8

Времени у нас в обрез. Ромка идёт в ванную, а я быстро на-
вожу порядок в спальне. Когда я из ванны прихожу на кухню,
на столе стоят цветы и лежит какой-то пакет.
Ромка обнимает меня и говорит, что завтра в 8 вечера будет
ждать моего звонка, потом целует меня в нос, не целует, а
чмокает, как ребёнка, и, пристально глядя мне в глаза, добав-
ляет: "Герберы Тамаре, розы тебе". И уже у входных дверей
сообщает мне, что роза - это символ женщины.
Дверь хлопает, и я не успеваю спросить, символ чего герберы.
На кухне внимательно рассматриваю розы: их три, они разного
цвета и разной высоты - вверху "суперстар", потом чайная и
внизу "баккара". Что это всё значит, я не понимаю, но какой-то
смысл в этом есть.
Бог с ними, с розами, хотя это и приятно, надо ознакомиться с
содержимым пакета. Здесь всё ясно: жвачки и шоколадки де-
тям - это я заберу домой, кофе Тамаре, а печенье - ну, это мы
сейчас все вместе съедим. Я ставлю чай и стараюсь прогнать
мысли, которые настойчиво крутятся в моей голове.
Ромке я звонить не стала не потому, что не хотела его видеть.
Нет, хотела и даже очень. Хотела до такой степени, что, когда
утром шла из магазина и волокла полные сумки общим весом
где-то 16 кг., желание вдруг накатило на меня. Такого я и во
сне не могла себе представить.
Я остановилась и прислонилась к какой-то стене, чтобы унять
дрожь. Проходящий мимо старичок подумал, что у меня сердеч-
ный приступ, и дал мне валидол.
Звонить я не стала потому, что дома накопилась такая прорва
стирки и прочих домашних радостей, что мне было не до аму-
ров. Я сказала сама себе, что секс, или как там это называет-
ся, - хорошо и даже более чем прекрасно, но в моей жизни он
будет присутствовать после того, как всё наготовлено, насти-
рано, наглажено, намыто и начищено.
И чего у меня только две руки? Только в Табасалу мне и не
хватало пожить для полного счастья. Там никакой рюкзак не
поможет таскать за тридевять земель ежедневный минимум
молока, творога, булок и прочего провианта. Конечно, мечтать
не вредно, вредно не мечтать, но розовые очки я сняла и воз-
душные замки мне строить поздновато. Да и ради чего? Ром-
ку я не люблю - это-то я понимаю. Мне нравится быть с ним в
постели, но это не любовь; это можно назвать любовью к его
телу и тем радостям плоти, которые он мне даёт.
Но этих тел, может, получше, чем у Ромки, бегает по Таллинну
ого-го сколько. И вообще, Ромка тоже дрянь хорошая, вроде
моего Кольки, только с другим уклоном.
А почему, собственно, с другим? С таким же самым. Колька к
Жанке, Ромка ко мне, Жанка ещё к кому-то - прямо круговорот.
Кто его гнал жениться на Туське? Никто.
Конечно, Туська молоденькая, ей 20, а Ромке 29. Для Туськи,
пардон, Антуанетты - вот имечко дурацкое, две сестрички -
Жанетта и Антуанетта - он почти старый хрыч.
Взял себе молоденькую девчонку, заделал ей ребёнка - и на
сторону, да мне ещё лапшу на уши вешает, разведётся он.
Бред какой-то! Туська, конечно, поганка, но это она для меня
поганка, а так она девка неплохая, просто она Жанку любит и
знает, что Жанка моего Кольку давно захомутать жаждет.
Дома Туська всегда всё делала, она работящая и детей любит.
Ясно, Ромка потому на Туське и женился, что собирается из неё
такую же рабочую савраску сделать, как Колька из меня сделал.
Туська будет детей рожать, дома ишачить, перед Ромкиными ро-
дителями на цирлах бегать, а Ромка будет по бабам шастать.