Прогулка

Всю дорогу ее раздирали противоречия. Ей хотелось провести время вместе с человеком, который ухаживал за ней, где-нибудь за столиком ресторана или кафе. Приличная публика, хорошее обслуживание, музыка, дорогое вино... Она купила новое платье не для того, чтобы сидеть в нем дома или трястись по ухабам загородного шоссе. Ну, кто оценит ее платье в лесу? Она с надеждой смотрела на небо, выискивая тучи, из которых может пойти спасительный дождь.
Но облака проплывали мимо, лениво поглядывая на дорогу, и не собирались проливать живительную влагу на грешную землю. Все мечты лопались, как мыльный пузырь. Что им делать в лесу? Любоваться лютиками, грибочками и ахать от восхищения, притворно прищуривая глаза? И откуда взялся этот восторженный идеалист на ее голову?  Чего ему надо в этом лесу? Комаров давно не кормил своей кровью? Варвар. Мог бы и в кафе пригласить. Природа, природа, единение и наполнение... Плеваться хочется... И почему сразу не отказалась?
Мужчина, сидевший за рулем, замурлыкал что-то себе под нос.
- Еще немного. И мы на месте... Тебе понравится, - проговорил он, сделав паузу в “дорожных напевах”.
Она промолчала. Вокруг возвышались огромные деревья. И кому пришло в голову проложить здесь дорогу, пусть и грунтовую, но все же? Мужчина улыбнулся и, заглушив мотор, выскочил из машины, чтобы помочь своей спутнице выйти. Женщина сорвала веточку и брезгливо осмотрелась по сторонам, а он застыл на поляне и восхищенно посмотрел на небо.
“Отчего люди не летают так, как птицы?” - вспомнилась ей фраза из монолога Катерины. - Нет, это великое счастье. А то бы он сейчас носился над поляной и чирикал...” Она хмыкнула, представив, как Валерий смотрелся бы “птичкой”.
- Который час? У тебя есть часы? - нарушила она молчание и его бесконечное созерцание небесных глубин.
Миловидная женщина с пышной копной волос ждала ответа, раздраженно размахивая веточкой у себя перед носом, будто огромное комариное облако не давало ей возможности рассмотреть происходящее. Валера протер глаза, но никаких комаров не увидел.
“Без очков тебя не слышу? Так, что ли?” - подумала она.
Он улыбнулся самой очаровательной улыбкой, на какую только был способен.
- Есть. У меня есть часы, - как-то радостно подтвердил он. - Но я их оставил в машине. Зачем тебе в лесу знать, который час? Дыши, наслаждайся. Но уж если тебе хочется знать время, то посмотри повнимательней на цветы, они тебе все расскажут...
“Больной, что ли? Или ботаник?” - подумала она, а вслух сказала:
- Это они с тобой говорят. А от меня отворачиваются... Да и какой может быть разговор? Запах чувствую, жужжание пчел и мошек - слышу, шелест листьев - тоже, а разговор... Извини... Это на клинику смахивает...
Женщина в ярком платье чуть склонила голову. Ее ножки в белых босоножках непроизвольно выстукивали какую-то мелодию. Казалось, что она исполняет один из ритуальных танцев. Веточка в ее руке выписывала в воздухе замысловатые “па”, ножки притопывали, глаза извергали гром и молнии, а губы пытались улыбаться.
- Плохо смотришь. Вот, видишь, колокольчик раскрывает свои цветочки? Значит, восемь часов утра... А в девять - ноготки раскроются... Лес - это царство чудес. Здесь все дышит, живет, говорит... Когда мне плохо, я бросаю все и мчусь сюда... Часа два поброжу, и все невзгоды перед величием природы кажутся такой мелочью, что смешно просто... Гармония - это Бог.
“Дура, вырядилась. О кафе мечтала. А он, здравствуйте! Сюрприз, говорит, хочу тебе сделать. В дебри приволок. Последние босоножки исцарапаю, а новое платье порву среди кустов и веток, не считая того, что завтра раздуюсь от укусов комаров и мошек. Хорош сюрприз! А впрочем, действительно, сюрприз. Только Валерка способен на такое!”
Аня вдруг развеселилась и уже кокетливо спросила:
- А меня зачем сюда привез?
- Красоту показать, но... если тебе не нравится, мы можем уехать...
Стоило ему только обозначить ее свободный выбор, как все изменилось! Куда все делось? Ей уже не хотелось уезжать...
Аня покачала головой и игриво посмотрела ему в глаза. Валере нравилась эта упрямая, своенравная, с непредсказуемой реакцией женщина. Он отдыхал в ее обществе. Не надо было притворяться. С ней он был самим собой. Не лучше и не хуже. Его тянуло к ней...
Высокая, стройная, красивая, капризная и вспыльчивая, добрая и ласковая, грубая и нежная. Переходы в ее настроении были столь неожиданны, что Валера терялся иногда. Он понимал, что нервозность и издерганность у нее от одиночества. От того, что нет уверенности в себе, в завтрашнем дне. Ему хотелось обнять, приласкать этот “комок нервов”, чтобы она расслабилась, отдохнула от повседневной суеты. А какой веселой и обаятельной эта вздорная женщина может быть, Валера уже знал. Ни к одной женщине он не рвался так, как к ней.
Аня посмотрела на загорелого, подтянутого мужчину и подумала:
“Хорошо ему. Может себе позволить два часа по лесу болтаться, цветочками любоваться. Красиво жить не запретишь... Нервы бережет. А здесь - работа, дом, дом - работа. Замкнутый круг. Я бы и рада побродить где-нибудь. А Витьку кто кормить будет? По хозяйству вечные дела. И чем больше вертишься, тем еще больше несделанного... Вот и сейчас. Дыши, говорит. А у меня одна мысль в башке: как там Витька? Не выкинул ли еще чего-нибудь этот сорванец? В прошлый раз чуть не поседела, когда соседи рассказали, как он со второго этажа решил на зонтике спуститься. Хорошо еще, что благополучно приземлился мой “парашютист”. Синяками отделался... Учиться стал хуже...”
Она глубоко вздохнула, а обрадованный Валера обнял ее за плечи.
- Ну, что? Побродим по лесу? - зашептал он.
- Побродим, - согласилась она и выбросила веточку.
С Валерой она познакомилась, когда была в гостях у  подруги.  Что-то такое было в его глазах, жестах - узнаваемое, что ли... И вот уже месяц он ходит к ней. А сегодня чуть свет примчался, разбудил их с Витькой. А потом стоял у порога, улыбался и ждал, когда она оденется. Куда везет, не сказал. И вот они в лесу... А Витьку, восьмилетнего парнишку, не догадался пригласить. Хотя у того каникулы. Болтается парень всеми днями без присмотра...
“Не получится ничего у нас с ним. Витьке отец нужен, мне - муж. А ему ни жены, ни чужого сына не надо... Не захочет ничего менять в своей жизни... Слишком удобствами дорожит. Я лишь эпизод в его жизни. Яркий, но эпизод”, - подумала Аня и наклонилась к цветку.
- Ты чего там разглядываешь? - спросил Валера и как бы невзначай обнял Анну за плечи.
- Красоту, - проговорила Аня. - Хотела сорвать, да передумала, потому что это будет жестоко. Красота должна жить и радовать всех, а не гибнуть, - Аня улыбнулась, и вдруг ей показалось, что воздух стал плотнее...
А потом на их глазах стал изменяться пейзаж.
“Догулялись!” - мелькнула мысль у женщины.
- Что это? - испуганно прошептала Аня, озираясь по сторонам.
- Сам не пойму, - тихо произнес Валера и непроизвольно прижал женщину к себе.
- Смотри! Озеро... - Анна вырвалась из объятий мужчины. - Откуда оно здесь?!
Валера понимал, что от него требуют объяснения того, что объяснить было просто невозможно. Во всяком случае, он это сделать был не в состоянии... Озеро в окружении скалистых берегов и столетних деревьев настойчиво вклинивалось в их пространство и каким-то неведомым образом растворяло привычный пейзаж. Ему показалось, что кто-то наблюдает за ними. И от этого ему стало не по себе.
- А где же поляна, на которой мы стояли? И цветы?  Они совсем другие... Мне не нравятся эти чудеса, - в голосе Ани появились нотки страха. - Как мы выбираться отсюда будем? У меня Витька один дома, а у него, между прочим, сегодня день рождения. Я обещала, что к обеду вернусь. В зоопарк хотела сводить... А тебе нет никакого дела до моего сына, ты делаешь вид, что его не существует... Трудно было и его взять? Да? - вырвалось у нее наболевшее. - А-а-а, впрочем, может, и лучше, что не взял... Хоть сын останется жив... - она вытерла ладошкой слезу и пошла к озеру.
Валера молча пошел за ней.
“Как бы глупостей не наделала... Милая моя, ругай меня, дурака, ругай, только не права ты... Витька твой нравится мне так же, как и ты... Но этого мало... Оправдываюсь, потому что виноват. Шоколадка - это не пропуск к сердцу мальчишки... Да мы и виделись-то всего ничего...”
Аня остановилась и удивленно посмотрела на воду.
“Где, как, каким образом в этом лесном озере сохранилась такая чистая, прозрачная вода?” - подумала женщина и, зачерпнув ладошкой, попробовала на вкус.
Валера, прислонившись к стволу дерева, наблюдал за ней.
“Я вдоль и поперек излазил эти места и могу дать голову на отсечение, что здесь никогда не было озера, да и скал тоже...”
Он попытался привести мысли в порядок, выстроить логическую цепочку, как привык. Но какого-то звена, явно, не хватало. Логического ряда не получалось.
“Ладно, начнем все сначала... Мы приехали в лес, на поляну пришли с Аней где-то около восьми часов утра... Она спрашивала, который час... Машину оставил на дороге метрах в пятидесяти отсюда. Ее было видно с этой поляны... Но в том-то и дело, что поляны больше нет. Стоп, - приказал он сам себе, - не отвлекайся. Итак, мы говорили, хотели идти дальше. Аня задержалась возле какого-то цветка и хотела сорвать, но вместо этого подула на него и погладила... А потом, потом произошло что-то непонятное. Исчезла поляна. Изменился лес, образовалось озеро со скалистыми берегами... Ладно, оставим пока озеро и пейзаж... Это не столь важно, в конце концов. Надо вернуться и посмотреть в округе, где машина... Можно по дороге выехать к какому-нибудь селению и спросить у людей, где мы?”
- Аня, - позвал он, - пойдем посмотрим, где машина. Нам лучше не разлучаться...
Аня грустно посмотрела на Валеру и, опустив голову, пошла к дереву, где он стоял. Она не могла отделаться от ощущения, что кто-то следит за ними. Опасность исходила откуда-то из-за скал... Она резко обернулась, и ей показалось, что кто-то прячется, слившись с кустарником, вон у той пещеры или возле углубления в скале. Но она никого не увидела и подумала:
“Чушь, нервы сдают”.
Они взялись за руки и пошли в том направлении, где раньше стояла машина. Валера на всякий случай стал считать шаги. Они прошли даже дальше, но ничего, похожего на поляну, а тем более на дорогу не обнаружили. Машина исчезла вместе со старым пейзажем.
- Валер, мне кажется, что кто-то смотрит мне в спину, - прошептала Аня.
Он нагнулся, словно хотел сорвать травинку, и посмотрел назад. Мелькнула тень человека, спрятавшегося за дерево.
- Тебе не кажется, - прошептал Валера, - за нами, действительно, следят. Я не знаю, с какой целью, для чего, но следят... И на дорогу, боюсь, нам не удастся выйти, - он обнял Аню и, вздохнув, закончил: - Потому что ее, по всей видимости, здесь и нет. Ты не пугайся, я эти места излазил все, но... Здесь никогда не было ни озера, ни скал, ни такого леса... То, что с нами случилось, я пока не могу объяснить... И единственное, что в этой ситуации я могу сделать, так это вот что.
И он, повернувшись к дереву, за которым кто-то стоял, вдруг крикнул:
- Эй, не прячься, выходи. Я знаю, что ты здесь... Не бойся, - закончил он.
Из-за дерева вышел высокий, стройный юноша в набедренной повязке... Длинные светлые волосы были стянуты тонкой кожаной “лентой”. За плечами юноши Валера увидел лук и колчан со стрелами... На ногах - что-то похожее на лапти. Глаза юноши смотрели удивленно на стоящих перед ним людей. В том, что это люди, он, похоже, не сомневался. А вот одежда на них его смущала, как показалось Валере.
Аня вначале тихонько засмеялась, а потом зарыдала...
- Ты чего? - повернулся к ней Валера.
- Ничего, - сказала она и высморкалась в носовой платок.
Юноша настороженно наблюдал за поведением пришельцев и молчал. Аня изобразила улыбку на лице и пошла к юноше. Валера не двинулся с места.
- Меня зовут Аня, - сказала она.
Юноша сделал шаг назад.
- Аня, - приложив руку к груди, повторила красивая незнакомка.
Юноша заулыбался и закивал головой в знак того, что понял ее.
- Матфей, - удивительно напевно произнес молодой человек и поднял правую руку.
- Ну, вот и познакомились, - как можно дружелюбнее произнесла она, а сама подумала:
“Странный юноша. Но может, здесь где-нибудь кино снимают  неподалеку... Или молодой человек просто болен... Надо поласковее с ним... Мало ли что...”
Матфей наморщил лоб, пытаясь постичь смысл сказанного, но это, очевидно, удавалось ему с большим трудом...
- Как нам выйти к дороге? Мы заблудились. Машину разыскать не смогли, - проговорила Анна. - А может, и угнали... В наше время зевать нельзя... Закрывать надо было... Да еще сигнализацию врубить... Ну и что, что лес? Ты не видел нашу машину или угонщиков?
Матфей продолжал улыбаться. Он, явно, не понимал ее.
- Где ближайший поселок? - спросила она. - Ты где живешь? Проводи нас.
По всей видимости, из всего сказанного Аней, он понял только последнее, потому что радостно закивал головой и, взмахнув рукой, пошел вперед. Юноша периодически останавливался, поджидая мужчину и женщину, и, не говоря ни слова, двигался дальше.
“Что скажет старейший, - подумал юноша, - когда я приведу новеньких в становище? Петр будет рад. Они, наверное, из его племени...” - молодой человек улыбнулся, представив радость Великого.
Сколько они шли, ни Аня, ни Валера не могли сказать точно. Ане казалось, что юноша намеренно водит их по дебрям, чтобы невозможно было запомнить обратный путь. В какой-то момент она подумала, что конца этому движению не будет никогда. Ей хотелось только одного: скорее добраться до места и сесть.
Лес вдруг отступил. Они оказались на большой поляне, окруженной с одной стороны горами. А может, это и не горы вовсе, а гряды скал - Аня не могла понять. Но то, что в них была огромная пещера, она увидела сразу. Голая детвора устроила свалку перед входом в нее. Женщины и небольшая группа мужчин отдыхали в тени деревьев. Под навесом из сухих веток сидел пожилой мужчина с пышной бородой и что-то мастерил. Рядом, на пеньке, застеленном шкурами, гордо восседал крепкий старик и перебирал в руках камушки. Юноша, приведший к становищу незнакомцев, робко склонил голову и направился к навесу, где расположились эти старики.
“Видно, они за главных здесь,” - догадался Валера.
Молодой человек поклонился и что-то сказал. Валера внимательно следил за реакцией стариков. Бородач заулыбался и, взмахнув рукой, встал, поджидая, когда подойдут пришельцы. На лице второго старика застыло удивление. Юноша напевно проговорил:
- Великий рад, - и быстро удалился, не объяснив, кто из двоих стариков “Великий”.
Валера и Аня поздоровались.
- Рад видеть, рад... Давненько гостей не было у нас... А оттуда - за последние пять лет... вы первые, - проговорил мужчина и машинально провел рукой по окладистой бороде.
Второй же старик никак не мог справиться с удивлением: челюсть его предательски отвисла, глаза округлились, руки, перебиравшие четки из камушков, застыли. Весь его вид не внушал ничего хорошего. Аня с опасением посмотрела на него и неожиданно для себя сделала реверанс.
- Здравствуйте, - испуганно проговорила она, глядя на него.
Старик молчал, а потом что-то зашептал себе под нос и закатил глаза к небу.
“Странный какой-то. Может, немой или глухой?”
Улыбающийся мужчина, который встал при их приближении, что-то тихо стал объяснять старику... Тот быстро закивал головой. И, наконец, наступил момент, когда глаза его потеплели. Он дружелюбно протянул обе руки пришедшим.
Аня не знала, что делать: то ли пожать протянутые руки, то ли поцеловать. Она замешкалась и растерянно посмотрела на стоящего рядом мужчину.
- Протяните свои руки, не касаясь его... Покажите, что они у вас без оружия, что вы с миром к нам пришли. Что вы не угрожаете нам... - подсказал он.
Вначале Аня, а за ней и Валера, приняв условия игры, исполнили своеобразный ритуал приветствия. После этого старик сразу потерял к ним всякий интерес и, поджав ноги, сделал вид, что задремал.
- Извините, - проговорил Валера, - мы, наверное, потревожили ваш отдых. Вы не могли бы сказать, куда мы попали? И не будете ли так любезны... показать нам дорогу на Москву. Видите ли, мы заблудились.
- Ха-ха-ха, - вдруг засмеялся пожилой человек.
“А мужчина и не старый вовсе. Это из-за бороды он выглядит так. Вон и глаза, как у мальчишки, да и смех - тоже”, - мелькнула мысль у Ани.
А ее спутник удивленно смотрел на смеющегося мужчину, не зная, как реагировать.
“Что, собственно, так развеселило его?” - подумал Валера.
А Великий вытер выступившие от смеха слезы и произнес:
- Забудьте о Москве. И вообще обо всем, что было раньше. Нет здесь ни Москвы, ни дороги к ней, ни почты, ни милиции, да и вообще городов еще нет... Первобытнообщинный строй... так сказать...
Аня схватила Великого за руку и умоляюще проговорила:
- Я не понимаю ваших шуток... И мне нет никакого дела до порядков в вашем отряде... лагере... поселке... Нам нужно вернуться в Москву. У меня Витька дома один... Кто-то же должен знать, как выбраться отсюда? Где-то же должно быть шоссе? Мы просто заблудились в лесу... Понимаете? И нам надо...
Стоящий перед ней мужчина с тоской смотрел на женщину, трясущую его руку и требующую от него невозможного. Он перевел взгляд на слегка побледневшее лицо ее спутника. Валера непроизвольно стал озираться по сторонам, ища опровержение, посетившей его догадки. Он обнял женщину за плечи и, слегка притянув к себе, как можно спокойнее проговорил:
- Не горячись... Похоже, мы серьезно влипли...
- Это ты... это ты во всем виноват... ты завел меня в дебри... Так сделай же хоть что-нибудь стоящее! Верни меня на место... Как хочешь, но верни... Домой... Заплати им... Часы отдай...
- Боюсь, что это не поможет, - заметил Великий.
- Что вам надо? - чуть не плача, спросила Аня.
- Ничего. Это вам надо, - напомнил Великий.
- Где мы? - спросил Валера. – Объясните, в конце концов... И что это за люди? Почему вас Великим зовут?
- А кто его знает, где мы... - вздохнул мужчина. - На Земле, наверное. Я сам не знаю... Живу с ними и все... То ли мы попали во временной сдвиг и очутились в прошлом на нашей планете, то ли вообще в другой мир попали... Кто вам объяснит это? Они? Сомневаюсь... Да и не все ли равно, куда мы попали?! Да если бы и знал, где мы, я бы сто раз подумал, прежде чем сказать об этом. Я хочу дожить спокойно остаток дней... Мне ни к чему, чтобы сюда ринулись толпы ученых, изучающих удивительный феномен...
- Эгоист, - вырвалось у Ани.
- Возможно... Но я ощущаю некую ответственность за тех, с кем живу рядом. Люди эти доверчивы, как дети... чисты и наивны... Они не испорчены нашей цивилизацией... На два вопроса я, как смог, ответил. Меня зовут Петр Васильевич... А Великим они меня нарекли... Изобретаю помаленьку... в жизнь внедряю, чтоб труд облегчить... Это как звание или должность... Изобретатель, короче... А вас как величать?
- Валерий Иванович, - слегка поклонился спутник женщины. - А это Аня.
- Хороша, - улыбнулся Петр Васильевич, - но слишком вспыльчива... Давайте пройдемся, я вам покажу поселок, заодно пообщаемся... - он чуть склонился к дремавшему старику, что-то тихо сказал ему, тот закивал в ответ головой и снова погрузился в дремотное состояние или созерцание, Аня не знала.
Вновь подкатившее раздражение вдруг растворилось, и она облегченно вздохнула, словно освободилась от непомерного груза, а дремавший старик лукаво посмотрел вслед женщине, пришедшей из племени Великого...
- Я уже пять лет здесь... И знаете, мне нравится... - доверительно сообщил Великий. - Ни тебе скандалов, ни суеты из-за вещей... Жить на экологически чистой планете, дышать свежим воздухом, пить чистую воду, есть плоды без нитратов - да об этом  любой нормальный человек мечтает. И вы хотите бежать отсюда? Не надо лезть из кожи вон, чтобы доказать начальству, что ты чего-то стоишь... Не надо трястись, что тебя завтра выкинут из твоей же квартиры, что ты не в состоянии угнаться за повышением цен, что не можешь воровать, как те, что выгоняют... Нет условностей, без которых не может существовать наше общество, нет ложных целей, к которым подталкивают людей, нет денег и взаимоотношений, от них зависящих... нет того абсурда и кошмара, от которого я устал... Не надо толкаться в очереди, чтобы урвать что-то, не надо объяснять жене, что задержался у друга... не надо врать и бояться, что тебе выльют кастрюлю с супом на голову... Здесь меня уважают. Я придумываю им всевозможные приспособления, облегчающие труд... Я второй после вождя человек... Мог быть и первым, но мне это не надо... Вы посмотрите, сколько здесь красивых женщин, и все без ложных предрассудков. Я могу любить любую из них, и она будет счастлива...
- Обладать и любить - не синонимы... Мы привыкли говорить о любви, а умеем ли любить? Знаем ли что это такое? - спросил Валера и тут же извинился за свою несдержанность: - Простите, я вас перебил... не удержался...
- Брось, будь проще... Как они, - он кивнул на группу туземцев, плетущих корзины. - Пещерный век, скажете вы... Дикари кругом... Нет, они не дикари, они дети... удивительно смышленые, честные, справедливые и наивные... Я уважаю их и люблю... по-своему, как умею... и стремлюсь быть чище... потому как испорчен воспитанием, обществом, ложной моралью, обманом, процветающим в нашей цивилизации повсеместно... А здесь... и я, может, когда-нибудь человеком стану...
“Господи! У него глаза блестят, как у ненормального... Убежать от цивилизации, восхищаться убожеством своего быта... И это говорит образованный человек... Чисто теоретически, я понимаю его... Человек устал от суеты и решил отдохнуть... Можно пожить на природе месяц-другой. Романтично даже, но остаться здесь навсегда - увольте. У меня защита на носу... А что делать? Кто скажет, как выбраться отсюда? Усилия последних лет “коту под хвост”... Сабиров обрадуется, что я пропал. Давно на мое место метил... О чем это я? Неужели до конца своих дней придется жить здесь, охотиться с дубиной и радоваться, что набит желудок? Нет! Это просто кошмарный сон... Я проснусь, и все будет... все будет... как прежде... - Валера непроизвольно вздохнул, и вдруг простая мысль: - А может, я до этого спал, и только сейчас проснулся?” - заставила его вздрогнуть.
- Не бойтесь, - вдруг произнес Петр Васильевич, - они не тронут вас. Никто не посмеет обидеть вашу жену, - он посмотрел на покрасневшую Аню.
- Мы не женаты, не состоим в браке... - проговорила она тихо.
- Все равно как-то придется устраивать свою жизнь. Если вам не подходит ваша спутница, можете выбрать себе женщину из местных... А Анечка может подыскать себе мужа... У нас юноши сильны и красивы... и по-житейски мудры...
Валера решительно взял Аню за руку:
- Мы будем жить вместе!
Анна промолчала - спектакль продолжался! А Петр Васильевич, обрадованный, что хоть в чем-то появилась определенность у его спутника, продолжил:
- Тогда вам надо позаботиться о жилье. Вы, я думаю, не захотите жить вместе со всеми в пещере... И еще... Что вы умеете делать?
- Я физик-теоретик, а Аня - товаровед... В принципе, пользы от наших знаний для ваших соплеменников мало... Ну, а как всякий мужчина-холостяк в свои сорок лет я умею практически все, - он посмотрел на лук и стрелы, подвешенные на столбике навеса и, подумав, продолжил: - Хотя все мои умения... применительно к цивилизованному обществу чего-то стоили. Естественно, я не умею охотиться, тем более - с помощью стрел... Не умею выделывать шкуры, и шить из них не приходилось... А впрочем, все это неважно. Польза может быть только одна - мы умнее их, можем что-то предложить из того, что наше общество сделало, добилось... Мы можем соорудить с вами примитивную кузницу, отлить и выковать металлические предметы, необходимые в хозяйстве... Я неплохо знаю химию... Руду, я думаю, можно будет найти... Но, - Валера задумался, - мы хотели бы вернуться...
Человек, которого все почтительно называли Великим, молча сорвал травинку и стал внимательно ее рассматривать. Пауза затягивалась.
- Пойдемте, я вам покажу наш родник, - тихо произнес он, - его надо видеть. Это чудо! И от него видно пещерку одного чудака, он у них здесь человек культа - шаман местный. Он на отшибе живет, с духами общается... Так вот он рассказывал что-то о цветке, очень редком, необычном... Он “проявляется” раз в году... С его помощью можно попасть в “рай”, где все не так, как у них, где летают железные птицы, и огромные чудища передвигаются по земле, и из носа у них дым идет, но чудище служит людям, которые внутри него сидят, отдают приказы, а чудище их послушно возит, а людей не ест... Короче, я думаю, что он о нашем времени говорил... Пообщаемся с ним, узнаем поподробнее. Времени для этого у нас с вами будет предостаточно: раз вы здесь - значит, цветок уже проявлялся... Так что придется ждать следующего года... Да вы должны помнить этот цветок...
- Необычный - точно! Я еще погладила его, подула... Красота - обманчива... Кидаемся на все яркое и попадаемся... - она выразительно посмотрела на Валеру.
- А я совсем не помню, как он выглядел. Пять лет все же прошло. Я тогда нагнулся, хотел травинку сорвать... Мы тогда всем отделом на пикничок выезжали, посидели хорошо... Ну, я и пошел проветриться... и вот до сих пор проветриваюсь... И что самое интересное - не жалею. Себя нашел среди этих людей. Ни за какое золото мира не вернусь.
- А если на них нападет более сильное племя? - спросил Валера. - Вы же образованный человек, историю знаете.
- Если мы попали в прошлое, тогда знания о нашей истории могут чего-то стоить... А вообще, - Петр Васильевич сделал паузу, - это не имеет никакого значения. Они за мою голову... за мои идеи... в ранг божества возведут - в любом племени хотят жить по-человечески... правда, смотря... что под этим понимать... А слух обо мне далеко идет... Да и защитники у меня есть. Вы еще не поняли прелести этой жизни, - восхищенно проговорил он.
“Убежать от цивилизации - мечта идиота”, - подумал Валера.
Он с опасением посмотрел на Великого и чуть замедлили шаг.
- Все бы ничего, да у меня сын остался дома, - вздохнула Аня и вытерла накатившиеся слезы.
- Помочь сейчас ничем не могу. Не трави себе душу попусту, на другое переключись... Как здесь свою жизнь организовать так, чтоб не опуститься, не деградировать, а наоборот, понять то, что за суетой не замечали, на что вечно не хватало времени...
Впереди, среди цветущего кустарника, появился родник. Он голубой змейкой извивался среди камней, потом вырывался на свободу и, набирая силу, несся среди деревьев по каменистой ложбинке туда, где может встретить своих собратьев, слиться с ними, образовав речушку, которая впадает в озеро или потечет дальше до моря или океана... Шалаша шамана, о котором говорил Петр Васильевич, Аня не увидела среди бурной растительности, а спрашивать ей не хотелось. Петр Васильевич посоветовал умыться родниковой водой. А потом они вернулись в лагерь, подошли к небольшому шалашу.
- На сегодня я вам уступлю свою “обитель”. Ну, а завтра - начнешь возводить свой дворец, и, как физик-теоретик, я надеюсь, весьма грамотно. Двоих помощников выделю, пару шкур подарю из своих запасов... Это пока все. Отдыхайте, - и он оставил их наедине со своими мыслями и переживаниями.
Аня, тяжело вздохнув, забралась в шалаш. Вместо лежака из шкур, там оказалось некое подобие кровати с душистым сеном,  застеленным холстиной. Где взял Великий ткань, было для нее загадкой, если учесть, что основная масса людей ходила в набедренных повязках из тонко выделанных шкур. Может, кто-то начал осваивать ремесло домотканых полотен из конопли или льна? Столик, сплетенный из лозы, стул из того же материала... В палатке было прохладно. Аня сбросила туфли, легла на “кровать” и, уставившись в крышу шалаша, заплакала. Валера присел у нее в ногах. Он молчал, потому что понимал: никакие слова не помогут сейчас.   
Аня задремала, а Валера все сидел, словно в забытьи. Может, пытался сопоставить одно с другим или решить задачу, не имеющую ответа, он не мог вспомнить, когда очнулся. Оживление в лагере нарастало. Он выглянул из шалаша и увидел танцующих мужчин-аборигенов возле костра, над которым жарилась туша какого-то животного. У двух костров поменьше суетились женщины. Валера почувствовал, что ужасно проголодался. Закатные лучи солнца вносили некую таинственность в происходящее возле костров. Аня едва коснулась его плеча:
- Что там?
- Праздник по случаю нашего появления, - грустно пошутил он. - Пляшут перед шашлыком из дикого кабана или какого-нибудь изюбра. Только вот про нас, похоже, забыли. Может, напомнить надо?
Аня пожала плечами. И в это время кто-то деликатно кашлянул возле шалаша.
- Я вас не потревожил? - услышали они голос Великого, а потом увидели и его самого.
- Нет-нет, - поспешила заверить Аня.
- Ну, отдохнули немного? Скоро будет ужин готов... Надо принять, что пока вы бессильны изменить что-либо. Обстоятельства... Кто знает, для чего вам дана эта ситуация? Но в любом случае, придется жить в тех условиях, в которых вы оказались. Я буду опекать вас по мере сил. Котел здесь общий... Не зависимо от того... охотник ты или нет, все, что добывается, идет в общий котел. Голодным никто не будет, а вы - мои соплеменники и друзья. Об этом уже объявлено. За одно это к вам будут относиться с уважением и почтением особым. Первый кусок вождю, второй - мне, третий - шаману, четвертый - вам. Это я говорю, чтобы вы сразу уяснили свое место в обществе. От охоты и от работы по хозяйству вы освобождены. Валера - мой помощник. Это было встречено с восторгом. Второй Великий... Все-таки, - он улыбнулся, - приятно, когда тебя ценят и уважают... за дело, конечно, за то, что ты знаешь и можешь чему-то научить. Хотя иногда мне кажется, что должно было быть все наоборот. Это я должен был бы учиться у них чистоте отношений и мироощущению, которого у меня нет. Хотя... я чувствую, как меняюсь, становлюсь более открытым, что ли. Но это слишком долгий процесс... Хотя у меня появилась возможность осуществить мечту: простроить взаимоотношения на некой иной основе... На честности, доверии, приятии, стремлении к радости, любви...
Он посмотрел на Анечку и взмахнул руками:
- Ну, вот! Опять заболтал вас. Вы голодны, а я вас байками потчую. Да, Анечка, ты можешь заниматься чем угодно в общине, ты свободна... Это привилегия жены Великого...
  Анечка с благодарностью посмотрела на Петра Васильевича и, обняв, поцеловала его в щеку.
- Спасибо, - прошептала она.
- Да чего уж там, - растроганно проговорил Великий, - сегодня вы входите в новую жизнь, не спешите сразу оценивать ее по старой шкале ценностей.
- У меня сын... там, а я здесь... И с этим мне придется жить... Дай Бог, чтобы произошло так, как вы говорите... Чтобы мы смогли вернуться. А там нам надо будет еще объяснять, почему нас не было так долго... Где скрывались и почему... Людям, органам, начальству и... Чем все это закончится, кто знает. Надеюсь, что мы не проведем остаток дней в психушке или за решеткой, как шпионы. А, впрочем, сейчас не сталинские времена... хотя...
- Анечка, надо научиться жить сегодняшним днем... Кто знает, что будет завтра? Жизнь полна неожиданностей... Вы здесь, твой сын - там... Чем ты можешь помочь ему? И что изменится от твоих переживаний? Ты будешь отравлять жизнь себе и близким. Смирение, приятие свершившегося факта - это все, что остается. И постараться использовать это время не для разрастания печали и взращивания отравленных стрел, а для чего-то другого. Вы всю жизнь бежали куда-то, торопились, и вот появилась возможность остановиться и посмотреть на себя, на свою жизнь и все, что вы делали раньше по-другому, что ли. Прошу, - Петр Васильевич театральным жестом указал на выход, туда, откуда доносились радостные возгласы в ожидании праздника “Посвящения”.
Вхождение в иную жизнь для Ани и Валеры началось, пожалуй, именно с “Посвящения” в собратья общины. Этот ритуал проводился для подростков. В четырнадцать лет совершался “переход” во взрослую жизнь. Для чужаков этот ритуал проводился во второй раз. Стать полноправным собратом - великая ответственность и честь. Это своего рода второе рождение, признание членом огромной, единой семьи...
Этот обряд проводил шаман. Он долго плясал и пел возле костра, под завывания и пляски ряженых охотников в масках зверей, под ликующие возгласы женщин, стариков и детей. На возвышении стоял Старейший и ждал приговора для сидящих внизу пришельцев. Шаман поднял жезл к небу.
В наступившей тишине стал слышен шорох листвы, будто пытающейся что-то сообщить присутствующим... Некая тайна входила в пространство и оживала звучанием природы. Шаман ударил жезлом о землю, после чего объявил, что Духи приняли пришельцев и нарекли Ветром и Водой. Община в едином порыве ликования выкрикнула трижды одно и то же слово, смысл которого не был понятен новоиспеченным членам общества, и приступила ко второй части программы: пиршеству.
Великий Ветер и его жена Вода вошли в их мир для процветания - так сказали Духи. А люди привыкли им доверять. Аня и Валера, как только получили новые имена, были посажены шаманом рядом со Старейшим и Великим. И их статус в обществе с этой минуты был официально закреплен... 
Шли дни... Жизнь постепенно обретала некий смысл. Свою одежду Аня и Валера решили оставить до возвращения домой. Вначале им было странно видеть себя в одежде из шкур. Но постепенно рукоделие Анны стало приносить свои плоды. Она научила местных женщин прясть пряжу из шерсти овец и вязать теплые вещи крючком и на спицах. Мужчины полировали палочки для женщин из костей и дерева, но они быстро выходили из строя... Валера и Петр Васильевич постепенно смастерили кузницу, наладили примитивное литейное производство. И как результат - ножи из металла для охотников и наконечники для стрел...
Петр Васильевич не переставал удивляться, как быстро освоилась Анечка в здешних условиях. Про своего Витьку она старалась не говорить. Лишь по вечерам, перед сном, читала молитву и просила Бога даровать сыну физическое и духовное здравие, чтобы люди добрые помогли ему не пропасть, чтобы все сложилось у него так, как Богу угодно, правильно, в том мире, где он остался без ее поддержки. Но уж если так сложилось, что она здесь, а он там, она должна выстоять и стремиться вернуться...
Валера вообще старался с Анечкой не говорить про тот мир, лишь иногда позволял себе некую вольность в общении с Петром Васильевичем. Прошло три месяца, словно один день. Как-то Валера вышел из шалаша в связанной Аней безрукавке и тут же услышал возглас Великого:
- Хорошо выглядишь, Ветер.
- Издеваетесь? Я никак не могу привыкнуть к новому стилю. Хотя Анечка постаралась. Безрукавка, носки... даже башмаки из шкур выглядят вполне прилично и набедренная повязка - не портит общий вид...
- Хандришь. Не о том думаешь, дорогой. Я про свет в твоих глазах и радость от общения с любимой женщиной, которая одарила тебя... своим светом, разделила его с тобой, а ты мне про одежду.
- О том, не о том, какая разница. У нас проблема. Мы застряли здесь у вас. Хорошо еще я за квартиру за год вперед заплатил... Хоть здесь проблем не будет. А на работе? Как я объясню свое отсутствие?
- Тяжело тебе. Ты не принял ситуацию. Живешь здесь, а мыслями весь там. И в результате - ни там, ни здесь... Вас уважают. Жена у тебя мастерица. Женщины теперь вяжут. Надо будет им спицы отлить... Сколько энергии, силы, выносливости в таком хрупком существе. Ведь страдает по сыну, а старается не показывать никому своих переживаний. Сильная женщина тебе досталась, достойная... Тебе учиться у нее надо, а ты свысока на нее смотришь. Необразованная. А чего стоит твое образование? Вот попали вы сюда, и чего твои корочки об образовании здесь стоят. Им человек дорог. И оказывается, что у Анны при отсутствии образования, авторитет не меньше, чем у тебя, а в чем-то и больше. Ты уж прости за откровенность, - он улыбнулся. - Это надо же! Мужчин организовала, заставила обстричь часть овец в загоне. Они же их каменными скребками скоблить стали. Как овцы не сдохли после такой экзекуции, это просто загадка. А ножницы сделать нам не под силу... Все-таки что ни говори, а кузнецы мы никудышные... Предлагал им ножами орудовать, которые мы смастерили и прекрасно заточили. Так они возмутились даже. Говорят, что оружие охотников не для этого. Овец можно и скребками... По-своему правы. Ножи - дефицитный товар, говоря нашим языком. Надо бы учеников подобрать, кузнечному делу обучить... Они способные, сильные и молодые. У них может лучше получаться, чем у нас. А мы консультировать будем. Я им идеи буду подкидывать, а они - воплощать. Нарисую угольком домашнюю утварь, объясню, для чего предназначен предмет... Земледелие пора вводить... Лопаты, топоры, грабли и тому подобное понадобится... Да и кастрюли неплохо бы смастерить... Гончара-умельца видел? Моя гордость! Я только в кино видел, как они работают. Долго объяснял, сделал гончарный круг... Слепил пару уродливых кружек... А малый попался упорный. До многого своим умом дошел уже без моей подсказки. Смотри, что выдает через год! И обжигает сам, никому не доверяет... И двоих пацанят уже учит...
Мимо прошла дикарка в вязаной юбочке. Она заискивающе посмотрела на двоих Великих и усиленно завиляла бедрами.
- Юбку напялила, а верх весь голый. И как не холодно, - произнес Валера.
- Сентябрь теплый. Не на то смотришь. Ты глаза ее видел? В них созревшее желание. Девочке пора становиться женщиной. А мужчин на всех не хватит, вот и пытается... А вдруг Великим понравится, и они подарят ей счастье материнства...
- Как можно? У меня Анечка...
- Они думают о продолжении рода, а не о твоей придуманной нравственности.
- Что значит, “придуманной”?
- А то и значит. У них все естественней...
- Ну, знаете...
- Что? У мусульман нормально иметь несколько жен, у христиан - одну. А были и другие времена... Историю надо знать, - улыбнулся Петр Васильевич.
Валера ничего не ответил. Они увидели сборщиц голубики с полными лукошками и переключились на другую тему:
- На зиму насушат, молодцы. Зима ожидается холодная, запасов много надо... - вздохнул Петр Васильевич.
А сборщицы, ссыпав ягоды, снова отправились в лес: сушкой займутся другие, те, кому уже не по силам выходить в лес.
- Да, я видел в лесу большие муравьиные кучи. К осени “выросли” - это к суровой зиме...
- Поздний листопад тоже, говорят, к суровой и продолжительной зиме, - заметил Петр Васильевич. - Ничего, справимся. Рыбы и мяса навялили, грибы сушим, ягоды тоже. Малыши диких груш и яблок насобирали, зимой все уйдет. Завтра - выход за орехами... А там - рябина... Скоро скот в соседнюю пещеру придется загонять. Корм на зиму им заготовили. А для перепелок место в общей пещере найдется, из веток загон сплели для них. Перепелиные яйца - это чудо. Раньше я сельским хозяйством не занимался, познания скудные. В основном - методом проб и ошибок учусь и обучаю молодых. Кабы знать, что мне это пригодится, сельхоз институт какой-нибудь заочно окончил бы там, в нашем времени... А вам с Анечкой на время холодов придется перебираться в общую пещеру. Всем вместе легче выжить...
- Я уже думал об этом. Надо бы уголок какой-нибудь оборудовать там...
- Оборудовать, оборудовать... Поможем, не волнуйся. Пойдем посмотрим, как там мои ученики корзины плетут.
- Нет, спасибо, я хотел по лесу побродить...
- Ну-ну. Я видел ты лекарственных трав насобирал, насушил, а применять их умеешь?
- Умею. Иначе... какой смысл в их собирании? Я напишу вам, какая трава от чего, как принимать и когда собирать. Пригодится. У меня ручка и блокнот есть, - Валера улыбнулся.
“В знахаря превратился”, - подумал он.
За повседневными заботами быстро летело время. Не успели оглянуться, как наступила зима с лютыми морозами, а затем пришла и весна. Кругом еще лежал снег, а в воздухе уже пахло весной.
Валера ждал лета и одновременно боялся его прихода. Анечка была беременна. И по срокам выходило рожать ей приблизительно как раз перед возвращением домой. Это ведь дело-то такое, деликатное. Ребенку не объяснишь, чтоб подождал... Время придет и... Что делать? К кому бежать тогда за помощью. Эта мысль не давала ему покоя.
Они сидели вместе с Великим возле костра в пещере, когда у него вырвалось как-то само собой:
- Анечка беременна. Ей рожать летом. Извините, вы роды когда-нибудь принимали?
- Нет, не приходилось. Для этого здесь есть одна. Старая уже, всем женщинам помогает... Да и рожают здесь они удивительно легко. А через час уже вкалывают, как ни в чем не бывало. Не волнуйтесь. Может, до родов еще вернетесь...
- Дай-то Бог, - проговорил Валера, - а если нет? Если бы не эта случайность... Я имею в виду не беременность, а то, что мы попали к вам, я бы никогда не женился... Я это знаю. А теперь благодарю судьбу. Я не представляю себе жизнь без Анечки. Мне кажется иногда, что я ее люблю все больше и больше, - Валера задумался, а потом попросил: - Вы мне покажите эту женщину, чтобы уж знать, если что...
- Да вон она, Настя. Дремлет у костра.
Валера посмотрел туда, куда показал Великий, и увидел грязную старуху в каких-то лохмотьях. Она сидела с закрытыми глазами, обхватив ноги руками. Плечи ее были накрыты шкурой.
“Господи! И ей доверить такое деликатное дело? Это же мой ребенок!” - ему стало страшно.
Но другой помощи могло и не быть... Выбор небольшой: либо он берет ответственность на себя и пытается принять роды сам, хотя не имеет ни малейшего представления, как это делается, либо придется довериться старухе. Все же у него была надежда, хоть и слабая, что они успеют выбраться отсюда раньше... А потом Валера понял, что если все время думать о том, что еще не произошло, то сил ни на что другое не остается. И тогда пришло единственно верное решение: он постарался жить сегодняшним днем, без оглядки на прошлое и без иллюзорных мечтаний о будущем.
Дни проходили в заботах о беременной жене, в попытках довести некоторые технические замыслы до какого-то логического завершения, чтобы механизмы, хоть и примитивные, продолжали работать, приносить пользу общине и без него.
Общение с Великим иногда ставило его в тупик, ему казалось, что в рассуждениях старика из их мира отсутствует всякая логика, а потом открывал для себя, что лживые посылы, на которые опирался Великий не столь уж и лживы. Что есть некая логика в его теории. Но принимать на веру рассуждения человека, давно оторвавшегося от цивилизации и пытающегося выстроить свое понимание мира, он не мог.
Жизнь для Валеры и Анечки становилась порой неразгаданным ребусом. И они не знали, а можно ли вообще разгадать его? То, что было важным  раньше, здесь становилось порой просто не нужным.
Округлившийся живот не портил Анну. Валера все чаще ловил себя на мысли, что эта женщина удивительно хороша. И что это все же подарок судьбы, что они оказались вместе, и что у них будет сын. А в том, что Аня носит под сердцем сына, он был почему-то уверен.
И вот наступил тот долгожданный день, когда шаман предупредил, что завтра утром, он проводит их к цветку. Анна то ли от волнения, то ли оттого, что просто время пришло, почувствовала тянущие боли внизу живота.
- Милый, - испуганно прошептала она, - мне страшно.
- Потерпи, родненький, - Валера погладил живот жены, словно уговаривая малыша не торопиться, хотя понимал: проси не проси, если настанет время... то будет, как будет.
Валера сел возле жены и попытался успокоиться. Он понимал, что длительный переход по лесу до той самой поляны Анна может просто не осилить, что не мешало бы сделать носилки, но сил на какие-либо действия почему-то не было. Он продолжал сидеть рядом с Анечкой и тупо смотреть себе под ноги.
- Надо одежду нашу достать, - Анечка показала в угол. - Только вот влезу ли я в платье?
- Разорвем по шву, а сверху - мой пиджак... Это все не важно. Главное - выбраться.
Они долго возились с переодеванием, садились, вставали, вновь вставали, но за ними никто пока не приходил. Валера знал, что подгонять шамана и его людей нельзя, что надо просто ждать. Но самое простое - оказалось самым сложным. Аня периодически хваталась за живот и корчилась от боли. Время между схватками постепенно сокращалось. И вдруг от одной только мысли, что процесс рождения ребенка может задержать их здесь еще на год, Валера испытал шок.
Ноги стали ватными. И в это время он увидел улыбающегося Великого, за ним следом - двоих молодых помощников, несущих носилки. Валера испугался, что не сможет подняться.
- Слава Богу! - вырвалось у Анечки.
- Пора, други, нам в путь отправляться, - как-то высокопарно проговорил Великий, - время не ждет. Анечка, устраивайся на носилках. Все-все, пора. Никаких прощаний, я потом им все объясню. Пошли-пошли, - подтолкнул Великий Валеру.
У старой сосны, возле пещеры, их ждал шаман. Первые лучи солнца едва касались деревьев, но шаман демонстрировал нетерпение.   Увидев идущих соплеменников, он воздел руки к небу и молча застыл. Возможно, он просил о чем-то Того, кто наблюдал за его племенем. Валера испугался, что шаман затеет какой-нибудь ритуал и они опоздают. Но, услышав напевный голос, с мягким придыханием, носовыми звуками, с подъемами и спадами, словно неведомая песнь, призывающий поторопиться, Валера успокоился. В здравомыслии все же трудно было отказать лесным людям.
Шаман бесшумно повернулся и пошел на восток, туда, где за озером рос неведомый цветок, открывающий проход в мир, где жили “чудища”, странные, но послушные людям. Они разрешали даже забираться смелым охотникам в свою пасть и командовать собой оттуда. Шамана пугал тот неведомый мир, в который так рвались  друзья Великого. Он не расспрашивал о причинах столь необычного желания. Но если охотник выбирал свою тропу, ему нельзя было мешать. Даже если на этой тропе его ждала неудача. Охотник должен сам решать, справляться и побеждать в себе злой дух, чтобы увеличить силу... Тот, кто мог победить в себе страх, кто думал не о себе, а о благе всех, становился мудрым, ему открывались тайны... 
Мужчины с носилками в руках едва поспевали за шаманом. Аня стискивала зубы, чтобы не закричать в голос, когда очередной “прилив” боли стискивал ее тело. Валера посмотрел на бледное лицо жены, и жалость, всё поглощающая жалость захлестнула его. Хотелось погладить, помочь, защитить самого дорого на земле человека. Ее страдания были его страданиями, ее боль, его болью. Но что он мог сделать? В какой-то момент ему показалось, что Аня потеряла сознание. Он чуть коснулся ее руки и увидел, как она попыталась изобразить улыбку, больше похожую на гримасу.
- Потерпи еще немного, солнышко. Почти пришли, - прошептал он.
Шаман поднял руку, мужчины поставили носилки на землю.
- Видишь дерево? - шаман показал на гиганта возле озера. - Слева от него растет цветок. Дальше сам. Нам нельзя туда. Мы уходим. Ты помнишь, что я говорил тебе? Женщину на руках придется нести... Ты сильный... - и он, повернувшись, почти побежал прочь.
- Может, останетесь? - спросил на всякий случай Великий. - Хотя... можешь не отвечать. Слышал не раз. У Ани там остался сын... Прости, если что не так, - он обнял Валеру.
- А может, ты с нами?
Петр улыбнулся:
- Поздно. Мое место здесь. Да и кто меня там ждет? Как я буду объяснять, что столько времени где-то пропадал... Меня там давно похоронили. И вдруг - воскрес. Да меня с моими объяснениями в психушку упрячут, если правду скажу, а врать... Я, брат, всю жизнь там врал. Я, может, здесь только увидел людей, которые не умеют врать... Да и куда я от детей своих? У меня их трое... Ты видел моих богатырей. Я теперь в ответе за них. А Катюшу, их мать, я люблю, брат. Дикарка, а к сердцу прикипела. Умница, понятливая, ласковая, уважительная, - счастливая улыбка преобразила его лицо. - Ну, что? Прощайте.
Он подошел к Ане и, поцеловав в щечку, что-то прошептал на ухо. На бледном лице женщины появилось подобие улыбки.
- Все, провожать не надо, - пошутил Великий и поспешил за своими соплеменниками.
Валера осторожно взял Аню на руки и медленно пошел к дереву.
- Отдохни немного, - прошептала она, видя, как ручейки пота заструились по вискам мужа.
- Завтра, отдыхать будем завтра.
Непослушные ноги двигались ужасно медленно, руки затекли. Он прислонился спиной к дереву и посмотрел вниз. Там, покоряя своей красотой, в гордом одиночестве цвел цветок, от которого зависело их будущее.
- Сядь на землю, - прошептала Аня. - Я сама. Я сделаю все сама...
Валера закрыл глаза и съехал вниз, удерживая жену на вытянутых руках. Он просил, сам не зная кого, помочь им вернуться, спасти их... Время отступило.
“Скорее всего, цветок здесь ни при чем... Просто стечение ряда факторов: определенное время, место, возможно, наше присутствие и еще что-то, о чем я не знаю, или что я не вижу... именно здесь влияет на изменение окружающего пейзажа или переход из одного мира в другой, или временной сдвиг или еще чего-то...” - устало подумал Валера и открыл глаза.
- Слава Богу, все позади.
Хотя, что именно он имел в виду? Валера невольно обернулся назад. Он ощущал, как вибрирует пространство, живет и дышит... Но  объяснить словами вряд ли бы смог этот процесс. “Живое” пространство “вздохнуло”, отпуская невольных пленников.
Он едва держал жену на руках. Ему показалось, что она потеряла сознание. Но что делать, он не знал. Ноги затекли и не хотели слушаться. Он, упираясь в дерево, попытался встать. Услышал, как затрещала на спине рубашка. И этот простой звук, как ни странно, успокоил его.
- Я боюсь открыть глаза, - услышал он Анин голос. - Ты видишь машину?
- Да-да...
В лучах утреннего солнца его машина блестела, как будто кто-то специально помыл ее к их приходу. Валера медленно направился к ней, тяжело переставляя ноги. Он уткнулся головой в дверцу, перевел дыхание и попросил жену:
- Анечка, попробуй открыть...
“Господи, и чехлы даже не запылились...”
Он взглянул в зеркало и не узнал себя - загорелый мужик смотрел на него оттуда. Валера повернулся к жене, полулежащей на заднем сидении. Страх, что сейчас все исчезнет, не покидал его... Но машина работала исправно и ничего не подозревала о страхах своего хозяина.
- Почти полный бак бензина, можно трогаться.
Но он почему-то медлил. Жена застонала, и он, словно очнувшись ото сна, нажал на газ. И только тут увидел, что они находятся внутри плотно-прозрачного, скорее всего, энергетического шара. Он встряхнул головой и “видение” исчезло.
Они выехали на шоссе под истошный крик Ани. У Валеры тряслись руки. Он остановился у обочины, вышел из машины. Аня услышала, как рядом затормозил грузовик.
- Что случилось? - услышала она мужской голос.
- А-а-а, - закричала Аня, - рожаю. Да помогите же...
- Я не врач...
- А я и не заставляю им быть...
- Извините, жена рожает, а я, я, похоже, не в состоянии вести машину, - он протянул трясущиеся руки, - подбрось до больницы...
- Первенец? - спросил немолодой шофер. - Ничего, все рожают, и твоя родит... Не дрейфь...
Валера не помнил, как они доехали до больницы, как Аня требовала отыскать Витьку, как люди в белых халатах забрали ее, как сердобольная санитарка выпроваживала его из родильного отделения и все повторяла, чтобы приезжал завтра, что сейчас ему здесь делать нечего, что его жена родит без него. У него было странное ощущение ирреальности всего происходящего.
Он вышел из приемного отделения и наткнулся на улыбающегося шофера, который почему-то не уехал.
- Ну, брат, тебе куда?
- Домой, - ответил машинально Валера.
- Что ж, - улыбнулся мужчина, - садись...
Водитель похлопал Валеру по плечу.
- Мальчика родит...
Валера непонимающе посмотрел на шофера.
- Жена твоя, говорю, мальчика родит, как пить дать...
- А-а-а, - протянул Валера. - Послушай, а какой сегодня день?
- Ну, ты даешь! Память, что ль, отшибло? Хотя все возможно в такой ситуации... Сегодня... двадцатое июня...
Валера облегченно вздохнул.
- Бывает. У меня однажды тоже память отшибло, - засмеялся шофер, вспоминая какой-то эпизод из своей жизни...
- А год? - вдруг спохватился Валера.
Шофер выпалил, не задумываясь:
- Тысяча девятьсот восемьдесят второй на дворе...
Валера побледнел и, повернувшись к шоферу, с какой-то нелепой надеждой в голосе спросил:
- Шутишь?
- Нет. И он вновь повторил дату.
Валера схватился за голову.
- Нет, этого не может быть...
Шофер с подозрением посмотрел на пассажира и включил радио.
- Щас, скажут... дату...
- Восемь лет... Ты понимаешь?
- Не очень, - признался шофер...
- Это значит... - он замолчал.
“Это значит, друг, что я еще не закончил аспирантуру, не защитился, что я не могу разыскать Витьку, потому что он еще не родился... Боже! - вдруг осенило его. - Так ведь Аня сегодня должна родить Витьку... У нее еще нет квартиры, и живет она в общежитии, и я не знаю, в каком...” - он ощутил такую усталость, что чуть не потерял сознание.
И вдруг он понял, что события прошедших восьми лет начинают постепенно размываться в его голове. Он испугался, что может забыть все... И жизнь в странном мире в течение года, в том числе. Но это не страшило его. И вдруг, как молния, пронзила мысль, что он может забыть самое главное: Аню, сына... Что этот процесс коснется не только его. Что и Аня забудет его и не сможет объяснить Витьке, кто его отец. И если в ее ситуации всё могут списать на частичную амнезию в результате стрессовой ситуации, то ему и объяснять никто ничего не будет...
- Дай ручку, - попросил он у водителя, - и листок бумаги.
Шофер молча протянул ручку и вырванный из блокнота листок. Валера торопливым почерком написал:
“Разыскать Анну, сегодня родился Витька - мой сын, 20 июня 1982 года. Не забудь. Параллельный мир... Мы там были с Аней. Я ее люблю... Через восемь лет в этот день сидите дома...”
Валера улыбнулся, вернул ручку...
- Так куда едем? - спросил шофер, но увидел, что его пассажир спит, как младенец, держа в одной руке паспорт, а в другой - исписанный мелким почерком лист из его блокнота.
Он тихонько взял паспорт, раскрыл на странице, где красовался штамп прописки, прочитал адрес и вновь вложил в руку спящего пассажира.
- Приехали, - услышал Валера голос мужчины возле самого уха. -
Доставил к подъезду.
Валера недоуменно уставился на шофера, не понимая, как он оказался в этом грузовике.
“Должно быть, перебрал с друзьями, ничего не помню...”
Он посмотрел на записку в руке, повертел, прочитал даже странный текст, который ни о чем ему не говорил. Это было похоже на розыгрыш. Или вообще этот листок не имел к нему никакого отношения...
- И? - спросил Валера. - Ты кто?
- Шофер.
- Понятно. А я что у тебя в кабине делаю?
Водителю надоели шуточки странного пассажира. Почему-то там, возле больницы, он показался ему гораздо старше. 
- Сидишь. Отдохнул маленько, пока ехали. Сон тебе на пользу, помолодел лет на девять...
- Спасибо... - Валера постучал по карманам...
- Иди, ты мне ничего не должен.
- Спасибо, -  механично повторил Валера.
А возле подъезда посмотрел еще раз на странную записку в руке, смял и бросил в кусты, зашел в подъезд и вдруг, словно опомнившись, вернулся, поднял смятый листок и засунул его в карман разорванной на спине рубахи.
1989 г.