Окно в другой мир

Говорят, что погода влияет на наше настроение. Или в зависимости от настроения мы воспринимаем природные явления? Кто нам объяснит и надо ли все объяснять? И кого спросить об этом, когда ты одна сидишь дома и смотришь на мокрые дорожки во дворе.
“Размышляй не размышляй, будущее от этого вряд ли изменится.  Я думаю, что только действие может дать толчок, отзвук которого проявится позже. Хотя, если размышление приводит к осознанию... тогда изменятся и поступки... Выходит, что все взаимосвязано? А чего я-то хочу? Знать и уметь? Управлять процессом, которым люди еще не умеют управлять? Нет, у меня нет к этому стремления, я просто хочу выйти из замкнутого круга. Я осознаю, что все мои неудачи от меня самой. Хочу я или не хочу, но жизнь за окном все равно идет. И отгородиться от нее мне не удастся. Порой я дергаюсь, ощущаю тревогу в душе, а истоков ее не знаю. За окном спешат люди... Такие же, как и я... С той лишь разницей, что я могу им помочь, а они мне - нет... Но парадокс заключен в том, что им не нужна моя помощь, они не просят меня о ней... И что? А ничего. Со стороны всегда виднее, и проблемы других разрешать проще. В себе бы разобраться. Но ведь не разбираюсь... Думай, милая, думай... Тем более что погода за окном, как нельзя лучше, располагает к этому процессу”, - она спрыгнула с подоконника, где уютно устроилась, как только начался дождь, накинула платок на плечи и вновь подошла к окну.
“Меня тянет к этому отверстию с постоянным упорством. Что мне надо?”
Она еще не могла понять причины, но не стоять же просто так, считая звезды, которых нет. Она еще раз посмотрела во двор. Там, внизу, возле подслеповатого фонаря, мокнул какой-то чудак. Он и фонарь, дождь и пустынный двор. Ей захотелось сбросить ему зонтик, она даже протянула руку, чтобы взять его со стола, но потом передумала.
“Зачем он там стоит? Может, ждет кого? Вот глупец, спрятался бы уж, что ли, под навесом у стены. Еще немного, и его придется отжимать, простынет ведь”.
И, повинуясь душевному порыву, она распахнула окно и крикнула:
- Эй, молодой человек!
Чудак поднял голову.
- Это вы мне? - спросил он и невольно посмотрел по сторонам: а вдруг там кто-то еще стоит.
- Вам, вам.
- Закройте окно. Вас продует. Ветер холодный, - проговорил он.
- Вы ждете кого-то?
- Уже нет.
- А чего тогда стоите, обнявшись с фонарем?
- По привычке.
- Дурные привычки надо изживать в себе.
- А что вы можете предложить взамен?
Она на минуту задумалась, а потом решительно проговорила:
- Поднимайтесь ко мне. Будем чай пить.
- Вы же не знаете меня совсем. А может, я бандит. Вам не страшно?
- Бандиты - тоже люди. Или вам нравится  мокнуть под дождем, а я нарушаю ваши планы?
- Мы сейчас разбудим всех.
- Я не приглашаю дважды. Либо вы поднимаетесь, либо остаетесь там. Итак?
- Какая квартира?
- Третий этаж. Дверь напротив лифта. Она без номера, отлетела табличка, а прикрутить новую все забываю. Да я встречу вас...
- Я попробую сам.
- Не получится.
- Почему?
- Дверь подъезда заперта. Подождите, я сейчас.
Девушка исчезла. Он даже подумал,  а не пригрезилось ли ему все это? Что-то уж слишком много всяких неожиданных поворотов стало в его жизни.
- Эй, - услышал он. - Бегите быстрей. А то здесь, действительно, холодно.
Он увидел хрупкую девушку в джинсах и футболке с короткими рукавами.
“Значит, не сон”, - подумал он.
- Стоп, - проговорила она. - С вас течет. А на полях шляпы - целый океан... Нельзя ли... - она выразительно посмотрела на шляпу.
Он осторожно снял шляпу и слил воду.
- Заходите, я закрою дверь.
Он чуть помедлил.
“Ну же”, - говорил ее взгляд.
И он решительно сделал шаг.
- Лифт не работает, - предупредила она. - Слишком поздно. Идите за мной.
- Подождите.
- Что-нибудь не так?
- Как вы можете тащить меня среди ночи к себе? Вы же не знаете меня совсем. Я могу убить вас, изнасиловать, и, Бог знает, что еще сделать.
- Попробуйте.
- Ты сумасшедшая?
- Нет.
- Тогда почему?
- Потому что мне жалко на тебя смотреть. Ты промок. Разве этого мало?
- Но...
- Что “но”?
- Ты смелая, если, конечно...
- Не дура, - добавила она. - Мне холодно. Да не бойся ты. Я ничего тебе не сделаю.
Он рассмеялся.
- А что, собственно, смешного я сказала?
- Нет, ничего. Пошли.
Перед дверью она заставила его тщательно вытереть ноги и только после этого разрешила войти.
В прихожей тускло горела лампочка, создавая таинственный полумрак. Он замер у порога. Ему вдруг показалось, что он уже был когда-то здесь и видел все это, даже эту странную девушку, что ползала на коленях в поисках домашних тапочек большого размера.
- Вот, - наконец выпрямилась она, - вот эти подойдут. Они лишь на размер больше, это мелочи.
- Конечно, - согласился он. - Но только я не сообщал тебе размер своей ноги...
- Верно, - подтвердила она. - Я на глаз определила. Вот, - еще раз повторила она и поставила тапочки на пол. - Ты переобувайся, мокрую одежду повесь в сушилку. Дверь - слева. Включи нормальный режим и проходи в комнату. Комната - здесь, - показала она на соседнюю дверь, - а я пойду поставлю чайник. Да, мы не познакомились даже. Хотя это не обязательно, но неудобно как-то... Я - Замира. А ты, - она сделала паузу и вопросительно посмотрела на него.
Все это она выпалила на одном дыхании. Он даже не смог пошутить по поводу одежды... Он, конечно же, понял, что она имела в виду его куртку, шляпу и башмаки... А если б он промок до нижнего белья, что тогда? Голым проходить в комнату? Но он промолчал, потому что девушка спросила его имя. 
Он старался никому не говорить своего настоящего имени. Представлялся Эриком или Мариком. И все из-за причуд его родителей, решивших, что необычное имя принесет их сыну успех. На самом деле оно приносило ему только огорчения, насмешки друзей и сплошные недоразумения. Он устал объяснять, что он Перес, а не перец, как слышится.
Молчание затянулось. Ему не хотелось объяснять вновь всю историю с именем, он уже собрался представиться Эриком, как неожиданно выпалил:
- Перес c буквой “с” на конце.
- Я поняла, очень красивое имя, напрасно ты его стесняешься, оно принесет тебе счастье.
- С чего ты взяла?
- С потолка. Пойдем я провожу тебя в комнату, а уж потом займусь чаем.
- Я помогу тебе. Да и на кухне уютней.
- Ты так думаешь? Ладно, пошли на кухню.
Его порадовало, что они как-то естественно очень перешли на “ты”, без всяких извинений и заморочек по этому поводу. И конечно, Перес был рад, что не пришлось мокнуть под дождем до утра. И все же он не мог понять эту девушку. Быть милосердным - это прекрасно. Но звать среди ночи к себе в дом неизвестно кого - это уж слишком.
- Выбрось из головы, - вдруг произнесла Замира.
- Что? - не понял он.
- Я говорю, чтоб ты не ломал голову над проблемой, которой нет, - Замира повернулась к нему спиной.
- Не понял, -  уставился он на хозяйку.
- Фу ты, да ладно. Ну, что ты зациклился: “Почему да почему?” Я пригласила тебя, потому что на улице дождь, тебе было одиноко. Вот же люди! Неужели этого мало?
- А с чего ты взяла, что я до сих пор думаю об этом? Я тебе надоедал с расспросами или жаловался?
- Нет. Мне показалось.
- Крестись, когда кажется, - он злился, и сам не знал почему.
- Хорошо, - согласилась Замира и медленно перекрестилась. - Ничего не изменилось. Этот вопрос все равно остался в тебе. Ты просто запрятал его “на потом”. А, да ладно. Не злись. Расскажи лучше что-нибудь. Ты садись, не стой.
Он молча сел, провел рукой по щекам, словно проверяя, хорошо ли он выбрит, и постучал по столу пальцами. В голове пронеслось, что у девочки не все дома.
Замира не стала его разубеждать, это его право думать все, что ему заблагорассудится. Правда, обидно немного. Но что поделаешь, если мир, в котором они живут такой: хорошие, добрые поступки воспринимаются как сумасшествие. Интересно, а если бы я потребовала деньги за “гостеприимство”? Как бы это было воспринято? Скорее всего, как норма. Это не вызвало бы удивления. А вот то, что человек делает добро, да еще бесплатно - ненормально. Замира вздохнула, включила чайник и села за стол напротив Переса.
- Мне не нравится этот город, - проговорила она.
- А чего тогда живешь здесь, не уезжаешь?
- Куда?
- Не знаю.
- Вот и я не знаю. Это я вначале думала, что все зависит от того места, где мы живем. А это место от нас зависит... Все дело в нас. Неуютно внутри, и этот дискомфорт вылезает наружу и создает вокруг такой же хаос...
- Я не привык доверять голой теории. А твое утверждение выглядит, скорее, как предположение... Личное ощущение... Разные люди, разные чувства...
- А законы одни. Они вечны...
- Не надо громких слов и заумных фраз. У тебя кипит чайник. А я все-таки хочу чашечку горячего чая проглотить. Если учесть, что изначально ты именно на нее и приглашала меня. Ты не против, если я выключу этот агрегат.
- Выключай...
- Ага, понял. Чаем сегодня угощаю я. Где взять чашки?
- В буфете. Там есть печенье и банка варенья, достань тоже.
- Прекрасно. Ты чего это вдруг сникла?
- Да вот подумала, что, наверное, я на самом деле сумасшедшая. Я не знаю, кто ты, откуда, зачем вообще появился в нашем дворе...
- Позднее раскаяние?
- Похоже на то.
- Я не оправдал твоих ожиданий?
- Нет, что ты! Никаких ожиданий не было, и нет. Это был порыв...
- И теперь ты жалеешь о нем?
- Нет.
- Тогда что же? Что-то я не понимаю...
- Брось, не надо меня понимать.
- А мне показалось, что ты сникла именно из-за этого. Но это не так...
Он разлил чай по чашкам, высыпал печенье в плетеную хлебницу, поставил вазочку и аккуратно налил в нее варенье.
- Какой аромат! - воскликнул он. - Готовил знающий и любящий...
А вот чего знающий и любящий, он уточнять не стал.
Замира улыбнулась.
- Ну вот, оказывается, и я удостоился твоей улыбки. Она у тебя очаровательная. Не хмурься. А то я пришел в гости, а мне как бы и не очень рады...
- Ты ничего не путаешь? - засмеялась Замира.
- Смех подобный колокольчику...
- Профессиональные комплименты. Давно тренируешься?
- Что ты! Это экспромт. Если бы я знал, что вечер проведу в обществе столь необычной дамы, я бы приготовил тронную речь и совершил бы подвиг...
- Еще не поздно.
- Что?
- Речь произнести и подвиг совершить...
- Ты думаешь?
- Уверена.
- Мне нравится твоя уверенность, но необходима самая малость: как минимум, мое желание. А я ужасно устал сегодня, промок, не до речей как-то...
- И уж тем более не до подвигов. Угадала? Но лучше бы не угадывала.
- Не расстраивайся. Завтра в ваш двор забредет какой-нибудь рыцарь, и уж он-то обязательно...
- Завтра не будет дождя. И время рыцарей прошло. К тому же... какой-то умник сказал однажды: “Великая наука жить счастливо состоит в том, чтобы жить только в настоящем”. Итак, о чем это я?
- О дожде.
- И о рыцарях в кожаных куртках...
- Как жаль, что у тебя такой маленький чайник, - он посмотрел на дно пустой чашки.
- Не беда. Мне воды не жалко. Могу и ведро поставить.
- Не стоит. Спасибо. Это я к тому, что чай я уже выпил. Вещи в сушилке высохли, а дождь... Дождь, скорее всего, перестал.
- Я тебя поняла. Сиди до утра. Гулять по ночам было романтично лет эдак пятьсот назад. А сейчас, скорее, опасно. Да ты и не помешаешь мне. В коридоре дверь с табличкой: “кладовая” видел? Так вот, не верь глазам своим, там комната для гостей.
- Понял, а табличка - это маскировка от врагов?
- Нет. Просто у старых жильцов там, действительно, была кладовая, а я ее переделала. Только табличку снимать не стала. Так интересней. Так что топай туда, там найдешь все, что нужно. Утром за собой уберешь, а постельное белье бросишь в корзину. Понял?
- Конечно. А ты?
- Что я? Я тоже иду спать, но не с тобой.
- Это я понял сразу. Иначе бы я искал дверь с другой табличкой.
- Сообразительный.
- Таблички - твоя слабость?
- Нет. Мое развлечение. Спокойной ночи.
- Спокойной...
Она встала, прошла мимо Переса и, казалось, что вместе со словами: “спокойной ночи” она тотчас же забыла о его существовании.
Перес пожал плечами, молча собрал посуду со стола, бросил в мойку и хотел уйти, но потом заставил себя перемыть чашки. Аккуратно расставил все по своим местам и лишь только после этого покинул кухню.
Чего она хотела от него? Ответа на этот вопрос не было ни у него, ни у нее. Как, впрочем, не было и самого вопроса. Просто ее душа потянулась к этому незнакомцу. А потом включился ум, взял все под свой контроль. И порыв остался лишь порывом, за который он был благодарен ей. И как это здорово, что еще остались на грешной земле такие люди... Он еще не мог сформулировать какие именно люди... Да и все имеющиеся определения, почему-то не подходили к Замире. Он так и уснул с улыбкой на лице.
Замира же еще долго не могла заснуть, а как только заснула, солнечный лучик заскользил по ее лицу, требуя к себе внимания. Девушка открыла глаза и улыбнулась:
- С добрым утром, милый странник.
Лучик остался безмолвным, лишь на мгновение затормозил свой бег. Но кто может это с достоверностью утверждать: было это или не было, или это всего лишь игра воображения? Замира протянула руку, лучик прыгнул на нее, полежал, блаженно потянулся и погас.
Замира взглянула в окно. Облака, словно сахарная вата, закрыли на мгновение солнце, но под его напором стали таять, слоиться на отдельные перья, а те, что посмышленее, побежали прочь.
Девушка спрыгнула с кровати, включила музыку, собираясь размяться, и только тогда вспомнила, что она не одна в квартире. Она накинула халатик, тихонечко подошла к двери с табличкой: “кладовая” и осторожно постучалась, прислушиваясь. Тишина. Тогда она заглянула в сушилку - пусто. Тапочки аккуратно стояли возле входной двери.
“Ушел, - разочарованно подумала она, - и даже “спасибо” не сказал”.
Ей стало обидно, хотя она и не ждала благодарности, но чтоб вот так взять и уйти... Она пожала плечами. Мол, а чего еще ты хотела? Она подумала, что, возможно, он обиделся на что-то.
Замира подошла к двери, защелкнула ее на щеколду и вернулась в комнату. Танцевать уже не хотелось. Музыка призывно летела к ней, окутывала все пространство вокруг и таяла, не найдя ответного движения. Сердце застучало барабаном, отбивая ритм.
- Надоело, - проговорила она вслух, не уточняя, что же именно надоело ей.
Она выключила музыку и, опустив голову, пошла на кухню. На столе лежала алая роза, а под ней клочок бумаги. Она взяла его в руки и прочитала:
“Огромное спасибо за все. Извини, если сделал что-то не так. Будить тебя не стал, было слишком рано. Роза для тебя. Ободрал соседнюю клумбу. Ничего лучше в такой час не нашел. Я твой должник. И мне почему-то это приятно. Хотя не люблю долгов.

С уважением, Перес”.
Замира поднесла розу к лицу и закрыла глаза. От розы шла доброта, любовь, счастье, и она продолжала жить, петь об этих вечных чувствах. Этого не могло быть, но это было, бередило душу и заставляло ее петь вместе с цветком. Замира открыла глаза, вытерла выступившие слезы и аккуратно поставила розу в воду.
Она подумала, что Перес - единственный из всех, встреченных ею людей, кому бы она рассказала об “окне”. Он бы понял, обязательно понял и возможно они...
Замира оборвала себя, попыталась спрятаться от будущего, от своих фантазий, вернуться в реальность, но видение повторялось вновь и вновь. Она сжала голову руками и взмолилась: “Боже! Я не хочу этого знать”.
Видение исчезло. Она села на стул и прижалась спиной к холодной стене.
“Может, и впрямь пора к психиатру. Чушь, я нормальна. По крайней мере, нормальней любого из тех, кто каждый день, словно заезженная лошадь, бежит на работу, не разбирая дороги, кто погряз в суете, кто всю жизнь копит деньги, откладывая свои мечты на потом, кто пытается все просчитать, сколотить богатство, кто только перед смертью понимает, что и не жил вовсе, кто за отпущенное ему на земле время так и не научился любить, понимать и чувствовать по-настоящему. Да и дар видения надо воспринимать с благодарностью. Именно как дар. Жаль только, что нет рядом человека, которому можно было бы все это рассказать”.
Она расслабилась, чуть прикрыла глаза и увидела Переса, с огромным букетом полевых цветов. Он подходил к подъезду... На его звонок вышла баба Ксения, он что-то долго объяснял ей, вынул из букета огромную ромашку и отдал старушке. Она заулыбалась, отметила что-то в своем журнале и пропустила гостя. Перес побежал по лестнице.
Замира вздрогнула, открыла глаза и сразу же услышала трель звонка. Она знала, что по другую сторону двери стоит Перес. В груди что-то расправлялось и пыталось вылезти наружу, вопреки всему. Распахнулась дверь, и гора полевых цветов вплыла в квартиру. Из-за букета выглядывало счастливое лицо вчерашнего парня. Мгновение растянулось в вечность.
- Что с тобой? - услышала она, будто сквозь толщу воды. - Это мое поле передает тебе привет, - он погрузил лицо в цветы. - Иди сюда. Подыши полем. Здорово, правда? Я не просто так нарвал их. Я спросил разрешения, и вот они перед тобой. Бери!
- Спасибо, - почему-то прошептала она.
- Поставь их в воду. Они еще дышат и даже говорят... Вот подсохнет немного, я обязательно тебя возьму с собой. Побродим по полю...
Она почувствовала, что сейчас упадет... Воздух уплотнился, стало трудно дышать. Он подхватил ее на руки.
- Это обморок, всего лишь обморок, - прошептал он.
- Я знаю, - ответила она.
- Вот и прекрасно, - он уложил ее на кровать. - Цветы, - улыбнулся он и протянул руку.
- Нет, я сама поставлю их в воду, - проговорила она, продолжая прижимать их к груди.
- Ну, тогда мне придется тащить вас вместе...
- Нет-нет, мне уже лучше. Просто, просто... - она замолчала.
Он внимательно посмотрел на нее.
- Бывает. Ты уже видела это, правда?
- Да. А откуда...
- Оттуда же.
- И вчера...
- И вчера я ждал тебя, - закончил он.
- Тогда почему?
- Почему не сказал тебе этого?
- Ой, я что-то не то говорю...
- Вставай. Вчера произошло то, что должно было произойти, - он улыбнулся, - и давай все-таки поставим цветы в воду, а то они обидятся.
Замира потрясла головой.
- Успокойся. Это не наваждение. Ты знаешь это не хуже меня...
- Не будем об этом, ладно?
- Как скажешь. А завтракать мы будем? Я голоден. Все утро бегаю.
- Надо посмотреть, что у меня в холодильнике есть.
- Пойдем, будем вместе готовить, так интересней.
- Интересней, интересней, - зашептала она себе под нос, однако пошла следом за Пересом на кухню.
- Не бубни, - попросил он.
- Кто тебя прислал? - вдруг спросила Замира.
- Ну, вот, здравствуйте. А кто тебя заставлял приглашать меня к себе на чай?
- Она потерла переносицу, словно собиралась чихнуть. Потом сморщила и без того маленький носик и слегка склонила голову набок.
- Что молчишь? - поинтересовался он.
- Думаю.
- Ну-ну. И как результаты умственной деятельности?
- Равны нулю. Но ведь что-то заставило тебя бежать в непогоду в этот двор, стоять возле фонаря и ждать... Ждать чего? Или кого? Зачем?
- Вопросов много, - заметил он. - А вот отвечу ли я на них, вернее, сумею ли объяснить, не знаю. В жизни каждого человека порой бывают необъяснимые моменты. Он делает что-то из ряда вон выходящее, по меркам окружающих, но не лишенное внутреннего смысла... И лишь с течением времени все понимают, что в тот момент этот человек сделал единственно верный шаг, который круто изменил всю его жизнь. Почему он поступил так, а не иначе, порой бывает невозможно объяснить с точки зрения логики нормального человека. Если я скажу, что увидел девушку в окне, когда смотрел на закат... Я живу на седьмом этаже. Открыл окно и - вначале отпрянул, испугавшись. Лицо девушки было почти во все окно... Оно улыбалось и что-то говорило... Я протер глаза, лицо не исчезло. Я закрыл окно, опустил жалюзи и отвернулся. Через минуту стук в окно заставил меня повернуться, а за ним - все то же лицо. Я разозлился, распахнул створки, чтоб высказать этой непрошеной гостье все, что думаю о ней и о тех, кто прислал ее ко мне. Но она опередила меня, заявив, что я кретин... “Думаешь, мне легко висеть здесь и привлекать твое внимание?” Я пожал плечами, потому что, действительно, не знал. Оказалось, что она зависла там по моей милости, хотя я ее не звал. Что было чистейшей правдой. Ее не смущало это обстоятельство, потому что она пришла на мой зов. Когда-то я страстно желал узнать, существует ли другой мир, кроме того, в котором я нахожусь, езжу на работу, читаю, ем, короче живу, как могу. Я даже ездил по деревням, общался с шаманами, колдунами. Они говорили странные вещи, но показать... Никто из них не показал мне другого мира, не взял меня с собой на экскурсию, так сказать. Книги по оккультным наукам многое объясняли, были интересны в познавательном плане, но я хотел все пощупать своими руками, увидеть... А потом смирился, поняв, что это недоступно мне. И тут всплыло это лицо... Мы с ним беседовали до темноты. Оно пригласило меня во двор... И я, как самый последний дурак, приперся туда и простоял в ожидании неизвестно чего под фонарем, Бог знает, сколько времени. Единственное, что успокоило меня или, скорее, заинтересовало или обескуражило, а может, все вместе... Знаешь что?
Замира молчала.
- Лицо, с которым я беседовал, было, - он сделал почти театральную паузу, - похоже на твое.
- Что?! - воскликнула Замира. - Ты хочешь сказать, что это я как-то прилетела на досуге к тебе. Назначила свидание и заманила... в гости... и все такое прочее...
- Я сказал лишь то, что хотел сказать. Ни больше ни меньше. Это просто факт. Ты спросила - я ответил. Теперь твоя очередь. Что необычного было у тебя до моего появления?
- Ничего. Я стояла у окна...
- Вот-вот, и ты тоже.
- Что тоже?
- Я у окна, ты у окна.
- И что? Не вижу никакой связи. Я не видела твоего лица... Не знаю, к счастью или к сожалению. Я просто стояла и думала о суете, о жизни людей... А когда увидела тебя, мне стало просто тебя жаль. Вот и все. И никакой мистики.
- Но ты же не станешь отрицать, что видела меня... Я не знаю, как, в каком виде и что именно...
- Да. Я часто вижу картинки из будущего. Забавно, не более того. Я всегда радовалась, что знаю, что будет дальше. Но мне никогда даже не приходило в голову изменить что-то. Может, потому, что видения эти были приятными, добрыми и очень светлыми. Может, это просто была моя сказка. Не знаю. Но я никогда не вмешивалась в ход событий... Я даже не знаю, умею ли я это делать практически... И как возникают эти видения. Я не знаю механизма происходящего. Это происходит как бы само собой...
- Тебе не кажется странным, что нас свели вместе? Кому-то это было нужно. Но зачем?
- Не ломай голову раньше времени. Обязательно прояснится все. И, я думаю, очень скоро. Просто мы, наверное, подошли к чему-то очень близко. Стоим возле двери... ну, например, в другой мир. И не знаем, как открыть ее... - сказала Замира.
- А почему именно возле двери? Скорее, уж возле окна.
- Какая разница. Скажи, а ты сделал бы шаг - раз! - и ты уже не здесь, а где... и сам не знаешь. Шаг в неизвестность. Я трусиха, и одна не решилась бы никогда, а вот с тобой могла бы отправиться в удивительное путешествие...
- Эмоции. Зачем? С какой целью делать шаг в неизвестное? Ведь у любого поступка должна быть цель. Иначе, иначе все бред. Зачем нам шагать куда-то? Любопытства ради? Мы себя-то не знаем...
Он разлил кофе по чашкам, сделал бутерброды и жестом пригласил Замиру к столу.
- А если мы организуем поход за Знаниями?
- Знания можно получить, не шагая в бездну...
- А кто сказал, что там бездна?
- А кто сказал обратное?
Она задумалась.
- Ты боишься? - Замира посмотрела на него исподлобья и постучала ложечкой о чашку, размешивая сахар.
- Я не люблю бездумный, неоправданный риск. Ради чего все это? Да, теософы, посвященные, колдуны, маги, контактеры, оккультисты,   кто там еще? - все они говорят о наличии других миров. И что? Забавно, интересно, пока это не касается тебя лично. Ты думаешь, я был в восторге, когда увидел это лицо размером с мой холодильник? Думаешь, я ликовал и прыгал от счастья? И тут же пожелал совершить необыкновенное путешествие, которое потрясет мир? Чтобы обо мне заговорили, написали в газетах, показали несколько репортажей по телевидению, а потом создали комиссию, которая в едином порыве вынесет вердикт: сумасшедший, воспринял бред за реальность. И где она, эта реальность, коль мы все погрязли в иллюзиях? Другого мира ему захотелось? В психушке все с других планет, радуйся, дорогой, шагай... Все, кто отличается от основной массы, не нормальны... Это мнение культивируют, потому что боятся...
- Но нас будет двое... – сказала она.
- И что?
- Как тебе сказать? Я не специалист, но насколько я знаю, в практике психиатрии не было случаев коллективного бреда. Если два человека видели одно и то же, то это уже не бред...
- Это ты так думаешь. А они будут решать в зависимости от того, надо ли им, чтоб это было реальностью или бредом, - перебил ее Перес.
- Но нам не обязательно докладывать кому-то или предупреждать кого-то о нашем шаге. Или я не права? У тебя много родственников, которых ты хотел бы посвятить в свои планы?
- Я одинок, точно так же, как и ты.
- А откуда ты знаешь, что у меня никого нет? – спросила она.
- Лицо сказало.
- Допустим. А об окне в другой мир оно тебе не говорило?
- Нет.
- Жаль. А чего ты кофе не пьешь?
- Сейчас, - он посмотрел на чашку с темной жидкостью и продолжил: - Ты знаешь, скорее всего, все дело в том, что я не готов еще к этому шагу. Не созрел, так сказать.
- Ладно. И с кем я связалась? - засмеялась она. - А впрочем, я тоже недозрелый фрукт. Ну что? Пойдем дозревать или еще посидим?
- Мне легко с тобой, - вдруг выпалил Перес.
- Спасибо.
- Не за что. Это правда.
- Тогда за правду спасибо.
Ее щеки зарделись. И в это время в дверь кто-то позвонил. Они переглянулись.
- Ты ждешь кого-то? - спросил он.
- Нет. Пойду открою.
Она вскочила со стула. Перес пошел за ней следом, хотя и не чувствовал никакой опасности. Замира улыбнулась:
- Торжественный выход.
За дверью стоял нескладный мальчишка и время от времени шмыгал носом. В руках он держал небольшую посылку:
- Передать велено.
- Кем? - спросил Перес.
- А я почем знаю? Он мне не докладался... Во! Заплатил, - мальчишка с важным видом вытащил из потертых штанин несколько денежных купюр. - Хорошо заплатил... Вот.
- А на словах ничего не велел передать этот человек? - спросила Замира.
- Не-а, отдай, говорит. Они все прочтут и тебе спасибо скажут.
- Там книга? - поинтересовался Перес.
- А я почем знаю? Я ее вскрывал, что ли... посылку вашу? Разорвешь и увидишь, - буркнул мальчишка и побежал вниз.
Перес взял посылку из рук девушки. Замира не удержалась:
- Да не бабахнет эта штука. А если что, так вместе взлетим...
Перес развернул бумагу. Там лежали три сшитые тетради.
- На дневники похоже, - проговорил он. - Только зачем нам чужие дневники?
- Ну, наверное, незнакомец решил, что они нам зачем-то нужны. А чтобы ответить на этот вопрос, надо, как минимум, прочитать их. Ты согласен?
- Согласен-то согласен.
- А что тебя смущает?
- Перспектива спать в твоей кладовой.
- Есть другие варианты?
Перес промолчал. Он-то видел и не один вариант, но говорить об этом Замире почему-то не рискнул.
- Значит, нет. Вот и ладненько. Пошли пока в большую комнату. Вначале читаешь ты, я - слушаю, потом - наоборот. Обсуждение в самом конце. Ты как?
- Согласен, - вздохнул Перес и с тоской посмотрел в окно, где все ликовало и пело под лучами солнца.
Замира уловила его настроение.
- Да, погода прекрасная и сидеть дома не очень хочется. Но что делать?
- Совместить приятное с полезным. Давай махнем в лес, захватим эти тетради...
- И потеряем их в лесу. Перес, я не держу тебя, я могу и одна прочитать.
- Нет уж. Мне тоже интересно. Итак, давай вначале рассмотрим сами тетради. Кто автор? Обычно такие вещи подписывают. Или наш корреспондент пожелал остаться неизвестным? Может, он просто... - Перес хотел сказать: “идиот”, но передумал, и получилась весьма выразительная пауза, говорящая сама за себя.
- Все возможно, - пробормотала Замира, перелистывая вторую тетрадь.
Она потрясла ее, но, к сожалению, так ничего и не вытрясла.
- Письмо ищешь? Не ищи, - посоветовал он. - Оно уже у меня.
- Что? И ты молчал?
- Нет, сказал... только что. Вот, - он протянул конверт, на котором не было указано ни адреса отправителя, ни адреса получателя.
Замира вскрыла его и стала читать. Перес осторожно заглянул через плечо девушки. Аккуратный каллиграфический почерк мог бы многое рассказать о человеке, написавшем это послание. Перес когда-то занимался графическим анализом, но, присмотревшись, должен был признать, что почерк безлик, как и автор, скрывавшийся за этими аккуратными буквами. У них не было своего характера, как и у прописи, отпечатанной в типографии... Даже пишущая машинка имеет свое лицо, характерные особенности, и можно многое рассказать о ее хозяине. А здесь...
“Один-ноль, - подумал Перес, - и, увы, не в мою пользу. Странно только, что я не испытываю ни разочарования, ни чувства ущемленного самолюбия при этом. Есть факт, не более того”.
Да и само содержание письма перестало казаться важным. Хотя человек, его написавший, вряд ли думал так. Иначе бы письма просто не было. Перес прочитал:
“Благодарение Богу и Случаю. Я пишу эти строки для людей, коим могут понадобиться мои исследования. Нужны ли будут мои дневники им, пусть решат сами. Я долго работал над проблемой проникновения в другие миры и приходом “гостей” оттуда к нам. И видит Бог, я не продвинулся бы и на миллиметр к намеченной цели, если бы не воля Случая. Я мог бы долго рассуждать по этому поводу: так ли случайны события, кои круто изменяют наш образ жизни, саму жизнь. Лучше примем за условность то, что я называю Случаем, условность... Нет, сумбурно, не совсем понятно. Кто-то оказал мне помощь. Если бы я верил в сверхъестественные силы, я бы сказал, что это они помогли мне, а потом направили к двоим молодым и энергичным людям. Я болен, опасно болен, дни мои сочтены. Следовательно, завершить сам то, что начал, я буду не в состоянии. Возможно, тогда когда вы будете читать мое письмо, меня уже не будет на бренной Земле. Душа моя воспарит. Но не жалейте об этом, друзья. И покорно прошу прощения, что назвал вас так. Ибо считаю вас таковыми. Итак, друзья, я доверяю вам свою тайну. Возможно, когда-нибудь это будет так же естественно, как сейчас непостижимо. Тело, душа и дух... Как они связаны между собой? Что такое наше сознание? И что есть Я? Без знания основ тяжело забираться в дебри - можно заблудиться. Хочу надеяться, что мои записи помогут вам... Ибо вижу вашу устремленность. Искренне ваш.
Друг.
Мое имя - Аленси Бовмари.
Адрес и скудные данные обо мне вы найдете в последнем дневнике. Я счел необходимым представиться. Ибо безымянные записи вызывают подозрение, недоверие... А мне бы не хотелось ни того, ни другого...”
Перес перевернул лист. Там ничего не было. Он поднес письмо к носу и добросовестно обнюхал.
- Берешь след? - ехидно спросила Замира. - А на вкус не хочешь попробовать?
Перес покраснел.
- И что тебе подсказало твое обоняние?
- Только то, что человек этот был весьма богат.
Он прочел удивление на лице Замиры.
- Да, богат. Во-первых, слишком дорогая бумага. Это видно невооруженным взглядом. Во-вторых, сохранился аромат одеколона, которым пользуются весьма и весьма обеспеченные люди...
- Это всего лишь догадки, - Замира взяла тетрадь под номером три и стала лихорадочно искать последние записи, в которых, если верить письму, содержатся сведения об их владельце.
- Перес! - вскричала Замира, - здесь, здесь...
- Что?! - испугался Перес.
- Телефон этого мистера.
- Уф! Ты не могла бы реагировать не так бурно?
- И адрес, - добавила она уже тише, - там, действительно, живут аристократы...
- Дай посмотреть, - попросил Перес. - Прекрасно. А что нам мешает позвонить по этому телефону?
Он подскочил к аппарату раньше, чем Замира успела открыть рот.
- Особняк, - услышал Перес в трубку.
Далее минут пять шло перечисление титулов и званий их владельца (среди коих было и профессор физико-математических наук). Этот особняк принадлежал графу Аленси Бовмари. Перес облегченно вздохнул и спросил:
- А не могу ли я услышать самого хозяина?
- Увы, это невозможно, - проговорил на другом конце провода все тот же голос.
- Тогда я позвоню позже.
- Боюсь, что это ничего не изменит, - услышал Перес, - граф скончался сегодня утром. Вы общаетесь с его нотариусом. А вы?
- Извините, я должен был бы представиться сразу. Перес Профилс.
- Прекрасно! - воскликнул нотариус.
Чему так обрадовался нотариус, Перес не знал. Но экзальтированность, явно, была присуща ему.
- Вы мне очень нужны, - продолжил чудак.
Переса начинал раздражать этот заумный законник. И он уже хотел бросить трубку, как вдруг услышал нечто, что заставило его открыть рот.
- Да-да, - повторил нотариус, - граф завещал вам и вашей подруге... одну минуточку, - на другом конце провода слегка замешкались. - А, вот. Нашел. Замире Валенской. Все состояние, - медленно проговорил нотариус. - Старик был одинок. И вы единственные близкие для него люди. Во всяком случае, он утверждал это. Он завещал все своим друзьям. Я хотел бы пригласить вас в свою контору...
Он еще что-то говорил, а Перес лихорадочно соображал, как такое могло случиться.
- Алло! Молодой человек, вы меня слышите?
- Да.
- Тогда запишите адрес нашей конторы.
Перес закрыл трубку рукой и попросил Замиру принести блокнот и ручку, после чего записал адрес, поблагодарил нотариуса, поинтересовался, когда будут похороны, и только после этого повесил трубку.
- Что? - спросила Замира. - У меня такое ощущение, что тебя пыльным мешком долбанули по голове и отряхнуть забыли. И ты теперь с трудом ориентируешься, да и соображаешь не очень...
- Ты недалека от истины. Мы в одночасье стали самыми богатыми людьми острова.
- Что ты мелешь? У тебя случайно не бред?
- Нет, дорогая. Этот чудаковатый писатель завещал нам всю свою недвижимость... У нас теперь два особняка, куча денег в банке, угодья, леса, и, Бог его знает, что еще... Короче, он все завещал нам.
- С чего это вдруг? С неба звездочка упала, что ли, и указала на нас?
- Нотариус сообщил, что старик был одинок. И перед смертью его подопечный объявил, что ближе нас с тобой у него никого не было, и нет. Короче, старик весьма предусмотрительно составил завещание, заверил его по всем правилам и только тогда умер. Я думаю, что дневники в последнюю минуту он отдал слуге, а тот послал мальчишку к нам с поручением.
- Нет, здесь что-то не то. Я не могу понять что. Но меня смущает это наследство.
- Может, в записях есть какое-нибудь здравое объяснение, - предположил Перес.
- Мы пришли к тому же, с чего начали. Надо прочитать эти дневники. Может, тогда прояснится, если уж не все, то многое.
- Хочется в это верить, - проговорил Перес. - Ты знаешь, а я не чувствую никакого дискомфорта от того, что разбогател в одночасье. Старик не желал нам зла, я верю в это.
- Возможно. Но меня жизнь приучила к тому, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. “Не мучь безмерно душу каждый час исканьем в мире власти и богатств”. Я стараюсь не забывать об этом...
- А мы и не искали... оно как бы само свалилось...
Замира пожала плечами. Она могла бы порассуждать о том, что ничего просто так не происходит: что за все в этой жизни надо платить. Что счастье не во вне, а внутри нас, что странные повороты Судьбы на самом деле всегда имеют причину, которую мы порождаем сами. Что наша свобода, по большому счету, тоже вещь -относительная. И о том, что, возможно, существует некая  предопределенность...  Да мало ли о чем она могла бы сказать, но не сказала. А молча взяла тетради и пошла в комнату, где они уселись в мягкие кресла. 
Замира открыла первую тетрадь Бовмари. Она забыла, что предлагала вначале читать Пересу, и он согласился. Буквы почему-то заплясали перед глазами. Она сделала глубокий вдох, задержала дыхание и медленно выпустила воздух. Буквы встали на место, выстроились в ровные строчки. Волнение улеглось.
“Что толкнуло меня к изучению, поиску других миров? Я долго размышлял об этом. И пришел к выводу, что первым толчком к познанию был Страх. Все поглощающий страх перед неизвестностью. Все необычное пробуждает любопытство. Я не помню точно, с чего все началось. Скорее всего, с тех страшных рассказов, что так любят все мальчишки.
Мы собирались в укромных уголках и рассказывали друг другу страшные истории, небылицы, услышанные от кого-то, с добавлением собственных фантастических наворотов. С замиранием сердца слушали мы их, пытались что-то осмыслить, бросали пустую затею и плыли дальше в неведомый, фантастический мир, где жили русалки, эльфы, водяные, добрые и злые духи, где Природа могла помогать заблудившимся, где звери были разумны настолько, что соперничали с одинокими странниками, и не всегда человек побеждал, но они были не только умны, но и великодушны, оказывали помощь, терпеливо объясняли то, что человеческий разум вместить в себя не всегда мог.
Воспитатели и учителя не досаждали мне. Я рано остался сиротой. Бабушка, заменившая мне отца и мать, не мешала мне развиваться на воле. У нее была своя система воспитания, вернее, отсутствие всякой системы. Она позволяла мне делать все, что угодно, лишь бы я вовремя приходил к завтраку, обеду и ужину, прилежно занимался с учителями, а все остальное - ее не касалось. Она интересовалась у учителей моими успехами, у воспитателей - прилежанием, у няни - как я ем и сплю. Иногда, правда, она подзывала меня к себе, гладила по голове, целовала в лоб и произносила речь о необходимости познания.
Я соглашался, и был благодарен ей, что она не мешала мне познавать мир через собственный опыт. Милая старушка давно умерла, но я всегда чувствовал за ее внешней суровостью и равнодушием огромную любовь и доброту. Она смотрела сквозь пальцы на мою дружбу с местными сорванцами.
“Мир суров, - говорила она иногда, - и человек должен научиться не просто жить в этом мире. Плыть по течению может и бревно, но от этого оно не перестанет быть бревном. Плыть против течения не всегда удобно и легко, но если ты уверен, что твой Остров в другой стороне, - не бойся оторваться от толпы, плывущей по течению. Но если ты сделаешь то же самое лишь ради того, чтоб бросить вызов этой толпе, - будешь глупцом. Риск должен быть оправдан. Цель. Впереди должна быть огромная, прекрасная Цель. И если все будут учить тебя, как надо, а твое сердце тебе будет говорить обратное, послушай свое сердце. Даже если ты сам пока не знаешь, почему так надо... Позже все встанет на свои места, и ты поймешь, что сердце не обмануло тебя. Это сложно. Жить по велению сердца сложно еще и потому, что мы не всегда слышим его и принимаем за его зов совсем другое... Поступаем, как нам удобно, как принято, как выгодно... А оно очень мудрое... оно пытается установить с нами взаимопонимание... Но процесс этот должен быть с двух сторон. Оно поет, когда мы поступает верно. Оно учит нас любить, быть добрыми. Оно призывает нас не рассуждать о доброй жизни, а совершать добрые дела. Конфуций когда-то сказал: “Владеть собою настолько, чтобы уважать других, как самого себя, и поступать с ними так, как мы желаем, чтобы с нами поступали, - вот что можно назвать учением о человеколюбии. Выше этого нет ничего”.
Бабушка не злоупотребляла нравоучениями, не стремилась подчинить меня, не давала советов, как быть, если я ее об этом не просил. Да и говорила как бы между прочим... Но ее слова почему-то застревали во мне. Хотя я не сразу это осознал.
Как-то поздно вечером, проглотив очередную порцию страшных историй, мы решили заглянуть в сторожку дяди Арчи. Он был звонарем, любил выпить и поболтать. Всевозможные истории сыпались из него, как из рога изобилия. От него я впервые услышал, что на нашей Земле не один мир, а много. И есть будто какой-то коридор, который соединяет эти миры. Но человек, говорил он, может стоять на грани этих миров, видеть даже их, но он не слышал, чтобы кто-то ходил туда и обратно. Если ушел, то - все, дорога назад закрыта для тебя. А что ждет человека в неведомом мире - одному Богу известно.
- А ты видел другие миры? - спросил я.
- Приходилось. Особенно если лишку хватану, - он засмеялся.
Трудно было понять, шутит ли он или говорит правду.
- А какой он, другой мир?
- Прозрачный, - односложно ответил Арчи. - И люди там, ну... как привидения, что ли. И есть, вроде, и нет их. Может, летать умеют, может, слова какие знают, но они то проявляются, то исчезают. А может, это я просто плохо вижу их.
- Они злые? - спросил Нак.
- Разные, как люди. Я так думаю. Вот, про людей ты что скажешь?
- Не знаю, - ответил Нак.
- Вот и я не знаю. Одно могу сказать, очень умные и умелые они. Не чета нам. Мудрые.
- А ты откуда про это знаешь? - спросил я.
Арчи задумался, задымил трубкой... засопел.
- Ну, - я дернул его за рукав.
- Не приставай. Я не смогу тебе объяснить.
- Арчи, покажи нам другой мир, - попросил самый младший из нас, курносый Палли.
- Видишь ли, - улыбнулся Арчи, - кому суждено его увидеть, увидит и без моей помощи, а кому - нет, увы! проси не проси - пусто. Все, дети, поздно уже, идите по домам.
Шумной стайкой мы выбежали на улицу, где уже мерцали звезды. И тут я увидел Его. Невдалеке стоял полупрозрачный человек. Высокий, стройный, если так можно сказать. Взрослый мужчина, и я знал, что он очень умный... сильный духом, с большим жизненным опытом. Хотя  я и сам не знал, откуда во мне это понимание Его. Это был полупризрак. И что-то нас связывало... в тот момент.
Ноги у меня приросли к земле. Я замер. Я слышал ребят, они что-то говорили мне, но до меня их слова доходили как бы с опозданием. Я бы сказал, что во мне появилась некая заторможенность, потому что я был поглощен созерцанием этого человека.
- Аленси, ты уснул, что ли? Хватит столбом стоять, пошли, - тащил меня за руку Нак.
- Он решил всю ночь провести возле хижины Арчи, - засмеялся кто-то из ребят.
И тут я понял, что они просто-напросто не видят Его. Призрак тоже заинтересованно рассматривал меня. Никакой агрессии с его стороны я не заметил. Да и был он весь какой-то туманный, молочно-туманный. Во всяком случае, мне так показалось. Он улыбнулся и что-то сказал. Я не сразу расслышал, что он просто поздоровался со мной.
- Добрый вечер, - ответил я.
- Ты что? Тронулся? - спросил Нак. - Проснулся. С добрым утром! 
Призрак сказал, что другие его не видят. Да и для меня хватит впечатлений. Он попрощался и растаял. Невидимая связь между нами тоже исчезла. Я встрепенулся и увидел столпившихся возле меня ребят. Они со страхом смотрели на меня.
- Что с тобой?
- Я в порядке. Напугал вас, да? У меня просто закружилась голова.
- То-то я смотрю, ты как каменный стал, уставился на куст и здороваешься с ним. Страх! - проговорил Нак.
- У него за спиной свет был. Я видел, - сказал карапуз Палли.
- Не мели чепуху, а то врежу, - пригрозил его брат.
Ребята выразили желание проводить меня до дома, а я не стал возражать. С этого, наверное, все и началось. Нет, я не стал после этого видеть другой мир, да и мой знакомый призрак не объявлялся больше. Может, не хотел беспокоить? Но во мне самом проснулось желание познать неведомый мир, соприкоснуться с ним, как уж получится.
Я засел за книги ко всеобщей радости учителей и к разочарованию моих друзей. Они решили, что я зазнался... А меня толкало вперед не столько любопытство, сколько желание познать. Но удалось ли мне это? Или я так и остался на уровне догадок и предположений? И да, и нет. Но это был мой поиск...”
Замира сделала паузу и посмотрела на Переса.
- Я бы не сказал, что это научный труд.
- А он и не утверждал этого. Хотя это всего лишь предисловие к его тетрадям. Здесь так и написано: “Это предисловие. Как в сказках писали: “Это присказка, не сказка, сказка будет впереди”.
- Пока что я плохо понимаю, чего он хочет от нас? Мы все стремимся к познанию, но у каждого свой путь. А он пытается направить нас по пути своих заблуждений или открытий... Меня радует его устремленность, его поиск... Но почему он решил, что мы станем продолжателями его дела? Потому что купил себе это право? И мы обязаны отработать благополучие, свалившееся на нас?
- Нет. Вы свободны от всяких обязательств, - прошептал кто-то рядом.
Замира невольно обернулась. Ей показалось, что они не одни в комнате. Перес пожал плечами. “Мол, если им нравятся спецэффекты, да ради Бога, развлекайтесь”. Только вот кому им, он не знал.
Теплая волна доброты коснулась ее сердца. И волнение сразу ушло.
- Ладно, давай еще почитаем, а там посмотрим, - предложила девушка. 
“Разум Вселенной?” - название первой главы. Ни много, ни мало. “Что это такое?” - спрашивает он и пытается понять через свои рассуждения или ответить на этот вопрос, сейчас узнаем. - “Кто-то скажет, что это коллективный разум. Но тогда сразу же встает другой вопрос: “Что такое коллективный разум?” Сейчас в век необычной индустриализации и гиперболизации технического прогресса, это звучит естественно. Но то, что естественно, не всегда понятно и понято верно. Мы заблуждаемся и выдаем свои заблуждения за истинные знания. Итак, как я понимаю, что такое коллективный разум? Еще в прошлом веке люди объясняли феноменальные способности отдельных индивидуумов тем, что они черпают знания “считывают” информацию из некого “банка”. Ну, все равно, что пришел в библиотеку, взял нужную книгу и все - готово! Получите знания. Нет, и еще раз нет. Мне кажется, что коллективный разум - это не библиотека. Это нечто большее. Хранилище знаний? Ближе к истине, но это тоже не то.
Прислушайтесь к себе, и вы поймете, что ответы на многие вопросы звучат в вас. Что это значит? Это значит, что каждый из нас - это частица целого, информационно заполненная. А что такое целое? Это суммарный эквивалент отдельно взятых частиц, где индивидуальное неразрывно связано с целым, но вместе с тем индивидуально. Но почему тогда говорят о разуме планетарного уровня, галактического, вселенского, космического и других, которые пока просто не укладываются в нашем сознании, но это вовсе не значит, что не существует единиц, уровней более высоких, как и более низких. Итак, получается, что на уровне планетарном - разум коллективный складывается из разума более мелких составляющих, а именно: разумных существ (что включает в себя не только человека, но и природу, животный мир - это применительно к Земле, на других планетах - более сложные единицы, но они всегда ниже составляющей). Разум галактический уже состоит из частиц планетарного порядка, вселенский - из галактических единиц и т.д. Это очевидно”.
- Да старик еще и философ, - вздохнул Перес. - Что там еще?
- Математическая формула Вселенной, Космические составляющие, физика планетарного уровня и ее искажения, зависимость точных наук от учета тонких миров. Возможности человека проявленные и не проявленные. Влияние Космоса на сознание отдельных индивидуумов. Визит вежливости. Окно в другой мир. Парадокс “оконных” явлений, - начала перечислять Замира, заглянув в оглавление, тщательно записанное в конце тетради. - Это еще не все. Помимо математики, физики, философии наш благодетель изучил химию, биологию, но в космическом аспекте. Хотя я не представляю, что бы это значило? Вот посмотри на эти записи.
Она протянула две другие тетради.
Перес перелистал их и тяжело вздохнул. Рисунки, формулы, расчеты, записи мыслей, предположения, гипотезы...
- Я думаю, что коллективного чтения не получится. Их изучать надо, а не читать. Моих познаний, явно, не хватит, чтоб охватить все это. Нужна какая-то база. Философские трактаты еще можно как-то попытаться понять, с чем-то согласиться, с чем-то нет. А вот смотреть на формулы, не зная и не понимая их смысла, я не могу. Зачем все это? Старик о чем думал? Эти тетради - дело всей его жизни. Нашел время, когда умирать, - возмутился Перес, и только потом сообразил, что сказал.
- А кто говорил, что вам будет легко? - услышал он у себя над ухом.
- Послушай, это не смешно. Чего тебе надо?
Замира испуганно посмотрела на Переса.
- Это я не тебе говорил. Ты случайно ничего не слышала?
- Слышала фразу: “А кто говорил, что вам будет легко?”
- Значит, крыша у меня на месте. Может, это проделки графа? Ведь кто-то же сказал это?
- Какая разница. Мы услышали то, что услышали, и ничего больше. Чтобы читать дальше его наработки надо иметь какую-то исходную базу, которой у нас пока нет... Во всяком случае, это касается меня. Моих познаний явно не хватит, чтобы проникнуть в суть открытого им... - Замира искоса посмотрела на тетради в руках Переса.
- Я думаю, что вначале мы займемся формальностями, связанными с оформлением наследства. Мы должны вступить во владение имуществом. А когда у нас будут деньги, мы сможем нанять себе лучших учителей и разгрызть “орех”, называемый наукой.
- А надо ли? Меня кто-нибудь спросил, а чего я хочу? Мне не нравится, что меня поставили перед фактом. Возможно, что я бы и сама к этому пришла. Но меня заставляют, мягко, правда, делать то, что, возможно, я не захочу делать. Мне дают деньги, чтобы я продолжила исследования графа, дело всей его жизни. Его, но не моей. И что мне до выведенных им формул? Я не спорю. Возможно, я что-то не понимаю. Но мне кажется, что у Бога дорог много. И каждый выбирает свою, чтобы идти по ней. Я сама должна стать тем Путем. Мне кажется, что у нас открылись способности определенного рода, потому что мы были готовы к этому. И вполне возможно, что и знания придут, когда мы дорастем до них. Я имею в виду знания иного порядка. Тетради бедного графа - это не путеводитель. Путеводитель у нас вот здесь, - Замира дотронулась до своей груди. - В нашей Душе. Она знает больше, чем мы думаем и можем предположить. Мы лишь иногда открываем окошко в неведомое, а она там бывает... хотела сказать: “в гостях”, а потом подумала, что, может быть, в нашем теле она гость. Как знать. И может оказаться, что все, что нужно сделать, так это заглянуть в себя. Окно в другой мир... - тихо прошептала она. Окно...
- Это понятно, - проговорил Перес. - А с наследством-то что делать?
- Как что? В завещании оговорено, на что мы должны потратить деньги? Нет? Тогда оформлять наследство. А там посмотрим... У нас есть право выбора во всем. Хотя и это может оказаться иллюзией. И дело, конечно же, не в графе, а во мне. Это я так себя ощущаю и проявляю... пока... Пока не научусь слушать свою душу и не осознаю, кто Я Есть. Что мы - Одно...
А Перес подумал: “Все же, как мы любим рассуждать. А ведь от этого...”
- Ничего не меняется, - прошептала она и отвернулась.
За окном стемнело, под порывами ветра поскрипывал старый фонарь, плясали причудливые тени, и моросил нудный дождь. Все повторялось, с той лишь разницей, что их встреча уже состоялась. Перес обнял ее за плечи и задышал почти в самое ухо:
- Посмотри...
Там, внизу, под фонарем стояли, обнявшись, влюбленные, и им не было никакого дела до дождя, до переживаний других... потому что  в эту минуту они были одни в своем мире. И они... Любили.

 
Сентябрь-ноябрь 1993 г.