Скользя над пропастью

                «Если долго всматриваться в бездну –
                бездна начнет всматриваться в тебя»
                Фридрих Ницше



1.



       Алиса уже давно перестала ждать чуда, искренне уверовав, что ее бригантина затонула, не успев даже выйти из гавани. Почему так случилось, было маленькой тайной.
       В заветной старой шкатулочке она хранила много таких тайн.
       Например, почему ее назвали странным кукольным именем. Возможно, мама начиталась сказок или была безмерно влюблена в Кинчева? Увы, это навсегда останется загадкой, потому как любящая мать исчезла в неизвестном направлении задолго до появления в жизни дочери Буратино, Льюиса Кэрролла и, уж тем более, рока.
      Еще одной тайной стал отец. Кем он был, похоже, не знал никто. В ответ на бесконечные расспросы маленькой Алисы бабушка растерянно разводила руками и отводила взгляд, что подталкивало к закономерному выводу – никакого отца не было вовсе. Слабо смахивало на правду, но что поделать.
      Алиса могла часами перебирать свои сокровища, бережно укладывая в потертую шкатулку каждую, даже самую маленькую тайночку. Тайны жили своей неповторимой жизнью, были своенравны и не всегда давались в руки. Но некоторые из них были довольно покладисты.
      Одной из послушных  тайн были голуби. Они обитали в сквере, довольно далеко от бабушкиного дома, но Алиса в любую погоду бегала на свидание с ними. Птицы, в отличие от людей,  всегда были ей рады, а с болезнью бабушки на них замкнулся и без того крошечный мир пятнадцатилетней Алисы.
      Голубей она любила и могла часами наблюдать за их бесхитростной возней, прислушиваться к шелесту крыльев и голосов. Некоторым из своих любимцев она давала имена и подолгу разговаривала, угощая хлебным крошевом. Кого-то недолюбливала и бранила, но совершенно искренне верила, что птицы отвечают на ее любовь взаимностью. Голуби охотно брали еду из рук, резво тычась клювами в ладонь и ловко перебирая остренькими коготками, а когда наедались, не смущаясь, гадили на Алискину одежду и, разобрав последние крошки, равнодушно отправлялись прочь. 
      Но самой главной и самой непокорной тайной были для Алисы ее отлучки. Она так часто и глубоко уходила в себя, что иногда подолгу искала дорогу обратно. Тот, внутренний мир был намного красивее внешнего, но главное – там Алисе всегда было с кем поговорить. Никто не отмахивался от нее: «погоди, потом» или «отстань». Там у нее была внимательная аудитория, состоящая из исключительно приветливых образов всех Алискиных знакомых.

      – Здравствуйте, Петр Игнатьевич, Как сегодня ваша нога, лучше?
      – Да, деточка, уже бегаю...

      – Ой, Верочка, какие красивые у тебя джинсы!
      – Если хочешь, подружка, я дам их тебе одеть в воскресенье. Сходишь с Гошей в кино...

      – Гоша, я тебе действительно нравлюсь?
      – Конечно, Алиса... Я же тебя люблю...

      И было вовсе не важно, что сосед Петр Игнатьевич уже два месяца не показывался во дворе, что одноклассница Вера не одаривала ничем, кроме презрительного взгляда, а Гоша даже не подозревал о своей неземной любви. В Алисином сказочном зазеркалье все были именно такими, какими она хотела их видеть.



2.


      Этот летний вечер не сулил ничего нового.
      Алиса поправила на стене перекосившееся зеркало и внимательно посмотрела на свое отражение. Ничего не изменилось – некрасива. Что означает для девушки родиться некрасивой, может знать только она. Алиса уже это знала, но на всякий случай заглянула в стоящую рядом шкатулку – тоже все по-прежнему. Проведя по пыльной поверхности зеркала кончиком пальца, она задумчиво взглянула себе в глаза.

      – Невезучие мы с тобой… – грустно улыбнулась и оглянулась к окну, – надо поспешить, стемнеет скоро.

      Возможно от неловкого движения, а может, само по себе зеркало упало с таким грохотом, что заставило Алису взвизгнуть от неожиданности. Ржавый крючок выпал-таки из стены. «Плохая примета», – мелькнуло острой вспышкой и погасло. Глянув  под ноги, она увидела так много своих отражений, что даже растерялась. Десятки глаз внимательно следили за ней.

      – Ладно, потом уберу... – Алиса досадливо скривилась и, сунув в кулек остатки вчерашнего батона, поспешила в сквер.

      Птиц на месте не оказалось.
      Алиса пробежала по аллее до фонтана и назад, внимательно обследовала клумбы у памятника – ни одной. Она растерянно присела на любимую скамейку и огляделась. Люди спешили по своим делам и, похоже, никому, кроме нее, не было дела до пропавших птиц. Знакомый дворник отрешенно вытряхивал урну.
      Едва сдерживая слезы, Алиса подбежала к нему.

      – Дядя Жора, вы не знаете, почему голубей нет, – слезы заставляли надежу в ее глазах блестеть еще сильней.
      – Как не знать. Городское начальство указ приняло – вышвырнуть энту дрянь из города. Одна зараза от них... Сруть и сруть... Вон, гляди, как памятник обгадили.
      – То есть как из города? – голос дрожал.
      – О, еще зареви! Они оттого и гадят, что такие как ты их приваживають, – сгорбленная фигура потащилась прочь, недовольно бубня, – ходять тут всякие...
      Задумчиво вернувшись к скамейке, Алиса присела и пристально всмотрелась в небо, темнеющее над верхушками деревьев. Где-то там, среди рванных облаков были ее любимцы.

      – Как вы там, без меня?
      – Нам очень одиноко, прилетай!
      – Я не умею летать.
      – Это очень просто – только взмахни крыльями, и они сами понесут тебя.
      – Но у меня нет крыльев.
      – Прощай...

      Красочный мир немного поблек, и слезы проложили тоненькие бороздки на бледных щеках. Дорогу домой размыли крупные капли отчаяния.



3.



      – Эй, ты чего ревешь? – резкий голос выдернул Алису из грёз и вернул на скамейку сквера.

      Мальчишка лет десяти и весьма странного вида тряс ее за рукав. Грязная майка едва прикрывала давно не мытое тело, из-под протертых брюк выглядывали рваные сандалии.

      – Я не реву, – Алиса поджала губы, – я птиц кормлю.
      – Ага. И где они? – сквозь подозрительный прищур сверкнуло любопытство.
      – Пропали.
      – Ага, – он скептически осмотрел странноватую девицу, – и чем кормишь?
      – Вот, – Алиса протянула кулек с батоном.
      – Тоже мне еда, –  оценив содержимое, разочарованно шмыгнул носом.
      – А у тебя там что?
      – Не твое дело, – мальчишка поправил на плече сумку, в которой тихо звякнуло.
      – А…бутылки собираешь, – Алиса презрительно хмыкнула.
      – Тебе-то что! – огрызнулся он.
      – Ничего... – расстроенная собственной бестактностью, Алиса отчаянно искала повод продолжить знакомство: в кои веки у нее появился добровольный собеседник.

      Вдалеке завыла сирена.
      Случайный прохожий покосился на странную парочку. Мальчишка уже развернулся, чтобы уйти, когда Алиса вскрикнула:

      – Слушай, а хочешь, я тебе еще бутылок дам? – обрадованная собственной находчивостью, Алиса встрепенулась, – у меня дома в кладовке есть несколько штук.
      – Ну... – недоверчиво протянул новый знакомый.
      – Идем, идем! Тут недалеко, – ободряюще улыбаясь, она заспешила в сторону дома.

      Ритмично позвякивая, мальчишка зашаркал следом.
      Алиса была так рада новому знакомому, что болтала не переставая. Мальчонка все больше отмалчивался, а она пыталась его хоть немного растормошить.

      – А ты с кем живешь?
      – С родителями, – нехотя буркнул пацаненок.
      – Да? И они разрешают тебе собирать бутылки?
      – Не твое дело! – он тут же ощерился, но Алиса продолжала, как ни в чем не бывало.
      – А я с бабушкой. Только она сейчас в больнице лежит.
      – А мать с отцом где?
      – Далеко, – в голосе тут же сверкнула настороженность, она не любила, когда чужие руки касались ее тайн. Каждый замолчал о своём, но тут из-за поворота спасительным кругом вынырнул Алискин дом, – вот и пришли!



4.



      – Проходи-проходи, я сейчас, – сбросив кособокие туфли, Алиса метнулась к кладовке и начала вытаскивать пыльную стеклотару. Бутылок набралось с десяток и, гордясь собой, Алиска торжественно погрузила их в заметно округлившуюся сумку.

      – Может, ты есть хочешь? У меня картошка жареная осталась.
      – Не…я пойду.
      – А еще есть варенье, хочешь? – Алиса не знала, чтобы еще такое придумать, лишь бы не оставаться одной.
      – Ну...
      – Идем, я тебе чаю налью.

      Оставив у порога нагруженную торбу, мальчонка прошел на кухню. И тут Алиса заметила на полу прихожей мерцающую россыпь бывшего зеркала.

      – Ой, совсем забыла! – поставив на стол тарелку с картошкой и початую банку варенья, она засуетилась над осколками, – ты ешь, я пока уберу.

      В спешке Алиса начала судорожно сгребать руками сотни своих отражений, напрочь позабыв об осторожности. Острые жала с наслаждением впились в податливую плоть, моментально окрашиваясь алым.
      Заливая сочными каплями пол, она поспешила в ванную и с облегчением подставила истерзанные ладони под струю ледяной воды. От неожиданного ощущения захватило дух. Присев на крышку старенькой стиральной машины Алиса зачарованно смотрела на возникающие в раковине замысловатые красные узоры. Шум воды убаюкивал, уговаривал прислониться к стене и блаженно прикрыть глаза.
      Стало легко и спокойно. Алиса заскользила по манящему краю мира грез.

      – Мама, ты?
      – Да, Алисочка.
      – Почему ты так долго не приходила?
      – У меня было много дел, но теперь я вернулась.
      – Насовсем?
      – Насовсем.
      – А ты не знаешь, куда улетели все птицы?
      – Знаю. Они тут, совсем рядом. Ты можешь их увидеть, только надо взлететь.
      – Но я же не умею…
      – А ты попробуй.

      Алиса почувствовала, как ее тело потеряло привычную тяжесть и изящно скользнуло по упругому воздуху. Волна восторга накрыла ее невесомой пеленой, закружила и повлекла ввысь.

      – Оказывается, летать – это так просто!

      Где-то там, высоко Алису уже ждали птицы.



5.



      До блеска отполировав банку с вареньем, мальчишка сыто потянулся.

      – Спасибо, очень вкусно, – перекрикнул он шум воды.

      Ответа не было.

      Он насторожился и, аккуратно обойдя забрызганные кровью осколки, заглянул в ванную. Алиса с отрешенной улыбкой сидела возле раковины, окрашивая струи воды розовым. 

      – Эй, ты чего?

      Не открывая глаз, она продолжала улыбаться. От этой странной улыбки ему сделалось не по себе. По спине пробежал холодок.

      – Я пойду...

      Опять никакого ответа.

      Ему вдруг стало страшно. Торопливо пятясь спиной к входной двери, он заметил на столике в прихожей странную потертую шкатулку. «Может, там деньги?» – жажда легкой наживы на мгновение заслонила страх, и ловко закинув старинную вещицу в свою торбу, мальчишка бросился наутек.
      Ступени замелькали перед глазами... Прочь-прочь.
      Темная улица прикрыла беглеца спасительным покрывалом, но, только очутившись далеко от Алисиного дома, он немного отдышался и рискнул рассмотреть добычу.
      Осторожно достал шкатулку и заглянул внутрь. Пусто. На всякий случай перевернул и потряс – ничего. Разочарование и обида тут же заклеймили не по детски сердитое лицо. Разозлившись, он зашвырнул старый хлам подальше в кусты и, тихо позвякивая, медленно побрел в темноту.