаза заслуженной обидой. Весь бар, все его посетители примолкли, провожая красивых, молодых людей взглядами одобрения, зависти, злобы и похоти, но все молчали и смотрели. Молчал, но пока не смотрел, один амбал за барной стойкой, опрокидывая в себя очередной литр пива, пока девушка проходила мимо. Вот она поравнялась с его стулом, я напрягся, еще шажок, но…амбал так же цедил пиво, уронив масляные от удовольствия глазки на дно бокала, а следом за девушкой протиснулся и Вадюша, и они исчезли в дымном барном коридоре.
Марк спросил:
-А ты знаешь ее, эту девушку?
-Нет. Я и Паша познакомились с ней в метро. Она ехала на Ладожскую, а потом выразила желания попить с нами пива,- и я отхлебнул из своего бокала тёмную жидкость.
-Знаешь! Я читаю газеты, смотрю телевизор и уж, конечно, не вылезаю из Интернета. Она похожа на  девушку одного очень уважаемого московского сильного человека,- Марк  не сводил с меня тяжелого взгляда своих светлых глаз:
-Он настолько крут, что если это она, то я не понимаю, зачем? но чувствую, что тебе угрожает очень серьезная опасность, ведь этот человек, еще не второй, но уже и не третий человек в нашем государстве, надеюсь, ты понимаешь, что это значит!
-Так давай у нее спросим!- я начинал уже злиться, Марк оправдывал мои тревожные предчувствия.
-Не злись! Давай подумаем.
Вдруг! Звук громкой пощечены  прервал наш разговор. Я взглянул на барную стойку, состояние окоченелой тушки мгновенно ко мне вернулось. Я увидел бледное, синеватое от страха лицо Вадика, стоящего во весь свой двухметровый рост амбала, с красным и расплывающимся от удара женской руки пятном на щеке, и грозно сверкающими своими прекрасными глазами, Гелю, гордо расположившуюся перед горой мяса, позиционирующей себя, как амбал. Ясно, что на обратном пути он увидел девушку и всю жизнь бы жалел, а как я его понимал! что такую попку можно пропустить мимо! Он и не пропустил, на что Геля и отреагировала, отвесив, еще сидящему, громкую оплеуху.
Мир для меня разделился на несколько мгновений.

Я ринулся вперед, следя за руками гиганта, прорываясь сквозь барную мебель.
Упитанная кошка, любимица кухонного персонала, наткнулась на обнаглевшего мышонка и выкатила его в барный коридор.
Толстая, наглая муха, громко жужжа, тыкалась в стекло и неотвратимо приближалась к коварно сотканной паутине, в конце которой, насторожено, сидел огромный мудрый паук.

Амбал стоял, потирая ушибленное место, не обратив внимания на мой рывок.
Мышонок пока не понимал, что перед ним древнейший враг, ведь запах сыра еще не выветрился из его ноздрей.
До паутины еще оставалось несколько миллиметров, муха было еще свободна, но паук уже шевельнул лапками.

Другая рука гиганта, напоминающая  огромную канализационную  трубу, потянулась к тоненькому горлышку, никак не испуганной девушки.
Кошка, нежно перекатывая серый комочек, вдруг, зашипела и сильно придавила лапкой голову мышонка.
Муха одной ножкой зацепилась за сеть, дернулась, и вдруг! словно осознав смертельную опасность, пыталась взлететь, но лишь, все больше увязала в искусно-сотканной паутине.

Рука-труба амбала не успела к нежной шейке Гели. В его огромный живот, напоминающий по объему и жесткости пивную бочку, вонзилась моя безрассудная голова.
Мышонок отчаянно пискнул, пытаясь вырваться из “ нежных”  объятий, но тут же получил тугой удар другой лапой хищника.
Муха отчаянно жужжала и барахталась, иногда замирая, словно оценивая возможность вырваться. Но в этой попытке она решила выложиться, пусть даже, ее ножки останутся в сети, ибо паук начал движение к жертве.

Туша из пива и сала чуть шевельнулась от моего пикирования, но осталась стоять. Я лишь молил об одном, чтобы Вадюша смог оттащить с поля боя Ангелину.
Мышонок замер на спинке, раскинув лапки, словно желая массажик животика, и закатил свои бедные мышоночьи глазки.
Ножки мухи были крепко спаяны с ее тельцем и, поэтому, паутина все больше овладевала жертвой. Паук двигался медленно, сладострастно рассматривая жертву, оценивая ее жирность и красоту.

В животе человека-горы что-то уркнуло, видно моя голова все-таки помешала пищеварительному сложному процессу, как на нее опустился чугунный ковш многотонного экскаватора.
Кошка медленно обнюхала светло-серый животик мышонка. Инстинкт требовал срочно вонзиться, вот только кошка была еще сыта, поэтому выбирала местечко для вспарывания: животик или горлышко.
Муха затихла, только усики, не стиснутые клейкой сетью, еще обреченно шевелились. Паук остановился в нескольких миллиметрах и застыл.

Ковш в виде ручищ гиганта, медленно, но без видимых усилий подтянул меня к морде амбала. На меня уставились злобные маленькие глазки,  пахнуло дешевым пивом.
Вдруг! Кошку окликнули из кухни:
-Кис-кис!- она повернула мордочку к зовущему и принюхалась.
Мухино сердечко зашлось от ярости. Только что, она красивая и грозная, летала себе от стола к столу и чихала на всех. А теперь этот серый старикашка пытается связать ее и уничтожить! Паук снова начал движение.

Амбал все же сначала спросил:
-Ты это…чего?!- казалось, он был изумлен, а не разозлен.
-Ты обидел мою девушку,- с трудом прохрипел я, ибо, когда вашу голову сдавливают две стальные балки, говорить уже ничего не хочется.
-Как?!- еще с большим недоумением спросил он.
-Ты ущипнул ее,- я пытался крикнуть, но получилось слабое сипение.
Мышонок приоткрыл глазки и напружинился.
Муха опять рванулась, но паук уже вонзил в неё одно из своих жал.

Гора громко заржала, причём сальные бока, штормовыми волнами перекатывались под футболкой:
-Ты гадёныш! Я сейчас тебя съем.
Кошка еще больше отвернула мордочку от мышонка, когда он рванулся в своем последнем олимпийском забеге, где приз бесценный и один: жизнь.
Усики мухи еще шевелились, но тело уже безвольно осело в паутине. Паук остановился перед мухой, и взгляд палача, все объяснил жертве. Мухи не могут плакать и рыдать, но этот последний её вопль-жужжание был слышен, наверное, всем посетителям бара.

Мои ноги были оторваны от пола, я ещё барахтался в железных ручищах исполина, как мимо моего носа пронесся нежный аромат духов от женских ручек, да и сама ручка чуть коснулась лапищ чудовища, и нежный Гелин голосок, словно ангел прилетел, прозвучал:
-Георгий! Давайте остановим это недоразумение и вместе выпьем пива! Вы уж отпустите моего Сашеньку на землю, он не может терпеть чужих рук на моем теле. Разве это плохо!
Черт! Его зовут Георгий! Ну, надо же!
Наверное, она при этом очаровательно улыбнулась, так как человек- кран, отмайновал меня на землю, и я снова оказался перед его пузом, но уже без стальных балок на ушах.
Кошка гордо продефилировала на кухню, не обратив на забег мышонка ни малейшего внимания, ведь сыр еще не раз будет. Мышонок, домчавшись до спасительной дырочки, дрожал всем тельцем и молил своего мышиного Бога о спасении.
Паук воткнул жало между глаз мухи и с наслаждением принялся за обед.

Потирая уши, я не мог пить пиво и только тупо смотрел перед собой. Геля мило щебетала с амбалом, тот лишь опрокидывал в себя литр за литром и громко ржал. Наконец, гора поднялась:
-Я уехал. Гелечка до встречи! А тебе Робин Гуд сегодня просто повезло,- и стальная ручища обрушилась в дружеском пожатии на мое плечико.
Мы вернулись за наш столик, где нас приветствовала наша компания. Все были довольны, что пока никто не пострадал. Даже Вадюша из сине-бледного превратился в красивого румяного юношу.
-Да старик! Мы уже думали, что тебя сегодня в сухарики к пиву превратят,- Пашка протянул мне пиво,- мы, честно, не знали, что делать,- обезоруживающе сказал он, -если б не Гелечка, летать бы тебе аки вертолет по бару.
Девушка снова прижалась ко мне, и мы сидели, пили пиво и вслушивались в разговоры наших друзей.
А разговор превращался в диспут. Тема- женщины, ибо к нам присоединился попить пивка известный всему бару женоненавистник, просто менеджер среднего звена, Анатолий. Когда бы он не приходил в бар, в каком состоянии не был бы, но во всех его бедах были виноваты женщины. И их вину, мнимую или нет, он отстаивал с завидным упрямством, напористо и убежденно, в чём его интересно было иногда послушать. Вот и сейчас Анатолий горячо доказывал Марку:

-Жизнь прожить не картошку выкопать, хотя тоже нужно усилий приложить, для картошки-то.
Мужчина должен: построить дом, посадить дерево и вырастить ребенка, а лучше двух. Женщина должна: все это помочь сделать мужчине, кроме того, жить долго и счастливо, даже после того как детишки подросли и убежали, кто, куда и зачем. Это в идеале, до которого так далеко, что в это далеко никто и не заглядывает.
Не будем рассматривать мужчин-геев, активных и пассивных, как бы они не хотели, но мужчины детей еще пока не рожают. Нет пап беременных, развели Диму. Не будем мы и брать под сомнение редкие пары, что вместе доживают до старости. А как обычно, обратим внимание на одиноких женщин с детьми и без оных, что тревожно и не тревожно живут в нашем мегаполисе.
Возьмем женщину с детьми: ей за тридцать; муж, хоть и проявлял весьма умеренные способности мужа, но отцом был никаким, поэтому выгнан и забыт; жизнь разбавляют мужчины, хоть редко, но встречающиеся на этом пути; с ужасом ждет момента, когда любимое дитя, а это к её сорока обязательно случится, скажет:
-Мамуля, блин! На хрен мне твое безденежное одиночество, на хрен твоих мужиков-алкоголиков, давай деньги на…-и прозвучит список, в который учеба может и не войти, а предметов роскошной жизнюшки, сразу на несколько листов. И  не объяснишь,  балбесикам или балбесицам, что мамуля, закусив удила, словно  лошадь у монголов, без сна и отдыха,  пахала и пахала, что бы у дитятки было все, как у людей, ну или почти так. Но есть подруги, есть реклама на ТВ, есть в большом городе места, где собирается элита, на которой цацек больше, чем игрушек на ёлке. В общем,  дитёнышы не в теме, а тема совсем другая, чем думала мамашка.
И ждет потом огорченная мамулька тех воздушных мгновений, когда:”В сорок пять, баба ягодка опять!”  А дождавшись, вытворяет такое, что в шоке не только попавшийся в этот волшебный период мужчина, а весь близлежащий корпус проституток, менеджер( блин, слово-то!) которых, заказывает такую бабенку для особо-извращенных клиентов, причем для бабешки за интерес, так сказать, познание жизни, до селе не знакомое.
 Ну и одинокая дамочка: от двадцати пяти и дальше, возраст не ограничен, только биологическое старение организма от возлияний и половых, случайных связей, а также от наркотиков. Лозунг таких вечных девочек:” Живем для себя, мужики козлы, наша кодла самая лучшая”.  Не берем сюда тех редких бизнес-леди, которые просыпаются на работе и ложатся с ней спать, они-то, как раз, самые несчастные в этом мире женщины, но и добиваются реальных успехов на ниве труда, этакие современные Паши Ангелины бизнеса!
Нет, дамочки из кодлы, максимум чего добиваются, это менеджеры всего и вся, замы директоров, секретарши и т.д. Директора у них мужчины, которым такие дамочки обязаны оказывать всяческие услуги, причем в кодле об этом говорить запрещено: все дают, но как бы, на работе незаменимые специалисты( в области минета, я бы добавил). Такими дамочками полны по пятницам все бары, пивнушки и рестораны, а потом, особо стойкие доползают до клубов, их снимают полуобморочных, парнишки, которые давно привыкли к халявным трахам, с мертвецки-пьяными женщинами, особый вид некрофилии. Все перетекает в субботу, остановка лишь в воскресенье, поскольку директор в понедельник ждет своей очереди к традиционной услуге, намаявшийся, бедный, за выходные.
К сорока годам, кодла расползается. Кто в больничку, кто в гроб, кто в деревеньку, где домик умершие родители оставили, но ни одна не вышла замуж. Ибо мужики на яркий наряд летят как мотыльки на лампочку, но, разобравшись, какая тварь перед ним, быстренько к серенькой мышке, что бы спокойно, в кино, театрик, подальше от смеси мата-шансона-сигарет-водки и разврата, и не факт, что трахает тот, кто платит в ресторане.
Но мамулькам, тем, которые пройдут свои ревущие сорокопятые, вдруг улыбается судьба в виде внучонка, который так смешно топырит ручки и розовую попку. Счастливая бабушка, счастливые детишки: няня найдена, можно снова развлекаться и т.д.
А одиночество уже настигает трухлявых девиц из кодлы. И рады бы даже детей сестер понянчить, но настолько наорались лозунгами за свободу от мужиков, что родные уже и на порог боятся пустить:” Опять эта шалава хочет приехать! Нас нет дома!”
И встречаются эти разные группы только в одном месте, на сайтах знакомств, которые и проклинают все вместе, но каждый день как на работу.                -Мать их!- Анатолий задевает бокал и тот звонко опрокидывается, разливая пиво по ботинкам музыканта. Тот чертыхается, тянется за салфетками и роняет еще один бокал, причем пиво водопадом попадает на Пашкины брючки. Но никто не ругается матом, как обычно. Девушка Геля помогает и Пашке и Василию, но успевает задать вопрос Анатолию:
-Но ведь каждый имеет право жить, как хочет! Ведь вы так и живете!  В чем же виноваты те, кто хочет жить по своему? Даже эти две группы женщин, Вами описанные, имеют право на свою судьбу.
-Эх, девушка! Только не надо говорить о своей судьбе, об особой избранности такого народца как женщины! Сами женщины во всем и виноваты!- Анатолий широко жестикулирует и громко кричит-  феминистки!
-И что же плохого в феминизме?- Ангелина очень спокойна, немного улыбчива, нежно гладит мою ладонь и шепчет мне,- как же я люблю эти споры про мужчин и женщин!
Тут неожиданно встревает Марк. Он встает в позу римского оратора и начинает свою речь:


-Несчастные, мятущиеся россиянские девушки и женщины, старушки и леди, и прочие представительницы вашего пола, включая трансвеститов и лесбиянок. Никак вам не определиться со своим статусом посреди новейшей российской действительности. Вашим американским подругам намного легче: статус феминизма и добытых в жестоких боях свобод от мужичков не оставляет поля для компромиссов и метаний. Дверь открывать не смей, пропускать вперед тоже, в кабаке платим поровну, даже при приглашении на свидание. Умерла, так умерла, и всем все понятно, включая диких фермеров, которым, что лошадь, что корова, что женщина.
Европейские ваши соратницы, чуть  хитрее, им, как бы, и дверку можно открыть, и в ресторане  платить, но, завоевания феминизма тоже не сметь трогать! Должности, зарплаты, политические свободы, кухня поровну, включая посуду- это святое! Ну и ходить по Европе жирной, как свинья в грязной футболке, имею право, хочешь видеть чистой, так постирай футболку вместе со свинкой!
Но вот Россия. Страна непредсказуемых дур и дураков. Она: хочу работу в должности топ-менеджера с зарплатой президента, что бы дома няни, автомобиль, только джип; муж пусть будет, но возится с детьми, по дому мастер; любовник- обязательно! А лучше два! Муж тоже денег должен нести; любовники все давать по кругу, и вообще, все мужики козлы априори. А мужики и так козлы по природе, но после такого отношения становятся козлами в квадрате.
А дамочки мечутся. И в ресторан хочется и шопинг, но святое! на это дело развести кого-нибудь из мужиков, можно двоих. Одного на шопинг, второго на ресторан, а отдаться третьему, у которого силенок и деньжат осталось. И мужчинки входят в ситуацию, и если дамочка посмазливей, уже считают такое положение как данное.
И начинают дамочки, постигнув правила разводки, соответствуя этим правилам, рулить на работе и в жизни. Упертость, хамство, стяжательство, вот только первые черты такого рулежа. Мужчинки, конечно, сами виноваты, но они в одиночку не могут противостоять хитросделанной стае, повязанной круговой порукой и безнаказанностью. Потом такие дамочки растят своих чад. Мальчики становятся импотентами жизненными, девочки вливаются в стаю, цель которой, все те же тупые цели, что и у мамаш. Я знаю мужчин, которые еще грозы и молнии на производстве, но дома они похожи на жеванные носки, до такого состояния их доводят нежные создания. Их пилят жены и дочери, тещи и собственные матери, и на вопрос, что ж ты сука! позволяешь так с собой поступать, лишь молча и обреченно разводят руками. А нежные создания потом стаями бродят по клубам в поисках мачо или сутками сидят на сайтах в ожидании мужиков, которые их отматерят, изнасилуют при свидании и заставят еще заплатить в кабаке, заявив, что кошелек забыт или украден. Энергия никуда не девается и все возвращается!
Ангелина осторожно отпила из своего бокала:
-Да Марк Иванович! Много неприятностей Вам доставили женщины. Могу я попросить прощения за всех них?- девушка встала и ласково поцеловала Марка в щеку.
-А Вам Анатолий, никогда не терять бдительности, ведь их так кругом много, охотниц за вашей головой,- и она весело рассмеялась, и её серебристый смех начисто развеял, было возникшую стену напряженности.
Пивная вечеринка продолжалась. Все танцевали, шутили, пили пиво, но только мы с Ангелиной, словно оберегая какую-то свою тайну, укромно устроились в уголке, и я любовался девушкой и молил Бога о том, что бы это все продолжалось.  Слова Марка об её покровителе я забыл начисто, что позже оказалось совершенно напрасным. Спросил только:
-А что с Ладожской?
-Да Бог с ней! Завтра отправлюсь,- так беззаботно и легко ответила она, что я сам поспешил забыть о цели её поездки в метро.
И вот настал момент, когда надо было решать, что делать дальше? Мне то было ясно, я читал это в глазах и руках Гели, что она будет со мной, и я уже готов был предложить ей свою маленькую холостяцкую квартирку недалеко от Обводного, как  Марк твердо сказал:
-Алекс! Продолжаем у меня узким кругом и никаких возражений!
Я был у него всего раз, он жил совсем недалеко от бара и возражений не возникло. Геля легко встала, улыбнулась и только спросила:
-А что значит узкая компания?
-Это вы с Сашей, музыкант и я. Вам, Ангелина, волшебное красное вино,  а мужчин я угощу замечательным виски.
Вадик к этому времени уже склеил двух второкурсниц и увлекал их выходу из бара, затаив на меня обиду, но, так и не добившись от Ангелины благосклонности. За ним же припустил и Пашка, полагая, что  Вадюшка и на его душу-тело договорится,  справедливо считая, что дальнейший вечер с нами будет ему крайне не интересен.
Мы вышли. Холодало. Я накинул на девушку свою джинсовую куртку. Над нами черным потолком расположилось ночное небо Питера с немногочисленными вкраплениями алмазных звездочек. Ночной город всегда другой, нежели дневной. Освещенность его зданий и набережных очаровывала меня своей какой-то неосязаемой таинственностью. Архитектура города, это организация пространства. Питер- это гениальная архитектура, гениальная организация пространства.              Но ночью видна та архитектура,  которая освещена, своеобразный синтез из света и камня. Таинственная, жестокая, но необходимая для жизни планета в Российской Вселенной.
Ангелина спокойно шла, снова нежно прижавшись ко мне, и вглядывалась в глубину неширокого проспекта.
-Марк! А помните как у Вас там, на сайте? О ночном Питере!
-Если сможешь, напомни мне, девочка?
И Геля, под неторопливый ритм нашего движения, причем музыкант немного отстал, что-то бубня себе под нос, начала:
-Вчера совершил ночную автопрогулку по набережным Питера! Мне так хотелось, что бы и ты увидела это великолепие, этот лоск и величие огромного города, освещенного и в то же время сумрачно-таинственного. Нева, как и тысячелетия назад, неторопливо и мощно несет свои воды, и нас уже с тобой не будет, а эта река также величественно и свободно будет жить….и мы уже, оттуда, будем наблюдать за нами же, молодыми и красивыми! Этот город, это гениально-организованное пространство, всегда будил во мне древнего человека, такой он неприступный и прекрасный! Кто бы не стремился его завоевать, он просто стряхивал с себя всю эту мерзость, и Нева уносила останки поверженных в болота Финляндии. Мы, конечно, когда-нибудь остановимся и выйдем из этого стремительного забега, жизнь, я  раньше, ты позже, только зная, что равнодушный камень этой гениальной архитектуры, не будет смахивать по нам слезу, но ласково примет наши души, и мы сможем опять быть вместе. И под огромным куполом Иссакия;  и над золочеными куполами питерских церквей; и разводить мосты, пропуская важные кораблики; и не видеть эту жадную суету Невского! Когда-нибудь, когда люди не будут таким гадкими.
-Когда-нибудь, когда люди не будут такими гадкими!- эхом повторил Марк и обнял Гелю.- Спасибо тебе за тебя и твое любопытство к жизни!
Тем временем, мы подошли к сумрачному шестиэтажному дому Марка. Вошли в красивые дубовые двери парадной и стали двигаться вверх по широким и не крутым лестницам на четвертый этаж. В таких домах очень часто располагались просторные и многокомнатные питерские коммуналки, где царил особый мир общежития с уклоном собственности, интеллигентности, а также пьянства и бунтарского духа их обитателей.
Много разных и часто не совместимых между собой людей собирались в таких домах.
Часто в таких домах было два выхода, один во двор, второй на проспект, откуда мы только что вошли. Это было удобно, но никогда нельзя предугадать, какой выход предназначен именно для тебя, даже если вход случился с парадной стороны.
Марк гостеприимно распахнул огромную входную дверь и пропустил всех в длиннейший коридор. Сразу же, повинуясь сигналам специальных датчиков, кругом зажегся неяркий свет, который не осветил, а как-то, подкрасил теплыми красками двухкомнатную квартиру Марка и огромную, просторную и чистую кухню.
Мы расположились за старинным круглым кухонным столом и из красивейших, наверное, очень редких и безумно дорогих бокалов, стали пить напитки, которыми нас принялся угощать Марк. Было очень спокойно. Со мной была моя девушка, милые, умные и воспитанные люди, и черная рука в виде какого-то предупреждения уже не сжимала мне сердце, и не отдавалось болью в груди. Хотя лучше бы мне прислушаться к проявлениям странных знаков-сигналов и задуматься над своевременностью свалившегося на меня состояния счастья и покоя.
Неожиданно Марк поднялся и церемонно сказал:
-А сейчас, господа, я хочу показать вам предмет, над принципом бытия которого я тружусь достаточно длительное время. Пройдемте!
И мы двинулись за хозяином. Распахнув дверь в одну из комнат, Марк повернул выключатель и отошел в сторону. Мы застыли очарованные. В центре большой круглой комнаты с очень высоким потолком таинственно и медленно вращался большой блестящий шар, хитроумно с помощью специальной конструкции, подвешенный к потолку. Шар подсвечивали цветными лучами небольшие прожектора, и при медленном вращении его, возникало чувство видения живой планеты с морями и океанами. Перед нами вращалась Земля. А мы, словно покинувшее и предавшее её человечество, вдруг, бросили прощальный взгляд на красавицу из иллюминаторов улетающего в черную пустоту звездолета.
-Я не работаю над загадкой Планеты Земля. Не думайте! Этот шар, лишь олицетворение еще одной загадки Вселенной- СФЕРЫ!- Марк был предельно сосредоточен и даже напряжен.- Я работаю над одним из своих открытий, которое, кстати, заинтересовало  большую, но очень секретную корпорацию, иначе у меня бы не было столь сложной аппаратуры.
Что-то щелкнуло, и на стене засветился внушительных размеров экран. Я почувствовал себя пятиклассником в ленинградском планетарии. Захватывающе, интересно, и до мурашек по коже, хочется космических открытий. Ангелина так же заворожено уставилась на Марка. А Василий , безразлично, но с упорством животного на африканском водопое, поглощал пиво, удобно устроился на полу, опёршись на стенку, что напротив экрана.
-По просьбе моих давних друзей я занимался кое-чем в системах управления крупными корпорациями,- на экране появились названия этих корпораций и все они  входили в двадцатку самых мощных.
-Не буду углубляться, но есть в сущности два известных процесса управления. Это – линейный, по принципу советского Госплана и матричный, которые продвинутые бизнесы сейчас и используют.
Схемы на экране рисовали сложные структуры, подтверждавшие слова Марка. Тот же продолжал:
-Я же открыл и сейчас заканчиваю доказательства для третьего процесса управления, так называемый ПРИНЦИП СФЕРЫ!
И на экране появилась огромная сфера. Потом, соответствуя словам учёного, сфера начинала наполняться рисунками.
-Сфера, от греческого, sphaira значит шар, замкнутая поверхность, геометрическое место точек в пространстве, равноудаленных от данной точки, называемой центром сферы. Так же важно, что сфера  является телом вращения, образованным при вращении полуокружности вокруг своего диаметра. Но самое главное, что, начиная от древних философов и математиков и  до талантливых физиков наших времен, к изучению природы Сферы все приложили свои усилия, в результате которых образовалась целая наука, поясняющая очень многое о природе сферы и её взаимодействии с физикой и философией нашего мира.
Да…- протянула Геля,- сферы Блоха, сфера Дайсона.
-Мне пришлось их проштудировать, этих философов, дабы вывести свой принцип в управлении бизнеса, ПРИНЦИП СФЕРЫ.
-И вас не остановил закон противоречия?- я уже ничего не понимал, но Марк с удовольствием разговаривал с Ангелиной.
- Предложение не может быть одновременно истинным и ложным?
- Я бы сказала шире. Два противоположных суждения об одном и том же предмете, в одно и тоже время и в одном и том же отношении не могут быть одновременно истинными, но могут быть одновременно ложными.
Марк рассмеялся, игриво закатывая глаза:
-Ах! Сударыня! Конечно же, найдется миллион людей, что начнут топтать мой принцип и закапывать его в навозную кучу вместе со мной. Но есть древний постулат, который подтверждает неутомимое движение правды во Вселенной: если истина в дороге, она дойдёт!
-Не раз, споткнувшись о мерзости!- это Василий, вдруг, вступил в философский диспут.
Ангелина, не отпуская моей руки, чуть приблизилась к экрану. Освещенная световыми лучами, девушка выглядела, как инопланетянка, как ореол неземной красоты и энергии.
-Марк Иванович! И в чем же ваше открытие?
-Как я уже сказал, сама сфера, как геометрическая фигура, как философия была изучена с максимальной тщательностью и проверена глубиной тысячелетий на истинность. Только Великий Тесла унес в могилу свое учение о шаровых молниях, хотя многие ученые мира пытаются понять принципы Тесла, сам Великий еще не открыл своего завещания миру. Его время придёт, как пришло время Нострадамуса и некоторых других.
-Вы о Тунгусском метеорите?- девушка даже вздрогнула.
-Не только о нем, об этом загадочном и необъяснимом пока письме Тесла человечеству.
Но я уже вышел на эту тропу познания и верю, что еще один великий мир мне откроется до моей смерти.
Но вернемся к ПРИНЦИПУ СФЕРЫ! Представим себе корпорацию, которая занимается бизнесом в нескольких направлениях, допустим в семи. Кстати, число семь было объявлено счастливым во многих древних и современных религиях, а я верю в опыт человечества. Если описать эти направления математическим языком, что уже используется в матричном управлении, и вложить эти описания, как сэндвичи, как пласты знаний в полость сферы, то получится шар, наполненный математическими моделями. Правда, еще Эйнштейн говорил:
«С тех пор, как за теорию относительности принялись математики, я её уже сам больше не понимаю».
Но, мне без математики никак, тем более, что она позволяет подключить к решению чисто рутинных задач, компьютеры, этих служивых собак современности. Эх! Ведь Тесла унес с собой ещё одно свое открытие, это подключение мозга человека к таинственному пространству, сам Тесла называл это пространство эфиром. Извините, друзья, невозможно при упоминании сферы не вспомнить этого величайшего учёного!- Марк немножко отхлебнул из бокала и продолжил:
- И оказалось, что математические модели, заселившие сферу, вдруг, стали подчиняться законам сферы. Это подчинение всех точек поверхности и внутренности шара центру, которым, естественно, в бизнесе является комитет или другая  универсальная структура по управлению, а не та модель, что используется у нас, допустим, в чиновных структурах, где какая-нибудь Марья Ивановна, трухлявая и безумная, что-то всегда забывает, так что даже губернатору не разобраться. А сколько там Михал Михалычей и прочих чудесных управленцев, чей смысл, в процессе, а не в достижении результата.
Нет! Огромные корпорации, даже используя матричные методы управления, задыхаются и считают свою структуру управления уже костной. Итак, мгновенная подчинённость центру с обратной мгновенной связью. Здесь, вдруг, заработали уравнения Максвелла, а также Фернандес-Ранады, этого, очень везучего и талантливого испанского учёного, касающихся теории распространения световых, а в нашем случае коммуникационных команд, лучей внутри сферы. Но бизнес, это не только деньги, не только математика с физикой, это философия. Законы философии, касающиеся сферы, вдруг начинают работать и в отношениях бизнеса в сочетании с другими планетными проявлениями в философском и физическом смысле, например, с такой сложной субстанцией, как власть.
И вот, если просчитать и нарисовать в виде сфер модели крупных корпораций, причем у каждой своя орбита, соответствующая капиталу и нескольким другим характеристикам, то получается интересная модель бизнеса в планетном масштабе.
Мы увидели на экране планеты- корпорации, вращающиеся вокруг себя и двигающиеся по орбитам.
-Вы видите, что скорость у всех разная и спиновая и орбитальная. Это и естественно, вот допустим, компания Майкрософт, а вот компания Google, а вот, словно в адовом огне вращается наш замечательный Газпром. Разные характеристики, разные весовые категории, разные скорости вращения, разная философия в достижении целей бизнеса. Математика сразу ставит все на свои места. И мы видим, что планеты-корпорации начинают подчиняться законам физики, астрономии и многим другим. Значит, мы можем объявить появление новой планеты в нашей Галактике бизнеса,  следуя законам астрономии, сможем определить и вычислить появление сверхновой и даже такой композиции, как Черная дыра! Кстати, Черная дыра, это вывернутая сфера!-  вдруг, улыбнулся учёный,- но это ещё потребует доказательств!
-Итак! ПРИНЦИП СФЕРЫ –это управление бизнесом с помощью законов сферы и её взаимодействия с физическими, математическими, философскими проявлениями в нашем сложном мире.
Я был краток, как мог, поэтому можете задавать вопросы.- Марк выключил экран и внимательно посмотрел на девушку:
-Ангелина! Ваше более чем случайное появление в этом кабинете считаю, божественным проявлением и знаком удачи! Спасибо!
-Что вы Марк Иванович! Мы с Сашенькой обязательно будем думать над вашим открытием.
Да уж! Мне только и думать над всеми этими теориями!
Марк неожиданно расхохотался:
-Сашок сейчас думает и мечтает только об одном: как один на один остаться с такой красавицей!
Ангелина улыбнулась и просто сказала:
-И я немного устала за сегодня, так что, не покажете ли нам нашу опочивальню?
-Извольте, сударыня! Василий, ты, если не двигаешь домой, то получаешь матрас и остаешься в этой комнате. А вы, ребятки, в другую, там есть душ и туалет.
Но кроме отдельного душа и туалета, в центре комнаты находилась огромная кровать. Марк пожелал нам спокойной ночи и удалился в глубину своих кабинетов.
Я оцепенел. Я смотрел на девушку и ни одной мысли, кроме как быть у её ног. Я не знал  как  до тронуться до неё. Геля всё сделала естественно. Двумя движениями она скинула всю одежду и осталась обнажённой передо мной. Моё сердце зашлось в нереальном ритме.  Она подошла ко мне, обняла, прижавшись, и нежно поцеловала в губы. Потом помогла мне раздеться и повела в душ, где мыла долго и нежно, как маленького. Я прерывал её своими поцелуями и долго не мог убрать истосковавшиеся руки с её бархатной кожи.
Мы легли, и блаженство накрыло нас. Нельзя рассказать о сне, который длится под наркозом, но можно помнить кожей, нервами и участками мозга о блаженных картинах, в которых главный участник это ты. Словно путники после знойной пустыни у прохладного оазиса, словно звери в дикой прерии, словно голодный рыцарь и маленькая наложница, искушённая леди и молоденький паж, мы упали в бездну наших чувств, где проводником была любовь…
Потом, опустошённые и счастливые мы обрели сон. Наступало утро.
Мы спали в огромной комнате Марка на его широкой кровати, что стояла ровно в центре комнаты и была накрыта до пола прозрачной невесомой тканью. Единственное, но огромное окно было тоже занавешено этой тканью и июльский, утренний и прохладный ветерок слегка шевелил её, принося в комнату блаженную свежесть. Мебели в комнате не было, не считая плетеного кресла-качалки, на котором была разбросана наша одежда. Комната была овальной формы с очень высокими потолками и ровными, окрашенными в светло-голубой цвет стенами. Было еще очень рано, но солнце уже одним лучиком осветило огромный питерский двор и птахи на деревьях стали готовиться к очередному трудному, но счастливому дню, счастливому, потому что им не дано было вспоминать и переживать прошедшее. Это были существа, бесконечно устремленные в будущее, каким бы суровым оно не было.
Мое состояние нельзя было назвать сном, это было блаженное наркотическое, сродни монастырскому, забытье действительности, когда мозг не может поверить, а тело ощутило предел счастья для него и через нервные импульсы пытается достучаться до мозга.
Геля мирно посапывала, чудно и мило оттопырив нижнюю губу, и была воплощением красоты и гармонии, что не понятно как, но очутилась на моей груди, обняв меня теплыми руками и закинув одну из очаровательных ножек мне на бедро. Она была обнажена до пояса, как и я, остальное, я прикрыл совсем невесомым атласным одеялом. Я почти ощущал наяву свой сон, как будто ей, обнимающей меня во сне, я говорил, сам же все переживая:
-Это будет необычная сказка.
Ты ляжешь в свою привычную постельку, плотно закутавшись в теплое одеялко, удобно устроишься на плоской подушечке. Ты выключишь свет и будешь полузакрытыми глазами смотреть в сгустившуюся темноту. Тебе не страшно, тебе как-то устало и по осеннему зябко, поэтому ты еще плотнее закутаешься в одеяло.
И вот они начинают проявляться. Сначала размытыми пятнами, потом их очертания возникнут неясными серыми силуэтами. Это твои сновидения. Мозг устал за день, он почти отключился, но сознание, перейдя в сумрачную зону, играет с тобой приглушенную игру.
Это как в поединке Титаник-Айсберг, жалко Айсберг, такой нарядно-солнечный сверкающий король палачей, после Титаника, просто глыба льда…и если, людей собрал Господь, и выжившие все поняли про себя, то Айсберг, вершитель судеб и оружие возмездия, перестал быть красивой и неодушевленной частью природы.
Ты видишь, как на красивой солнечной поляне играют твои дети, ты облаком плывешь над ними, и чувство полного счастья, которое было только раз в детстве, когда папа купил, так долго выпрашиваемую куклу, и ты уснула, обнимая ее, и чувство огромного счастья окутывает тебя волшебным туманом, потому что ты видишь, что там играет он… и он нежно и заливисто, как только умеет он, смеется, и его сильные руки подкидывают и надежно удерживают ваших детей.
Дальше…тихий майский сад…Там мама и папа…говорят между собой, чему-то своему улыбаются и приветливо машут тебе руками, показывая на розовый кувшин с нежно-розовым молоком. Их не касается уже суета странно-дрейфующих по своим планетным путям, звезд. Они тебе ласково улыбаются: ”Береги себя девочка!”
Дальше…черно-серой массой открывается планета негодяев. Ты знаешь, что там негодяи…это чувство, как от облитого вонючей грязью блестящего хромом велосипедика, от пронесшегося мимо черного джипа по зловонной луже, мимо тебя в кремовой кофточке и белой юбочке, такой беззащитной и юной, не для негодяев, но…
Сон тревожен и одеялко уже не так плотно укутывает тебя.
Потом море…теплое, волнующееся, с неширокой полоской нежного золотистого песка.  Там тоже дети, смеются и играют, не видя огромной волны, черной горой нависшей над бухтой. Ты хочешь закричать, броситься, чтобы закрыть собой хоть одного ребенка, но все скрывается в пенящемся круговороте смерти…
Геля тихонько вздохнула, не просыпаясь:
-Мамочка, -еле слышно и еще,- Санечка,- но последних слов вроде бы и не было. Я провалился дальше. Этот сон меня часто преследовал, особенно после долгого сидения в Интернете и после него день всегда задавался отвратительным,  вот и теперь:

Все-таки он добрел по этой электронной пустыне до точки касания. Он ждал, что это будет, после изнурительных переходов и страшных Интернет- бурь, место, в виде тихого и благословенного оазиса с очаровательными спутницами и верными друзьями, где ложь, как таковая перестанет жить, а правда, словно родниковая вода, омоет уставшему путнику натруженные ноги и радиоактивное солнце перестанет быть таким палящим и разрывать  сердце.
Конечно же, все оказалось по-другому. Правды в реальном то общении между людьми бывает так мало, что Господь уже ждет людского вымирания, а в этой  зловонной паутине, ее просто не может быть, так как сущность скрыта за черным монитором и  размыта миллионными расстояниями электронных путей.
Вместо зеленого, освещенным ласковым солнцем, островка, где  можно хотя бы передохнуть, наш путник увидел черный, покрытый радиоактивными язвами, зловонный лес. И жутких существ, передвигающихся по страшно выжженной поверхности.
И, привычно, подняв котомку уже недолгой жизни, он двинулся дальше, обходя страшное место, ведь выйти на солнце этим неживым просто невозможно: сгорают без остатка от освещенности их мертвых душ.
Путник, устав до смерти, заснет на выжженном холмике, раскинет руки и закроет глаза, с тем, чтобы не проснуться уже.
Но никогда он не войдет в этот мир электронных джунглей, мир лжи и предательства.

Я вздрогнул, очнулся, но не потревожил глубоко спящую девушку. Что-то было не так.
Так же наплывало солнце на двор, но не было слышно птах, так же ветерок шевелил воздушную занавеску, но было еще что-то, что не вписывалось в окружающее.
Мне хотелось встать и выглянуть в окно, чтобы успокоиться, но  очень не хотелось будить мою красавицу. Я снова провалился в свой мир.
А в это время во двор, скрытно стягивались ребята из спецгруппы в полной амуниции, с оружием и разными прикольными штуками, вроде газовых гранат и дымовых шашек. Они должны были обезвредить и арестовать, но разрешено было и убить, опасного преступника, похитившего чудесную девушку, которую, и требовалось, от этих богатырей, безвредно для нее, освободить. Девушка- это моя Геля, опасный негодяй- это я.
Будучи в Питере со своим всесильным опекуном, красавица взбрыкнула и в очередной раз сбежала от него, естественно под охраной детектива. Она должна была, да и направилась в Финку на свою виллу, только вот встреча в метро изменила её планы. И детектив, смог лишь засечь  вход девушки в метро, а потом потерял ее след, за что и пострадал. Но, подняли изображения метрополитеновских камер и срисовали нас с этой чудной девушкой. Вычислили всех и вышли на бар, а потом  на Марка, к которому мы и направились.
Я очнулся от мощного удара во входную дверь, что, не выдержав спецобработки, вырвалась из своих креплений и спланировала по длиннющему коридору, воткнувшись в дверь кладовой. Тут же, образовался взрыв от газовой гранаты, и квартиру стало заволакивать гадостной дранью. Я услышал, как в соседней комнате закричал Василий, но крик его тут же оборвался. Марка не было слышно. Только звук от падения большого шара на пол, это СФЕРА не захотела висеть во времена вандалов.
Я прижал к себе Гелю, она уже не спала, только широко открытые прекрасные глаза, полные слез и её слова:
-Это он!
Тут же я увидел склоненные над нами маски и  получил резкий удар  по голове. Меня завернули голого в атласное одеяло и поволокли по полу квартиры, и я, глотая газ, захлебывался и не мог даже хрипеть.  Словно мешок, меня поволокли по лестнице, спуская вниз, причем, иногда моя многострадальная голова встречалась с ажурными прутьями лестничной решетки.
Распахнулась скрипучая дверь во двор, я увидел солнце, которое тут же обернулось зеленой, но обгаженной домашними животными, травой газона и меня приволокли к колесам большого автомобиля.
-Вот он,- произнес чей-то голос и мое лежание в атласном,но уже не белоснежном одеяле,
зафиксировалось мощным сапогом на моей спине.
Голос, который я услышал дальше, совсем не порадовал меня своим тоном:
-Дайте сюда его морду.
Меня подняли за волосы и наши взгляды встретились. Это был паук, а я был мухой в его руках-лапах. Благообразный седой, с отменной выправкой, господин ровно сидел на заднем сиденье машины и с ненавистью смотрел на меня:
-Щенок! Тебя я сгною здесь же, зарою в этот газон с этим же гавнищем,  прикажу всё перепахать, а потом  вывести на зловонную свалку,- только жилка, пульсирующая на  лбу, выдавала лютую ненависть говорившего.
-Я-я…- но только и успел  выдохнуть эту букву, как мощный удар по спине спецсапогом превратил меня во вросшую в траву безмолвную мумию. Когда меня снова подтянули к господину, говорить уже не хотелось:
-Ты падаль получишь все сполна! Ты похититель со всеми вытекающими. Но ты не попадешь в тюрьму, тебя убьют здесь при попытке оказать сопротивление,- он как-то вредненько захихикал и я сразу понял, почему она от него уходит постоянно.
И хотя к окнам прильнули все жители двора, никто потом не скажет правду. Может только Василий, но он уж точно не доползет сейчас до окна.
Меня снова уронили на землю, и тот же сапог замком встал на моей спине.
И вдруг я услышал её ангельский голосок, но только впервые ангел с железом в голосе:
-Ты его не тронешь. Я обещаю больше не делать этого, но ты его не тронешь!
И хоть сапог намертво держал мою спину, но разбитую свою голову я как-то вывернул и краешком глаза увидел, что она уже с ним на заднем сиденье его автомобиля и говорит прямо ему в лицо, сверкая своими глазищами, розовая, утренняя, возбужденная, прекрасная:
-Ты его не тронешь!
-Гелечка! Жизнь моя! Что же ты со мной делаешь?- его плечи задрожали , она прижала его к себе как маленького, этого еще не второго, но уже и не третьего человека в государстве.
И я увидел её прощальный взгляд и милые губы, которые шевельнулись в последнем поцелуе:
-Сашенька, милый, прощай!
Автомобиль тронулся, увозя мое счастье и мою голгофу. Он ехал медленно, огибая газоны, щедро политые собачьим дерьмом и утренним солнцем. Мне стало безразлично, что со мной будет. Я услышал голос:
-Командир! А с этим  что делать?
-Да брось его здесь. Он уже наложил в это одеяло по уши. А команду убивать нам не дали. Пусть живёт!
Сапог освободил мою спину и послышался шелест травы от удаляющихся ног.
Я с трудом, но поднялся.
Я стоял, голый по пояс, ибо одной рукой поддерживал, бывшее ,когда то белым, атласное одеяло. Голова моя была разбита, как и руки. Кровь капала на одеяло и красными пятнами рисовала причудливые рисунки. Я желал только одного, смерти, быстрой, мгновенной и избавительной. Я знал, что можно будет сделать только один бросок на этих, обученных убивать людей и поймать уже свою пулю, эту мгновенную посредницу между жизнью и смертью. Я напружинился, сейчас!
Но чьи-то железные объятия, вдруг, сковали меня, и голос Марка произнес:
 -Дурашка! Не торопись умереть, когда ты вновь родился! А вдруг, это только испытание болью и счастьем, а сама боль и счастье впереди!
 И я лишь безвольно обмяк и заплакал на плече философа…а Вам…счастливых встреч!