Муляж

Дощечка к дощечке, веточка к веточке. Еще немного и левый бок будет закончен, вон уже поникшая листва точь-в-точь как маскировочная сетка. Жаль, вместо колес ничего не приспособить, но и так хорошо получается. Валька невольно залюбовался своей работой. Еще бы! Столько времени потрудиться пришлось – ненужные доски выпрашивать у соседей, потом в лесу ветки собирать, тяжелым и неудобным топориком обрабатывать, чтобы пришлись впору. И ведь не один день, и не два – целую неделю Валька утром бежал в палисадник, а возвращался затемно, уставший и голодный. Родители, конечно, ворчали, но разве остановишь “двести грамм взрывчатки, а, быть может, полкило”?
Дощечка к дощечке, веточка к веточке. Пусть и не очень похоже, зато своими руками сделано. И еще – секрет внутри. Со стороны смотришь – муляж танка, а на деле он полый, на деле это роскошный шалаш, удобный и просторный. Можно и книжку почитать – света сквозь боковые щели довольно проникает, можно посидеть, перекусить пирожками, которые мама готовит. И от дождя спрятаться. Валька проверял – когда ливень налетел, вместо того, чтобы бежать домой, он юркнул внутрь и переждал непогоду. Сначала боялся, что крыша прохудится, не выдержит, но обошлось. А потом просто слушал стук капель, представляя, что едет в самом настоящем танке, что вокруг рвутся снаряды и пули стальным дождем обрушиваются на крепкую броню...
– Эй, малец, ты что делаешь? Что делаешь, говорю? – прервал мечтания мальчишки грубый голос. – Что за каракатицу изобразил?
– Я, это... танк, – Валька обернулся, узнав в пришедшем мужчине школьного сторожа. – Танк сделал.
– Тааааааааанк? – слово прозвучало похоже на “Таааааак”. – Эта куча веток? Еще скажи – дирижабель.
Сторож сухо засмеялся, скорее для порядка, а потом, кашлянув, строго взглянул на мальчишку.
– Иди сюда, – он поманил пальцем. – Иди, иди. Вооооот я тебя за ухо сейчас. Больно? Больно. А ты скажи – где доски стащил? Вона их тут сколько, небось, забор чей разобрал, ась?
– Нееееет, – пропищал Валька, пытаясь вырваться из крепких пальцев сторожа, отчего ухо только сильнее покраснело. – Я попросиииииииил. Я с разрешееееения.
– Даааааааа что ты говориииииишь, – передразнил сторож. – Вот пойдем, пойдем, сам спрошу. Боишься?
– Нет, – шмыгнул носом Валька. – Я с разрешения. Я у соседей спросил.
– Спросил? Еще раз спросим, – сторож потянул мальчишку за собой. – Давай, давай, шевели ногами.

– Иваныч! Куда мальца тащишь?
Удары костяшек домино о деревянную поверхность стола почти сразу заглушили голос говорившего. Сторож, которого назвали Иванычем, обернулся и сбавил шаг, не забывая, впрочем, зорко поглядывать на мальчишку.
– Аааа, Петров! Ну, привет тебе, старый. Как дела?
– Как сажа бела... Вот, играем, тебя ждем. Давай, садись, присоседивайся... Ну, чего мнешься-то?
– Да это... Малец тут чудище из досок и веток изобразил, а я хочу спросить, может, он у кого забор разобрал или из сарая вытащил.
– Валька? Брось ты, Иваныч, он же давеча и у меня просил... Отпусти малого и давай лучше к нам.
Петров показал горлышко бутылки, торчащее у него из кармана.
– Поиграем, отдохнем... Давай, Иваныч, не тяни слона за хобот, только тебя ведь и ждем.
Сторож было засомневался, но потом махнул рукой и выпустил мальчишку, пригрозив на прощание.
– Лучше б полезным чем занялся... Воробьев гонял или по деревьям лазил... А то танк вишь ли! Удумал!
Закончив читать нотацию, Иваныч отвернулся и, больше не вспоминая о “мальце”, направился к беседке, предвкушая интересный вечер. А Валька, обрадованный тем, что все благополучно разрешилось, тут же побежал обратно, в палисадник. Нужно ведь еще многое сделать, чтобы муляж был похож на настоящий танк...