Три дня в Питере

День первый. Выход там, где вход

«Вот уж правда: будьте осторожны со своими желаниями – они имеют свойство сбываться» - думала я, стоя под навесом балкона и глядя на стремительный снегопад, заметающий улицы.
Еще утром, сходя с поезда, я мысленно чертыхнулась: прогноз погоды предсказывал похолодание, и я оделась соответственно, а в Питере ярко светило солнце и было градусов на пять выше обещанного. Но, решив не расстраиваться, я оставила вещи в гостинице и отправилась гулять.
Петербург я полюбила с той самой минуты, когда впервые попала сюда, а случилось это всего 3 года назад. С тех пор, едва появляются деньги и свободное время, я уже знаю, на что их потратить. Этот город – единый живой организм, со своим дыханием, ритмом, энергетикой, и здесь я чувствую себя очень хорошо.
В то же время, как это ни странно, я до сих пор не видела, как разводят мосты, не была в Эрмитаже, Русском музее. Долго любуясь каким-нибудь зданием, не поинтересуюсь, кто в нем жил или что расположено, а проходя по каким-то улицам в десятый раз, не запомню их названия. Я не исследую Питер: я приезжаю к нему в гости, и он сам водит меня, подталкивая в нужные повороты, приводя в интересные места и направляя к кафе именно, когда я чувствую усталость. Так я гуляю по городу, пьянея от его атмосферы, улыбаясь окнам домов и бликам воды в каналах, чувствуя, словно я возвращаюсь домой.
И сегодня у меня были планы прогуляться по улицам и дворам Петроградской стороны. Не подчиняясь логике или плану, я просто петляла, останавливаясь перед красивыми, на мой взгляд, глухими стенами, ныряя в арки проходов, запрокидывая голову, чтобы увидеть кусочек неба в дворах-колодцах.
- И так лучше всего, правда? – спросила я себя, и, повернув голову, поймала подмигивающий взгляд голубя, сидящего на окне.
Город был щедр на подарки: особенно мне понравился один двор, где стены покрывали детские рисунки. Яркие, простые, но приятные, они манили вглубь, где под аркой я заметила фигурку танцовщицы из фанеры. Девушка протягивала руки влево, и, подойдя ближе, я увидела в тупике две высокие черные, как смоль, трубы; в основании одной была нарисована печь.
В очередной раз, оглядывая крыши впереди, я заметила на одной фигуру, больше всего походившую на химеру. Разглядеть лучше мешали карнизы других крыш. Однако, подойдя ближе, я не заметила не только изваяния, но даже чего-либо подобного. Вот такие шутки. Я шла и шла. Изгибы улиц, фасады зданий напоминали мне что-то забытое, как сон.
Увлеченная, я и не заметила, как начала меняться погода. Вначале заморосил дождь, а после, разом, будто открыли на небесах большой короб, крупными хлопьями пошел снег. Поднялся ветер. Прохожие ускорили шаг, торопясь добраться до какого-то укрытия, а я шла, стараясь, чтобы ветер дул в спину и не мешал видеть, время от времени останавливаясь под навесом, чтобы полюбоваться на белые перья, кружащиеся на фоне темных стен.
Однако погода становилась все хуже, ветер крепчал, снег и не думал прекращаться, а моя куртка промокла насквозь. И теперь уже я подумывала о том, чтобы добраться до теплого местечка. Сверившись с картой, я рассчитала маршрут и, надвинув поглубже капюшон, шагнула из укрытия в объятия снегопада.
Ветер бил навстречу, и я шла, опустив голову, поэтому не заметить кота просто не получилось. Он сидел у стены, глядя на меня, будто поджидая. Большой черный со странными глазами. Я даже затормозила, такой он был внушительный. А кот, восприняв это видно, как понимание его приглашения, потрусил вперед. Как Алиса за белым кроликом, я пошла за ним. Внезапно кот свернул направо, под арку, я вошла во двор, замкнутый со всех сторон высокими, этажей в шесть, домами. Все массивные железные двери были закрыты. Все, кроме одной. Туда-то кот и направился, а я, как загипнотизированная, рванула следом.
Подъезд встретил меня полумраком и мрачной тишиной. Облупившиеся стены, потертые двери. Кот вдруг куда-то пропал, но мне теперь и самой хотелось подняться. Любопытно было поглядеть в окно с верхнего этажа. Из щели старой деревянной двери на втором этаже на меня глянул кто-то. Или показалось. Но проверять было неловко. Я продолжала подъем, удивляясь широким пролетам. В моей родной новостройке между лестницами был зазор сантиметров тридцать, не больше. Здесь же – больше метра. Лестница квадратным винтом вела меня все выше. На четвертом этаже я остановилась, чтобы перевести дух, и, облокотившись на перила, посмотрела вниз.
В эту секунду слева мелькнула черная молния, от неожиданности я отшатнулась вбок и, не удержавшись, перевалилась через перила. Падая, я заметила, как с площадки на меня внимательно смотрит черный кот.
Потом удар.

Дверь захлопнулась перед моим носом. Довольно высокая, темного дерева, с потертой медной ручкой. Мрачноватый резной орнамент в некоторых метах был уже подпорчен жуком. Я даже вспомнила, как стояла перед ней в нерешительности, прежде чем открыть. Двери на этом уровне нам выбирать не разрешали, но я не смогла сдержать любопытство. Осознавая, свой проступок, я с виноватым видом  повернулась, встретившись с черными глазами Наставника. Вся моя группа Детей Воды уже собралась за его спиной. Только я так отстала. Это уж совсем плохо. Я опустила голову.
- Разве ты не знаешь, что еще слишком мала для этого уровня? Я едва нашел тебя. Ты задержала всех, и хорошо еще, что не пришлось отправлять за тобой спасателей. О чем ты думала?
- Простите, Наставник. Там… там есть что-то похожее на наш мир, - пробормотала я, судорожно пытаясь не упускать стремительно тающие воспоминания о последних минутах своего путешествия.
- Просто тебя  тянуло обратно к двери. А теперь идем.



День второй. Иллюзия выбора.


Едва открыв глаза утром, я тут же вскочила и подошла к окну. От снега не осталось и следа, сияло солнце, что было мне весьма на руку, потому что собиралась я на Елагин остров, а у воды и в солнечный денек прохладно, не говоря уж о непогоде.
Маршрут сегодняшнего путешествия я присмотрела в журнале, еще только собираясь в Петербург, и для начала направилась на Приморский проспект. Первым объектом моего внимания стал буддийский дацан. Прочитав в журнале о «колесе учения», украшающем портал здания, облицованного колотым гранитом, витражах Рериха, я уточнила, что в храм можно заходить. Однако нашла главные ворота закрытыми, а территорию за забором – безлюдной. Я уж было собиралась удовлетвориться внешним осмотром, как заметила выходящую из-за здания женщину. Она обходила храм по часовой стрелке, и я принялась искать вход, который оказался скромной калиткой сбоку.
Женщина вошла внутрь, и я, слегка побродив по тропинкам, направилась следом. Надев обязательные бахилы, не без волнения открыла дверь. Шла служба. По обе стороны центрального прохода стояли столы, за которыми сидели три монаха в малиново-оранжевых одеяниях. Один нараспев пел молитвы, ударяя в некое подобие литавр, сидящий рядом, ритмично ударял в барабан. За ними и вдоль стен стояли деревянные скамьи с плоскими подушками и вязаными ковриками. Человек шесть сидели в разных частях храма, в одном углу расположилась женщина, скрестив ноги и перебирая четки. У меня была поначалу мысль обойти помещение, чтобы полюбоваться на украшения и необычную обстановку, но намерение это мигом испарилось от неловкости. Я скромненько присела на скамейку, за спиной седого монаха.
Внимания на меня никто не обращал, и, справившись с первым замешательством, я осмотрелась. Все вокруг было очень интересно, а мне, до этого бывавшей лишь в православных храмах, и вовсе необычно. Впрочем, никакого предубеждения не было. Я верю в Бога, но не принимаю ни одну из религий. Точнее,  не считаю, что какая-либо из них может быть единственной. Но к верующим людям чувствую глубокое уважение, так же, как и к храмам, в не зависимости от того, дацан это, мечеть или церковь.
Постепенно я совсем расслабилась и закрыла глаза. Горловое пение монаха, удары барабана, сливались в мелодию. Сама не заметив, я начала дышать глубже и ровнее, а затем все куда-то ушло. Я ощущала себя маленькой, словно ребенок. Меня омывало белое сияние, о котором сразу пришло осознание, что это молоко. Было тепло, хорошо и покойно. Какое-то время я наслаждалась этим, после чего от особенно резкого удара литавр вернулась к реальности.
В двери вошли еще три человека:  юноши и девушка. Они, как и я, явно были здесь впервые. Наверно почувствовав единение, сели со мной рядом. В это время один из монахов, не обращаясь конкретно ни к кому, сказал о подношениях. Дескать, принесли печенье и конфеты. Я не очень расслышала, да и не поняла, что нужно делать. То ли можно отдать, если кто-то принес, то ли что-то забрать. В это время та самая женщина, за которой я вошла в храм, встала тихо со своего места и прошла за моей спиной  к алтарю, если я только правильно называю. Вернувшись, она наклонилась ко мне и моим соседям, протягивая кулек конфет. Поблагодарив, я поймала себя на том, что расплываюсь в улыбке: «А здесь конфетами причащают!» - мелькнула глупая мысль. От этого молитвенное настроение пропало, и я потихоньку вышла.
С конфетой за щекой, я обошла дацан с востока на запад, крутанула барабаны во дворике и пошла своей дорогой, которая вела меня на Елагин остров, куда по выходным пускают только за денежку.
Но оно того стоит. Центральный парк культуры и отдыха – еще один прекрасный храм, и такие мне ближе всего. Неторопливо шла я по тропинкам, время от времени сворачивая на траву, погладить старое мощное дерево или подойти поближе к воде.
По пути к Елагиному дворцу и прилегающим постройкам, я заметила несколько зданий советских уже времен. И обходя одно из них – небольшое и одноэтажное – чуть не воскликнула: «Какой лохматый!». Одна сторона дома так густо заросла вьющимся растением, чьи стебли сейчас посерели и пожухли, что совсем не было видно окон. Вот и занавески не нужны. Летом это, вероятно, весьма живописно смотрится, но сейчас как-то жутковато, так и ждешь, что сухие плети зашевелятся сами собой и в образовавшемся просвете за стеклом окна мелькнут красные глаза.
Летняя резиденция императрицы-матери, заботливо приобретенная Александром I, мне очень понравилась. Дебют Карло Росси покоряет изящностью и гармонией. Позабавила надпись, запрещающая ходить по Масляному лугу, раскинувшемуся кругом перед дворцом. Название меня заинтриговало, но у смотрительницы музея я выяснила, что обязано оно празднику Масленице, который обычно на этом месте и проводили.
Музей также устроен хорошо, экспозиция интересная, но главное – само устройство парадных комнат: роспись стен, потолка, зеркальные окна, вторящие настоящим в овальном зале. Насмешила стайка девчушек, в бальных платьях, позировавших фотографу. Они явно были довольны нарядами и красивыми прическами, но двигались неумело, а из-под кружевных оборок виднелись ботинки, никак не вязавшиеся с образом. Ну, да и бог с ними.
Купленный мной билет, позволял посетить и павильон, который я отправилась искать на восточной оконечности острова. Раньше на этом месте стояла беседка, где сочетались четыре главные масонские стихии, по преданию, там проводил сеансы гостивший у Елагина граф Калиостро.
Обойдя павильон, я поднялась на крыльцо и оказалась перед пятью одинаковыми дверями, расположенными полукругом. На минуту я остановилась, прикидывая, которая является входом, как вдруг услышала странный звук за спиной. Обернувшись, я увидела на первой ступеньке крыльца высокого мужчину с длинными черными волосами и в черном же пальто. Он внимательно и несколько насмешливо смотрел на меня.
- Хорошая аллегория иллюзорности выбора, который предоставлен людям, но, в то же время, необходим, чтобы каждый мог осознать себя Человеком, - сказал он.
От растерянности, неожиданности его появления, ведь еще минуту назад я никого не видела поблизости, я застыла, а мужчина подошел ближе и быстрым движением надавил пальцем какую-то точку на моей шее. Все исчезло вместе со мной.

Я смотрела на догорающий закат, держась за руку ангела на Исаакиевском соборе.
- Нам пора.
Я посмотрела на своего преобразившегося спутника. Оттолкнувшись, он прыгнул вниз. Расправив темные крылья, я полетела следом.


День третий. Прощание.

На этот день особой программы заготовлено не было.
Воскресенье. Пасха. В холле гостиницы меня встретил стол с куличами и крашеными яйцами, а также вино (как иначе русский человек?).
Посидев над картой, наметила я приблизительный маршрут и отправилась в путь-дорогу. Таким образом, ранним утречком оказалась я в Екатерингофе. По сравнению с Центральным парком, он все равно, что деревенская церквушка рядом с белокаменным храмом, но суть одна. Там я нашла великолепные деревья в три моих обхвата, и еще большие по размеру пни. Уже выходя, на открытой площадке перед мостом увидела стайку голубей. Надувшиеся, как шарики, они хмуро смотрели перед собой и грелись.
На Васильевском острове первым делом я направилась к аптеке Пель и сыновья, чтобы найти во дворе башню грифонов. Нашла. Ничего особенного, доложу я вам. Суть даже не в том, что это просто круглая башня – оставшаяся от химической лаборатории, а то, что зажата она сейчас более поздними постройками и совсем среди них теряется. Женщина в окне третьего этажа была, наверное, весьма удивлена, заметив, как я погладила красный кирпич башни, развернулась и ушла.
После чего решила  сделать большой круг по острову, благо люблю пешком ходить, и потопала на Большой проспект. Вот с этих пор я не увидела за весь день почти ничего интересного. Правда, пожарная часть – старое здание – заставило замедлить шаг. А вокруг внутренней башни  темно-бурого кирпича, я ходила, как лиса под виноградом, но так и не нашла лазейку, чтобы пробраться во двор и рассмотреть поближе.
Если мне в этот день не везло на духовную пищу, то с материальными удовольствиями все было в порядке. Устав от длительной прогулки, я с особенным удовольствием пообедала, не отказав себе даже в сладком.
После еды я стала сытой и меланхоличной. Мне вдруг захотелось домой. Я чувствовала приятную усталость, впечатления переполняли, так что оставшуюся до поезда часть дня я просто пробродила по улицам. И вот тут-то, подняв глаза на одну из витрин, я увидела там платье, о котором мечтала. Из зеленого струящегося материала, оно словно материализовалось из моих мыслей – настолько полным было совпадение. Стоит ли добавлять, что оно пришлось вполне впору, и денег на него, как ни странно, хватило.
Обновка мне так понравилась, что я решила ее не снимать, благо до гостиницы не далеко ехать, а потом уже упаковать в чемодан. Чувствуя себя гостьей из сказки, я в прекрасном настроении добралась до отеля, поднялась в свой номер. Бросив пакет и сняв куртку, зажгла свет.
На моей кровати, по-турецки скрестив ноги, сидел мальчик лет четырех. Худенький, темноволосый, с тонкими чертами лица – он словно сошел с портрета.
- Красиво. – Кивнул он на мое платье. – Я рад, что тебе понравилось. Все должно быть красиво, правда?
Я машинально кивнула, раскрыв от удивления рот, а потом опомнилась и хотела спросить кто он, но мальчик направил на меня сложенные «пистолетом» пальцы и смешно выстрелил губами:
- Буффф…
Я с удивлением смотрела, как на моей груди расплывается алое пятно. Темнота…


День четвертый…
6 часов утра.
- Уважаемые пассажиры, поезд прибывает в столицу нашей родины – город Москва, на Ленинградский вокзал…
Ну, мой чемодан-дружище, поехали домой…