Финифть

                Рассказ написан в 1993 году.
( рассказ )

      На рабочем столе лежала кипа непросмотренной документации. А голова с самого утра раскалывалась от боли. Вера ничего не могла с ней поделать. "Наверно, старею", - подумала она, - стала чувствовать изменения в погоде".
      На улице в результате длительной, затянувшейся борьбы сезонов года побеждала весна. Еще вчера был мороз, а сегодня, хоть и нет солнца, в воздухе чувствуется тепло, способное превратить остатки прошлогоднего снега в грязную воду. Даже на территории стройки, составляющей значительную часть панорамы внутреннего двора предприятия, открывающейся из окон лаборатории, начала оттаивать глина, чтобы в недалеком будущем, прилепившись к шинам снующих во всех направлениях КАМазов, растекаться по пешеходным дорожкам, ведущим к зданию столовой, доставляя сотрудникам массу неудобств.
      К тому же сегодня наверняка, как это сейчас говорится, магнитная буря... А может просто Вера, миловидная, склонная к полноте женщина лет сорока очень устала от этой новой, непонятной жизни, от безумно растущих с каждым днем цен? Она вспомнила, сколько денег потратила вчера, возвращаясь домой с работы, на самые необходимые продукты, и голова заболела еще сильнее, а в горле застрял ставший уже привычным комок.
      Приняв три таблетки анальгина, которые не подействовали, и полностью отчаявшись, Вера в конце рабочего дня решила попробовать "полечиться" стаканом черного кофе. Пройдя до конца коридора и повернув направо к конференцзалу, в фойе которого находился буфет, она заметила нечто необычное. В такое время дня народу в буфете бывает мало - в основном, работающие во вторую смену, но и те немногие заинтересованно сгрудились около прилавка. Буфетчица средних лет, энергичная, шумная дама, и посетители что-то сосредоточенно рассматривали.
      Подойдя ближе и заглянув через спины, Вера увидела молоденькую девушку, слегка раскрасневшуюся от всеобщего внимания, которая доставала из полиэтиленовой сумки какие-то небольшие пакетики и раскладывала их на прилавке. Вера присмотрелась и замерла от неожиданности: предлагаемые украшения - мельхиоровые браслеты, серьги, кулоны с финифтью всевозможных оттенков, нелепо разместившиеся среди булок и бутербродов, были сказочно хороши!


      Вера вышла замуж, будучи студенткой дневного отделения института. Через год родила дочь, а еще через три - сына. Институт закончила, а брак не удался. Зарплата молодого специалиста и мизерные, нерегулярные алименты от бывшего мужа с трудом обеспечивали прожиточный минимум семьи из трех человек. Поэтому жизнь Веры в долгие последующие годы представляла собой бесконечную вереницу отказов себе во всем. Эта многолетняя непреходящая ущемленность особенно портила настроение на работе. Сначала Вера очень переживала, что одета беднее других сотрудниц (ну какое она производит впечатление!), хотя мать всегда учила, что материальные ценности – не главное в жизни. Она стыдилась своего вида, своей нищеты, того, что старенькая шерстяная кофта, пара сшитых своими руками блузок и одна дежурная юбка составляют весь ее гардероб. А уж о косметике, духах, бижутерии и говорить нечего (хотя по временам застоя это было не так уж и дорого!): какая уж тут косметика, если не можешь купить лишней пары чулок!
      Но постепенно Вера смирилась со своим положением, не то, чтобы махнула на себя рукой, а замкнулась, поняв, что этот период ущемленности надо пережить ради детей. Зато когда она заглядывала в голубые озорные глаза сынишки, забирая его из детского садика, или наблюдала, как аккуратно, стараясь быть похожей на маму, подрастающая дочь моет посуду – то забывала о своих невзгодах: "Вот вырастут дети, тогда займусь собой. Ведь вырастут же они когда-нибудь!.." А если среди сотрудниц заходил обычный женский разговор о тряпках, косметике или украшениях, Вера теперь обычно отмалчивалась, и постепенно все к этому привыкли и перестали к ней обращаться, считая, что такие темы ее не интересуют.


      - Это образцы большой партии украшений, которые хочет продать один завод. Я сегодня почти весь день потратила на то, чтобы предложить их сотрудникам нашего предприятия через профком... Говорят, нет накладной... Без нее - официально нельзя... - повторяла девушка, типичный представитель нового, коммерческого течения в стране, в ответ на вопросы любопытных сотрудников, восторженно разглядывающих, вертя в руках, фирменно упакованные вещицы.
      - Ты сейчас их продаешь? А сколько это стоит? – вступила в разговор с девушкой глазастая буфетчица, которая, справедливо считая себя кормилицей работников второй смены, обращалась ко всем, как к своим детям.
      - Это - образцы, - повторила та, - но, если хотите, я вас запишу и закажу для вас... Что вас интересует?
      - Вот этот браслет – можно его примерить?
      - Можно, конечно, попробовать потихоньку открыть, но ведь он упакован... - лепетала девушка, однако противостоять буфетчице было невозможно: браслет, мельхиоровый с голубой финифтью, заиграл на пухлой руке. На руке он казался еще прекрасней.
      - И ... сколько?
      - Запиши меня!
      - А можете и нас записать? - наперебой заговорили стоявшие вокруг женщины.
      - Можно, говорите только номер образца, - девушка указала на цифры, аккуратно выведенные шариковой ручкой на упаковках.
      - А можно подумать до завтра?
      - Нет, мне сегодня нужно сказать, сколько каких берут...
      - А можно вам вечером позвонить? Я бы хотела посоветоваться дома.
      - Да, запишите номер моего телефона, звоните ...


      Молча любуясь украшениями, Вера задумалась. Она вспомнила, как два года назад чуть было не купила себе серьги с финифтью, о которых всегда мечтала, но устояла, так как израсходовать на свои прихоти тридцать рублей для нее тогда было бы слишком  роскошно... Нет, сейчас это тем более не по карману: денег хватает только на еду. Неделю назад с большим трудом вернула на сберегательную книжку пятьсот рублей. И было там пятьдесят шесть. Теперь у нее есть неприкосновенный запас – пятьсот пятьдесят шесть рублей.
      Эту сберкнижку Вера открыла три года назад, когда к ней переехала мать, которая не могла больше жить одна, так как постепенно теряла зрение. Мать отдала дочери деньги, накопленные, как она говорила, на "похоронку" - тогда четыреста рублей были деньгами! И в последние годы эти деньги не раз выручали Веру: в крайних случаях всегда можно было взять нужную сумму, потом снова возвратить ее. Сейчас мать совсем не видит, а ее отложенные деньги потеряли свою ценность.


      Замуж Вера больше не вышла:  ей казалось, что ни один из двоих делавших ей предложение мужчин не сможет заменить детям отца.


      Шли годы. Вера разрывалась на части между домом и работой, между стиркой, готовкой, магазинами, занятиями с детьми и чертежами, документами, однако в работе преуспела и поднялась по ступеням служебной лестницы. Ее зарплата постепенно увеличивалась, и вот пришло время  (это было буквально два года назад!), когда семья начала становиться на ноги: были "заткнуты" почти все "дыры", наконец-то смогли застеклить балкон-лоджию, что необходимо было сделать уже давно, так как жили на первом этаже, а в прошлом году все втроем, с пятнадцатилетней дочерью и двенадцатилетним сыном съездили в отпуск на двадцать дней в Крым по туристической путевке, которую Вере выделили на работе. В общем, постепенно ее материальный уровень жизни начинал подтягиваться до уровня жизни окружавших Веру семейных женщин, с которыми она общалась: смогла несколько разнообразить свой гардероб, приобрести красивое зимнее пальто с чернобуркой вместо старого, купленного десять лет назад в комиссионном магазине, зимние сапоги и даже немного косметики, что,  впрочем, уже не радовало - подходила к жизни с другими мерками и поняла, что для того, чтобы произвести внешнее впечатление, достаточно только иметь деньги. Тем не менее, переход на качественно новый уровень жизни был как глоток свежего воздуха: улучшилось самочувствие и вновь появилась надежда на возможность полноценной жизни. И как раз в это время, как нарочно, в связи с полной неразберихой в стране, вызванной неожиданным поворотом общества к капиталистическому строю, деньги начали быстро терять свою ценность, и в настоящее время большой, как ей казалось, Верин заработок с государственной дотацией, начисление которой не успевало за резким ежемесячным поднятием цен, превратился в ничто.  Получая восемьсот рублей, в переводе на новые цены она получала денег меньше, чем тогда, когда была молодым специалистом. Вера претерпевала многие лишения в ожидании своего будущего, но теперь, похоже, будет еще тяжелее: из нищеты ей, видно, больше не выбраться. Чем же она заслужила такое отношение жизни к себе?


      - А сколько стоят эти серьги? - неожиданно для себя задала вопрос Вера девушке, указав на образец номер пять.
      - Двести, - ответила девушка, сверившись со своим блокнотом.
      "Купи себе серьги! Может, в последний раз..." - как-будто подзуживал кто-то изнутри. Вера подумала, как хорошо было бы иметь их: массивные, с четырьмя завитушками, на голубом фоне - прекрасные розы... А что, если правда?... "Двести рублей сейчас - ничто! И дети уже выросли... Когда же, если не сейчас?" Она же женщина, нужно же что-то для души. Так надоела эта повседневность - цены, кастрюли, безысходность...
      И тут она увидела роскошный браслет, не тот, что примеряла буфетчица. Образец под номером два вызывающе приковывал к себе внимание - большая финифть на широком браслете. Как раз по ее руке. Вера аккуратно взяла его. О таком можно только мечтать. Конечно, одни серьги, без браслета, не будут так смотреться, как в комплекте! А как красиво - серьги и вот этот браслет! Кстати, можно же купить один комплект на двоих с дочерью, они подруги, у них есть общие вещи. Правда, браслет был бы дочери великоват, да и серьги тоже для нее слишком массивны...
      - Девушка, сколько стоит вот этот браслет? - держа образец в руке, Вера боялась на него дышать.
      - Номер два... Сейчас посмотрю... Триста пятьдесят рублей! Вера отвернулась: триста пятьдесят плюс двести - это пятьсот пятьдесят рублей. По случайному совпадению - это как раз та сумма, что лежит у нее на сберкнижке, то есть, символически, купить себе украшения, это, значит, отдать все, что у нее есть за душой! И только для себя... Что за сумасшедшие мысли? Нет, так нельзя.
      Вера отошла в сторону и стала ждать, когда же буфет начнет работать по своему прямому назначению. Это должно было вот-вот случиться, так как уже собралась очередь, и мужчины, которые пришли сюда на перерыв в смене, начали шуметь, что их не кормят.
      Наконец девушка-коммерсант сложила образцы обратно в сумку и, заказав себе кофе, направилась к последнему в правом ряду столику возле окна. Вера почувствовала, что почва уходит у нее из под ног. Подошла ее очередь.
      - Как нам повезло! - узнав постоянную посетительницу, обратилась к Вере разговорчивая буфетчица и, пока готовила кофе, спросила:
      - А вы себе что-то заказали?
      - Я - нет... Дорого, мне пока не надо... - пробормотала Вера. "Зачем она мне все это говорит?" - думала она, стараясь спрятать взгляд.
      - Да вы что? Нужно обязательно брать: так красиво! В магазине это стоит в полтора-два раза дороже! - не унималась всезнающая буфетчица, доверительно глядя Вере в глаза.
      - А в коммерческом - еще больше! - продолжала она.
      "Ах да, теперь же везде одна коммерция! Никак не привыкнуть..."
      Люди в очереди опять заволновались, что их задерживают, и Вера, обрадовавшись предлогу, отошла от прилавка.
      Коммерсантка пила кофе. Внезапно ноги сами понесли Веру к последнему столику в правом ряду. Она уже не могла уследить за своими действиями, а как бы наблюдала себя со стороны. Вот она подошла к девушке. Вот спросила:
      - У вас свободно? – и в ответ на одобряющий кивок поставила горячий стакан с кофе и положила бутерброд на столик, напротив девушки.
      - Вы извините, можно еще раз посмотреть?
      - Пожалуйста! - девушка, заинтересованная в покупателях, с готовностью снова вытащила образцы украшений.
      Оторвать взгляд было невозможно. "Неужели - взять? Ведь мне такого больше никогда в жизни не видать - обещают еще поднятие цен...  Надо решаться".
      Вера настолько задумалась, что не заметила, как к столику подошел ее знакомый, Николай, работавший в соседнем отделе, и тоже стал рассматривать бижутерию. Оказалось, он был знаком с девушкой. Оказалось, ее звали Татьяной.
      - Хочу сделать жене подарок на годовщину свадьбы. Вот такую вещь, - он выбрал понравившийся Вере браслет.
      - Твоей жене это пойдет... - Вера училась с Николаем в институте в одной группе и знала его жену. Это была прекрасная дружная семья, в которой, так же, как и у Веры, подрастали сын и дочь.
      - Таня, запишите и меня! - Боже, что она говорит! - Пожалуйста, на номер два и номер пять...
      Сердце бешено колотилось, виски ломило. Верина фамилия и телефон попали в девушкин блокнот. И тут Вера увидела браслетик, который до этого не попался ей на глаза: тоненький, с маленькой фиолетовой перламутровой финифтью. "Как хорошо бы он смотрелся на худенькой ручке дочери! А что, если себе одни серьги, а дочери - этот браслетик?"
      - Коль, смотри, какая прелесть!
      - Это для девочки, лет четырнадцати-пятнадцати, - Татьяна словно следила за мыслями Веры.
      - Танюш, запиши меня и на этот браслет, - сказал Николай, улыбаясь. - Будет подарок ко дню рождения дочери! Хорошо, что ты обратила мое внимание именно на эту вещь! - с благодарностью посмотрел он на Веру.
      "О, Господи! А у моей дочери ведь тоже через месяц день рождения! И тоже нужен подарок. Что же делать?" Но она настолько уже сроднилась с выбранной бижутерией, что была не в силах была от нее отказаться.
      - Таня, пожалуйста, напишите мне свой телефон на всякий случай! - Вера оторвала кусочек от листка бумаги, на котором лежал так и не тронутый бутерброд. Вера уже знала, что она имеет в виду, что это будет за случай, но не хотела себе в этом признаться.
      Она записала местный телефон комнаты, где работала девушка, и ее домашний телефон.
      - А когда будут украшения?
      - Да вот сегодня вечером уточню... Возможно, послезавтра. Тогда я вам сразу позвоню по местному.
      Вера не могла себя узнать: что с ней происходит? Зачем все это? Можно же было купить только маленький браслетик дочери ко дню рождения! Далась ей эта финифть! Такие дорогие вещи... Какое-то наваждение! Мать бы этого никогда не одобрила, если бы узнала: она растила Веру одна, довольно скромно, отказывая себе во всем, зато старалась дать дочери многостороннее образование: Вера хорошо ориентировалась в литературе, окончила музыкальную школу, неплохо владела английским языком. Мать всегда учила, что не материальные ценности главное в жизни. А Вера собирается потратить на свои прихоти - безделушки! - все имеющиеся деньги. Как долго придется потом возвращать их? Да и какая сейчас может быть "похоронка" за четыреста рублей? Наоборот, надо бы не тратить все до копейки, а постараться еще отложить: с первого апреля обещают очередное поднятие цен. А тут еще в течение трех месяцев не приходят алименты, вся зарплата и мамина пенсия уходят только на еду. Да и то не хватает как следует: дети постоянно просят есть. А еще, как назло, ей очень нужны осенние туфли - не модные, самые обыкновенные, просто чтобы было, в чем ходить. А то у нее одни единственные, да и те уже давно промокают при сырой погоде. Весну-то она переходит, потом сразу - в босоножки на все лето, а что делать осенью? В конце концов, успокаивала себя Вера, можно пока и не носить эти украшения, а если она не восполнит деньги на сберегательной книжке за ближайшее время, то и продать их, хотя точно знала: уж если они к ней попадут, то останутся, что бы ни случилось. Придется месяца три не ходить в столовую, поголодать, все равно надо худеть. Николай может сделать жене подарок, а вот ей никто ни подарит - ей некому подарить. Подарить можно только самой себе, хоть это и дорого. Неужели она всей своей жизнью не заслужила такого подарка? Политика - политикой, но при чем тут она, Вера? Разве не честно выполняет она свой долг перед Природой?

      "Не стой за ценой, если вещь тебе нравится", - сказал в одном из любимых Верой произведений герой Джека Лондона. Он был прав!

      ...Когда Вера вернулась на рабочее место, ей пришлось открывать дверь комнаты ключом - сотрудницы уже разошлись по домам. Она с удивлением обнаружила, что головная боль прошла. Около полутора часов Вера старалась заставить себя читать документацию, чтобы выполнить хоть часть запланированной на сегодня работы, но мысли были далеко. Затем набрала телефонный номер одной из сотрудниц, с которой была более близка, чем с другими, рассудив, что та уже должна была добраться до своего дома на другом конце города.
      - Тебя интересует финифть? – подробно и увлеченно рассказав обо всем, спросила Вера. - А то я буду вечером звонить...
      - Вообще-то у меня есть кулон - недавно подарили... Хорошо было бы купить еще кольцо, но сейчас уже не до жиру!
      - Ты мне не могла бы завтра принести деньги в долг, сто восемьдесят рублей, до зарплаты? - попросила Вера.
      - Что-то я тебя не узнаю! - удивленно откликнулась та, зная, что Вера никогда раньше не интересовалась бижутерией и не принимала участия ни в каких "бабских" разговорах.
      - Я сама себя не узнаю!
      Смысла ответа подруга не поняла, но обещала принести деньги.

      Домой Вера шла пешком: идти минут сорок-сорок пять, необходимо проветрить мозги.

      Дома Вера стала дозваниваться Татьяне. Она собой больше не управляла. Советоваться с кем-либо было уже бесполезно: она знала, что теперь сделает по-своему. Закрыв дверь в комнату, чтобы разговора не было слышно с кухни, где ее дочь поила бабушку чаем, двадцать минут непрерывно крутила телефонный диск, так как все время было занято - очевидно, многие дозванивались -  и, наконец, услышав голос Тани, записалась еще на маленький браслетик и узнала, что та планирует принести украшения на работу в ближайшую пятницу, в конце рабочего дня. А сегодня - среда.
      За ночь Вера не выспалась: постоянно просыпалась, ей снилось, что она опять, как и раньше, до тех пор, пока не приобрела себе зимних сапог, ходит на работу в войлочных - "прощай, молодость", как приходит раньше, а уходит позже всех, чтобы этого никто не видел, так как очень стесняется, но однажды все-таки ее увидели... А потом Вере снилось, что она - преступница.
      Хорошо еще, можно придти на работу попозже - недавно ввели гибкий график посещений. Пока собиралась, мучаясь от головной боли, в дверь позвонили. Оказалось, из домоуправления принесли талон на получения ковра. В этот раз очередь на организованную распродажу товаров по государственным ценам  (так как в свободной - продаже каждый день взвинчивались коммерческие) дошла, наконец, до Веры. Но она отказалась - или ковер (что, впрочем, было бы дешевле раза в два), или финифть. На работе ее потом не поняли. По пути на работу Вера зашла в сберкассу и сняла со сберкнижки пятьсот пятьдесят рублей, а днем взяла у подруги обещанные деньги в долг. И опять у нее целый день было ощущение, что она всех предала.
      - Подожди, может, еще тебе ничего не принесут! – говорили сотрудницы, которые тоже заинтересовались бижутерией и с нетерпением ждали вместе с Верой пятницы.
      - То есть как это - не принесут? Этого не может быть! - убежденно отвечала Вера. А сама представляла себя в серьгах и браслете с финифтью. Только вот не с чем их надевать. Ну, это ничего: она сошьет себе кофточку из бязи (где-то в шкафу лежит новый отрез - успела купить перед последним подорожанием) и вышьет на нем голубые цветы. А юбку можно одеть эту - правда, она уже не новая, но ничего, Вера ее приведет в порядок. Вера будет выглядеть красивой и уверенной женщиной. Может, тогда хоть немного повысится настроение...


      Наступила пятница. Вера ждала звонка Татьяны в пять, но, на всякий случай, когда выходила из комнаты в течение дня, всех предупреждала, где ее можно найти: вдруг девушка позвонит раньше. Начиная с четырех часов Вера находилась в комнате, как приклеенная, и ее сотрудницы тоже не расходились, боясь упустить возможность увидеть расписанные Верой украшения своими глазами.
      Пять. Пять тридцать. Шесть.
      Женщины засобирались по домам. Звонка не было. Вера попробовала набрать номер местного телефона Тани, но он не отвечал.


      Восемь часов. Вера сидит на работе. Одна в комнате. В ее сумке лежат семьсот тридцать рублей. "Ну, не смогла Таня сегодня - наверное, принесет завтра", - уговаривает она себя. Надо будет придти утром пораньше на работу. А не принесет совсем - и слава Богу, тогда у Веры сохранятся деньги, она отдаст долг, положит деньги обратно на сберкнижку, или купит себе не модные, но подешевле, осенние туфли, которые недавно завезли в универмаг, а в подарок дочери еще успеет что-нибудь подобрать –  до дня рождения целый месяц. И можно будет тогда ходить днем в столовую...
      Так думает Вера, уставшая, интересная женщина лет сорока, не мигая глядя на темные очертания стройки за окном и смахивая набегающие почему-то на глаза слезы.