Принцесса Л часть 1

ВЕСЁЛАЯ СКАЗКА О НАСТОЯЩЕЙ ЛЮБВИ


Теперь мы знаем, кто подслушивает наши мысли!



                Вначале было размышление.
                И размышление было о Боге.
                Размышление было Богом.



Эта история произошла в одной из спиральных Галактик нашей бескрайней Вселенной. В этой Галактике, представьте себе, тоже существует Солнечная система. Вы удивитесь, но и там - на планете под названием Земля - живут такие же, как мы с вами, разумные люди. Впрочем, удивляться здесь нечему, если вы верите в сказку. Сказку для взрослых.




Часть первая. ОТ ЭТОГО БОГА СПЛОШНЫЕ НЕПРИЯТНОСТИ


День первый. Сенсационное открытие

- Как хотите, но если к концу этого года у меня не будет доказательств, я просто уволю всех к чёртовой матери! – жёстко подытожил свою речь очень важный чиновник, сидя в кресле председательствующего. - Это может быть исторический переворот! Исторический! Революция в науке! Вы представляете, какие перед нами открываются возможности?

- Марк Исаевич, темпы исследований наращиваются неимоверно, - заверил его руководитель сверхсекретного НИИ. – Способов проникнуть в неведомую доселе сферу предостаточно – какой-нибудь да «выстрелит».

- Мы должны стать первыми! Мы! А не они! - кивнув куда-то в сторону, погрозил в воздухе пальчиком Марк Исаевич и закрыл совещание.

Учёные проводили очень важного чиновника и вернулись в свои лаборатории. Вот уже десятый год они искали доказательства существования Бога. Хотя, вернее будет сказать, пытались найти научное подтверждение тому, что никакого Бога вовсе не существует. Исследования шли полным ходом. Учёный мир уже стоял на пороге открытия, но каждый желал сделать это первым.

Владимир Леонардович, руководитель сверхсекретного НИИ, расположенного неподалёку от провинциального города Л, после непродолжительной беседы с очень важным чиновником вёл себя чрезвычайно нервно. Он курил, пощипывая свою аккуратно стриженую бородку, прищуривался от попадавшего в глаза дыма и чертыхался.

- Нет, я решительно отказываюсь понимать, - размышлял он сам с собою. – Почему не срабатывает эта методика? В чём оплошность? Все расчёты верны. Почему же идёт отторжение...

В кармане его кипельно-белого халата зазвучал мобильник.
- Да. Да? Да! Нет! – возбуждённо воскликнул он и стремглав кинулся в лабораторию.
Дрожащей от волнения рукой старший научный сотрудник Милогубов указал ему на экран монитора:
- Владимир Леонардович, свершилось!
- Тихо! – отрезал руководитель, прильнув к монитору и наблюдая за происходящим. – Ну. Ну? Ну!
Он отвел взгляд от монитора и восторженно посмотрел на Милогубова. С минуту они так и стояли молча не моргая, будто оба вошли в ступор.

- У вас есть булавка? – «ожил» первым научный сотрудник.
- Да.
- Уколите меня!
- Да?
- Я не верю своим глазам!
- Да!
- Хотя нет, если это не сон, я тем более сойду с ума!
- Нет! – наконец-то вышел из ступора и сам начальник. - Вы не сойдёте с ума, голубчик! Нобелевские лауреаты не сходят с ума.

Звёзды украсили зимнее небо. В эту ночь старший научный сотрудник Милогубов так и не смог сомкнуть глаз. Он ликовал! Но документ о неразглашении, подписанный им собственноручно, понуждал урезать фанфары. Милогубов ворочался, пил сонные капли, однако радость открытия будоражила его и отпугивала дрёму.

- Разъёрзался! – буркнула жена, отодвинувшись от беспокойного Милогубова на другую половину кровати.
- Маш! – прошептал он, бережно подоткнув под неё краешек одеяла. – А представляешь, что будет, когда люди научатся внедряться в чужое сознание?
- Чего? – непонимающе переспросила она.
- Ну, когда человек станет как бы Богом. И сможет корректировать свою судьбу, к примеру, слышать чужие мысли, а возможно, даже затормаживать время, - мечтательно шептал Милогубов. – Всё станет ему подвластно, потому что будет доказано, что самого Бога не существует…
- Ага-а, - сквозь зевоту протянула жена, сонным движением перекрестив широко разинутый рот.

***

В провинциальном городе Л жили славные люди. Они возделывали землю, рожали детей и мечтали, чтобы миром правила любовь. И только одна девушка по имени Илона не желала даже слышать это слово - «любовь».

В ту самую ночь, когда старшего научного сотрудника Милогубова распирало чувство гордости за себя и своё открытие, Илоне тоже не спалось. В такие часы она любила поразмышлять наедине с собой. Ещё в детстве Илона придумала для себя игру в оркестр: она вырезала из бумаги фигурки музыкантов, каждому из них давала имя и, погружаясь по вечерам в свои фантазии, «обсуждала» с ними самые различные проблемы.
 
Детская мечта осталась в прошлом - Илона стала не дирижёром, а журналистом. Но привычка размышлять по вечерам о событиях прожитого дня сделалась частью её взрослой жизни.
Сегодня днём с ней приключилась странная история. Подменяя своего коллегу, она отправилась на интервью к известной в городе целительнице. Однако вечером, по приходу домой, обнаружила в диктофоне абсолютно чистую кассету. «Понадеялась на эту чёртову технику», - выругалась она и, пока разговор не забылся, решила по памяти восстановить беседу.
 
Статья была почти написана, но Илону что-то не устраивало. Она сидела на кухне своей однокомнатной квартиры и уже начинала нервничать. Ещё раз пробегая взглядом по тексту, журналистка пыталась понять - что же не так? Ей хотелось написать идеальную статью, потому что она не могла допустить, чтобы рассказ об этом человеке оказался не совершенным.

Илона взяла со стола фотографию и внимательно всмотрелась в изображение.
- Какие глазища… Огромные! Такие и должны быть у настоящей колдуньи. А нос! Орлиный… как у ведьмы, - мысленно комментировала она.
Разглядывая целительницу, Илона поняла, в чём дело - женщина, смотрящая на неё с фотографии, вызывала в ней те самые эмоции, от которых она так давно и старательно пыталась избавиться.

- Столько лет я вытравливала из себя это дурацкое влечение! Но, кажется, это опять случилось…

Обычно это случается внезапно – в тот миг, когда только начинаешь смутно предчувствовать что-то. Всё происходит быстрее, чем успеваешь задуматься. Что-то вмиг меняет ритм твоей жизни, а ты всё ещё мучаешься вопросом – это уже произошло или можно дать задний ход?
Всё случилось в тот самый момент, когда Илона открыла дверь и перешагнула порог кабинета целительницы. Лаконичная вывеска гласила: «Биоэнерготерапевт Допекаева Л.В.».
Сегодня днём Допекаева Л.В. отвечала на каверзные вопросы молодой журналистки.

- И что – вот эти ваши пассы руками действительно избавляют людей от недугов? - иронично начала Илона, включая диктофон.
- Я привожу в порядок энергетическое поле человека, - терпеливо разъясняла целительница. – Я работаю с чакрами, с кармическими узлами. Проще говоря, очищаю окна души.

- А вот я не верю ни в эти ваши чакры, ни в чудеса, ни в Бога – всё это выдумки, - насмешливо заявила Илона.
- Ты не готова серьёзно воспринимать информацию. Но попробуй просто мне поверить. Бог существует. Бог - это любовь…

- А уж в любовь я тем более не верю. И смотрю на вещи рационально. Существует взаимная симпатия между людьми, которая со временем перерастает либо в привычку, либо во взаимовыгодное сотрудничество.
- Ты никогда не влюблялась? Разве? – целительница хитро прищурила свои огромные глаза.
- Нет! – соврала Илона.

Но уж кому как не ей доподлинно было известно всё об этом чувстве. Конечно, она влюблялась. И не раз. Вся её сознательная жизнь определялась именно этими вехами.
В четвертом классе Илона впервые испытала это чувство к своей учительнице истории. Она была её вдохновением. Ради неё хотелось свернуть горы. Илона проживала дни и годы, ни на минуту не переставая думать о ней. И всё, о чём писали поэты – и шорох платья, от которого захватывало дыхание, и чарующий голос, который можно было узнать из тысячи, и неповторимый образ, побуждающий к подвигам и великим свершениям - всё это было словно эхом её личных переживаний.

Да, конечно, она знала, что такое любовь. Но это была «неправильная», как ей казалось, любовь. Потому что наяву девочка Илона не могла быть тем же, кем она была в своих фантазиях. В реальном мире ей приходилось мириться с ролью, навязанной матушкой-природой. Она была уверена, что судьба попросту сыграла с ней злую шутку, поместив Илонкину душу в совершенно чуждое её внутреннему миру девичье тело.

Поэтому Илона перестала верить в любовь - ведь за пределами грёз она не могла иметь никакого продолжения. Наяву ей нужно было строить отношения с мужчинами. А к ним Илона относилась скорее как к братьям, как к равным себе.
Но разве могла она сейчас обо всем этом рассказать целительнице, вопрошающей её о любви?
Людмила Васильевна удивлённо подняла бровь и улыбнулась:
- Да быть такого не может, чтобы ты ни разу не влюблялась. Но пусть так. Вот влюбишься по-настоящему, тогда ещё вспомнишь меня…

***

«Нужно очистить окна своей души».
Именно так сказала Илоне в завершение беседы биоэнерготерапевт Допекаева Л.В.
Эта фраза врезалась в память. И ночью, сидя на кухне, Илона опять вспомнила эти слова. Они кружились в голове, словно по замкнутому кругу: «Нужно очистить окна своей души».

Журналистка закурила сигаретку:
- Помыть окна. Протереть их тряпочкой…Что за чушь? Никакой души нет! И Бога нет!
Она задумалась, и на ум пришла давнишняя история.

Школьное радио трубило общий сбор. Ученики под предводительством взрослых выстраивались в холле на общешкольную линейку. Председатель совета дружины зычным голосом о чём-то рапортовала старшей пионерской вожатой.
Воспоминания были отрывочными, но очень яркими. Духота, ропот одноклассников, строгие цыканья училок. Те, кто прятал красные галстуки в портфелях, наскоро наматывали их на шеи.

Озабоченные лица завучей и директора школы – Раисы Лазаревны. Она хмурилась так, что её суровость и серьёзность намерений отчетливо были видны даже с противоположного конца школьного коридора.

- Ребята! В нашей дружине произошло ЧП, - разносился на всю школу её встревоженный голос. – Двое учеников пятого «Б» класса во время майских праздничных дней посетили церковь. Это позор! Это тёмное пятно на репутации всей нашей дружины! Ученики Труфанов и Чеботарёв, встаньте перед строем! Пусть все имеют возможность посмотреть в ваши бесстыжие глаза.

Двое неудачников, почёсывая затылки, нехотя сделали по нескольку шагов вперед.
- Труфанов, объясни, пожалуйста, ребятам. Почему ты не пошёл на демонстрацию?
- Я у бабушки картошку сажал, - понурив голову, держал ответ провинившийся.
- А зачем ты ходил в церковь?
- Бабушка велела. Куда ж я денусь? Она сказала – Пасха, - угрюмо оправдывался ученик, шмыгая носом.
- А ты хоть знаешь, что такое Пасха, Труфанов? – повысив тон и сделав особый акцент на слове «что», директриса шагнула навстречу обвиняемому.
Высокая, грузная, но всегда величавая Раиса Лазаревна словно дирижировала собственной речью. Она плавно разрезала воздух своей широкой ладонью и наотмашь била собеседника словами.

Её огромный бюст навис грозной тучей не только над учениками четвёртого «Б», но и надо всеми пионерами дружины.
- Я полагаю, что этот поступок порочит звание пионера. Настоящий пионер должен был что сделать, ребята? Правильно, он обязан был объяснить своей бабушке, что никакого Бога не существует!..
«Да… - подумала в тот момент Илона – из-за какого-то Бога у людей столько неприятностей».

В детстве она была примерной пионеркой. И до слёз расстроилась, когда её с первого раза не приняли в комсомол. Каждую кандидатуру рассматривала особая комиссия, задавая каверзные вопросы. Устав, моральный кодекс строителя коммунизма, даты всех партийных съездов – всё это Илона помнила назубок. Но на одном вопросе её всё-таки срезали.
- Какого цвета был первый комсомольский билет? – спросил член комиссии.
- Стального! – ответила она.
- А почему?
- В честь товарища Сталина! – не задумываясь отрапортовала Илона.
Члены комиссии переглянулись и вынесли свой вердикт: стать комсомолкой не готова.

Однако с тех пор многое переменилось. Школьников уже никто не исключал из пионеров за посещение церкви. Да и самой Пионерии не существовало. Каждый волен был сам выбирать, во что ему верить: в христианских революционеров-евангелистов или в коммунистического Мессию Ленина.

Илона не верила ни в Бога, ни в чёрта, и всегда надеялась только на себя.
Она снова пристально посмотрела на фотографию целительницы:
- И всё-таки есть в ней что-то притягательное. Как хорошо, что сейчас она не сидит напротив меня. Можно разглядывать её сколько угодно и просто молчать. Хмм… Нос действительно как у ведьмы – огромный, с горбинкой. Какой милый клюв…
Илоне вдруг стало одновременно неловко и смешно от своих размышлений. Почему-то сразу же подумалось: «А если бы в этот момент она могла услышать мои мысли?»

- Странный вечер. Спать не хочется. Неужели я снова влюбилась? И опять в женщину?.. Ну нет. На этот раз я уж точно не дам воли своим чувствам. Кстати, что там говорила эта волшебница про силу воли?
Илона открыла блокнотик и пробежала глазами по строчкам коротенького конспекта их беседы.
- А… вот! Привычка определяет характер. Характер определяет сознание… Нет, не то. Как воспитать волю силой мысли – смотри книгу. Точно! Она же мне книгу дала! Что там пишут умные люди? – Илона достала из сумки подаренную ей целительницей брошюру и перелистала страницы. – Какая тягомотина! Астральная материя, ментальная материя… И как она верит в Бога, когда церковь запрещает верить в магию? Ерунда какая-то.

Девушка отложила книгу и опять взяла в руки фотографию. Появилось странное, навязчивое желание поставить её перед собой и смотреть целительнице прямо в глаза. Будто бы кто-то силой возвращал Илону к размышлениям об этой женщине.
Любопытная журналистка уселась на диван, пододвинув к нему журнальный столик, и поставила на него фото.

- Ну, кто кого пересмотрит? – ехидно спросила она обладательницу орлиного носа.
Целительница продолжала бесстрастно взирать на девушку со снимка. Та, в свою очередь, «взяла под прицел» её правый глаз и, вспомнив детскую игру в гляделки, смотрела в него, стараясь не моргнуть.

Спустя несколько минут напряжённого «пересматривания» Илоне вдруг показалось, что фотография будто бы начала оживать. Изображение стало почти трёхмерным, немного зарябило, как на экране телевизора, а радужные оболочки глаз колдуньи «зашевелились». Они словно пытались освободиться из плена тесного для них слоя глянца.
Вслед за этим Илону обожгло жарким потоком воздуха, который как из тепловой пушки вырвался наружу из глубин фотографии.

Девушка отпрянула. Стало как-то не по себе и захотелось вмиг прекратить эту чертовщину, пока дело не приняло более серьёзного оборота.
Однако любопытство взяло верх. Сочтя все эти необычные явления плодом своего разыгравшегося воображения, Илона снова стала внимательно всматриваться в снимок. С минуту ничего особенного не происходило. Будто бы кто-то нарочно выжидал, испытывая её терпение. Не шелохнувшись, она продолжала следить за происходящим, решив либо окончательно убедиться в том, что всё это ей показалось… Либо…

Но вдруг глаза целительницы снова «ожили» и начали двигаться куда более решительно. Внимательно, не торопясь, они оглядели Илонкину комнату.
Та же смотрела в них пристально, почти не мигая. От напряжения выступили слёзы и скользили по щекам, но она не отводила взгляда, а в её мыслях творился настоящий переполох. Это был жаркий спор эмоций с логикой:

- Ни фига себе! Вот это фантастика! Ничего подобного со мной ещё не случалось! Это же самое настоящее чудо!
- Да нет, это просто обман зрения.
- Но какой обман, если она двигает на фотографии глазами как живая! И это происходит наяву!

Илона снова сосредоточила взгляд на правом глазе целительницы. Островок его радужной оболочки медленно-медленно поплыл сначала влево, к внутреннему краю глаза. А затем таким же образом переместился вправо.
- Но он же реально плавает! И я это вижу. Вот – влево, вправо.
- Да нет, мне просто кажется. Всё это легко объясняется законами физики.
- Ну, допустим, действительно - кажется. Но если понаблюдать, – Илона вскочила с дивана и отошла в сторону, - я перемещаюсь, а она продолжает смотреть на меня. Переводит взгляд и следит за моими движениями!
- То же самое происходит, когда люди смотрят на Мону Лизу. Опять-таки – обман зрения.
- Да, но при чём здесь Мона Лиза?! Здесь Люся! И она следит за мной своим взглядом!
- Чёрт, какие глупости! Главное – ничего не бояться.
- Да, глупости. Но как объяснить вот это?!

Изображение снова слегка зарябило, а потом начало меняться, как слайды диафильма. На фото была всё та же Людмила Васильевна, но как бы в разных ракурсах. Вот она же, но только значительно моложе. Потом наоборот – старше. Потом – с другой прической. Вот опять она же, но с более тяжёлым подбородком. Менялись мимолётные, едва уловимые черты лица. Но всё-таки менялись! Словно кто-то пытался показать Илоне, как составляется фоторобот, подбирая всё более и более схожее с оригиналом изображение.
 
Эмоции и логика продолжали спорить между собой:
- Вот, смотри-ка. Раз, два, три, четыре… Щёлк, сейчас опять сменится, щёлк! Что я говорила, а? Оно меняется.
- И это тоже можно объяснить физикой. Мне кажется, что я смотрю в одну точку. На самом же деле это не так. Причём я навожу фокус то левым, то правым глазом - попеременно. Вдобавок ко всему, у меня навернулись слёзы. Они искажают изображение.

Илона отвела взгляд и вытерла слёзы. Рациональное суждение одержало победу.
«Так и ослепнуть недолго от напряжения. Да не верю я ни в какие чудеса! Понятно, что это обман зрения».

Она посмотрела на часы. Спать вовсе перехотелось, хотя стрелки давно уже перевалили за полночь.
- Е-щё! Е-щё! Е-щё! – ритмично требовали часы, отбивая такт времени.

- Что за чертовщина, на самом деле? – удивилась Илона. – А вдруг эта Люся – настоящая колдунья? И решила проучить меня за то, что я ей не поверила? 
Она искоса бросила взгляд на злополучную фотографию и удручённо хмыкнула. Ведь ещё сегодня днём Илона решительно отказывалась верить в любые чудеса. А теперь что? Какая-то дурацкая фотография заставила её полночи сидеть в недоумении, наблюдая за странными шевелящимися глазами? Полный идиотизм…

Но самой важной причиной затянувшегося ночного «эксперимента» было даже не любопытство, а те самые чувства, те самые эмоции, которые пробуждали в Илонкиной душе глаза таинственной женщины-биоэнерготерапевта. Стала бы она так же внимательно рассматривать снимок какого-нибудь другого человека? Да никогда! Будь он хоть трижды колдуном или ведьмой!

И это было странное ощущение. С одной стороны, Илона вовсе не желала вникать в подробности целительской работы. Всем этим она интересовалась ровно настолько, насколько требовало от неё написание интервью. С другой стороны – сама целительница очаровала её так, что девушка готова была доверять каждому её слову и впитывать информацию, как прилежная ученица. Ведь где-то в глубине души Илоне на самом деле хотелось, чтобы между ней и этой колдуньей возникло нечто большее. Но это желание возникло как-то неестественно, словно не по её собственной воле.

Это было какое-то смутное осознание будто бы родства, сильнейшей тяги именно к этой женщине. Бог знает, откуда взялось убеждение, что она - далеко не чужой ей человек. Напротив - настолько знакомый и родной, которому можно довериться всецело и который не причинит никакого зла. Илона всем своим нутром ощутила, будто единственной и величайшей целью всей её жизни была именно эта встреча. И теперь начался медленный процесс узнавания. Вспоминания, что когда-то Илона уже была ею ведомой… Да-да, именно ведомой…
Девушка вновь пристально посмотрела на фото:

- Что-то есть в ней колдовское. Она меня действительно тянет куда-то… вглубь себя… или вглубь меня? Ведёт… Ведьма…
- Не веришь? – вдруг каким-то толчком из подсознания ворвалась в Илонкины рассуждения чужая фраза. - Я - ведьма!
Илона вздрогнула:
- Что это было?

Она насторожилась, но не поверила своим ушам. Хотя, если сказать точнее, уши здесь были совсем не при чём. Она отчётливо услышала эту фразу в своих мыслях. Словно кто-то вмонтировал ей в голову радио и включил его на всю громкость.

Ей стало одновременно и страшно, и любопытно. Страшно любопытно. Она будто бы впала в оцепенение и как зачарованная продолжала всматриваться в изображение на снимке: «Кто сказал эту фразу? Неужели - фотография? Неужели ОНА и впрямь - ведьма???»

От такой мысли у Илоны по спине пробежал холодок - он словно застрял в каком-то маленьком лифте, который ездил вверх и вниз по позвоночнику, оставляя за собой леденящий след.
И не успела Илона сосредоточить свой взгляд на «оживающем» глазе целительницы, как чей-то строгий голос опять резанул:
- Ну! Что смотришь?

Илона как ошпаренная подскочила с дивана. Сердце её забилось невпопад. А леденящий лифт бешено пронёсся по позвоночнику вверх, вниз, снова вверх и разбился там вдребезги, осыпавшись холодными осколками.
Она оглянулась по сторонам. Снова мельком взглянула на фото, но тут же отвела взгляд, побоявшись увидеть там нечто такое, от чего её сердце заколотилось бы ещё чаще и, сбившись с ритма, остановилось бы вовсе.

Фотография всё больше становилась похожей на какое-то мистическое окно в иной мир, которое распахнулось нечаянно, а может быть, по чьему-то злому умыслу.
- Главное – ничего не пугаться. Подумаешь – фотография, - попыталась успокоить себя Илона и сделала пару глубоких вдохов.

Она вышла на кухню и, закурив, прислушалась к своим мыслям. Те же, явно ошеломлённые происходящим, дружно приутихли, словно пытаясь выявить среди себя чужака. Сознание тоже насторожилось, как бы приготовляясь цепко схватить за хвост чужую мысль и уж потрепать её хорошенько, покуда не получен будет ответ: кто она и откуда.
- Да ну! Что за фигня! Всё, что я думаю – всё это мои собственные мысли! – сказала себе Илона.

Сознание облегчённо вздохнуло, немного расслабилось и убрало строгий фейс-контроль на входе. И в него тут же ворвалась и замельтешила толпа каких-то судорожных, суетливых мыслишек:
- Страшно тебе?.. Очисти окна своей души!.. Ты не веришь в сказки?.. Чудо существует, поверь мне!..
Это были обрывки когда-то услышанных ею фраз, которые почти одновременно всплывали в памяти. Перебивая друг друга, каждая из них словно пыталась сосредоточить внимание именно на себе.

- Стоп, стоп! – мысленно заорала на них Илона. – Каждая – по порядку!
И тут она сильно удивилась, впервые осознав, что сидит на кухне совсем не одна. С ней – огромный рой мыслей. Целый легион мыслей, которые невесть откуда пытаются влезть в её голову. Причем, каждая из них имеет свой характер.
Вот самая настырная: «Хе-хе, вот так и сходят с ума!».
А вот робкая: «Этого не может быть – что за фигня?».
И ещё одна, с чувством вины: «А ты не поверила ей – тебе же говорили, что чудеса случаются».

- Я не верю ни в какие чудеса. Мне всё кажется. Это обман зрения и слуха, - наперекор появившемуся сомнению убеждала себя Илона. - Чёрт возьми! Да что такое со мной творится? Так и свихнуться не долго.

Она никогда ранее не уделяла столько внимания процессам, происходящим у неё в голове. Никогда не задумывалась над тем, откуда рождаются мысли. И вот сейчас, когда сомнение и любопытство боролись друг с другом – всё это на самом деле были её собственные рассуждения? Или кто-то исподволь подкидывал ей трусливые мыслишки, наблюдая, как её разум будет выходить из положения и парировать здравыми, взвешенными ответами?

Илона вернулась в комнату. Она нарочно не смотрела в сторону фотографии - внутренне чутьё подсказывало, что напугавшие её «чужие» фразы доносились именно оттуда. Журналистка решительно схватила снимок и запрятала его в ящик комода. И лишь затем прилегла на диван и задумалась: никогда вокруг неё не происходило столько странностей!

Что за волшебник-невидимка показывает ей свои фокусы и не раскрывает секретов?
Физика физикой, но помимо этого с Илоной действительно творились чудеса – кто-то словно нарочно сжал всю достаточно продолжительную во времени симфонию её бытия в один мощный аккорд. Он вместил в себя каждый момент, каждую сыгранную ноту. И перед мысленным взором журналистки тут же пронеслись минуты фальши, интервалы затянувшихся пауз и диссонансы всех её неблагозвучных поступков.

***
День второй. Беглец

Над провинциальным городом Л взошло солнце.
В восемь утра в одном из маленьких кабинетов сверхсекретной научной лаборатории случился большой переполох.

- Да! Мы получили эту субстанцию в концентрированном виде, - на ходу объяснял кому-то в трубку мобильного телефона руководитель сверхсекретного НИИ.
Эти слова он произнёс как раз в тот самый момент, когда, повернув ручку двери, приготовился было по привычке кивком ответить на приветствие сотрудников, но вместо этого увидел следующую картину.

Посреди лаборатории в растерянности стоял Милогубов. Он испуганно таращился на пустой монитор включённого компьютера, успев лишь наскоро всунуть одну свою руку в рукав халата - оставшееся же белое полотнище безвольно свисало с его плеча.
Почуяв неладное, руководитель вопросительно изогнул бровь и кашлянул. Но Милогубов не обращал на него ровно никакого внимания. Он только что-то пробубнил себе под нос и, нервно потерев виски, начал судорожно проделывать какие-то операции с клавиатурой.

- Да? Нет, ничего не случилось… - продолжил телефонный разговор руководитель НИИ. – Просто… Мм...
Он натужно улыбнулся, однако нелепый вид растрёпанного Милогубова, в три погибели скрючившегося над клавиатурой перед пустым монитором, мешал ему сконцентрироваться и продолжить телефонную беседу.

Владимир Леонардович подошёл к старшему научному сотруднику почти вплотную и жестами потребовал объяснить, что происходит.
- Эксперимент вышел из-под контроля, – нервно выдохнул Милогубов.
- Что-о-о? – шепотом заорал на него начальник, прикрывая рукой телефонную трубку.
- Владимир Леонардович, все результаты исчезли, - тихо ответил старший научный сотрудник и упёрся лицом в ладони.

Владимир Леонардович нервно сглотнул, дёрнув кадыком, и заиграл желваками. В телефонной трубке продолжали добиваться ответа – оттуда ещё с минуту доносились настойчивые, но тщетные алёкания, и, наконец, послышались короткие гудки.
- Что-о-о??? Я приказываю вам найти этот чёртов сгусток!!! – теперь уже во весь голос завопил руководитель.
- Знаете ли, опираясь на мои расчёты и … принимая во внимание возникшие обстоятельства… - терял от волнения дар речи старший научный сотрудник. 
- Подключить все радиолокационные системы! Отслеживать каждый нанометр! – перебив его, продолжал отдавать команды руководитель.
- Но… в целях нашей личной, так скзть, безопасности…
- Ну?!
- Я бы рекомендовал… всё-таки… называть его…
- Да?!
- Божественным импульсом, - выдавил из себя Милогубов и растянул губы в блаженной полуулыбке, хотя прочая мимика его лица оставалась испуганной и напряжённой.
- Хорошо! – в новом приступе ярости заорал Владимир Леонардович, выкрикивая каждое слово. - Я приказываю вам найти этот чёртов божественный импульс!!!

Ситуация накалилась до предела.
Оба учёных замолчали и напряжённо задумались. Один – о том, каким теперь образом выкручиваться перед вышестоящим начальством, которому он (чёрт бы его побрал за спешку!) уже доложил об успешных результатах эксперимента. Другой же – о том, какие последствия может повлечь за собой исчезновение сгустка.

- Видите ли, Владимиронардыч, эта сфера ещё недостаточно нами изучена… - заговорил первым Милогубов, тяжело сопя и испуганно озираясь по сторонам.
- Да что вы боитесь? Вы же не хотите сказать, что мы сгенерировали живую душу? – понизив тон, переспросил руководитель.
- Вот-вот. Это живая, мыслящая и, как оказалось, абсолютно самостоятельная субстанция.
- Насколько я понимаю, она не имеет своего собственного рассудка. К тому же, её эмоциональное поле нейтрально…
- Да, но в проявленном состоянии… оно концентрируется на одном из противоположных полюсов… и контактирует с нашим восприятием… К сожалению, я должен констатировать ещё один факт - у этой субстанции есть рассудок!
- Чёрт! – тихо выругался Владимир Леонардович.
- Ммм! - схватился за голову Милогубов. – Я вас умоляю. Сейчас не лучшее время, чтобы произносить такие слова. Этот сгусток может… как бы вам объяснить… Он может насыщаться энергетикой наших слов!
- Чёрт, - опять сорвалось с губ руководителя.
- О-ооо, - умоляюще взвыл Милогубов.
- Хорошо. Но не мог же он провалиться сквозь землю, в конце-то концов? – заговорщицким тоном вопросил руководитель.
- Самое страшное, что он мог провалиться куда угодно…- безысходно заключил Милогубов.

***

Лениво потянувшись в постели, Илона безмятежно перевернулась на другой бок. Полежав так ещё с минуту, она вдруг резко открыла глаза и посмотрела на часы. Половина девятого. Всё вокруг было спокойно, но что-то тянуло её за душу и заставляло нервничать.
«Фотография!», - вспомнила она и тут же полезла в ящик комода.

Но тут её снова стали мучить сомнения: всё, что вчера с ней происходило – это было наяву или во сне? А вдруг - на самом деле? Она в нерешительности остановила руку, которой уже было взялась за краешек лежавшей вниз изображением фотографии.
Однако, пересилив страх, она усилием воли приказала себе ничего не бояться. Что бы ни произошло.

- Людмила Васильевна, это вы? – мысленно спросила журналистка, взяв фотографию целительницы и посмотрев ей прямо в глаза.
«Что – я?» - тут же, как бы за неё, сама себе ответила Илона.
И продолжила внутренний диалог:
- Вы отлично знаете, о чём я спрашиваю. Хотя… Что это - я уже сама с собой разговариваю? А вдруг её фотография действительно может слышать, о чём я думаю? А может, она вообще ни о чём таком не подозревает? Ни о том, что её фотография разговаривает со мной… Ни о своих «плавающих» глазах, которые следили вчера за моими движениями… А может, мне почудилось?

Илона решила повторить эксперимент. Она снова немигающим взглядом уставилась на женщину, запечатлённую на снимке, и стала мысленно обращаться к ней, как бы ожидая, что целительница сию же секунду даст ей какой-то ответ:

- Кто же ты, Люся? Откуда ты свалилась на мою голову? Эти глаза… Всё-то они знают и понимают… А этот нос!? Да что ж он мне покоя не даёт?… Люся, Люся… Кто ты?
Но Допекаева Л.В. безучастно смотрела куда-то вдаль, сквозь Илону, и глаза её находились в абсолютном спокойствии. 

- Значит, мне всё вчера померещилось! - улыбнулась девушка. - Не зря говорят - утро вечера мудренее. Причудится же…
Она обрадовалась такому исходу эксперимента и, что-то весело мурлыча себе под нос, стала собираться на работу.

***

В это же самое время, так же весело что-то напевая, в приподнятом состоянии духа мчался в своём авто по направлению к сверхсекретной лаборатории очень важный чиновник. Костюм его был безупречен, золотые швейцарские часы радовали глаз, а предвкушение предстоящего вечернего променада с двумя очаровательными блондинками, которые специально для него были выписаны из очень солидной службы знакомств, бодрили дух. С чего бы ему не быть весёлым? Разве только оттого, что так внезапно и странно оборвался телефонный разговор с руководителем сверхсекретного НИИ? Так это мелочи по сравнению с тем, что он уже успел сообщить!

Едва завидев очень важного чиновника и его сопровождающих в дверях сверхсекретного учреждения, щербатый охранник на вахте заискивающе заулыбался и закивал седой головой:
- Марк Исаевич пожаловали! С добрым утречком! Проходите-проходите, ждём-с… - и проводил завистливым взглядом крепкие тела пенсионного возраста, облачённые в дорогие полупальто.

Делегация направилась в кабинет руководителя.
- Здравствуй, здравствуй, дорогой! – пожимая руку Владимира Леонардовича, радушно начал разговор очень важный чиновник. – Ну, вот. Стоило вас немного пожурить, как и дело готово! Можете ведь, если захотите, а?

Он молодцевато подмигнул сиротливо стоявшему в сторонке Милогубову и продолжил, вновь обращаясь к руководителю сверхсекретного института:
- А что ж ты, пострел, трубку бросаешь?
- Да что-то со связью, - не моргнув глазом соврал тот.
- Понимаю, понимаю, - расплываясь в улыбке, пропел очень важный чиновник. – Тут не рассказывать надо! Тут смотреть, самому смотреть! Ну, пойдемте! Показывайте! Пощупаем этого самого Бога-то за рёбра собственными руками.

Он расхохотался, довольный своим остроумием. Сопровождающие тоже расхихикались. И только Милогубов ещё сильнее сжался от страха и про себя заметил:
«А показывать-то, собственно, и нечего».
Словно услышав этот трусливый комментарий, руководитель сверхсекретного НИИ бросил на него строгий взгляд и хладнокровно отозвался:
- Пройдемте в лабораторию.

С полчаса Владимир Леонардович объяснял очень важному чиновнику все тонкости процессов, с которыми пришлось столкнуться сотрудникам лабораторий, прежде чем они получили необходимую для концентрации энергии биологическую среду. Он показывал ему снимки, водил по различным кабинетам, демонстрировал работу оборудования. Потом изложил вкратце всю методику экспериментов, пока уж тот не начал зевать в ладошку, пытаясь скрыть одолевшую его скуку. Поняв наконец, что измотал беднягу дальше некуда, Владимир Леонардович предложил посмотреть видеозапись того самого конечного результата, над которым и бились учёные. После чего глаза очень важного чиновника снова проснулись и заблестели уже неподдельным интересом:

- Да-да, вот этот момент особенно занятен!

Увидев на экране монитора пульсирующий светло-серебристый сгусток, который время от времени переливался всеми цветами радуги, очень важный чиновник сделал умильное лицо и нежно, насколько это умеют делать взрослые мужчины, протянул:
- У-уууу…
Точно так обыкновенно проделывают родственники, склонившись над колыбелью и впервые увидев новорождённого члена их семейства.

- Живой? – на всякий случай поинтересовался очень важный чиновник.
- Это видеозапись, - сухо ответил руководитель НИИ, - просмотр и наблюдение в режиме реального времени небезопасны.
- А-аа, - понимающе закивал очень важный чиновник и вытянул губы в трубочку.
А стоявший поодаль Милогубов, восхищённый таким ловким обманом, как можно решительнее добавил:
- Но у нас всё под контролем, - хотя скрывать свою неуверенность и тревогу ему удавалось, скажем прямо, из ряда вон паршиво.

- Да! – холодно подтвердил Владимир Леонардович, сжав губы.
Когда делегация официальных лиц, довольная ходом экспериментов, убралась восвояси, руководитель сверхсекретного НИИ закрылся в своём кабинете и не подавал признаков жизни до самого вечера.
Милогубову тоже хотелось хорошенько надраться, но язва и ожидавшая дома супруга не позволили ему расслабиться.

***

На встречу с алкоголем в этот вечер рассчитывала и журналистка Илона, которая была приглашена в гости к друзьям. Однако по каким-то причинам в самый последний момент она передумала и после работы отправилась домой. Можно было только догадываться, что манило её поскорее оказаться в своей квартире. Хотя от самой себя она не скрывала: да, весь сегодняшний день целительница не выходила у неё из головы. Более того, именно она была адресатом почти всех её мыслей.

Когда Илона переступила порог своего дома, ей почему-то показалось, что в квартиру она зашла не одна. Нет, это было не то чтобы ощущение присутствия постороннего человека… А какое-то подсознательное понимание того, что за ней кто-то наблюдает. Потому как всё, на что она бросала свой взгляд, тут же подвергалось критике со стороны. Причем этот сторонний наблюдатель почему-то транслировал свои критические комментарии прямиком в её сознание. Но не каким-то посторонним голосом, а её же собственными мыслями!

- Пол не мыт, - отметила она про себя, взглянув на линолеум в коридоре, - надо бы сейчас уборкой заняться.
Девушка удивилась такой мысли, потому что по своему обыкновению убиралась она не чаще, чем раз в неделю. Но даже на такой «подвиг» уговаривать ей себя приходилось «из-под палки». - А сапоги какие грязные! – опять пристыдила она сама себя, разуваясь.
И тут же подумала, как бы в ответ:
- Да ерунда. Завтра утром помою.
- А сегодня - лень?
- Послушайте, - задрав голову под потолок, обратилась к кому-то Илона, - кто бы вы ни были, перестаньте ставить надо мной свои дурацкие эксперименты! Я вам что – подопытный кролик?

Она включила чайник, слепила парочку бутербродов и уселась перед экраном телевизора. Тринадцатый канал как всегда показывал самые невероятные и загадочные истории.
- И тут мистика! Они что – сговорились все? – вспыхнула Илона, но что-то заставило её сделать звук погромче и внимательно прислушаться к голосу за кадром.

«Уфологи пришли к выводу, что такие совпадения не случайны, - вещал диктор.-  Именно в этом населённом пункте за последние пять лет было зарегистрировано более тридцати случаев появления неопознанных летающих объектов».
- Ежовская АЭС, - отметила про себя Илона. – Это же совсем недалеко от нас.
После рекламы начался следующий сюжет, рассказывающий о мальчике, который непроизвольно поджигал предметы своим взглядом.
- Вот враки! – Илона убрала звук и посмотрела на ящик комода, где хранилась фотография целительницы.

Посвятить весь сегодняшний вечер разглядыванию странного снимка девушка вовсе не собиралась. Мало того, она твёрдо про себя решила, что больше к нему не прикоснётся. Однако, как это случается у малышей, которым строго-настрого запретили что-то делать, Илону прямо-таки подмывало снова взять фотографию в руки.
С маниакальным упорством девушка вновь достала снимок, поставила его перед собой и упёрлась в целительницу взглядом.

«В такую женщину действительно можно влюбиться с первого...» – только начала думать Илона, как в эту же самую секунду она отчетливо услышала в своей голове её смех! Да-да, это был голос и смех Допекаевой Л.В.!

От неожиданности девушка чуть было не поперхнулась чаем и замерла в недоумении.
Вслед за этим яркий свет резанул по глазам. В эту же самую секунду комната стремительно стала наполняться клубами дыма. Перепугавшись, Илона бросилась открывать форточку.
Глубокий седой дым мгновенно рассеялся. Журналистка потёрла глаза. В этот момент у неё почти уже не оставалось сомнений, что все эти «ненормальные явления» - дело рук Допекаевой Л.В.

Откуда пришла такая уверенность – этого Илона объяснить не могла. Однако всем своим нутром понимала, что попала в какой-то переплёт.

- Ну что? Веришь в чудо? – снова ворвалась в её мысли целительница.
С этой минуты всё происходящее как бы перенеслось внутрь сознания Илоны - в него внедрился чужой человек! Это был чужой разум, который разговаривал с ней в мыслях! Неужели тот внутренний мир, который до сего момента был только её сокровенным миром, стал доступен кому-то ещё?

- Хочешь фокус? – как ни в чём не бывало поинтересовалась целительница.
Она «говорила» короткими предложениями, отрывисто, но при этом Илона чётко ощущала «настроение» каждой фразы. Кроме того, она сразу же понимала нечто большее. Как будто бы какая-то дополнительная информация воспринималась подсознанием.

И вот опять каким-то толчком изнутри:
- Смотри!
Илона подчинилась указанию – она взглянула на фотографию, и взгляд её сам собой остановился на непослушном локоне, что пружинкой свисал на плечо. Почти тотчас же пружинки волос зашевелились и стали потихонечку распрямляться. Сжиматься и снова разжиматься.

- Неужели выпрямятся? – с ужасом пронеслось в голове у Илоны.
Но пружинка вдруг остановилась и начала медленно, но верно… тлеть! Сначала это была совсем малюсенькая тлеющая точка на фото. Затем точка расплылась в тёмное пятно, а оно, в свою очередь, стало увеличиваться в размерах и поползло вширь, источая реденькие струйки дымка.

- Нет, только не это! – мысленно возопила Илона и рванулась на кухню за водой.
Ей показалось, что ещё секунда и фотография просто-напросто заполыхает. Однако, вернувшись в комнату со стаканом воды, набранным кое-как впопыхах, она обнаружила на снимке  лишь небольшое тёмное пятно размером с горошину. Вот тут-то ей стало по-настоящему страшно. Это был какой-то животный страх – словно испугалась и задрожала каждая клеточка её организма.

Что ещё ждать от этой странной фотографии? Каких фокусов?
Её заколотило, как это бывает в сильный мороз, когда холод пробирает до самого нутра. Теперь она даже боялась сконцентрировать свой взгляд на каком-либо предмете. Потому что минуту назад ей показалось, что фотография начала тлеть именно от её взгляда.

- Страшно? – спросила целительница.
- Нет, - соврала Илона, но тут же призадумалась: «Как скрыть от неё правду, если она читает мои мысли? Она же получает ответ, даже не дожидаясь, пока я его сформулирую!»

Подумав об этом, Илона засомневалась, что разговаривает именно с целительницей. Ей показалось, будто кто-то нарочно имитирует тембр голоса Допекаевой Л.В. – и всё для того, чтобы втереться в доверие. Потому что Илона ни за что бы не стала общаться с совсем уж посторонним голосом.

- Не бойся, - опять каким-то импульсом вклинилась чужая мысль.
- Как же не бояться, если кто-то проник в моё сознание? – задумалась Илона. - Я не верю, что такими вещами будет заниматься Люся. Наверняка она сейчас сидит дома со своим муженьком…
-… и вяжет внукам носки, - тут же продолжило внутреннее «радио».
- Стоп! – насторожилась Илона. – Вот сейчас, про носки – кто это подумал? Это я подумала?
Она прислушалась к себе и даже затаила дыхание, чтобы не пропустить ни одного шороха сознания. Но кто-то будто бы нарочно, исподтишка подкидывал ей чужие мысли именно в тот момент, когда она переставала за ними бдительно следить.

- Нет, ну, в самом-то деле – какой смысл Люсе заниматься такой ерундой? – с опаской размышляла Илона. – Зачем ей колдовать и показывать мне фокусы? Разговаривать со мной через свою фотографию… Ради чего? Здесь что-то не так! Никакая это не Люся! Может, это… инопланетяне? А вдруг они могут вклиниваться в мозг любого человека?

Илона начинала злиться, хотя сама не понимала, кому именно адресовать своё негодование.
- Так, дорогой инопланетный разум! – подумала она, как можно строже. - Зачем же подслушивать чужие  мысли? Они принадлежат лично мне! Это моё личное пространство. И никто не должен в него внедряться!

После такого «официального обращения» её мысли опять стали сбивчивыми и отрывистыми:
- А если это не НЛО? Так, нужно вспомнить физику… Радиопередатчики… Видимо, мой мозг просто настроился на какую-то инородную волну… На какой-то сверхмощный транслирующий узел… Блин, что за чёрт! Кто же перенастроил мои внутренние антенны?

Она снова ощутила - кто-то наблюдает за ходом её мыслей и как будто знает ответы на все эти вопросы, но помалкивает и исподтишка следит за потугами человеческих умозаключений.
- Вот пристал, как банный лист к заднице! – с досадой подумала она, но тут же опомнилась – а вдруг тот, кто слушает сейчас её мысли, оскорбится? 
- Постойте-ка! – возмутилась Илона. - Это же мои собственные мысли! В них я имею полное право даже матом ругаться! Неужели мне ещё придётся поставить фильтр для приличных и неприличных мыслей???

***

Оказывается, в этот вечер неразбериха творилась не только в голове у Илоны.
Вернувшись домой, старший научный сотрудник Милогубов вёл себя крайне странно. Он подолгу задумывался, смотрел в одну точку и вообще был каким-то безучастным к домашним проблемам.

- Ты что – оглох? – недовольно прикрикнула на него жена. - Я тебя спрашиваю!
- Что? – как бы очнулся Милогубов.
- Дневник ты у сына смотрел? – переспросила его супруга и с надрывом продолжила. - Ты вообще хоть раз поинтересовался, как твои дети учатся? Почему мне одной приходится этим заниматься? Вот, полюбуйся – твоё воспитание! В кармане – сигареты. В дневнике – двойка по химии.

- Саша, почему двойка? – вяло поинтересовался усталый Милогубов у сына.
Тот стоял молча, поджав губы, и смотрел на родителей исподлобья. Мамаша уже успела всыпать ему ремня ещё задолго до прихода отца и теперь явно требовала от мужа «добавки» в целях закрепления воспитательного эффекта. Милогубов же не понимал и поэтому попробовал зайти с другого конца:

- А почему у тебя сигареты – ты куришь?
Сын безмолвствовал. А действительно – что он мог ответить на этот вопрос? Нет, он не курит, а просто время от времени жуёт сигаретные фильтры. Или обменивает свои сигареты на жвачки. Но ведь, это в его кармане была обнаружена предательская улика.

- Нет! Что ты его спрашиваешь? – принялась накручивать мужа разъярённая супруга. – Ты ещё с ним душеспасительную беседу проведи! Он мне все нервы вымотал. Над тобой издевается. Да ему плевать на тебя – на отца! Всё по головке его гладишь. А его драть нужно как сидорову козу. Какой из тебя отец? Так, одно название! Даже выпороть не можешь… Тряпка!

Милогубову стало действительно стыдно за себя и обидно, что он не отец, а какая-то, понимаете ли, тряпка. И кто же в этом виноват? Кто виноват в том, что жена теперь вся расстроенная, с вымотанными нервами, кидается на него – ни в чём не повинного супруга – как мегера? А вот кто виноват – обалдуй двухметровый! Курит, двойки приносит. А они его вырастили. Во многом себе отказывали, пока воспитали. И теперь, что же получается? Вместо благодарности отцу с матерью – он ещё молчать будет???

«Ну уж дудки! Хватит быть милосердным. Я никакая не тряпка!» - разобиделся старший научный сотрудник и с размаху залепил своему сыну оплеуху, да такую, что у того звёзды  перед глазами замелькали. После чего с чувством исполненного отцовского долга удалился в спальню.

Супруга наконец-то перестала предъявлять ему претензии, и Милогубов, немного успокоившись, попытался возвратиться к своим размышлениям:
- Значит, что мы имеем? Ускользнувший из-под носа результат многолетнего эксперимента. Но, с другой стороны, мы всё-таки получили самостоятельно мыслящую субстанцию. Это уже радует. Остаётся понять – каким образом она будет выходить на связь? И будет ли?

Он поискал глазами ручку, но под руку попался карандаш. Схватив его, учёный судорожно принялся что-то рисовать на клочке бумаги:
- Если импульс движется по замкнутой окружности… Хмм…
Он пытался сосредоточиться, но что-то сбивало его с мысли. То ли соседи слишком громко включили телевизор, то ли… Но внезапно кто-то совершенно отчётливо произнёс:
- Думай, думай, голова! Попа трещину дала!
Учёный насторожился.

Странно… за стенкой тишина. Откуда же это?
И вдруг от собственной догадки у Милогубова чуть не остановилось сердце:
- Неужели это… сгусток!!!

Ладони учёного вмиг сделались ледяными и покрылись липким потом. Пальцы не слушались и перестали сжимать карандаш.
- Спокойно, - тихо сказал он сам себе, - возможно, я ошибаюсь. Возможно, это результат нервного перенапряжения. Спокойно. Если таким образом сгусток выходит со мной на связь, значит, не всё потеряно… Необходимо заманить его обратно в лабораторию.

- Чёрта-с два! – отозвался кто-то рядом.
- Ммм! – схватился за голову Милогубов. – Я же говорил, что нельзя при нём произносить этих слов!
- Да мне плевать! – вдруг услышал он голос своего начальника.
- Владимир Леонардович? – с изумлением подумал Милогубов и сам не заметил, как вступил с ним в воображаемую перепалку.

- Найдите мне этот чёртов божественный сгусток! – снова прорезался голос руководителя.
- Он уже сам меня нашёл! Он же способен внедриться в сознание любого человека! Он может слышать не только наши слова, но и наши мысли!!! Он в них существует!!!
- Придумайте способ заполучить его обратно в лабораторию!
- Вы что – не понимаете? Он может читать мои мысли! Он поймёт, что пришло мне на ум, ещё раньше, чем я успею вам это рассказать!

- Это что же? – насторожился голос начальника. - Он и мои мысли может читать?
- Абсолютно любые мысли! Для него не существует преград. Мало того, он сможет транслировать вам и свои собственные мысли. А также мысли любого другого человека!!!
- Так блокируйте ему доступ к вашему сознанию! Вы же учёный, в конце концов! Вы создали этот яд – найдите и противоядие!

- Вот тупой осёл! – ругнулся в ответ истерзанный Милогубов. - Где же я найду противоядие, если я создал не яд! Не яд, а первоматерию!
- Позвольте! – обиженно возмутился голос Владимира Леонардовича и уже каким-то не своим тоном добавил. – Называть меня ослом – ну уж дудки! Подите-ка обзываться к своей дражайшей супруге, тряпка!

- Кто это тряпка? – в запале парировал старший научный сотрудник, но осёкся и поймал себя на мысли - возможно, не кто иной, как сам сгусток разговаривает с ним голосом Владимира Леонардовича! Ведь эта божественная субстанция, судя по всему, действительно может имитировать манеру речи и голос любого человека. Так с кем же он только что спорил?

- А вдруг этот сгусток устанавливает телепатическую связь между людьми? – с ужасом продолжал строить догадки учёный. – Тогда я на самом деле сейчас мысленно общался со своим шефом? Да уж… Если так дальше дело пойдёт, то у меня отпадёт надобность в телефоне -  сгусток обеспечит мне прямую связь с сознанием любого человека!.. Нужно быть предельно осторожным со своими мыслями – мало ли кому они станут доступны… 

***

- Да-да! Я не хочу в своих размышлениях чувствовать себя неуютно! – продолжала общаться со своим внутренним собеседником Илона. – А то, что же это получается? Даже в собственных мыслях мне придётся следить за собой? Или, что ещё хуже – лукавить и врать?

- А ты никогда не врёшь себе? Разве? – переспросило «радио».

- И всё-таки – это ОНА со мной разговаривает! - подумала журналистка, вновь уловив знакомые интонации Допекаевой Л.В. – Почему же ты не выходишь у меня из головы, Люся? Твои всевидящие очи, от которых не утаишь самой сути. Они выворачивают душу наизнанку...
 
- Разве? – прервало её воспоминания «радио», возвращая к заданному вопросу.
 
- Себе – не вру, - ответила Илона и машинально задумалась - а точно ли она себе никогда не врёт?

И в этот момент «радио» будто бы нарочно стало задавать ей самые каверзные вопросы, на которые сознание Илоны отвечало словно само собой – не задумываясь. Да и как оно могло задумываться, когда вопросы возникали всё быстрее, а поток мыслей никак нельзя было остановить:
- … я тебе нравлюсь?
- Да!
- … может быть, ты влюбилась?
- Да!
- … ты думала обо мне весь день?
- Да!
- Так ты лесбиянка?
- Нет!!! – запротестовала Илона.

Во-первых, ей не нравилось само это слово. Во-вторых, она никогда и никому не признавалась в своих привязанностях к женщинам и даже наоборот – очень прилежно пыталась искоренить в себе этот «недостаток». Она продолжала старательно искать своего, именно своего «принца на белом коне». Хотя от рождения имела способность искренне влюбляться только в женщин.

Кому-то могло показаться, что Илона просто излишне придирчива и никак не может остановить свой выбор на каком-нибудь более-менее сносном мужчине. Каждый из ухажёров был, с её точки зрения, абсолютно замечательным человеком. Но не более того. Ни с одним из них у Илоны не возникало той самой Божьей искры, которая необходима для зарождения хотя бы минимального влечения…

- Ну, кто виноват в том, что я от рождения смотрю на мир мужским взглядом? Да, тянет меня к женщинам... Будто кто-то нарочно поменял во мне какие-то магнитные полюса. И как мне перекроить свои мозги?

После такого откровенного признания Илоне вдруг стало как-то легко и свободно. Наверное, оттого что она впервые в жизни кому-то сказала об этом. Пусть даже таким необычным образом, но…

И перед её мысленным взором снова почему-то пронеслись все 27 лет её бытия. Они показались ей длинным игрушечным поездом – вагончики с первого по пятнадцатый были выкрашены в яркие весёленькие цвета, последующие пять - искрились изумрудом, а вот дальше…

- Какие-то чёрные дыры, а не годы, - отметила про себя Илона и поняла, что эти мрачные вагоны приходятся на период её замужества.
Илона взяла фотографию Допекаевой Л.В..

- А знаете, Людмила Васильевна, я к вашим чудесам даже немного привыкла… Жаль будет, если на самом деле это не вы со мной общаетесь… Хотите я расскажу вам то, о чём никто не знает? Вот эти пять изумрудных лет – это чудное время, когда я жила любовью к  учительнице… А дальше… после того, как я отправилась искать своего принца, я словно почву под ногами потеряла. Я ни в кого не могла влюбиться. Я запретила себе влюбляться в женщин, а с мужчинами я встречалась по одной причине – все девочки так делают, так принято в обществе...
Но есть одна маленькая, малюсенькая разница – они-то знают, чего ищут, и от рождения имеют такую программу: полюбить мужчину… А я – нет. Боже, для кого я выбирала мужа? Для начала показывала его подругам. Если мой ухажёр успешно проходил первый этап, знакомила его с мамой. Та тестировала моего потенциального мужа уже со своих позиций. И если последующий «экзамен» был завален, я не находила никаких аргументов в пользу того, чтобы продолжить отношения… У меня ничего нигде не ёкало… Понимаете?

Девушка не услышала никаких комментариев - радио в её голове притихло, словно дожидаясь продолжения воспоминаний. И весь вечер девушка рассказывала кому-то о себе, перебирая события прожитых лет - ныряя из одного вагончика поезда в другой, пока не заснула.

***


День третий. Чертовщина или благая весть?



Наутро уже не только журналистка Илона проснулась с вопросом: что со мной происходит? Ответ на него пытался найти и старший научный сотрудник Милогубов. По дороге на работу он разрабатывал план, как эффективно отслеживать перемещения божественной субстанции в пространстве и блокировать ей доступ к своим мыслям.

Войдя в лабораторию, учёный намеревался немедленно доложить о случившемся руководителю, однако нос к носу столкнулся с ним тут же, в дверях.

- Я всё знаю, - холодно встретил Милогубова начальник.
«О Господи! - пронеслось в голове у Милогубова. - Неужели это на самом деле был сеанс телепатической связи?»

- Не надо оправданий – я уже всё знаю, - опять повторил руководитель НИИ.
«Ну конечно! – с ужасом продолжал строить догадки Милогубов. - Он злится, что я назвал его тупым ослом… Что же теперь делать?»
- Первым делом необходимо признать свою ошибку! – как бы отвечая на его вопрос, сквозь зубы процедил руководитель.
- Ну, откуда же я мог подозревать, что вы слышите мои мысли? Конечно, я признаю свою ошибку, - суетливо запричитал Милогубов. - Я вообще никогда не думал о вас так… И не называл вас так…

Руководитель с недоумением выслушал эту тираду:
- Как - так? Вы о чём, коллега?.. Но всё-таки, надо признать, я - тупой осёл…
На лбу у Милогубова выступила испарина.
- Владимиронардыч, вы совсем не тупой! И ни в коем случае не осёл!
Шеф с недоумением взглянул на своего подчинённого:
- Да что с вами, голубчик!?

У того по лицу пошли некрасивые багровые пятна, а лоб сделался скользким от пота. Милогубов готов был провалиться на месте от стыда за свои вчерашние слова в адрес руководителя. Хоть и произнесены они были всего лишь в воображаемом споре, но вот-вот могли послужить причиной вполне реального физического инфаркта.

- Да-да! Я признаю свою ошибку! – продолжил Владимир Леонардович. – И виню в этом, прежде всего, себя! Я действительно недооценил эту божественную субстанцию.
«Неужели пронесло!?» – с надеждой подумал Милогубов и устало опустился на стул.
- Ну, полноте, коллега! Что вы так разволновались? Беглец нашёлся – это главное!
Милогубов кинул взгляд на экран монитора и не поверил своим глазам: сгусток был на месте!!!

Исчезнувший вчера невесть куда серебристо-прозрачный шарик сегодня, как ни в чём не бывало, продолжал биться ровными многоцветными импульсами на экране монитора.

- Вот это номер! – выдохнул старший научный сотрудник.
- Только не говорите мне, что это не вы переключили регистр, чтобы поискать беглеца на другой волне! – улыбнулся руководитель.

И тут старший научный сотрудник смекнул: руководитель был убеждён в том, что именно Милогубов ещё вчера вечером нечаянно обнаружил пропажу. Так вот, что он знает!!! Оказывается, начальник совершенно не имел представления о том, что подчинённый называл его ослом. «Но откуда же столько совпадений? Вот хитрый лис! Может, он всё-таки что-то знает? - размышлял Милогубов. – И как же сгусток оказался в лаборатории?»

По правде сказать, регистры он вчера на самом деле переключал. И не раз. Но никакой субстанции ни вечером, ни поздно вечером там не было. Однако спорить с начальником было себе дороже, поэтому Милогубову ничего не оставалось сделать, как согласиться:
– Да, субстанция настолько самостоятельна, что следует срочно предпринять самые серьёзные меры безопасности. 

И он доложил руководителю обо всем, что пытался донести своему мысленному собеседнику ещё вчера вечером. Диалог повторился практически один в один. Но без всяческих оскорблений. Разумеется.

***

Илона принимала утренний душ и никак не могла убедить себя  том, что все эти чудеса происходят с ней наяву. Подумать только – какая-то оживающая фотография заставила её переворошить всю свою жизнь. Каких только глупостей она вчера не наобещала сама себе с испугу – готова была поверить в существование нематериального мира и даже в самого Бога!
В это субботнее утро она проснулась с абсолютно свежей головой – давненько так не высыпалась. И никакого странного ощущения, что кто-то подслушивает её мысли, не было.

Она даже нарочно несколько раз про себя спрашивала:
- Кто здесь? Эй!

И прислушивалась, будто бы ожидала услышать хотя бы эхо.
- Ой, не доведёт меня до добра это дурацкое притяжение к женщинам… Хотя… Ну, что со мной может случиться? Не сойду же я с ума из-за какой-то фотографии? Да мне просто самой хочется пообщаться с ней – вот и почудилось, что фотография ожила, – заключила журналистка и принялась за уборку.

Она протёрла пыль с мебели, всё ещё размышляя о событиях этих двух странных вечеров, и подошла к окну:
- А рамы-то не заклеены. Декабрь сквозит со всех щелей… Вот меня вчера и колотило – холод-то какой!... Да, но…

Илона вспомнила про тёмное пятно на фотографии, и как оно увеличивалось в размерах прямо на её глазах, и запах тлеющей бумаги – всё это было доказательством того, что события происходили с ней наяву. Тут уж никаким обманом зрения не отмахнёшься!

- Да ну! Бред какой-то. Не может такого быть. Всё это я сама себе нафантазировала.
Она открыла форточку и закурила сигарету. И вдруг…

В первую минуту девушка даже не поняла – в чём дело? Но что-то с ней было явно не так, как обычно!

Сделав первую затяжку, вместо табачного дыма она почувствовала запах благовоний. И это был не сон! Сизое табачное облако и то, что она вдыхала, ничуть не пахло сигаретой! Как будто она раскурила не табак, а ароматную палочку восточных благовоний.

Это был ещё один шок. И ещё одно доказательство того, что чудеса происходят с ней наяву! Дофантазироваться до такого Илона не смогла бы при всём своём богатом творческом воображении.

Но она снова и снова категорически отказывалась верить в чудо! Ей, как и прежде казалось, что всему можно найти логическое объяснение. Всему!

Девушка решительно отправилась на кухню и разыскала в шкафчике давно забытую другом пачку крепких папирос.

- Сейчас, сейчас, - думала она, - если уж экспериментировать, то по полной программе.
Илона закурила папиросу – обалдеть! И она тоже пахла благовониями!

- Всё равно это бред. Такого не может быть! – не сдавалась журналистка.
- Бросай курить! – вдруг впервые за это утро подало голос «радио».
- О, здрасте! – поприветствовала его Илона, даже не успев удивиться.
- Доброе утро! – молниеносно отозвалось оно.
- Ну, вот – опять началось…

- Так ты веришь в Бога? – поинтересовался кто-то в её голове.
- Вам не кажется, что шутка уже затянулась? – мысленно возмутилась в ответ Илона.
- Ни в Бога, ни в чёрта? – не унималось «радио».
- Чудес не бывает! Всё это игра воображения, - упиралась журналистка.

- А что же такое совесть? И с кем ты разговаривала вчера «по душам»? – продолжило подначивать то ли «радио», то ли женщина с фотографии, то ли какой-то загадочный внешний наблюдатель. Илона уже и сама запуталась в объяснениях для самой себя – с кем она в данную минуту ведёт беседу.

- Ну, довольно! – не выдержала девушка. - Кто со мной разговаривает? Кто?
- Твоя душа! – вдруг рубануло «радио» и замолкло.

У Илоны на секунду перехватило дыхание.
- О! Души умеют разговаривать? – по инерции съязвила она, но призадумалась.
Неужели и в самом деле все эти рассказы целительницы об окнах души – не выдумка? Неужели она сейчас разговаривает не с каким-то инопланетным разумом и даже не с Люсей, а… со своей собственной душой???

Вот так да! Ничего себе – протёрла Люся окна… Вот тебе и чудеса!

Примерно такие мысли проносились у неё в голове. И в то же самое время, будто кто-то ещё включился в её мыслительный процесс:

- Со мной разговаривает моя душа!? Но почему же она до сих пор молчала? Все 27 лет! И что – она всегда знает, о чём я думаю? Всегда, каждую долю секунды? А сейчас она «слышит» мои размышления?.. Но разве моя собственная душа – это что-то отдельное от меня? Разве моя душа – это не я сама?!

Может быть, кому-нибудь покажется странным, но Илона никогда ранее не задумывалась о том, что такое душа. У неё вообще не возникало сомнений по поводу того, что она, как личность, всегда думает самостоятельно. И ей даже в голову не приходило размышлять о том, как именно она это делает.

А сейчас, когда ей волей-неволей пришлось анализировать свой мыслительный процесс, сам собой напросился вывод о том, что некогда однородное её сознание теперь будто расслоилось и размышляет о себе, но как бы стороны.

Если раньше она безо всяких условностей просто чувствовала, что ей, например, стыдно – это было просто ощущение. Теперь же она непременно задалась бы вопросом: «А откуда ко мне пришла такая мысль?». И она тут же начала бы отслеживать, на какие уловки идёт её сознание, чтобы оправдаться перед собой. Но перед собой ли? Стоп…
С какой это стати ей приходится мысленно объясняться перед собственной совестью? Ведь совесть – это часть её личности… или нет? Часть Бога??? Неужели совесть – это и есть так называемая божественная частичка?

Вспомнился афоризм: почему когда мы разговариваем с Богом - это называется молитвой, а когда Бог разговаривает с нами – шизофренией?…
Илона взяла с полки толстую чистую тетрадь, присела на диван и, подумав с минуту, написала на обложке: «История моей болезни». Затем открыла её и вывела аккуратным почерком на первой странице: «Диагноз – шизофрения».

«Радио» в её голове вновь заразительно и раскатисто рассмеялось.
- Ну, что вы смеётесь, Людмила Васильевна? – обиженно спросила Илона. - Посмотрел бы на меня кто-нибудь со стороны. Это же верх слабоумия – мысленно разговаривать то с фотографией, то со своей душой... Тьфу! Что за чёрт! Уже и галлюцинации начались…

Да, такого с ней ещё не было. Мысленно общаться на расстоянии с другим человеком? Бред какой-то. Но ведь она её слышит! Она слышит именно ЕЁ смех! А может, Людмила Васильевна и правда – колдунья? Сидит сейчас дома и разговаривает с ней. Но как? Каким образом?
Илоне представилось, как целительница концентрируется, начинает водить руками туда-сюда и мысленно диктует ей свою волю.

- Да что за бред! – беззвучно хмыкнула Илона. – Неужели в это всерьёз может кто-либо поверить?

Она вновь поставила перед собой фотографию целительницы и, усевшись напротив, принялась вглядываться в её глаза. Со снимком начали происходить такие же точно метаморфозы, как и в прошлый раз – изображение ожило.
 
- Ну же! Людмила Васильевна, объясните мне – что со мной происходит? – мысленно вопрошала Илона, не отводя взгляда.
- А ты обещаешь быть прилежной ученицей? – поинтересовалась целительница.
- Да, я обещаю! – тут же поклялась девушка, но вслед за этим подумала: «А кому я, собственно, обещаю – я же ещё ничего не выяснила - с кем разговариваю??? Вдруг это всё же не Люся, а какой-нибудь инопланетный разум? Или, не дай Бог, злой дух, который вселился в меня. А впрочем… что за чушь? Какие злые духи?»

Илону терзали сомнения. То ей казалось, что «чужим мыслям» в её голове можно доверять, так как они исходят от Люси, а та не станет причинять ей какого-либо вреда. То вдруг впечатление менялось на прямо противоположное, и ей чудилось, что голос внутреннего собеседника – это имитация, подделка, которой пользуется невидимый и непременно враждебно настроенный по отношению к ней дух. То она приходила к мнению, что внутренний голос всё-таки принадлежит ей самой и является голосом проснувшейся совести.
Девушка снова достала заброшенную за ненадобностью книгу, которой её снабдила во время интервью Допекаева Л.В.

- Надо же, какая у вас фамилия говорящая, - мысленно обратилась к целительнице Илона. – Так и будете меня допекать, пока я в ваши чудеса не поверю?

Внутреннее «радио» молчало, но девушка чувствовала на себе чей-то невидимый взгляд. И подсознательно понимала, что любое шевеление её сознания в сию же секунду становится ведомо какому-то стороннему наблюдателю. «Пусть это будет Люся», - решила журналистка, потому что так было куда спокойнее, чем думать, что за её переживаниями подглядывает какой-нибудь злой дух или НЛО.

И вот так, «под наблюдением Люси» она принялась вслушиваться в свои мысли, пытаясь выяснить для себя – откуда они приходят.

Она мысленно задавала в пространство вопрос. И прислушивалась к себе. Незамедлительно начинался мыслительный процесс. Разум сразу же цеплялся за крайнее подуманное слово и начинал подбирать к нему ассоциации или выстраивать логическую цепочку. Её мысли уходили в сторону. Тут же к ним цеплялась какая-нибудь навязчивая мелодия и вертелась в голове, как заезженная пластинка... А колесо сознания крутилось всё быстрее - так, что Илона уже едва улавливала его ход... До её разума доносились лишь обрывки... кусочки... хвосты молниеносно возникающих в сознании или всплывающих из памяти  мыслей и мыслишек...

Илона немало удивилась, когда пришла к выводу, что её сознание постоянно что-то «бормочет», цепочка мыслей не прекращается ни на секунду. Оно представилось ей сложным многоплановым механизмом, работа которого была кем-то досконально продумана и отлажена. Всё это было похоже на какой-то беспрерывный конвейер по производству мыслей.
Илона взяла чистый лист и схематично нарисовала двух человечков.
 
- Так, допустим, это я и Люся. Мы транслируем друг другу мысли. Но как же ей удаётся одновременно внушать мне свои мысли и общаться со своими родственниками?

И она снова представила, как целительница, сидя дома, время от времени разражается диким хохотом или с отрешённым видом впадает в транс, чтобы ответить ей на вопрос. А вокруг неё спокойно снуют туда-сюда муж, дети, внучка, не обращая ровным счетом никакого внимания на такое странное поведение одного из домочадцев.
 
- Конечно, всё это не так, - наконец-то подытожило её размышления «радио».
- А как?
- Души общаются мыслями.
- То есть… что ж это получается - любая другая душа может прочесть мои мысли? И тот, кто умеет общаться со своей душой, может узнать, о чём думают другие люди?
- Да.
- Ни фига себе!
- Что?
- Но есть же закрытая информация? Существует же личное пространство, где я могу побыть наедине с собой, чтобы никто не мог добраться до моих помыслов?
- Да. Но от меня ты не сможешь скрыть ничего.
- Почему?
- Потому что я - твоя душа!
- Ну что за абсурд? – снова занервничала Илона. - То ты Люся, то моя душа… Подождите! Но если я разговариваю, к примеру, с душой Людмилы Васильевны при помощи своей души, то сама-то Людмила Васильевна об этом знает?

Последовал ответ, но он был настолько неразборчив, что Илона ничего не поняла.

Временами, когда Илона была увлечена своими размышлениями, ей казалось, что внутреннее «радио» разговаривало с ней слишком тихо, почти беззвучно. И тогда она готова была поверить, что всё это – лишь плод её воображения, что нет никаких посторонних мыслей. И когда это случалось, будь она из пугливых или нелюбопытных людей, можно было бы запросто забросить эту затею - копаться в своих собственных мыслях.

Но у Илоны был слишком пытливый ум. Она не могла оставить на полпути начатое дело, не выяснив для себя все нерешённые вопросы. К тому же её как магнитом тянуло к фотографии целительницы. Она снова и снова всматривалась в её глаза и наперекор своему инстинкту самосохранения, стремилась увидеть в них что-то необычное.

Вот и сейчас, когда Илона практически перестала различать: где же её собственные мысли, а где - чужие, она опять взглянула на фотографию.
«Если это всё-таки ОНА со мной разговаривает, то пусть пошевелит глазом», - мысленно загадала девушка.

Глаз оставался недвижимым. А сознание тут же начало «высказывать» свои предположения:
- Может, это действительно какие-то сверхмогучие силы? Тогда они сейчас запросто могут пошевелить её глазом на фото, чтобы выдать себя за Людмилу Васильевну. А я - поверю? Нет уж! Но каких же тогда доказательств мне от неё потребовать?

В этот момент глаз целительницы опять начал «оживать», немного пошевелился и…
- Уф! – неожиданно громко прикрикнула на девушку Людмила Васильевна, словно нарочно, чтобы напугать, и расхохоталась.
Илона отпрянула от фотографии и взмахнула руками:
- Людмила Васильевна, вы так не шутите, а то я умру от разрыва сердца.
- Не умрёшь. Ты сильная.
- Ну, знаете ли… не стоит испытывать меня на прочность.
- Боишься?
- Нет, - соврала Илона, но вспомнила, что лукавить в своих ответах бессмысленно.
- Не бойся.
- Да я и не боюсь, - уверенно заявила Илона и, чтобы на этот раз не соврать, попыталась действительно ничего не бояться.

«Ну, никакие это не инопланетяне! В них я никогда не поверю. А вот Допекаева – она и сама не скрывает, что у неё есть сверхспособности. Иначе – как бы она лечила людей? Я же сама разговаривала с теми, кому она реально помогла! В кабинете стояла икона. Вот! Вспоминай, вспоминай… Что ещё? Что она говорила про мыслеобразы? Может, она создала что-то подобное рядом со мной? Свой образ? И теперь он мысленно преследует меня?

Всё началось после визита к ней. Всё началось с фотографии – именно с её фотографии. Значит, все чудеса напрямую связаны с ней. Сначала она приворожила меня. И я влюбилась в неё с первого взгляда, хотя давно уже запретила себе даже думать о чём-то подобном... Да, в этих странностях замешана Люся – однозначно! Приду к ней и расскажу обо всём, а она хитро улыбнётся и спросит: ну что, теперь ты веришь в чудеса?
- Закрой глаза, - внезапно скомандовала целительница.

Илона подчинилась. И тут же увидела перед собой яркую картинку, словно нарисованную  насыщенными красками каких-то нереальных оттенков. На млечном фоне перед её мысленным взором крутилось огромное разноцветное колесо, разукрашенное наподобие волшебного восточного амулета. Его радужные, как бы светящиеся изнутри жилы, уходили спиралями к центру, а колесо вращалось и возвращало их на свои места.

- Фантастика! – мысленно восторгалась Илона. – Как это у вас получается? Я тоже так хочу!
- Что хочешь?
- Рисовать такие картинки.
- Зачем?
- Не знаю, - подумала в ответ Илона. - Действительно, какой толк в этих картинках? Ну, порисую их денёк-другой, да и наскучит.

Впрочем, чего же ей хотелось? Зачем она позволила этой женщине вторгнуться на территорию её личных переживаний? Почему она впустила её в свой внутренний мир? Что она хотела и чего ожидала?

- Людмила Васильевна, это действительно вы?
Целительница молчала. А сознание, опять уловив отсутствие реакции извне, как всегда стало предлагать свои варианты ответов:
- Да. Нет.

Ответы эти были настолько близкими друг другу, как бы неотъемлемой частью друг друга. Они как бы подразумевали противоположную свою сторону и моментально влекли её за собой.
«С тех пор как создан белый свет, живут на свете Да и Нет. И, что бы ни было, всегда за словом Нет возникнет Да».

Илона вспомнила этот стишок, выученный когда-то в школе и улыбнулась:
- Не ответите?
Целительница безмолвствовала. Но сознание опять решило «разрядить» обстановку:
- Да. Нет. Или да.
- Да хватит уже гадать! – разозлилась на себя Илона. – Всё ясно – она не даст мне однозначного ответа. Тут нужно либо полностью поверить и довериться, либо поставить точку и прекратить все эти дурацкие эксперименты.

- Фома неверующий, - рассмеялась целительница.
- Да, я верю только себе. Для меня нет других авторитетов.
- Веришь себе? – усомнилась Люся.
- Да, - подтвердила Илона, но в памяти моментально всплыла почти забытая фраза, которая когда-то была её  жизненным кредо: «Верить нельзя никому – даже себе. Потому что вчера я могла думать так, а сегодня - иначе!»

- Но это же было давно – теперь я так не думаю! – возмутилась Илона.
- И когда же ты говорила правду: тогда или сейчас?
- Ну, вы же волшебница. Ведьма. Загляните в моё прошлое.
- Копошиться в твоём прошлом? Там же столько информации!

Илона и сама не заметила, как случилось, что она стала отвечать на вопросы целительницы не полными предложениями, до конца формулируя каждую фразу, а какими-то отрывочными, зачаточными мыслями. Казалось, что Люся перехватывает ответы на лету. Это было похоже на игру в пинг-понг:

- Замужем?
- Да. Но не любила.
- И?
- Только её.
- Секс?
- Платонически.
- А она?
- Нет – муж, дети…
- Потом?
- Мой муж. Развод. Всё есть, а любви нет.
- Сейчас?
- Надоело врать. Хочу быть самой собой…
- А кто запрещает?
- Общество.
- Это же твоя жизнь.
- Стыдно.
- А врать?
- Тогда буду одна.
- А любовь?
- Нет любви.
- Тогда зачем?

Илона подумала, что она и сама не раз задавалась таким вопросом: Зачем? Да, было время, когда смысл жизни оказался ею полностью потерян. К тому же, она никак не могла заставить себя влюбиться в мужчину. Одна проблема плавно перетекала в другую и наоборот. Этот замкнутый круг удавкой повис на шее и чуть было не затянулся в узел.

- Тому, кто тебя создал, ты нужна именно такая. Ты не думала об этом?
- Моим родителям я такая не нужна.
- Я не о родителях.
- В Бога - не верю. А если он есть, то это не мне, а ему должно быть стыдно за то, что он создал меня такой…
- Ну-ну.
- А вы мне можете сказать – в чём смысл жизни? Моей жизни.
- Нет.
- Ну, хотя бы подсказать?
- Ты же никому не веришь?
- Тогда зачем вы проводите со мной этот эксперимент?
- Ты сама этого хочешь.
- Я ничего такого не хотела. Это вы влюбили меня в себя. Приворожили своими… ведьминскими штучками.
- Ты же мечтала, чтобы я всегда была рядом с тобой – в твоих мыслях?
- Ну и что?.. А всё-таки, как это у вас получается?
- Научить?
- Зачем?
- Будешь моей ученицей.
- Слушайте, вы что меня – вербуете, а? – разволновалась Илона. - Кто вы? Что вам нужно? Контракт, подписанный моей кровью? Может, вы меня и душу попросите продать?
- Не бойся.
- Чёрт, мне на самом деле страшно. Что же делать? Позвонить Люсе и спросить её напрямик? Блин, какой же дурой я буду выглядеть в её глазах, если она сейчас даже не подозревает о том, что я веду с ней мысленные беседы. Но как же всё прояснить?

***

Переполох в сверхсекретной лаборатории


В это же самое время о том, как возникают мысли в головах, рассуждали учёные мужи сверхсекретной лаборатории, где накануне произошло событие государственной важности.
- Тише, товарищи, тише! – пытался угомонить гудящую аудиторию Владимир Леонардович. – Попрошу каждого высказываться поочерёдно.

- Я прошу слова! – вскинул растопыренные пальцы вверх самый седой и сутулый старик в белом халате.
- Пожалуйста, Генрих Скуратович.
- Все мы с вами прекрасно понимаем, - с хрипотцой начал тот, - что дело это требует высочайшей осторожности. Стоит ещё и ещё раз убедиться в том, что мы обладаем необходимым багажом знаний и, главное, достаточной технической оснащённостью для того, чтобы брать на себя такую ответственность.

- Да хватит вам, товарищ Шур, со своей осторожностью! – тут же возмутился бородатый худощавый коллега с галёрки. – Мы здесь думаем, как бы нам не упустить из своих рук результаты длительного эксперимента, а он их советует по доброй воле отдать на сторону.
- Шур прав! – вступился за старика ещё один седовласый учёный.
- Да! Да! Генрих прав! – стали выкрикивать с мест защитники Шура.
- Да в чём же прав? Вовсе нет! – противостояла им другая половина аудитории.
- Тише, товарищи, по существу! – опять призвал к порядку Владимир Леонардович.
- Если позволите, я скажу, - поднялся со своего места Милогубов.
- Пусть Иван скажет, - одобрила аудитория.

- Я хочу прояснить кое-какие аспекты, - продолжил Милогубов. – Для этого вам придётся немного потерпеть, пока я буду излагать теорию. Предупреждаю – источники не вполне достоверные, но нам придется считаться с мнением тех, кто занимался исследованием данного вопроса задолго до нас… Итак, сгусток чистой энергии оказался вполне самостоятельным, мало того – мыслящим объектом. Мы получили энергетическую субстанцию, которая действует сообразно своему собственному разумению!

- Отдайте её в другое ведомство – пусть там работают с мыслящей субстанцией, – проскрипел Шур. - Это не в нашей компетенции!

- Опять он свою волынку затянул, - отозвался молодой бородач на галёрке. - Вот верно классик подметил - старики ничуть не мудры, а просто слишком осторожны!

- Боюсь, что никакое другое ведомство не сможет справиться с этой задачей, - оборвал спор Милогубов. – Мы располагаем самой полной информацией об этом божественном, так бы я его назвал, импульсе.

- Товарищ Милогубов, вы бы уже как-то определились с названием – то ли это сгусток, то ли субстанция, то ли импульс? - справедливо заметил бородач.

- Во избежание путаницы нам стоит прийти к единому мнению по данному вопросу.

- Знаете, сгусток – это хорошее, ёмкое слово. Но уж слишком анатомичное.

- Прошу принять во внимание, что результат эксперимента требует к себе более чем уважительного отношения, - постучав по столу карандашом, предупредил Владимир Леонардович.

- Потому как пока ещё никто не застрахован от его внезапного проникновения в ваше ментальное поле, - дополнил Милогубов.

- Проникновения в сознание? – переспросил бородач.
- Проникновения? – зашептала аудитория.

Милогубов взял маркер, нарисовал на доске схему и начал комментировать:
- Это - индивидуальный банк энергетической памяти, где запечатлены все движения сознания конкретного человека.
- Это и есть ментальный план? – переспросил бородач. - То есть, все «ходы» записаны.

- Благодаря извечному движению планет, мы все с вами плывём в космическом  пространстве. А все наши мысли в течение жизни записываются на наши индивидуальные информационные носители. Как на звуковую дорожку виниловой пластинки. Мы склонны верить или не верить в это. Однако выяснилось – сгусток, полученный нами в результате эксперимента, обладает способностью с лёгкостью считывать эти самые «ходы» сознания со «звуковой дорожки» любого конкретного человека! Таким образом, человек оказывается перед ним абсолютно беззащитным – сгусток как бы сканирует сознание.

- Детектор! – выдохнула аудитория.

- Детектор по сравнению с ним – это детский лепет. Сгусток не только наверняка знает – лжёте ли вы или говорите правду, отвечая на вопрос. Он также со стопроцентной точностью может воспроизвести все ваши мысли, которые пронеслись в вашем сознании, прежде чем вы ответили на вопрос.

Аудитория напряжённо переваривала шокирующую информацию.
- Для того чтобы узнать о вас всю подноготную, сгустку достаточно ваших мыслей, - продолжал Милогубов. - Все наши разговоры для него – шелуха! Он абсолютно не берёт в расчёт слова! Он заглядывает в самую суть каждого из нас – в наши мысли.

- Но детектор лжи, к примеру, выдаёт нам информацию о другом человеке – ради этого, собственно, и проводится эксперимент. А этот сгусток – можем ли мы узнать обо всём, что стало ему известно по поводу чужих мыслей или слов? – поинтересовался один из слушателей.

- Кхе… Да, можем ли мы с его помощью заглянуть в чужое сознание? – с ехидцей спросил Шур.

- Дело в том, что сгусток полностью автономен. И мы пока только выясняем, каким образом можно получать от него информацию. К сожалению, не исключено, что он может блокировать работу человеческого сознания, подкидывая в него чужие информационные макромеры.

- Он ещё и разносит по умам информационные вирусы? - предположил бородач с галёрки.

- Проще говоря, зомбирует, – прохрипел седовласый Шур.

- Он может считывать чужие мысли и «подбрасывать» их в ваше сознание или провоцировать и внушать вам определённые воспоминания. Действует он не спонтанно, а с определённым расчётом. Я бы даже сказал – с определённой задачей. Чтобы вы понимали, о чём идёт речь, ответьте мне на один вопрос: откуда в вашу голову приходят мысли?

- Продуцируются сознанием, - ответили Милогубову из аудитории.

- Это понятно. Но что является причиной возникновения той или иной мысли? Что движет вашим сознанием? – допытывался докладчик.

Аудитория зашепталась, но чёткого ответа не дал никто.
- Вот вы мне поверите, если я скажу, что кто-то обладает способностью навязать вам обдумывание совершенно определённой, единственной мысли, которая на протяжении всего дня будет постоянно транслироваться в ваше сознание?

- Чушь собачья! – возмутился бородач.

- Кхе! – крякнул Шур и с иронией продолжил. – Речь идёт о прямом воздействии? Навязывать - вслух или молча? Если вслух, то моя супруга является живым образчиком подобного рода свойства…

Аудитория взорвалась от хохота и напряжение немного спало.
- Нет, - серьёзно ответил Милогубов. – Вот представьте: сидите вы перед книгой, раз за разом прочитываете одно и то же предложение, но никак не можете уловить суть написанного…

- Ну, что ж… И такое бывает… - опять с ехидцей захрипел старик.

- Однако дело вовсе не в том, что вам недоступен смысл предложения. А в том, что ваш разум в этот самый момент занят совсем другой фразой, которая внезапно снова и снова всплывает из памяти. Вы стараетесь её отставить, а она всплывает. Вы от неё, а она опять к вам. Что-то исподволь заставляет вас продумывать именно её.

- Это как в той истории с розовым слоном, - перебили Милогубова с галёрки.

- Каким ещё слоном?

- Когда человеку пообещали, что желание исполнится, если он ни в коем случае не будет думать о розовом слоне, - пояснили из аудитории.

- Так вот. Вернёмся к нашей субстанции. Предполагалось, что она окажется целиком и полностью подконтрольной нам. Да, в наших планах действительно стояли эксперименты по изучению человеческого сознания с её помощью. Но только задавать определённые свойства и ставить перед ней определённые задачи должны были мы сами! Мы должны были управлять ею! Но она предпочла действовать самостоятельно.

- Какая вседозволенность! – сипло возмутился Шур. - Так кого мы с вами породили? Божественную субстанцию? Или же - самого дьявола?

Аудитория тихонько запаниковала:
- Разрушить эту субстанцию к чертям собачьим, пока не натворила дел!
- Вот вам и ответ на вопрос: что первично – торсионное поле или само тело…
- Да, Шур прав – произвести дегенерацию сгустка и баста!
- Невозможно представить, чтобы подопытный действовал бесконтрольно и по своему разумению…

Владимир Леонардович вновь постучал карандашом по столу:
- Минуточку внимания! Вот по этой самой причине мы решили заблокировать ему доступ в сознание человека и ограничить самостоятельность в передвижениях.
 
- Посадим его, образно говоря, в ловушку и внедрим в него электромагнитные индикаторы, - подхватил Милогубов. - Думаю, что теперь даже в случае внезапного исчезновения сгустка нам удастся отслеживать его местонахождение.

Сиплый Шур опять вскинул свою пятерню:
- Дополнить можно? Поскольку все мы с вами оказались заложниками обстоятельств, предлагаю разработать инструкцию, согласно которой каждый из нас будет действовать в случае чрезвычайной ситуации. Я имею в виду, когда сгусток внедрится в чьё-то сознание.

- Генрих Скуратович, когда вирус лишит вас возможности мыслить самостоятельно, как же вы догадаетесь прибегнуть к инструкции? – весело отозвался худощавый бородач.

- Вы прибегнете, - невозмутимо ответствовал старик.

Аудитория опять загудела:
- Нам срочно необходим специалист в области человеческой психики.
- И священник.
- Дожили, - взмахнул руками бородач. - Научной лаборатории срочно требуется поп!
- Мы уже договариваемся о сотрудничестве со специалистами, - отчитался Владимир Леонардович. - Если у вас больше нет вопросов по существу, я предлагаю приступить к работе.


***


Через несколько минут Милогубов и руководитель сверхсекретного НИИ сидели в лаборатории перед монитором, где бился созданный ими сгусток. Тот самый сгусток, который устроил переполох в сознании двух с небольшим десятков докторов и профессоров наук.

- Индикаторы введены, - почему-то шепотом доложил Милогубов. – Взгляните на экран. С помощью радаров мы сможем уловить радиосигнал, поступающий от сгустка, в любой точке земного шара.

Руководитель НИИ внимательно всмотрелся в экран, затем перевёл взгляд на Милогубова:
- Да?
- Совершенно точно. Но ограничить его свободу передвижения пока не удаётся. Он обладает способностью мгновенно телепортировать на любые расстояния со скоростью, превышающей скорость света.

Милогубов расхаживал по кабинету и рассуждал будто бы сам с собою:
- Но вырваться из-под нашего контроля ему не удастся. Загвоздка только в том, что он может не пойти на контакт. Следовательно, мы будем его видеть, но повлиять на ситуацию не сумеем. Нам останется только констатировать факты. Будем надеяться, что это действительно божественный импульс и он не будет строить козни против своих создателей. В конце концов, мы дали ему жизнь.

- Да? – опять переспросил руководитель.

- М-м-м? - вскинул на него вопросительный взор Милогубов. – Вы хотите сказать, что он существовал и до наших экспериментов?

- Возможно.

- А может, он стал видимым для человеческого глаза по своей собственной воле? И ровно тогда, когда ему вздумалось?

- Более того. Вот мы с вами уверены, что проводим эксперимент над ним. А на самом-то деле – это он проводит эксперимент над нами.

- Владимир Леонардович… вы… - Милогубов испуганно посмотрел на руководителя, который произнес эту фразу с такой уверенностью, словно только что сам лично выяснил у божественной субстанции, чем она занимается и какие цели преследует.
 
Учёные с подозрением посмотрели друг на друга. Первым заговорил Милогубов:
- Вы сейчас сказали… Вы уверены, что это была именно ваша мысль?
- Я и сам над этим задумался… Это было как бы внезапное озарение - инсайт. Я вдруг понял, что многое знаю об этом сгустке.
- Владимир Леонардович, какое сегодня число? – на всякий случай полюбопытствовал Милогубов.
- Двадцать пятое декабря, – машинально ответил руководитель. – Да… Да нет! Вы что? Нет. Я ещё в своём уме.

Он потянулся, расправил плечи и потряс руками.
- Владимир Леонардович, извините, но я должен был… на всякий случай…
- Понимаю. Не надо оправданий. Возможно, чтобы обезопасить наше с вами сознание, нужно установить генератор здесь, в кабинете.
- Тогда мы будем удерживать в «ловушке» не сгусток, а самих себя!
- Верно. Но речь идёт о нашей безопасности.
- Но мы же не сможем накрыть весь город подобным «колпаком»!
- Отныне ни один человек на нашей планете не застрахован от проникновения сгустка в его сознание! - Владимир Леонардович многозначительно помолчал, почёсывая свою чёрную бородку, и решительно продолжил: - Но мы с вами должны исключить вероятность воздействия сгустка на наше с вами сознание.

«Заварили мы кашу, - с ужасом подумал Милогубов. - Если не найдём способ удержать сгусток в пределах лаборатории, мы спровоцируем эпидемию психических расстройств».

- Да, - как бы услышав его мысли, согласился руководитель НИИ.
- Владимиронардыч! – вдруг вскрикнул Милогубов, случайно кинув взгляд на монитор. - Он опять исчез!

- Без паники! Подключить все радиолокационные системы и вывести на экран большую карту!
- Вот он! Вот он! – нервничал старший научный сотрудник, тыча пальцем в зелёное пятнышко на экране монитора. – Это в пределах области.

- Максимальное укрупнение! Изображение со спутника! – отдавал команды руководитель.
- Это ж надо! – изумился Милогубов и кинулся к другому компьютеру, чтобы внимательно посмотреть на момент исчезновения сгустка в записи. - Мгновенная телепортация...

- На место! – строго-повелительным тоном произнёс Владимир Леонардович.
Милогубов вздрогнул, испуганно посмотрел на руководителя и вернулся на место.
- Да нет, не вам! – тут же среагировал Владимир Леонардович. – Это я пытаюсь внушить свою мысль божественной субстанции. Пытаюсь наладить с ней контакт…

- А-а-а… - растерянно протянул Милогубов и почувствовал себя неловко оттого, что как верный пёс послушался его команды.
- На место! – ещё раз строго произнес руководитель, гипнотизируя сгусток на экране.
Но тот и в ус не дул. А продолжал себе спокойно пульсировать где-то на пересечении Большой Немытой улицы и Куличкина переулка.

- Вот хитрец! – воскликнул Владимир Леонардович. - Я уверяю вас, через несколько секунд он вернётся.
- Хорошо бы, если так…

- Он же играет с нами – вы видите? Как ребёнок…
- В прятки? Может быть, он хочет что-то сказать? Я буду фиксировать адреса… Возможно, надо брать первые буквы в названии улиц…

- Смотрите, он опять телепортировал… Садовый тупик, дом 8…
- Бо-Не-Ку… - попытался сложить начальные буквы Милогубов. – Нет, ничего разумного не выходит. А, может, попытаться расшифровать звуковые сигналы?

- Космонавтов, дом 29, - продиктовал новый адрес Владимир Леонардович и вдруг возбуждённо закричал. - Карту мира! Быстро!

Оба учёных метнулись к большому экрану. То, что они там увидели, чуть было не лишило обоих дара речи – сгустков было несколько! Ещё через какое-то мгновение их оказалось не десять, не сотня, а тысячи. Вся карта мира была будто бы усижена этими зеленоватыми пятнышками.

- Чёрт! – выругался руководитель.
- Б…лин, - выдавил из себя Милогубов.
Они продолжали смотреть на карту.
- Фантомы?
- Либо клоны.
- Единство, проявленное во множестве.
- Но только что мы смотрели вместе… Он же был один…
- Гипноз?
- Внушение?
- Может быть, мгновенное размножение?
- Или оптическая иллюзия?

Высказывая друг другу свои предположения по поводу увиденного, учёные вдруг одновременно примолкли и, нахмурив брови, прислушались.

- Вы тоже слышите?
- Да. Звон колоколов.

Оба оглянулись, пытаясь понять, откуда доносится этот странный колокольный перезвон. Милогубов подошел к стене и приложил ухо:
- Здесь!
Владимир Леонардович набрал номер на мобильном телефоне:
- Алло! Генрих Скуратович, вы слышите колокольный звон? Да? Да вы что?! Прекратить немедленно.

Он убрал мобильник в карман халата и заходил желваками:
- У старика не выдерживают нервы. Пытается защитить свое сознание аудиозаписью.
Колокольный звон оборвался.

Учёные ещё раз посмотрели на большой монитор.

- Итак. Что мы имеем? Целую армию божественных субстанций?
- Будем наблюдать в динамике, - предложил Милогубов. - Извините, Владимир Леонардович, я пойду прилягу. Что-то в висках давит…
- Попрошу вас остаться сегодня в лаборатории. Выпейте аспирину. У меня тоже разболелась голова, - ответил руководитель. – Да. И ещё. Пожалуйста, никому ни слова.


***


Волшебный сгусток путешествует по городу

На пересечении Большой Немытой улицы и Куличкина переулка стоял большой частный дом. От возраста он немного покосился, стены его потрескались, но изо всех сил крепились, пытаясь не упасть в грязь лицом.

В этом старом доме жила обычная семья – мама, дочка и бабушка. Они друг друга очень любили, жили в мире и согласии, но был у них единственный камень преткновения, который время от времени служил причиной разладов. Спорить, а вернее, ругаться между собой они начинали обычно с фразы: «Ну, дай то Бог!» 
 
- Ну, дай то Бог, - вздыхала бабушка, пытаясь перевести разговор в нужное русло.
- Мама, при чём здесь Бог? – раздражённо откликалась её дочь.

- Он всё видит, - нарочито строго отвечала бабушка.
- А что с него толку - видит? Что ж никому не поможет? Почему не вмешается, если видит? Его всё устраивает?

- Ой, доченька, грех какой – так говорить, - в том же дидактическом тоне продолжала пожилая обитательница дома.
- Мама, опять ты за своё? Мы в каком веке живём? Заладила – Бог да Бог…

Спор затягивался, высказывания становились всё жарче. Пожилая женщина стояла на своём. Она пыталась держать себя в руках и говорить убедительно, для чего в качестве веских аргументов упоминала апостолов, конец света и антихриста. Дочь же – наоборот, заводилась, переходила на крик и не стеснялась в самых безбожных выражениях.

- Слышать не хочу о твоей церкви. Что ты мне нотации читаешь? Я деньги зарабатываю, а ты несёшь их в эту богадельню! Мы разве в достатке живём? Вот, что толку с твоей молитвы? Это же не молитва, а утренняя зарядка какая-то…

Обычно после таких слов у пожилой спорщицы не выдерживали нервы. Она хоть и старалась держать радушную мину, сохраняя внешнее спокойствие, но в душе нарастала обида, и женщина удалялась в другую комнату со словами: 
- Бог тебе судья…

Самая маленькая обитательница этого дома – девочка Настенька – никогда не могла понять, из-за чего же ссорятся её мама и бабушка. Единственное, что она уяснила: когда в их доме звучит слово «Бог» - жди больших неприятностей. После ссоры мама, как всегда, уйдёт к соседке, хлопнув дверью. А бабушка будет молчать и украдкой утирать слёзы.

«Что же они ругаются из-за этого Бога? И кто же из них прав? - думала Настенька. – Раньше они ссорились из-за папы. Но его-то я знаю – он хороший, хоть бабушка на него и сердилась… А кто такой Бог? Может он тоже раньше с нами жил, а потом ушёл?»

Она улеглась в свою постельку и отвернулась к стене, на которую был навешен огромный персидский ковёр в замысловатых узорах. Сначала перебранка в соседней комнате не давала ей заснуть. Но вскоре тёплое облако подхватило её, понесло ввысь, и девочка провалилась в сон. Ей казалось, что она летит. Вот так, отталкиваясь от какой-то невидимой почвы под ногами, она запросто пролетала сотни метров. И не нужно было никаких усилий. Так просторно и свободно.

- Значит, из-за меня все неприятности? – вдруг спросило окутавшее её облако.
- Ты кто? – оглянулась девочка, но никого рядом с собой не обнаружила.
- Ты опять не узнаешь меня?
- Нет…
- Ты становишься взрослой…
- Бог? Это ты?
- Ты вспоминаешь о наших разговорах только во сне…
- А сейчас я сплю?
- Ты спишь и разговариваешь со мной.

- Значит, ты мне всего лишь снишься… А на самом деле ты существуешь?
- Как может сниться то, чего не существует?
- Сны – это то, чего нет.
- А ты? Ты же себе сейчас снишься?
- Я себе снюсь, - подтвердила девочка.
- Значит, тебя нет? – рассмеялось облако.
- Я есть. А ты мне просто снишься. Я придумываю тебя во сне.
- Как же ты можешь выдумать того, кого не знаешь?


Настенька никого не видела, но ощущала чьё-то присутствие рядом с собой. Как будто живое облако несло её над землёй и разговаривало с ней.
- Как же я выгляжу? Вот так? – опять спросил её кто-то.

Облако вдруг немного расступилось, а из него посреди бесконечного космического пространства появилась седая голова с нимбом. Густая белая борода, запутавшись в тумане, свисала в бездну.

- Или вот так?
Седая голова мгновенно слилась с туманом и растворилась, а вместо неё появилась огромная человеческая фигура, держащая в одной руке Солнце, а в другой – Землю.

- Я не знаю, как ты выглядишь, - призналась девочка.
- А я никак не выгляжу. Я же не человек.
- Тогда какой же ты?
- Вот скажи мне, как выглядят твои мысли?
- Никак.
- Тогда какие же они?
- Они во мне, - ответила Настенька.
- И я в тебе. И поэтому я знаю, о чём ты думаешь.
- Бог, почему же тогда мама говорит, что…- начала спрашивать девочка.
- …что Бога не существует? – тут же продолжило облако.
- Да… А откуда ты знаешь?
- Ты же только что подумала об этом, а потом задала мне вопрос. Правильно?
- Да.
- А я знаю все твои мысли.
- Все-все? – недоверчиво подумала Настенька.
- Да. Все-все.
- Ой! Он и вправду знает всё, о чём я думаю, - опять про себя удивилась она.
- Знаю, – подтвердило облако.
- Значит, с тобой можно разговаривать молча?
- Можно.
- Ну, ты даёшь, богадельня! – пронеслось в голове у Настеньки, отчего она тут же замялась и добавила вслух: - Ой, извини.

- За что?
- Я знаю, что это плохое слово. Ты не обиделся?
- Нет.
- Но моя мама…
- Я всё знаю, повторюшка, - прервало её облако. – Но иногда ты сама ругаешься куда более дурными словами. Ведь так?

Как только облако упомянуло о более дурных словах, они сразу же, как назло, стали приходить Настеньке на ум - самые неприличные слова, которые она только знала. «…жопа, какашка, писька…».

Девочка попыталась не думать об этом и не вспоминать их, но они, как нарочно, буквально врывались в голову. И чем сильнее Настенька заставляла себя не думать о плохих словах, тем настырнее они вспоминались:

-…сиська, жопа… Ну нет, только не по второму кругу!...
- Достаточно, - опять вдруг заговорило с ней облако. - Достаточно.
- Достаточно… переходим к водным процедурам… дурам… - подхватили Настенькины мысли и, обрадованные удачно найденному продолжению, понеслись дальше. - …Овцам и коровам… будь здорова…
- Достаточно, - повторило облако.

- Ой, разговаривай со мной, пожалуйста, - попросила Настенька, - а то пока ты молчишь, в мою голову лезут плохие слова. Я этого не хочу, честно. А они сами собой вспоминаются.
- Подумай о чём-нибудь другом.
- А о чём?
- О чём угодно, - ответило облако. – Да хотя бы о бананах.

Настенька тут же нарисовала в своем воображении остров, где живут негритята и вместо одежды носят юбки из бананов.
- Жуй кокосы, ешь бананы, чунга-чанга, - завертелась в её голове строчка из песни.
- Крокодил, - опять произнесло облако.
- Крокодил наше солнце проглотил, - не задумываясь продолжила Настенька, представив зелёного зубастого аллигатора.
- А может быть, вот такой? – предложило облако, и девочка увидела перед собой улыбающегося жёлтого крокодильчика с яблоком в лапе.

- Так весело с тобой… А почему ты не снишься мне каждую ночь?
- Просто ты не помнишь своих снов.
- А я хочу помнить.
- Нельзя, а то запутаешься и потеряешься между сном и не сном….
- Почему?

Облако промолчало.
- Ты приснишься мне завтра?
- Когда ты засыпаешь, всегда приходишь ко мне.
- Значит, ты живёшь только во сне?
Облако опять промолчало.

- Не уходи… пожалуйста… - попросила девочка. - Ты ещё здесь?
Но никто не ответил ей. И тогда Настенька попыталась закричать, что есть силы:
- Не уходи-и-и!
Но её собственный голос не слушался её. Чем громче она надрывалась, тем тише звучали слова.

Потом закружился какой-то неведомый вихрь, замелькали разноцветные звёздочки. Девочка вздрогнула и открыла глаза. Что это было? Сон? Но она всё ещё продолжала ощущать ЕГО присутствие рядом с собой. ОН был где-то рядом.
- Ты здесь? – шёпотом позвала Настенька.
Она попыталась «ухватиться» за краешек ускользающего сна.
- Что-то хорошее сейчас мне приснилось, - подумала девочка. - Но… не могу припомнить…

- А-мэнь, - услышала она до боли привычное слово, которое бабушка нараспев произносила во время своей ежедневной молитвы.

Настенька уже привыкла к тому, что каждое утро и каждый вечер в одно и то же время бабушка закрывалась в своей комнате. Последующие десять минут она посвящала молитве и сильно нервничала, если её каким-то образом отвлекали от этого очень важного занятия. Да и действительно – как же можно было оставаться спокойной, если именно в этот момент, словно сговорившись, все её приятельницы и знакомые будто бы нарочно начинали трезвонить по телефону, чтобы спросить у бабушки какую-нибудь незначительную ерунду.
 
- Черти их разбирают! – сокрушалась она, прерывая церемонию и волочась к телефонному аппарату.

Такие несвоевременные звонки приводили к тому, что бедной женщине приходилось по нескольку раз заново начинать чтение одной и той же молитвы. Однако привычный график уже ломался – ведь обычно вся церемония занимала строго определённое время, которого по бабушкиному расчёту хватало ровно на то, чтобы каша, поставленная ею на огонь, успевала свариться. Таким образом, лишние минуты, потраченные на прочтение молитвы заново, приводили к величайшей трагедии – каша подгорала и портила бабушке всё настроение!

Вот и сейчас Настенька уже чувствовала доносившийся из кухни запах сбежавшего молока.
- А-мэнь! – протяжно завершал каждую новую фразу бабушкин голос за стенкой. – И дай ты, Боженька, здоровья моей доченьке Олюшке! А-мэнь! И счастья дай моей внученьке Настюшеньке! А-мэнь!

Женщина старалась проговаривать положенный текст вдумчиво и выразительно, с разными интонациями - как артист, читающий со сцены. Но мысль о подгорающей каше подгоняла молившуюся, заставляя еле-еле переводить дух и выпаливать оставшиеся слова скороговоркой.

- … И внуку моему Алёшеньке - здоровьичка, а-мэнь!
После перечисления любимых родственников ей оставалось упомянуть, как положено, и остальных - вот тут уж дело пошло куда быстрее.

- …Снохе Ирине, свояченице Дарье, зятю Михаилу, - застрекотала она пулемётной очередью, опустошая всю обойму родственников, – этим тоже дай ты, Господи, здоровья, и брату Виктору, и всем православным христианам. А-мэнь!

Наскоро перекрестившись, бабушка выбежала из своей комнаты.
- Ох, ох, ох! – запричитала она, шкрябая ложкой по дну кастрюли. – Вот чтобы тебе пусто было! Чтобы у тебя язык отсох с твоими беседами! Опять всю кашу испортила мне! Вот дал же мне Бог соседку – так и лезет со своими разговорами, когда у меня молитва! Больше позвонить как будто некому…

Настенька ворочалась в постельке и почему-то стала думать о том, что когда-то она, как и все люди, умрёт, и её совсем-совсем не будет. И тогда она уже никого не увидит и ни с кем не сможет поговорить? Все будут жить, а от неё ничегошеньки не останется? Значит, она - такая красивая и умная девочка Настенька - бесследно исчезнет? И уничтожится всё, о чём она сейчас думает, все мысли и вся она? Зачем же тогда жить?

В эту минуту девочка впервые поняла, что смерть – это что-то очень страшное. Это то, что ждёт каждого человека. И каждый на этой планете когда-то рождается, взрослеет и исчезает. Но думать об этом было неприятно. Поэтому Настенька решила, во что бы то ни стало, жить и не умирать до тех пор, пока люди не придумают какие-нибудь таблетки от смерти…


***


Кто влез в чужие мысли?


- Но если я остановлю свои мысли – я же попросту умру! – с досадой подумала Илона.
- А зачем останавливать? – спросило её внутреннее «радио».
- Как зачем? – удивилась она. – Я слышала, что для йоги так делают. Может, попаду в нирвану…
- А что это?
- Если вы действительно Людмила Васильевна, то должны знать об этом.

«Радио» примолкло.

- Обиделись? – спросила Илона, пытаясь вернуть к себе расположение внутреннего собеседника. – Ну извините. Я же непроизвольно думаю обо всём, что приходит в голову. Это в обычном разговоре я могу что-то утаить и не сказать вслух. А здесь так само собой получается, что вы всё сразу слышите.
- Почитай книгу, - опять коротко отозвалось «радио».
- Ну, хорошо. Я почитаю. Только уж не взыщите, если при этом я буду возмущаться, психовать и материться, когда что-то покажется мне чушью.
 
«Радио» снова рассмеялось голосом Допекаевой Л.В.

- Да-да, - продолжила Илона. – Потому что я не могу усилием воли заставить заткнуться своё собственное Я. Мне не под силу остановить свои мысли.
- Разве?

Журналистка представила, как целительница хитро прищуривает глаза и произносит вот это своё фирменное словечко - «разве?».

- Если не будет моих мыслей, то вместе с ними исчезну и я... исчезну как личность... Потому что я и есть совокупность моих мыслей.
Допекаева Л.В. молчала, словно требуя более серьёзных доказательств.
- Смотрите! – продолжила Илона. – Допустим, поток моих размышлений можно как-то остановить. Возможно, я сейчас несколько секунд смогу ни о чём таком конкретном не думать… Но этот непрерывный конвейер по производству мыслей в моей голове – его не остановить. Он постоянно будет что-то перерабатывать… Он обязательно будет хвататься за любой внешний или внутренний раздражитель… И цепляться за какие-то воспоминания, стереотипы, мелодии… и думать, думать…

Илона попыталась продемонстрировать только что сказанное, для чего сосредоточилась, закрыла глаза и принялась «тормозить» поток мыслей в своей голове. Но они как нарочно стали возникать ещё быстрее. Как будто почуяли свой последний шанс быть услышанными.
Они пытались как можно скорее «продуматься» Однако этот процесс занимал некоторое время, поэтому мысли гурьбою толпились у входа в сознание, вытесняли друг друга, а самые нетерпеливые и настырные норовили прошмыгнуть туда без очереди.
 
- Я абсолютно спокойна, - думала Илона. – Ничто меня не отвлекает. Я не хочу ни о чём думать. Я сейчас ни о чём не думаю. Ни о чём…
Шальные мысли ещё немного покуролесили в её голове и иссякли.

- Я ни о чём не думаю... Представить себе, что ли, какой-нибудь огненный шар, как это проделывают индусы… Или кто там? Ай, не важно… Тишина. Я не думаю… А, это психологи заставляют представлять шар… Ну, всё-всё, успокаиваюсь и не думаю… Дыхание ровное… Нога чешется! Чёрт! Ну вот, сбилась из-за ноги… Всё. Тишина… Представлю-ка я лучше синее море. Всё… Синее-пресинее… У мо-о-ря, у синего мо-о-ря… Да что ж такое? Теперь привязалась глупая песня… Нет, пожалуй, лучше ничего не представлять… влять… млять… Ну, вот, опять... пять… млять… - сознание оживилось, по всей видимости, предлагая поиграть хотя бы в эхо, но только бы не замолкать вовсе.

– Я ни о чём не думаю. Всё! – прикрикнула на него Илона, выйдя из роли стороннего наблюдателя. – Тишина.

- Тишина, - покорно отозвалось сознание. – Ни одной мысли на горизонте… Насильственным образом… Т-ссс… Голова кружится… Т-ссс… Так можно заснуть… Или потерять сознание… Точно, когда человек останавливает мысли, он теряет сознание… Или рассудок… Ой, я, кажется сейчас ни о чём не думаю… Или нет… Думаю?

Илона так сильно желала абсолютно ни о чём не думать, что даже задерживала дыхание. Ей казалось, что таким образом достичь этого будет намного легче.
- А почему не дышишь? – рассмеялось «радио».

- Чтобы прислушаться к своим мыслям, - обиженно ответила Илона. - Вы же видите, что мне не удаётся прервать логическую цепочку. Сознание само собой, как бы  мимоходом, подмечает всё происходящее во мне и вне меня. Эта цепочка похожа на застегивающуюся молнию – её крючки так и цепляются то за одно, то за другое слово, ощущение, эмоцию...
«Радио» замолчало, а журналистка продолжила попытки остановить свои мысли.

- Спокойствие. Я ни о чём не думаю… И не дышу! Блин! Опять я задерживаю дыхание! При чём здесь дыхание… Но ладно… Молчок! Т-ссс… Вот сейчас пронеслось много мыслей одновременно, но я их не продумала… Я даже не поняла – о чём они… Ура! Я ни о чём не думаю! Ура!! Или нет? Стоп!... Как же я ни о чём не думаю, если только что я об этом подумала?...
Илона сделала ещё парочку неудачных попыток укротить свой рассудок, но сдалась.

- Даже если из моей головы исчезнут все до единой мысли, то всё равно одна из них точно останется: «А вот сейчас, сейчас - я думаю или нет?». И если хоть в какую-то долю секунды мне удаётся ни о чём не думать, то мой мозг тут же подмечает: «Вот, сейчас я ни о чём не думала». А моё внутреннее молчание опять нарушается.

- Не понимай всё буквально, - подсказало «радио».
- А как?
- Отбрось лишнее.
- Но как мне узнать, что лишнее?
- Думай ни о чём.
- Так думать или не думать?
- Всё равно.
- Тьфу ты, бестолковее совета мне ещё не давали! Всё равно – это в смысле пофиг? Или это означает, что в равной мере?

- Читай книгу, - посоветовало «радио».
- Надо же! Никогда бы не подумала, что меня заинтересуют вопросы мироздания, - Илона взглянула на фотографию целительницы, которая неизменно уже стояла на журнальном столике. – Если это на самом деле вы, то я хочу научиться всему, что вы знаете и умеете.

Журналистка взяла книгу и открыла её на первой попавшейся странице. Взгляд как бы сам собой выхватил из текста предложение: «На фотографии запечатлевается человеческая аура».
- Ого! – удивилась Илона. – Только бы ещё понять, что такое аура.

Она чувствовала, что внутреннее «радио» (была ли это душа Людмилы Васильевны или же её собственная – Илона пока ещё не разобралась в этом) внимательно следит за ходом её размышлений, дожидаясь, когда девушка сделает для себя определённые выводы.

- Астральная материя – проводник для наших эмоций и страстей. Ментальная материя – проводник для наших мыслей, - прилежно вчитывалась в текст журналистка, хотя ровным счётом ничего не понимала. – На первом этапе необходима сосредоточенность, наблюдательность. На втором этапе – медитация, углубленное размышление над определённой мыслью... Какая ещё медитация? Да ну… К чертям собачьим!

Книга, неуклюже хлопая страницами, полетела в угол комнаты.
- Ладно, ладно, извините, – тут же остыла Илона. – Но меня бесит это слово – медитация. Хотя точно также можно злиться и на любое другое слово, когда им называют что попало… Потому что слово – это отпечаток. Взять, к примеру, слово «любовь». Его может подхватить кто угодно и прилепить к чему вздумается…

Илона бережно подняла книгу и удивилась:
- Как я красиво размышляю! Откуда же в мою голову пришли такие мысли? Каким же образом и кому удаётся подменять мои собственные глупые мысли на такие полноценные и мудрые рассуждения? Неужели со мной действительно разговаривает моя собственная душа? Или…

И вдруг внезапное предположение тяжёлым якорем рухнуло в сознание, положив конец бесконечной веренице вопросов:
- А может - БОГ?

Вот тут-то мысли её действительно остановились. Они вытянулись по струнке, как гвардейцы на плацу, а Илону охватил ужас. Что же теперь делать? Как вести себя, если это действительно ОН?

- Страшно? – поинтересовалась Людмила Васильевна.
- Уф-ф-ф… - напряжённо выдохнула Илона. – Опять вы шутите?
- Я – нет, - возразила целительница.
- А вас там сколько?
- Где?
- Ну… там, в моей голове?
- Я – одна.
- А с кем вы ещё так разговариваете?
- Ни с кем.
- А почему со мной?
- Ты же хочешь?
- Кто это вам сказал? – начала было возмущаться Илона, но, прислушалась к себе. – Да… вы знаете… действительно хочу… Но…
- Что?
- Мне страшно.
- Не бойся.
- А вы не причините мне вреда?
- Как?
- Ну… вдруг я с ума сойду… или умру… или…
- Что?
- Ослепну… - почему-то подумалось Илоне. – Потом сойду с ума и умру…

Целительница вновь расхохоталась.
- Это всё, чего ты боишься?
- Да, - кивнула журналистка. – Мне действительно безумно интересно с вами. Мне нравятся ваши фокусы. Вот только…
- М-мм?
- Зачем мне всё это? Если вы таким образом общаетесь только со мной – кто я? Почему выбор пал именно на меня?
- Ты Фома… неверующий… - рассмеялась целительница.

Илона вспомнила, как в детстве, бывало, мама вертит в руках какой-нибудь вкуснятиной, а она бежит: «Мам, это кому?»… Та в ответ: «Тому, кто любит Фому»…

- Людмила Васильевна… Я обычный человек… Едва ли вам удастся перевернуть мои представления о жизни. Скажите… что вам нужно от меня взамен?
- На что?
- На то, что я поверю в ваши чудеса?
- Ничего.
- Тогда зачем вы постоянно внушаете мне мысль о какой-то душе с какими-то окнами? О каком-то Боге? Я махровый материалист!
- А почему боишься? Махровый…
- Чего боюсь?
- Всего!
- Потому что фиг его знает, что там - в потустороннем мире…
- Ты же не веришь?
- А вдруг? Ведь, не сама же я сейчас с собой разговариваю?
- Значит, веришь?
- Не знаю… - сдалась Илона. – А скажите… Это что же получается – любая колдунья может запросто влезть в какие-нибудь мозги и вклиниться в чужую жизнь?
- Нет.
- А как?
- Есть закон.
- Какой еще закон?
- Нет ничего случайного!
- Это закон?
- Их много.
- А откуда вы всё это знаете?
- Ведаю.
- Вы… правда ведьма?
- Нет.
- А кто вы?
- Твоя душа.
- О-ой… ну, нет же… опять вы со своими форточками… Ну, сколько можно? – мысленно захныкала Илона.
- До встречи в эфире... – попрощалось «радио».

Журналистка закурила сигарету, которая уже привычно пахла благовониями, и стала выискивать в своей сумке записную книжку с телефоном Допекаевой Л.В. Девушка поняла, что если она сию же минуту не выведет своего тайного собеседника на чистую воду, дальше будет хуже.

Она мигом спустилась по лестнице и пулей вылетела из подъезда по направлению к ближайшему телефону. Набрав на диске положенный номер, Илона вслушалась в свои мысли.
«Я жду-у», - тут же отозвалась целительница.

- Я уже звоню!
- Аллё, - пропели в трубку на другом конце провода.

- Людмила Васильевна! – выпалила Илона.
- Да, Илоночка, добрый вечер…

- Людмила Васильевна! Вы… узнали меня?
- Что-то случилось? – поинтересовалась целительница.

- Случилось? М-мм… Да, нет… - промямлила Илона, начиная понимать, что Допекаева Л.В., как говорится, ни сном, ни духом…
- Кстати, Илоночка, спасибо тебе за статью. Огромное!

- Людмила Васильевна, мне нужно с вами встретиться…
- А ты до понедельника потерпишь? Или у тебя что-то срочное?

- У меня что-то странное!
- Ну, так потерпишь? – переспросила целительница.

- Значит, это не вы…
- Что? Илона, говори громче, у меня внучка балуется – ничего не слышу…

- Потерплю… - без энтузиазма ответила Илона, едва скрывая своё разочарование. Как можно было поверить в то, что эта глухая тетеря умеет улавливать чужие мысли, если она даже по телефону не слышит?

Однако следующая фраза неожиданно пробудила крохотную надежду на то, что Допекаева Л.В. всё-таки чего-то знает и не договаривает.
 
- Илона, я тебя забыла в прошлый раз попросить – оставь мне, пожалуйста, свой адрес…
«А, может, она действительно проводит какой-то эксперимент? И зачем ей нужен адрес? Чтобы поточнее направлять свои мысли?»

- Аллё, Илона… я записываю…
- Садовый тупик, дом восемь…

Илона продиктовала свой адрес и пообещала целительнице, что непременно дождётся понедельника. Та же заверила, что всё будет хорошо, обронив на прощание:
- До встречи в эфире!

«Ого! – возликовала девушка. – Это не может быть случайным совпадением! Она произносит точно такие же фразы, что и радио в моей голове… Но почему же тогда не сказать мне об этом напрямую? Мол, не волнуйся и не переживай – я просто  исследую на тебе свои телепатические способности... Мда-а… Но в начале-то она удивилась моему звонку совершенно искренне… Значит, ничего не подозревала?».

Илона перебирала в своей голове мельчайшие подробности разговора с целительницей и никак не могла прийти к однозначному выводу: знает Допекаева Л.В. обо всём, что с ней происходит, или же нет?

Итак, телефонный звонок не только не расставил все точки над «ё», но и привнёс ещё больше вопросов.


***


Эксперт по бесовским делам




- Да… Вопросы, вопросы… - покачал головой Владимир Леонардович.
- Сплошные загадки! – сокрушался Милогубов. – Чем больше я понимаю, тем меньше знаю…
- Чем больше мы пытаемся узнать, тем острее чувствуем, как мало мы знаем, - задумчиво подытожил рыхлый мужчина с бородавкой на носу.

Он сидел в сверхсекретной лаборатории и нетерпеливо барабанил пальцами по столу. Владимир Леонардович, задумавшись, устремил взор на потную лысину Милогубова, который делал какие-то расчёты в компьютере. Рыхлый тоже с интересом посмотрел на Милогубова и полюбопытствовал:

- Иван, а вы крещёный?
- Что? – переспросил тот, не отрывая глаз от экрана монитора.
- Мы же договорились, отец Лука! - пресёк продолжение диалога Владимир Леонардович, обращаясь к тому, что с бородавкой. – Никаких личных вопросов!
- В миру я Михаил Фёдорович Турунда, - отрекомендовался рыхлый, намеренно подчеркнув, что ударение в его фамилии обязано падать на последний слог.

«Ну и фамильица!» – усмехнулся про себя Милогубов и добавил вслух. – Да не крещёный я, Михал Фёдорыч…

Рыхлый обиженно поджал тонюсенькие губы. Конечно, ему было с чего дуться – за всю свою длительную церковную карьеру он, будучи духовным отцом самых высоких чинов в городе, был избалован уважением и ни разу ещё его не пресекали таким хамским, можно сказать, образом. Как это - никаких личных вопросов? Сами же пригласили на консультацию…

- Не обижайтесь, отец Лука, - успокоил его Владимир Леонардович. – Но мы здесь тоже, так сказать, присягнувшие и помазанные…

Между тем отец Лука смутно понимал, зачем вообще потребовалось его присутствие в этой лаборатории, где, как ему сказали, учёным удалось уловить импульсы, исходящие от какого-то тонкоматериального существа. На всякий случай Михаил Фёдорович прихватил с собою псалтырь, требник, распятие и кадило, но выжидал.

Он готов был уже развернуться и откланяться, так как, по его собственному впечатлению, дело пахло керосином. Но мысленно, осенив себя крестом, начал читать «Отче наш». И вот тут-то, именно на словах «…не введи нас во искушение…», Милогубов вдруг произнёс:

- А как вы считаете, Бога можно увидеть?

- Если только духовным зрением – очами сердца, - елейным голосом ответствовал отец Лука, хотя в ту же самую секунду ему захотелось бежать прочь из этого «нечистого» заведения.
Однако он снова взял себя в руки, решив, что Господу стало угодно проверить твёрдость его духа очередным искушением. «Господь, укрепи меня в мыслях и дай мне силы наставить эти заблудшие души на путь истинный!», – возведя глаза к потолку, беззвучно взмолился отец Лука.

- Михаил Фёдорович, я обязан ввести вас в курс дела, - приступил к объяснениям Владимир Леонардович.
«И избави мя от лукавого… И ныне, и присно…», - второпях доглатывал окончание молитвы священник.

- Если вы готовы, - оглянулся на него Милогубов, – подсаживайтесь к монитору.
Священник кинул взгляд на экран, и сердце его затрепетало ещё сильнее. Он прямо-таки нутром почуял, что дело это точно нечистое.

«Здесь от меня не потребуют духовных наставлений, - с огромной жалостью к себе обдумывал Михаил Фёдорович обстоятельства, в которые закинула его судьба. – Тёмные людишки – эти учёные. Чего они хотят от меня? Этот – с лысиной – отвратнейший тип. Бога захотел увидеть! Ишь ты! Я, вон, сколько лет служу – и то никакого откровения не дадено было. А этому - так сразу и в святые записаться? Шиш вам с маслом! Только избранные узреют!»

- Ну? Вы готовы? – поинтересовался Владимир Леонардович.
«А этот – гусь холёный! – продолжал негодовать Михаил Фёдорович. - Небось, не один десяток баб перепортил. У-ух, как дал бы тебе по башке!»

- Может быть, вам необходимо сосредоточиться? – предложил руководитель НИИ, ничуть не подозревая о том, что в мыслях собеседника его голове была уготована такая плачевная участь. 
- Да, пожалуй… – согласился отец Лука. – А… где у вас… нужник?

Зайдя в отдельную кабинку, он принялся прикладывать к ниточке своих губ нательный крест, шепча какую-то молитву. Разобрать слов было практически невозможно – сквозь шёпот и свист, как пузырьки газа в бокале с шампанским, вырывались:
- С-с… С-с…С-свят… С-сын… С-спас-си…С-сс…

Да и сам священник, надо признаться, вовсе не вдумывался в смысл отлетавшего от зубов текста. Его заботили совсем другие мысли.

«Господи, - думал он в это же самое время. – Так много испытаний возложил ты на меня. Но я не ропщу. Нет! С молитвой приступаю я к делу, которое ты дал мне… Но сколько же можно испытывать меня? Вон, отцу Филимону уже предложили в столицу… А мне? Я же больше его заслуживал этот пост… Но знаю, знаю… Стадо моё здесь. Не должно мне жаловаться… А я и не жалуюсь. Вот только хочу обратить взор твой на меня. Дай же мне шанс достичь большего! А ты меня испытываешь по мелочам… Прости за дерзость…»

Слова, обращённые к Всевышнему, уже начинали выдавать корыстные помыслы Михаила Фёдоровича и мелочность его натуры. Поэтому он решил закругляться и, наконец, со словами «Прости, Господи» облегчил свою душу.

***

- На улицу Космонавтов, дом 29, - скомандовала таксисту женщина лет тридцати, усаживаясь на заднее сиденье.
- Сделаем, - охотно отозвался шофёр и завёл машину.

Он помчал ночную пассажирку по тёмным, замороженным улицам. Добравшись до места, женщина порылась в карманах:
- Командир, червонца не хватает… Простишь?
- А, может, чайком угостишь, хозяйка? – в таком же панибратском тоне ответил таксист.
- Да пошёл ты!
- Ну, ладно… что с тобой делать, – хмыкнула его голова и, повиснув в чёрном прямоугольнике лобового стекла, проводила её взглядом до подъезда.

Открыв ключом входную дверь своей квартиры, женщина сняла каблуки и прямо в шубе проследовала в комнату.
- Свобода-а вас встретит радостно у входа-а… - нараспев протянула она и плюхнулась в кресло.

Поводов для счастья у неё было целых три: во-первых, сегодняшняя зарплата, во-вторых, расставание с очередным любовником, а, в-третьих – выпитая с подругами бутылка водки. Женщина эта вовсе не была задрыгой или алкоголичкой – она преподавала в университете и любила свою работу. Обладая природным обаянием, шикарной грудью и красивым именем София, ей ничего не стоило уже дважды выйти замуж, развестись и снова находиться в поиске своего единственного мужчины.

Соня, сколько себя помнила, мечтала о высоком интеллигентном и самостоятельном джентльмене. Однако ей не везло, и мужчины её мечты при рассмотрении сквозь лупу семейного быта оказывались гнусными и эгоистичными занудами, либо маменькиными сыночками. Ей не хватало широты души, масштабов романтики и просто человеческих отношений. А причиной этих неудач, наверное, действительно оказывалось то, что друзья называли «неумением ценить себя».

Хотя, собственно, выбирать наиболее подходящий вариант для замужества ей было попросту некогда. Она надевала фату с одним только стремлением - поскорее уйти из дома, где ей туго жилось под гнётом родителей. Маму её даже малознакомые люди считали домашним тираном. А папа… Тот безумно любил свою супругу и, как обычно это случается с чрезмерно влюблёнными и мягкими мужчинами, оказался у неё под каблуком.

Других родственников у Сони не было, поэтому приходилось считаться с капризами и характером тех, с кем она жила под одной крышей. Совсем недавно родители купили для неё квартиру. Соне почему-то казалось, что она имеет полное право на самостоятельную жизнь. И в свои тридцать ей хотелось наконец-то начать обустраивать отдельное гнёздышко.
 
Однако родители выдвинули своё требование – выйти замуж. Да не лишь бы за кого (так как проще простого было подыскать какой-нибудь фиктивный вариант) - нет! Мама требовала найти идеального зятя. Но такового не находилось. А время шло. И мечта съехать на отдельную жилплощадь обрастала паутиной. 

Опасаясь, как бы родители совсем её не затюкали, да и жизнь не прошла бы стороной, однажды София набралась храбрости и стала перечить желаниям мамы. Та, конечно, подняла большой скандал и, будучи от природы тонким психологом, решила надавить на самые болевые точки своей дочери. Однако Соня стойко выдержала психологическое давление и без капли сожаления самовольно вселилась в купленную родителями квартиру.

Документы были оформлены на неё, поэтому недоразумений с участковыми не возникало. А приехавший по её звонку сотрудник службы спасения лишь мельком глянул в паспорт, сверил адрес и без лишних разговоров взломал дверь, запросто избавив законную хозяйку квартиры от излишних проблем якобы из-за потери ключа. И вот таким нехитрым оккупационным способом София штурмовала препятствия на пути к собственной свободе.

Поняв, что дочь перестала беспрекословно повиноваться её воле, мама Софии ненадолго отступила. Так уже случалось и раньше, когда непокорный ребёнок выскочил замуж за первого встречного. И каков же был финал? Через год она снова вернулась под мамино крыло. Ну и поделом этому вечно сонному бурундуку! Нет, не любил он Сонечку так, как может любить одна только мама… Ничего, ничего – и на этот раз дочь перебесится, да и поймёт, что с мамой жить намного лучше, чем с каким-нибудь очередным недоразумением в штанах.

Пока Соня, вытянув ноги, мечтательно сидела в кресле, за дверью её квартиры послышались шаги и через минуту в неё требовательно постучали. Женщина прислушалась. Кто это? Вариантов могло быть два: либо пьяный сосед опять припёрся за солью, чтобы заодно одолжить денег, либо - мама с дозором. Но в глазок смотреть не пришлось, потому что тут же раздался папин недовольный бас:

- Звонок не работает… Да с чего ты взяла, что она вернулась?
- Здрасте, а свет сам собой загорелся? – вступил мамин голос.
- Мы уже два часа тут караулим, как придурки…
- Тебе что – всё равно, что ребёнок совсем от рук отбился?
- Да пусть живёт себе, как знает… Что ты свои нервы на неё тратишь?
- Да, вот и всё твоё воспитание… Побольше самостоятельности… Вместо того, чтобы вышивать или вязать научиться, как все нормальные девочки, она только и умеет по кабакам шляться, - кипятилась мама.

Дверь опять вздрогнула от стука.
- Кто? – зачем-то спросила Соня, хотя и так всё было ясно.
- София, открывай немедленно.

То, что мама назвала её полным именем – София – уже предвещало что-то нехорошее. Когда родители собирались всыпать своей дочери по первое число, они всегда обращались к ней именно так.
"Вот чёрт, даже жвачки нет" - спохватилась Соня, но было уже поздно – родители стояли на пороге.

- Ты где шлялась? – сразу же с претензий начала мама.
- Мам, мне тридцать лет. Почему я тебе должна отчитываться? У меня может быть личная жизнь?
- Личная?! Ты не замужем. А живёшь отдельно от родителей. Что люди скажут?

Соня ненавидела эту фразу - «а что скажут люди?». Но мама в любом споре размахивала ею как красным стягом, по поводу и без повода – будто это было неопровержимое доказательство её правоты.

- Да мне плевать, что скажут твои люди! Вот ты же ушла от своих родителей в 20 лет – и что сказали люди? – кипятилась Соня.
- Я – это другое дело, - тут же вступилась за себя мама. – Я вышла замуж. И уехала с мужем.
- Я тоже замуж выходила!
- Ну, и как сходила? – съехидничал папа.
- У меня, может быть, судьбой запланировано в сорок лет встретить своё счастье. И что же – я должна под твоим бдительным контролем до сорока сидеть?

- Я тебя рожала не для того, чтобы ты по мужикам таскалась!
- А как же я познакомлюсь иначе? По-твоему, в дверь постучат, когда я буду кружева на коклюшках вывязывать? И спросят – не тут ли замечательная девушка на выданье сидит скучает?
- Да, постучат.
- Можно в библиотеку сходить, - присоветовал папа. - Может, там с кем-нибудь умным познакомишься…

«Да я уж познакомилась однажды с таким умным… Из-за него всё наперекосяк и пошло…» - подумала Соня, но промолчала.
Родители стояли в коридоре, как будто что-то мешало им пройти в комнату - словно невидимая стена преградила дорогу. Мама покопалась в своей сумочке и достала сложенную вчетверо газету.

- Вот, почитай, - обратилась она к дочери. – В понедельник ровно в три жду тебя у «Сказки».
- И бросай курить, - вставил своё веское слово папа. – Девочкам это не идёт.

Девочка тридцати лет отроду закрыла за родителями дверь и принялась листать газету.

«Почему у «Сказки» - это же кондитерский магазин, а я ненавижу сладости. И что читать? Мама, мама… Если бы ты не нарушала моё личное пространство, я бы до сих пор жила с тобой под одной крышей… Но почему же ты не можешь меня понять? Почему ты не хочешь вспомнить себя в молодости? Ты же не была карманной игрушкой у своих родителей? Они же не упрекали тебя в том, что ты уделяешь внимание своему мужу, а не бежишь по первому требованию в их родовое гнездо». 

За этими мыслями Соня просмотрела газету и на последней полосе обнаружила статью о целительнице, которая якобы помогает восстанавливать гармонию в семье и вылечивает от физических и душевных недугов.

«А возможно ли изменить свою судьбу?» – процитировала она вслух вопрос автора статьи. И стала читать ответ целительницы: «Каждый отрабатывает свою карму. Хочешь изменить судьбу и даже внешность – измени характер».

Соня отложила газету. Что же задумала её мама? Неужели, чтобы вернуть дочку в семью, она готова поверить в чудодейственную силу? «Мама, мама… Ну почему, когда у людей возникают внутренние проблемы, они ищут помощи извне? Ведь, стоит тебе только выпустить меня из-под своего бдительного контроля и перебороть в себе страх потерять после этого мою любовь, как всё наладится. Я тебя уверяю…

Если бы я имела хоть какой-нибудь малюсенький уголок в твоей квартире, где ты не мешала бы мне побыть наедине с собой, разве искала бы я пристанища на стороне? Разве предпочла бы пить водку со своими закадычными подругами? Ты думаешь, мне интересно прожигать с ними своё время? Нет же! Я просто избегала твоих истерик и скандалов… Да что там говорить, мама…

Я же не пила, не курила, не ходила по дискотекам – меня всегда привлекала наука… А ты… Что ты кричала, когда выбрасывала найденную в моей тумбочке коллекцию Spirometra mansanoides в формалине? Почему ты решила, что настоящей девочке это не нужно? Но мне же это интересно! И гораздо интереснее разглядывать под микроскопом личинки ленточных червей, чем заниматься уборками, огородами, вышиванием и вязанием – всем тем, что, по твоему мнению, надлежит выполнять истинной женщине.

Мама, мама… почему ты считаешь, что моему будущему мужу и моей (почему-то обязательно привередливой) свекрови потребуется от меня такая консервативная хозяйственность? Я не могу жить как ты – по принципу «что скажут люди». Вот влюбилась я во Владимира – разве мои борщи его привлекли? Нет, у нас просто родственные души… И понимаем мы друг друга с полуслова… И нам интересно вместе, и на кухне он сам хозяйничает. Да и вообще всё было бы идеально. Если бы… не его жена.

А ты мне вбила в голову свою оглядку на чужое мнение. Ведь, только из-за этого я рассталась с ним. И никто… никто ещё не вошёл в мою душу и не вытеснил оттуда мысли о нём… Но, конечно, я заломала себя. Я вырубила в себе эту любовь. И его вырвала с корнем… Как сорняк… Потому что женат. Так пусть и живёт с ней для приличия».

София прекратила размышлять о своей жизни, потому что воспоминания об этом человеке всё ещё ранили её сердце. А что касается водки – ну так что? Все пьют, а она не имеет права? Она же не бомж какой-нибудь. А после работы – можно. Как ещё развлечь себя? Да когда надоест – тогда и бросит. Запросто.

Хотя внутри зародилось какое-то сомнение: а вдруг никогда не надоест? Но Соня скинула одежду, примерила новый халатик, и, повертевшись перед зеркалом, подтвердила:
- Запросто!

И всё-таки ей стало немного грустно – почему же подруги довольствуются малым? Почему терпят даже нелюбимых? Почему смирились даже с неудачным выбором? Неужели это так приятно – принимать любовь, позволять себя любить, когда ты не можешь ответить мужу взаимностью? А может быть, так и надо? Может быть, мужчины созданы для того, чтобы терпеть их рядом с собой ради денег и статуса замужней женщины? Но как же можно рожать от такого человека ребёнка?

«Вовка, Вовка… какой же ты замечательный… как бы я хотела, чтобы именно ты стал отцом моих детей… Но нет. Так нельзя. Твоя жена – она же надеется на твоё благоразумие. Я помню её глаза. Умные, грустные и как будто заплаканные. О таких говорят «глаза на мокром месте». Нет, её нельзя обижать. Живи с ней и позволяй себя  любить»

Соня погасила свет и включила торшер. Теперь она лежала на кровати и воспоминания нахлынули на неё новой волной. Она попыталась сопротивляться, но вскоре отдалась течению мыслей, которые уносили её в прошлое. Уже в полудрёме ей показалось, что какой-то яркий луч проник с улицы сквозь окно и пробежал по стене. София не придала этому значения. Однако когда луч на стене остановился, а световой овал начал самостоятельно шарить по комнате, увеличиваясь в размерах, она не на шутку перепугалась.

Соня хотела вскочить с постели, но что-то не давало ей пошевелить даже пальцем.
- Может быть, я уже сплю, и это мой сон? – подумала она.
- Хуже… - отозвалось пространство. 

Световой овал повис на противоположной стене, а женщину охватил жуткий страх. Но Соня вдруг вспомнила старый добрый совет: когда во сне к тебе приходят кошмарные образы, нужно выругаться на них матом. Что она незамедлительно и проделала.
Тирада отборнейшего русского мата вспугнула привидение, и световой овал сию же секунду растворился во тьме.

Однако он не исчез бесследно. На стене, на том самом месте, которое облюбовало блуждающее световое пятно, на обоях остался странный, блёклый знак в виде креста, очень напоминающий русскую букву Х. А над ним – крошечная горизонтальная чёрточка.
- Допилась… - с ужасом подумала Соня. – А может, это была шаровая молния?... Какая послушная… Сама нарисовала то, куда её послали… Всё, в понедельник  - к волшебнице, в «Сказку»… А сейчас спать.


***


- Иван, - строго прервал Милогубова руководитель сверхсекретного НИИ. – Пусть он без нашего вмешательства выяснит, ху из ху.
- Владимир Леонардович, но если батюшке удастся установить с ним контакт? Он же выяснит, что это…
- Тем лучше! Ни слова о божественной материи. От нас - никаких подробностей! - внушал Милогубову начальник. – Всё, что ему нужно знать – это импульсы, которые уловила аппаратура. Дальше необходимо получать информацию от него.

Дверь в лабораторию открылась, и Михаил Фёдорович Турунда с райской улыбкой на лице прошагал прямиком к монитору.

- Душновато у вас как-то, - крякнул он, снимая пиджак и разглядывая аппаратуру.
- Ну, слава Богу, вам в рясу облачаться не придётся, - попытался пошутить Милогубов.
Но отец Лука зыркнул на того недобро и поправил:
- В ризу…
- Михаил Фёдорович, а вот взять, к примеру, человеческую душу – она как выглядит? – поинтересовался старший научный сотрудник.

Владимир Леонардович неодобрительно покачал головой.

- Ну, вы же учёные, а не я, - попытался уйти от ответа отец Лука. – Вот ваше дело душу рассматривать, а моё – спасать.
- А возможно ли, по-вашему, установить ловушку, чтобы, допустим, душу умершего человека как бы законсервировать и не давать ей исчезнуть? – продолжил допытывался Милогубов.
- Да вы прямо в божественные дела хотите вникнуть… Нехорошо это, - насупился отец Лука.
- Да отчего же – в божественные? Если человеку это под силу – так, значит, они и не божественные вовсе. А?
- После смерти душа человеческая попадает в руки Создателя. И уж ему судить…
- А вот посмотрите-ка на это… - предложил Милогубов и вывел изображение на экран.

Михаил Фёдорович прищурился и внимательно стал разглядывать пульсирующий серебристо-радужный сгусток.

- Что скажете? – спросил его Владимир Леонардович.
- Чего ж сказать – дивно, - протянул отец Лука.
- Что это, как думаете?
- Ну что ж… дифракционное разложение… Оттого и радуга. Верно?

Владимир Леонардович и Милогубов удивлённо переглянулись.

- Волновая природа… - невозмутимо продолжил отец Лука. - Пульсирует… Ишь ты…
- Вы впервые с таким явлением сталкиваетесь? – предположил Милогубов.
- Эка невидаль! Отец Филимон эдакой дряни по сто штук на день из одержимых вытягивает.
- Да ну!
- Ну, не по сто. Это уж я хватил лишку… - поправился Михаил Фёдорович.
- Так что же это такое?
- Да дрянь самая обыкновенная… Сущности это… Бесовские дети…
- Вы уверены?
- Пиявки это…

Учёные опять переглянулись.

- Пиявки?
- Вот развелось сейчас экстрасенсов всяческих… Сатана их искушает… Наводят порчу, сглаз… Тьфу ты, Господи… Вот взял бы их всех… - указательный палец Михаила Фёдоровича согнулся крюком и грозно повис в воздухе.- Взял бы, да и сжёг бы их всех в геенне огненной!
Крюк его гневно потянулся к монитору.

- Ну-ну-ну! – остановил батюшку Владимир Леонардович.
- Михаил Фёдорович, а может, вы ошибаетесь? – вступился за сгусток Милогубов.
- Всё это от лукавого! – отрезал отец Лука.
- Так это же светлая тончайшая материя! – возмутился Милогубов.
- А дьявол-то – это кто ж, по-вашему? – хитро спросил Михаил Фёдорович. – Дьявол-то тоже ангелом когда-то был. Люцифер. Что означает - свет несущий.
- А как же тогда отличить?
- Кого? – вскинул жиденькие брови отец Лука.
- Падших ангелов от настоящих.
- Ха, - крякнул батюшка. – Так кому-то дадено, а кому-то и нет. По плодам узнаются.
- Ну, тогда, по-вашему, конец света – это что такое? Может это конец Люцифера, который свет несёт? – пошутил Милогубов.
- Дьявол вас искушает. Мудрствуете лукаво. По дороге гностиков – эдак вы далеко не уйдёте. Запутаетесь в дебрях, - строго отчитал его отец Лука.

«Вот хитрый лис! – подумал про себя Милогубов. – А если я тебе напомню, что и твоё имя – Лука – означает по-гречески «свет»? Совсем взбеленишься?»
«А всё-таки он чертовски умён, хоть и прикидывается простаком», - тоже не вслух отметил Владимир Леонардович.

- Да уж… два института и духовная семинария, - как бы прочитав его мысли, доложил отец Лука. – Знание-то – это нужно в пользу употреблять… А не во вред.

- Ну, вы уж нас извините… - сказал Милогубов.

- Да, - подхватил Владимир Леонардович, и глаза его озорно заблестели. – Извините. Может, и бес нас попутал. Но… мы вам не всё сказали. Утаили ещё одну информацию.

Милогубов вопросительно взглянул на начальника.

- И вот каюсь, - продолжил тот. – Правда, каюсь. Простите?
- Бог простит, - снисходительно кивнул отец Лука.
- А информация такова, - лицо Владимира Леонардовича сделалось вдруг каменным. – Мы изобрели прибор, который показывает нам души людей.

Милогубов даже прикусил язык от неожиданности и еле сдержался, чтобы не подать виду, как он удивлён такому повороту событий. «Теперь мне уж лучше заткнуться, чтобы не ляпнуть чего лишнего. Планы меняются на ходу» - подумал он, ухватившись пальцами за щёку.

А отец Лука напрягся, чтобы никто не заметил, как он рассерчал.
«Всех вас, учёных – в геенну огненную!» – кипели от возмущения его мысли.

Выдержав паузу, руководитель продолжил:
- Это как бы сканер. Садится человек к монитору, а аппарат нам выдаёт изображение.
- Изображение чего? – выдавил из себя Михаил Фёдорович.
- Души, - не моргнув глазом, соврал Владимир Леонардович.
- О, Господи! Свят, свят, свят. Господи, помилуй, – выпалил испуганно батюшка, поднимаясь со стула.
- Да вы не беспокойтесь. Никакого вреда для здоровья это не принесёт.
- Именем сына Божьего Иисуса Христа запираю тебя ключом! Запираю и не отомкнётся! – скороговоркой произнёс отец Лука, второпях ухватив свой повешенный на спинку стула пиджак.

«Зря он так пошутил над святым отцом» - подумал Милогубов, понимая, что на сегодня разговор уже не склеится.

- Что-то мне нехорошо, господа учёные, - нервно поправляя ворот рубашки, заявил отец Лука. – Полагаю, все вопросы мы выяснили. Дальше я вам не советчик. У вас свой хлеб, а у меня – свой.
- Михаил Фёдорович, давайте вы завтра отдохнёте, а в понедельник мы обсудим финансовую сторону нашего сотрудничества. Дело это государственной важности. Тут к нам как раз человек из столицы прибудет, – спокойным, но внушительным тоном продолжил Владимир Леонардович.

Михаил Фёдорович достал из кармана носовой платок и утёр выступившие на носу капельки пота. Он рассеянно смотрел куда-то сквозь аппаратуру и вдруг ни с того, ни с сего задумчиво произнёс:
- А святые отцы – это в католичестве… Мда…

Милогубов вздрогнул и чуть было опять не прикусил язык.
«Неужели он услышал мои мысли про святого отца?» – пронеслось у него в голове.
- Нет, католические священники нам ни к чему, - не подозревая о таком совпадении, ответил Владимир Леонардович.

Отец Лука, быстро распрощавшись с учёными, пообещал им подумать над предложением и позвонить в понедельник. Всю ночь его мучили кошмары. Сначала ему приснилось, будто бы он по самые плечи увяз в болоте, а вокруг него – пиявки, пиявки… Они жадно вцепились в серебристо-радужный сгусток, который, как ему чувствовалось, был его душою, и никак не отпускали.

- А-а-а-а… - хрипел во сне отец Лука. – Матушка, матушка…

Жена, спохватившись, протирала бедняге лоб мокрой тряпочкой и причитала над ним полусонным. Потом он заснул снова, но тут к нему пришел другой эпизод. Михаилу Фёдоровичу почудилось будто бы возвышается он над толпой и кричит:
- Убить этого сатанинского сына! Оторвать ему башку!

И вот подносят ему голову убиенного человека. Окровавленную. Прямо на блюде подносят, а голова вдруг открывает глаза и оказывается головою Ивана Милогубова. Смотрят эти глаза прямо на отца Луку, и голос громкий произносит слова, как бы за спиной его:

- Зачем ты гонишь меня, Лука?
А Михаил Фёдорович глядит на руки свои – они в крови человеческой. И толпа гудит:
- Гореть тебе в геенне огненной!

И пытается он сказать:
- Я не убивал! Это всё они неправильно поняли! Они убийцы.
Но губы его не слушаются и как бы сами собой произносят:
- Да, я приказал убить этого человека, Господи. Он поносил твоё имя! Он – сатанинское отродье…

А голос за спиной грозен, как раскаты молнии:
- Тебе ли судить, Лука? Тебе ли? Так и сына моего вы убили – судом человеческим!
- А-аааа… - застонал отец Лука, - пощади, Господи!
- Нет тебе прощения! Не дадено… У-уу… Как дал бы тебе по башке… Взял бы, да и сжёг в геенне огненной…

***


День четвёртый. Внезапно прозревшие



Наутро отец Лука проснулся с больной головой и пожаловался матушке, что всю ночь его мучил сатана.
- Может, съели чего на ночь тяжёлого? – сочувственно предположила матушка.
«Тьфу, глупая баба! – с огорчением подумал Михаил Фёдорович. – По мою душу сам диавол приходил, а она – съели… Рассказать бы тебе, чем меня эти учёные накормили вчера на ночь – вот бы сидела и дрожала от страха. Крест бы у тебя расплавился в руках от страха… Съели чего… Э-эх!»

Он недовольно вжал подбородок в шею и исподлобья кинул суровый взгляд в её сторону. Матушка засуетилась и быстро-быстро стала накрывать на стол. Отцу Луке всё-таки было приятно, что к нему – измученному сатаною – проявляют такое сочувствие, поэтому он не стал перечить матушке и продолжал делать страдальческое лицо. 
- А ещё к понедельнику человек ко мне приедет. Из столицы, - важно сообщил отец Лука, прихлёбывая чай и поглаживая ладонью реденькую светлую бороду.
- Вот и хорошо. Вот и хорошо, - приговаривала жена.

Позавтракав, Михаил Фёдорович отправился на работу. Утро он начал с просмотра электронной почты. Продвинутые интернет-пользователи предпочитали общаться с церковнослужителями он-лайн, чтобы не мучить себя посещениями тесного и душного помещения храма. Специально для них введена была даже новая услуга: трансляция утренней и вечерней службы по веб-камере, а также исповедание и подача поминальных записок по e-mail.

Пожилые люди старались соблюдать обычаи и очищали свои души по старинке, отстояв службу в храме. По электронной же почте каялось в своих грехах преимущественно молодое население города. Обычно они присылали отцу Луке какую-нибудь чепуху, вроде того, что в гостях у подруги, мол, в душе у них возгорелась похоть к чужому мужу. Таким раскаявшимся Михаил Фёдорович отвечал в письменном виде стандартным письмом, которое гласило, что нужно всею душой осознать этот грех и больше его не повторять. А если похоть будет мучить девушку и в следующий раз, мысленно прочесть «Отче наш», перекреститься и пригрозить себе вырвать тот глаз, который больше всего соблазнился, дабы бросить его в геенну огненную.

Ещё девицы ежедневно в массовом порядке сетовали на то, что парни понуждают их совершить прелюбодеяние или возлечь на брачное ложе до венчания. Ежели кто каялся в уже совершённом грехе, отец Лука очень сокрушался и лично сам отвечал каждой блуднице. Содержание такого письма зависело от обстоятельств и писалось индивидуально. С особым духовным трепетом читал он также письма тех, кто раскаивался в совершённых абортах.
В общем, работы отцу Луке хватало. Уставал он за день с этой почтой до смерти. Но дело своё не бросал, потому что чувствовал себя живым посредником между Всеблагим Отцом  и заблудшим стадом. Как строгий пастырь пас он свою паству. И радовался каждому новому электронному адресу. То было для него великое действо – ловить человеческие  души в православные интернет-сети. 

И вот наутро он как обычно читал свою почту, раскладывая девичьи грехи по папкам, как вдруг натолкнулся на очень необычное и подробное покаяние. Послание было подписано мужским именем, составлено грамотно и излагалось стройно.
Отец Лука дважды перечитал текст.


«Во имя Отца, и Сына, и Святага Духа. Аминь.
Батюшка Лука!
То, о чём я уже рассказывал вам в прошлом своём письме, случилось несколько лет назад.
И чем дальше от этого события меня уносило время, тем меньше я переживал.
Потом забыл совсем.
У меня появился новый бизнес - я держал хлебные тонары...
Только иногда ночью я встречал его во сне.
Это были ночные кошмары, когда я просыпался и был уверен, что он ещё жив. У меня появлялся страх, что тогда мы не убили его. А вдруг он выжил, и теперь отомстит мне?
Но через несколько часов, посидев под холодным душем, я возвращался в норму.
Я отличал сон от реальности.
Успокаивался. И жил, как живётся.

Не сказать, чтобы новая жизнь радовала меня.
Я не находил в ней удовольствия. Хотелось чего-то ещё… Какого-то большего счастья…
Вместе с тем я шёл на всякие авантюры, чтобы денег было побольше.
Доверился одному бывшему партнёру по бизнесу.
А тот, вспоминая наши прошлые дела, когда я всегда был на день хитрее его, решил на этот раз всё-таки кинуть меня.
И я своё получил.
Вернее, потерял…
Я потерял вложенные в бизнес деньги.
Я много думал над тем, как же так случилось, что меня нагрели. Значит, думал я, теряю свою квалификацию... не могу просчитывать на шаг вперед...
пил и думал…
курил и думал…

Ладно…
Этот сукин сын!
Я найду способ наказать его...
И нашёл!
Позвонил одному товарищу своему по прошлым моим делам. Договорился.
Тот всё проверил, отвечает:
- Разговаривать бесполезно, нужно силой действовать.
Я даю добро.
И вдруг тот, кто меня обманул, просто скрывается... уезжает в неизвестном направлении.
Я думаю – ни фига, я тебя из-под земли достану.... не может такого быть, чтобы я остался лохом...

Тут ещё один товарищ мой посоветовал. Давай, говорит, к колдунье сходим. Говорят, она даже в бизнесе помогает своим колдовством.
Я позвонил.
Она спрашивает:
- Какие проблемы?
Я сказал, что спина болит. Соврал. Не мог же я с бухты-барахты про свой бизнес...
Назначает встречу.
Прихожу. На приём.
Как дурак захожу, не зная, что мне говорить.

Целительница спрашивает меня:
- Какие проблемы у тебя?
И смотрит такими огромными глазами.
Хлоп-хлоп.
И я - хлоп-хлоп.
Говорю:
- Нет у меня проблем.
Она:
- А если подумать?
Я выкладываю ей проблемы про партнёра бывшего.
Она говорит:
- Не вернёт он денег - забудь...
Я:
- Как это «забудь»? Он сделал меня - такого ещё не было... чтобы меня кто-то сделал.
Она:
- Ты не умеешь прощать.
Я:
- А зачем прощать?
Она:
- Ещё какие проблемы?

И смотрит так, будто она знает все проблемы и просто проверяет меня.
Я говорю, мол, спина болит.
Она:
- Пойдём я тебя посмотрю.
Она водит руками около меня – типа, что-то невидимое чувствует...
- Ложись, буду делать массаж.

После массажа я встаю. Нагибаюсь, чтобы завязать шнурки. Она спрашивает:
- Теперь болит?
И тут я понимаю - не болит. Мало того, я впервые за последние годы без труда могу согнуться и разогнуться!
Но тут же нахожу этому чуду объяснение - она сняла боль ненадолго, потом всё будет как раньше.

Она говорит:
- Завтра ещё раз придёшь.
Прихожу назавтра.
Опять массаж.
А потом смотрит на меня своими огромными глазами:
- Про долг забудь – не вернёт он тебе денег.
Как раз в этот момент я думал о том, как бы мне всё-таки вернуть вложенную в бизнес сумму…

Она:
- Умей прощать другим людям – тогда и тебе простится.
Я молчу, не понимаю… Но чувствую, что она что-то церковное талдычит… (я тогда ещё не уверовал, отец Лука, поэтому меня раздражали такие фразы).
Она:
- Ты в Бога веришь?
Я:
- Нет. И в экстрасенсов не верю, вы уж не обижайтесь (тогда я не верил, отец Лука, это правда… но в экстрасенсов этих – и по сей день).
Она:
- А зря. Бог есть.
И даёт мне какую-то книжку.
Там что-то про духовность.

Я прихожу домой и понимаю: я о ней постоянно думаю - об этой ведьме.
И она у меня постоянно перед глазами.
Взялся её книжку рассматривать.
Из интереса.
Сижу. Читаю.
«Глаза - зеркало души».

И вот прямо как наяву передо мной вдруг её глаза появляются!
Я вскакиваю. Прикуриваю сигарету.
Ну, не хватало мне из-за бабы с ума сойти!
«Не веришь в Бога?» - как бы против моей воли мне в голову врывается эта мысль.
Не моя мысль.

Я так же мысленно отвечаю:
- Не верю! –  да так, будто бы наяву с этой колдуньей разговариваю.
А мне как бы врезается в мозги:
- Смотри же внимательно!
Я впяливаюсь взглядом - сначала в книгу, затем почему-то в зеркало. Но чувствую, что не туда, куда нужно, смотрю.

И тут замечаю, что какие-то не такие у меня глаза в зеркале!
Присмотрелся, поближе подошёл, совсем уж носом уткнулся в своё отражение…
И вот только тогда понимаю – у меня зрачки быстро-быстро сжимаются и разжимаются. Как затвор в объективе фотоаппарата.

Я буквально отскакиваю от этого дьявольского куска стекла.
И мысленно себя успокаиваю: да мне просто показалось!
Но опять мои мысли перебивает чужая:
- Смотри же внимательно!

И я подхожу к зеркалу и смотрю. Ноги меня сами к нему поволокли…
Я поражаюсь ещё раз. Точно – что-то неладное с моими глазами творится!
Я опять ору мысленно: не может такого быть!
Меня начинает трясти.
Возвращаюсь в комнату.
Врубаю свет, где только можно. Смотрю на часы. Одиннадцать вечера.
Сажусь.

И тут меня начало колбасить. Меня трясло так, будто через тело пропускали ток.
Я надел куртку, хотя в комнате было достаточно тепло.
Ушёл в другую комнату. Немного успокоился. Выключил свет. Лёг.
Попытался заснуть.
Опять мысль в моей голове:
- От себя не убежишь!
Я вскакиваю. И уже натурально боюсь за себя.
Как будто кто-то диктует мне:
- Смотри же внимательно!

Я включил свет. Мой взгляд как бы сам собою жадно впился в лампочку.
Я смотрел на неё, не моргая, пока у меня не заболели глаза…
Потом словно что-то отпустило. И я отвернулся.
Я закрыл руками лицо – в глаза точно песок попал. Резь жуткая.

Но с этой минуты, куда бы я ни посмотрел, меня везде преследовала какая-то плавающая в пространстве загогулина.
Она всегда была перед моими глазами.
И даже когда я их закрывал.
Чаще всего она красная. Но иногда меняет свой цвет. Извивается в воздухе.
Иногда стремительно приближается ко мне. Но в основном держится на расстоянии. В пределах поля зрения.
Это продолжается и по сей день…

Но вернусь к тому вечеру.
После появления этой загогулины, на меня обрушились вопросы.
Это был разговор с кем-то, кто знает обо мне буквально ВСЁ.
Даже зачатки моих мыслей.
И никуда от него не скрыться.
Я отвечал.

Иногда мои мысли отвечали за меня - вперёд моего рассудка.
И это было ужасно.
Мне приходит вопрос - и я начинаю об этом думать даже против своей воли. Заставляя себя не думать об этом - ещё больше думаю именно ОБ ЭТОМ.
И, наконец, я сдался.

Я рассказал обо всех своих проблемах.
Подумал: была - не была…
Затем какие-то смутные догадки стали приходить мне в голову.
Я вспомнил, что когда-то, ещё в детстве, попросил о чём-то у самого Бога.
Помню как сейчас – лежал я на кровати и обращался к нему. И вдруг в какую-то секунду мне показалось, что он действительно меня слышит.

Тогда, как бы в подтверждение серьёзности и важности своей просьбы, я пообещал взамен выполнить всё, что он пожелает.
Но он молчал.
А мне ничего не оставалось делать, как только самому предложить ему какую-либо жертву со своей стороны.

Будучи ребёнком, я почему-то был убеждён: Богу обязательно нужно, чтобы в благодарность за его помощь я принёс какую-то большую жертву.
Вот, к примеру – ушёл в монастырь или умер.

И я пообещал тогда ему:
- Если ты выполнишь мою просьбу, то можешь отобрать у меня жизнь, когда мне исполнится 40 лет!
Тогда мне казалось, что таким образом расплата будет отложена на какое-то неопределённое количество лет.
Вот таким я был хитрецом.

Честно сказать, я давно уже забыл про это обещание. Да, мало ли, какие клятвы мы даём в детстве!
Но он тогда помог мне…
И вот тут, в 40 лет... ровно в 40 лет... Тютелька в тютельку… я вспомнил об этом разговоре.
Вернее, меня заставили вспомнить!
Да с кем же я разговариваю?!
Неужели?
Неужели… с самим Богом?

И только я об этом подумал, как загогулина начала быстро-быстро метаться у меня перед глазами и, откуда ни возьмись, в воздухе нарисовалась то ли икона…
То ли лик какого-то старца…
Или святого…
Прямо из пустоты это образовалось…

У меня сердце заколотилось так, что готово было выпрыгнуть из груди от волнения, а я сам готов был провалиться от стыда сквозь землю!
Потому что если я разговариваю с Богом - это ужасно, что я успел за свои 40 лет натворить.
И не будет мне пощады и прощения.
И вот пришёл мой час расплаты…

И жутко стало от мысли, что придётся сейчас умереть.
Но откуда-то извне пришло успокоение вместе с мыслью о том, что нужно сейчас же рассказать Ему обо всех своих грехах.
Что я и сделал.
Причем, каждому поступку ещё и находил оправдание.
Как адвокат сам себе.

Затем наперекор своему желанию я стал себе не только адвокатом, но и главным обвинителем.
Что в ту ночь творилось в моей голове - одному только Богу известно.
В прямом смысле слова.
Эта ночь перевернула всю мою жизнь.
И я уверовал, отец Лука.

На другой день покаялся в грехах на ваш электронный ящик.
Теперь вот уже с полмесяца ежедневно захожу на ваш сайт.
Там же купил в икона-шопе позолоченные складни (3 штуки), несколько книг, нательный крест с цепочкой.

А если что попросите (в смысле денежной помощи на храм) – помогу с удовольствием.
Виртуально присутствую на службах и даже пробовал поститься.
О здравии своём записки подаю.
Ставлю самые большие свечи.
Молюсь о спасении своей души.

Опасаюсь, отец Лука, что после смерти душа моя попадёт в ад.
Я готов сделать всё, что угодно… только бы не в ад…
У меня были терзания души. Совесть меня ела.
Но ваши слова укрепили в духе.

Тогда, на проповеди, вы сказали:
- Признался, так и поквитался.
Я как услышал это, у меня сразу на душе отлегло.
Значит, простилось мне за всё, в чём я покаялся.
Но вот только тогда я ещё не знал, что ходить к экстрасенсам – это великий грех.
В чём раскаиваюсь глубоко – до самого нутра.

Поэтому в прошлом своём исповедальном письме не упомянул я о том, что рассказал вам сегодня.
Теперь же спешу отмыть свою душу и от этой нечисти.
Прошу вас, отец Лука, подскажите мне, как искупить мой грех, что я прибегнул к помощи колдуньи?
Думаю…
мысли часто такие приходят…
А может, выкорчевать это змеиное гнездо…?
Чтобы не повадно было шарлатанке совращать людей с пути истинного своим колдовством и бесовскими силами.

Много читаю.
И пришёл к выводу:
Да, верно сказано, что женщина – это существо нечистое и порочное насквозь.
Помилуй мя, Господи, и спаси.
Аминь.
С глубоким раскаянием.
Раб Божий Борис».


Отец Лука пробежался по тексту ещё раз, распечатал его на принтере и задумался. Затем переместил файл с этим обстоятельным покаянием в пустую папку, поименованную «Прозревшие».

«Вот бы показать в пример этим кумушкам, как надобно исповедоваться, - думал он. – В назидание прямо-таки и показал бы… А то лопочут мне про свою кулинарию... Одна, видишь ли, маслица сливочного в пост лизнула, а другая вместо постного майонеза слопала полбанки обычного - бес её попутал… Тоже мне – греховодницы! Настоящего-то греха за собою не чуют…»

Перебирая в уме стандартные наставления, цитаты из Святого писания и притчи, он приготовлялся составить для раба божьего Бориса большое, хорошее письмо.
«Перво-наперво надо бы уничтожить эту бесовскую книжку – сжечь её! - обдумывал Михаил Фёдорович. – А уж заставить колдунью отречься от богопротивного дела – не наша забота. В ней сидит сатанинская сила, выманить которую только кресту животворящему дадено».

Он написал рабу божьему Борису ответ аж на четырёх страницах. И в конце сделал небольшую приписку:
«Видно, бес не хотел того, чтобы первое ваше раскаяние дошло до очей Бога Всевышнего и до моих глаз. Вот и перехватили бесовские силы прошлое ваше письмо, которое, к огромному сожалению, я не получал. Если у вас сохранилась копия, вышлите мне повторно. Или напишите сызнова (да так оно и получше будет – ещё раз очистите душу свою). Да хранит вас Господь! С уважением. Отец Лука (Турунда)».

***

Новые фокусы загадочной фотографии


Воскресный день пролетел как всегда быстро.
Жители славного города Л, не успев как следует отдохнуть от прошедшей трудовой недели, уже готовились к следующей. И лишь немногие ждали наступления понедельника с особым нетерпением.

Илона до позднего вечера изучала книжку, подаренную ей Допекаевой Л.В.. Она также внимательно подмечала новые чудеса и странные явления, которые открывались её взору. Как, например, подлетевший к окну голубь с необычным оперением. Илона заприметила его ещё в полёте, высоко над домами. И мысленно приказала:
- Лети ко мне!

Голубь сделал круг и, к удивлению девушки, спикировал точно к её окну, усевшись на подоконник. Он тоже, по всей видимости, был изумлён – вращал глазами и озадаченно курлыкал.

«А вдруг я теперь могу с животными разговаривать?» - спохватилась Илона и ещё раз обратилась к нему мысленно:
- Подожди, сейчас я тебя покормлю.

Голубь послушно выжидал, будто бы услышал. Девушка принесла кусочки сала, не найдя ни хлеба, ни семечек, ни какого-нибудь другого более подходящего для этой птицы провианта.
- Ешь! – велела она, высыпав корм через форточку.
Голубь обиженно посмотрел на кусочки сала, приземлившиеся рядом с ним на подоконник, и вежливо попятился к краю.
- Не хочешь? – участливо поинтересовалась Илона.
- Это тебе не синица! – пронеслось у неё в голове.
- Но я же старалась! Специально для тебя порезала! Эх, только продукт зазря перевела… - огорчилась девушка.

Голубь оттопырил крыло, дёрнул шеей и боком-боком, вприсядку приблизился к салу. Клюнул его разок-другой, подозрительно всмотрелся сквозь стекло в наблюдавшее за ним человеческое лицо и вспорхнул.

После чего Илона, вспомнив рассказы об известной ясновидящей, которая умела разговаривать с растениями, попыталась наладить контакт с кактусом, одиноко торчавшим из горшка на подоконнике. Но тщетно. Кактус безмолвствовал.

- Ну и ладно! – расстроилась Илона. – Значит, это выдумки.
- Вовсе нет, - ответило ей внутреннее «радио».
- О, вы вышли в эфир? – обрадовалась девушка.
- Всему - своё время.
- Это ещё один закон? – догадалась Илона, открыв свою тетрадь и вписывая его под номером три. - А сколько всего этих законов? Может, вы мне сразу их продиктуете?
- Всему – своё время, - назидательно повторила Допекаева Л.В.

И тут Илоне стало стыдно за себя. Она почувствовала себя бестолковой, нерадивой ученицей. Маленькой девочкой, которую по счастливой случайности решено было посвятить в какую-то сокровенную Великую тайну, полагаясь на её серьёзность, а она… Она то хныкала, то смеялась по самым глупым поводам, то проявляла совершенно неуместное любопытство и нетерпеливость, то отвлекалась по мелочам и вообще вела себя отвратительно.

- Людмила Васильевна, - обратилась она к целительнице, усаживаясь перед её фотографией. – Ладно. Ваша взяла. Я вам верю. И мне даже становится скучно без ваших новых фокусов. Может, вы мне ещё какое-нибудь чудо покажете?

Фотография стояла на журнальном столике наискось, опираясь верхней своей гранью на стакан с чаем. Целительница не отвечала, но Илона уже каким-то странным образом чувствовала её настроение и согласие в данный момент продолжить волшебные эксперименты. Журналистка, затаив дыхание, впилась взглядом в фотографию и не отпускала её до тех пор, пока та не задрожала как осиновый лист, а затем, изогнувшись, соскользнула на стол.
- Ого! Это я вас уронила? – изумилась Илона.

Внутреннее радио расхохоталось. А девушка попыталась поставить фотографию на место, но не тут-то было. От неё исходил такой жар, что страшно было поднести руку.
 
- А-а! – игриво поддразнила её целительница. – Горячо?
- Слушайте, - испуганно отозвалась Илона. – Как же вам такое удаётся? Неужели вы на самом деле сидите сейчас дома и показываете мне фокусы на расстоянии? Но почему же вы не признались по телефону? Делаете вид, что ничего не знаете…
- Нельзя, - ответила Допекаева Л.В.
- Что нельзя? – переспросила Илона. – Нельзя говорить? Или что?... Нельзя фотографию поднимать? Или ронять нельзя?

Пока она путалась в догадках, никакого чёткого ответа так и не пришло.
- Хорошо, пусть будет по-вашему. Это останется между нами. Нашей маленькой тайной, да? - предложила Илона. – А что вы ещё умеете?

Девушка поставила фотографию на место и опять стала вглядываться в изображение. Оно немного зарябило, и вдруг из фотографии выплыло несколько ярко-зелёных полупрозрачных шаров наподобие мыльных пузырей. Они беспорядочно поплавали в пространстве и пропали таким же волшебным образом, как и появились.
- А ещё? – восторженно попросила Илона.

Через несколько секунд странное явление повторилось. Только теперь шаров было намного больше и они, меняя свою форму прямо на лету, приблизились к девушке и беспрепятственно проскочили сквозь неё.

Свет в комнате был слегка приглушённым, а за окном сгустились вечерние сумерки. Откуда же взялась эта световая иллюминация? Илона даже ущипнула себя, чтобы убедиться, что это не сон. Вскоре новая порция маленьких ярких шариков выпорхнула из фотографии. Одни быстро увеличивались в размерах, достигая в диаметре футбольного мяча, а другие становились похожими на морских медуз, разукрашенных в стиле сюрреализма.

И как бы финальным аккордом всей этой неземной феерии стал ярко-зелёный луч, озаривший комнату. Он словно исходил от самой Илоны и вращался вокруг неё, подобно лучу на экране радара. Этот бег по кругу не замедлялся и не останавливался, будто бы он существовал вечно, и только сейчас открылся её зрению.

Но на этом чудеса не закончились. Искорки позолоты вспыхивали салютами то там, то здесь. А затем несколько изумрудных шаров на лету приобрели форму браслетов и один за другим нанизались ей на руку. Девушка озадаченно глянула на ладонь, и вот тут-то Илону поджидал ещё один сюрприз! Её рука внезапно засветилась изнутри ярко-изумрудным цветом. Это было такое дивное зрелище! Таких «спецэффектов» она не видела даже в кино – не то чтобы в реальной жизни.

- Вот это чудо! – мысленно восторгалась Илона, замерев от неожиданности. – Да не может такого быть! Но это же есть… Но этого не может быть по всем законам физики!
- А какие ты знаешь законы? – поинтересовалась молчавшая до сих пор целительница.

- Ну… закон притяжения… сохранения энергии… переход количества в качество… - напрягла память Илона.
- А законы нематериального мира?

- С этим посложнее будет, - озадачилась девушка.
- Закон Божий, - подсказала Людмила Васильевна.

- Божий? Э-ээ… Не убий… Возлюби ближнего своего…
- А десять заповедей знаешь?

- Не укради… не убий… - взялась было перечислять Илона, но запас её знаний тут же иссяк. - Чревоугодие, прелюбодеяние…
- Эх, всё – в одну кучу! – посетовала Допекаева Л.В. – А семь смертных грехов?

- Да какая разница? Заповеди и грехи – это разве не одно и тоже?
- Нет.

- Да зачем мне это? Я и без них никому ничего плохого не делаю.
- Если ты хочешь идти дальше, ты должна их знать.

- Да мне уже в школе этих законов и формул – вот так хватило, - недовольно подумала Илона.
- Ты ничего не знаешь, - настаивала целительница.

- Хорошо, хорошо, - как бы отмахнулась от неё девушка. – Выучу.
- Ты мне одолжение делаешь? – возмутилась Допекаева Л.В.

- Нет, - отпиралась Илона, но поняла, что врать и отмахиваться здесь бесполезно – эта Люся как в воду глядит.
- Пока ты не пожелаешь всем сердцем выучить эти законы, ничего не произойдёт.

- Да я желаю! Всем сердцем! – перечила ей журналистка.
- Я вижу, что ты лишь пытаешься желать. Но это совсем не то…

Илона сдалась, осознав, что бесполезно спорить с тем, кто видит тебя насквозь.
- Да, действительно. Пока я не пойму, для чего мне это надо – я не смогу желать этого всем сердцем.
- Умничка! – одобрительно отозвалось радио.