Суета

Дед Артемий посмотрел на внучку, торопливо допивающую чай и время от времени поглядывающую на дверь. Дед понимал, что она торопится, и все же не удержался:
- Историю одну хочу рассказать... В нашем поселке жил один чудак. Он ходил по улицам со скрипкой, но никогда не играл на ней. А когда его просили сыграть что-нибудь, он честно признавался, что не умеет играть. Но люди упорствовали, убеждали его, обижались, а порой и негодовали. Он говорил правду, но как? В его голосе звучали ноты лукавства, любования собой. Ему нравилось, что люди упрашивали его, не верили ему... Спрашивается, зачем? Зачем таскать скрипку, коль не умеешь играть? Этот же вопрос и ему задавали не раз. Но он смотрел невинными глазами, пожимал плечами, потому что не мог объяснить. Ему нравилось быть в центре внимания, хотелось прославиться... Эту скрипку он когда-то купил, чтоб подарить своему другу. Но пока он шел с подарком из магазина в гости, его намерения изменились... Скрипка. Она привлекала внимание к себе и, следовательно, к тому, кто ее носил. Ему так понравилось состояние ликования от повышенного интереса к собственной персоне, от уважительных перешептываний за спиной, что он решил не расставаться со скрипкой. Так и ходит чудак с инструментом, на котором не умеет играть...
- Зачем ты мне это рассказываешь? - спросила Лина.
- Да вот хочу понять побудительный мотив этого подарка, - вздохнул дед Артемий.
- Так он же оставил скрипку себе, - напомнила внучка.
- Правильно. Сделал себе подарок. Вроде, человек как человек. Ну, носит скрипку. Так ведь правду же говорит, что играть не умеет. Не обманывает никого. За что осуждать? Кто-то с чемоданом бегает, кто-то с сумкой, кто-то с портфелем, а этот со скрипкой... Как думаешь, стремление прославиться любой ценой - это нормально? - спросил дед.
- Стремление к славе присуще многим... только не любой ценой.
Если ты сделал сам что-то, добился чего-то своим трудом, и люди тебя уважают за это, то это нормально. Тогда уважение пришло как бы само собой, человек не напрягался по этому поводу, делал свое дело и все. А здесь другое... Я только не пойму, какое отношение имеет твоя история ко мне?
Дед Артемий почесал затылок и лукаво посмотрел на внучку:
- Не понимаешь?
- Нет.
Лине стало неуютно под пристальным взглядом деда. Она вчера весь вечер пришивала к своим шортам всевозможные побрякушки, цепочки... короче, создавала из них супермодные штаны. На футболку она перевела наклейку, что подарила ей подруга, а вокруг нее нашлепала металлические заклепки. Волосы ее были похожи на хвост павлина не только по длине и форме, но и по цвету. Она все утро творила это чудо и была безмерно рада.
И вот теперь дед со своей историей и вопросами загонял ее в угол, в который добровольно идти она не собиралась. Лине хотелось услышать восторженные возгласы подруг, а не нравоучения деда.
- Меня, между прочим, ждут, - объявила она. - Так что давай потом поговорим.
- А не боишься?
- Чего?
- Стать формой без содержания.
- Скажешь тоже. У тебя устарели взгляды. Так все ходят. Это модно... - она встряхнула головой так, что ярко раскрашенные волосы слегка ударили Лину по щеке.
Дед промолчал, но так выразительно, что Лина покраснела.
- Ладно, иди покажись. Все же трудилась, - усмехнулся дед Артемий.
Внучка облегченно вздохнула и выпорхнула за дверь. Дед посмотрел ей вслед и покачал головой.
“Почему молодым всегда кажется, что старики ничего не понимают в этой жизни? - подумал он. - Такая категоричность - признак молодости или характера?”
Дед попытался вспомнить, каким он был в шестнадцать. Но тогда время было другое, старших почитали, к их советам прислушивались, их уважали и боялись. Хотя и им казалось, что старшие не могут понять чувств молодых.
“Будто в шестнадцать или восемнадцать все другое... Откуда это ощущение? Ведь и в сорок и в семьдесят человек не лишается чувств. Наоборот, они становятся ярче, глубже, качественно иными. Зато куда-то уходит легковесность, воздушность, непосредственность, крайность, категоричность, наивность... Почему кажется, что любовь в шестнадцать отличается от любви в сорок?  Может, потому, что мы принимаем за любовь то, что вовсе не является ею. Да и умеем ли мы любить, если не понимаем до конца, что такое любовь. Хотя состояние влюбленности - кружит голову. Мы говорим о чувствах с восторгом. Новизна создает иллюзию неповторимости. Отсюда уверенность, что у других возрастных категорий ничего подобного просто не может быть. А когда сам оказываешься за гранью молодости, понимаешь, что это не так... Старикам проще - они соединяют в себе всё и впадают в детство. Именно поэтому, наверное, старики и внуки ближе друг к другу, чем родители и дети”.
Дед Артемий выглянул в окно. Лина стояла в окружении подруг, которые с восхищением смотрели на нее. Он ощутил ее радость и рассмеялся сам.
Все-таки как хорошо, что у школьников существовали летние каникулы. Дед всегда ждал, когда же привезут внучку к нему погостить. Это время было самым необыкновенным в его жизни. Он иногда жалел, что жена так и не узнала, кто же родился у их дочери. Хотя дед Артемий свято верил, что его жене хорошо на небе, и что ангелы рассказывают ей про всех родных и близких, оставшихся на земле.
Жена Любаша продолжала жить в его воспоминаниях. Было ли это любовью, он не знал. Да и жене никогда не говорил, как относился к ней. Жили и жили вместе, понимали с полуслова друг друга с полувзгляда, работали, воспитывали дочь, спорили, но не навязывали свое мнение, старались жить по заповедям...
Вечером Лина сообщила деду последние новости, а потом подбежала к нему, обняла за шею и спросила:
- Деда, а почему тебя приятелем лешего называют в поселке?
Артемий улыбнулся:
- Потому что народ темный...
- Нет, расскажи. А зачем тогда мешок с продуктами таскаешь в лес каждый месяц? Кого кормишь в лесу?
- В лесу? - переспросил дед. - Никого. Это долгая история.
- А я не собираюсь сегодня уезжать. Дедулечка, миленький, расскажи. У меня девчонки спрашивают про тебя, а я глазами моргаю, ничего не знаю. Ну, расскажи, - заныла она.
- Так тебе хочется перед подружками покрасоваться?
- Нет. Мне интересно, - Лина серьезно посмотрела на деда.
- Интересно, говоришь. Тогда пошли со мной завтра на рассвете в лес. Время мешок с продуктами тащить. Сама и увидишь все. Там и расскажу. Пойдешь?
- Ага.
- А не испугаешься?
- Нисколечки, - запрыгала она.
- Тогда спать, а то завтра не встанешь, - проговорил дед Артемий.
- Встану, вот увидишь, раньше тебя встану, - сказала Лина и плавным жестом поправила непослушную прядь волос точно так же, как его Любушка, когда нервничала.
- Спокойной ночи, егоза.
Дед вздохнул и пошел к себе в комнату, ссутулившись больше обычного, чтобы внучка не увидела растерянности в его глазах. А Лина была слишком занята собой и предстоящим походом, поэтому настроение деда меньше всего волновало ее в тот момент.
Перед глазами Артемия возник образ Любушки, его Любушки. Желанной, нежной, по-детски доверчивой и сильной одновременно. Был в ней стержень, который помогал преодолеть многое. Он вспомнил, как она утешала его, когда стало ясно, что у нее рак... как молилась в тиши не о себе, о нем... как убеждала принять все происходящее, потому что это просто факт их жизни. Жизни, не смерти. Она ни на что не жаловалась, радовалась каждому дарованному им дню... и любила. Это дед Артемий ощущал, как никогда раньше. И вдруг он увидел мир иначе. Произошло смещение ценностей. Любушка...
Что же такое было в ней, чего не было ни в одной другой женщине? Сияющие бездонные глаза? Да. Но он понимал, что есть женщины красивее ее, стройнее, умнее. И все же... Она светилась вся изнутри... И уже было не важно, что время изрядно потрудилось над ее телом, что руки в мозолях и формы не те. Морщинки возле глаз лучиками тянулись в стороны... Но ни одну из них не променял бы он на самое красивое тело другой женщины, потому что это была ее морщинка.
Артемий вздохнул и поблагодарил Бога, что у него была в жизни удивительная Женщина, родившая ему дочь. Женщина, встреча с которой была не случайна, он верил в это и знал, что когда-нибудь они вновь будут вместе.
Что снилось деду в эту летнюю ночь, одному Богу известно. Но встал он на зорьке с улыбкой на лице. А через какое-то время и внучка проснулась. Лина вскочила и, посмотрев на старые часы, что висели на стене с прошлого века, не иначе, успокоилась. Уж очень ей хотелось удивить деда. Она оделась, причесалась и на цыпочках прокралась на кухню, а там за столом сидел дед и спокойно ждал ее. Сюрприза не получилось.
“Как ему удается все делать быстро, бесшумно, незаметно? Вот и завтрак успел приготовить, а я и не слышала даже”, - подумала Лина.
Дед уловил ее настроение и проговорил:
- Хорошо шла, тихо. И встала рано. Молодец.
- Но ты же раньше меня... - протянула Лина.
- А мы разве соревнуемся с тобой? Мы, вроде, в лес собирались. Ешь давай, - улыбнулся дед. - Нам нельзя опаздывать.
У порога Лина увидела рюкзак и канистру с водой.
- Ничего не трогай, - услышала она. - Это я понесу. А нам сейчас соберу в корзину провианта и воды. Эта ноша будет твоей.
- А что в рюкзаке?
- Хлеб, соль, крупа, сала немного, лук, чеснок, вяленое мясо, свечи и спички. А в канистре - вода.
- И что со всем этим мы будем делать? - спросила Лина.
- Мы же договорились с тобой, что расскажу, когда придем на место. Неужто запамятовала? - дед вынес корзину, поставил возле Лины и почесал затылок. - А может, тебя не брать с собой? Уж больно ты нетерпеливая, да и болтаешь много, - дед вопросительно посмотрел на внучку.
- Что значит - не брать? Деда, ты чего? - возмутилась Лина и спросила: - Ну, хочешь, я вообще рта не раскрою?
- Вообще, может, и не надо... А вот когда скажу, что надобно помолчать, изволь исполнить обещание.
- Хорошо, - облегченно вздохнула Лина.
Дед посмотрел на яркие босоножки на ногах внучки и хмыкнул:
- На танцы собралась? Лес, деточка, не любит легкомысленных. А сверху что?
- Как что? Не видишь? Сарафан.
- Вижу. Тебя же комарье за пять минут сожрет всю с потрохами. Штаны длинные, куртку, ботинки. Ясно?
- А тебе в телогрейке и в кирзачах не жарко будет? - спросила Лина.
- В лесу-то? Разок сходишь, узнаешь. А пока поверь на слово... Нам с тобой сидеть придется долго без движения. Не замерзнуть бы...
- Скажешь тоже, - засмеялась Лина. - Лето же на дворе.
- Пять минут тебе на переодевание даю, - заявил дед. - Свитер захвати. Можем задержаться до ночи...
- Ладно, - проговорила Лина.
А через десять минут они уже шли по безлюдной улице. Лина изредка поглядывала на деда. Было зябко. Дед, как всегда, оказался прав. Ей хотелось расспросить его о предстоящем свидании, но она видела, что тот не расположен к разговорам. Любопытство распирало ее изнутри, но Лина мужественно боролась с ним. Артемий же спокойно шагал, и, казалось, не замечал терзаний внучки.
“Ладно, вот придем на место, там и болтать будем”, - решила она.
Дед вел ее какими-то таинственными тропами. Она подумала, что вполне возможно, что никто, кроме ее деда, здесь никогда и не ходил. Она задумалась и споткнулась о корягу. Дед покачал головой:
- Невнимательность в лесу - трагедия.
- Подумаешь... тоже мне - трагедия... - она схватилась за корягу, но дед сердито прошипел:
- Дело не в коряге, а в тебе. Не трать силы на корчевание. Не за этим идем...
- Ладно. Пусть торчит. Но на обратном пути я ее выдерну...
Дед ухмыльнулся:
- Не обещай того, чего не сможешь выполнить... Ты лучше дорогу запоминай.
- Это еще зачем? Я же с тобой.
- А что будешь делать, коль меня не будет?
- Ты чего это задумал? Бросить меня хочешь?
- Нет. Хочу, чтоб дорогу запомнила, - спокойно проговорил дед.
- Зачем?
- Это лес. Наш лес. А его надо не только любить, но еще и знать не мешало бы.
Лина вздохнула. Ей надоели нравоучения деда, но сказать ему  об этом она не решалась. Дед - человек непредсказуемый. Лучше не перечить ему. Он и назад отправить мог. Дорогу-то требовал запоминать... Так что... Она опять вздохнула.
- Чего притихла? Думаешь, что дед у тебя зануда? Может, и так. Но лес, действительно, знать надо. Наблюдательному человеку он очень многое рассказать может.
Лина молчала. Артемий остановился, втянул в себя воздух, что-то подобрал с земли, после чего резко повернул в сторону. Они сделали небольшой крюк. Это даже Лина поняла.
- А что? По прямой нельзя было пройти? - спросила она, демонстрируя свою наблюдательность.
- Заметила? - обрадовался дед. - Можно, конечно можно... когда мишка из малинника уйдет.
- Какой Мишка? - беспечно спросила Лина.
- Бурый, - ответил Артемий.
- Медведь? Настоящий? Он же и сожрать нас мог...
- Нет. Ему не до нас сейчас. К тому же он мой старый приятель.
- Кто? - опешила Лина. - Ты про кого говоришь?
- Про него, - дед кивнул на заросли, что были далеко позади.
- А ты уверен, что он вообще там был?
- Уверен. Он визитную карточку оставил.
- Деда, ты меня пугаешь? - прошептала Лина.
- Нет. Пытаюсь донести до тебя, что мы в лесу. И что это серьезно, - Артемий вздохнул. - Скоро придем. Еще пару часов и будем на месте.
- И ты считаешь, что это скоро? - удивилась Лина.
- Конечно. Это же не пять дней, - пробубнил дед и зашагал дальше.
А Лина не удержалась и повернулась назад. Нет, она верила деду, что медведю нет никакого дела до них. Но все же медведь - не соседская кошка.
- Деда, расскажи что-нибудь, - попросила Лина.
- Лес не любит болтунов.
Она хотела что-то возразить, но потом передумала. Действительно, дед постоянно к чему-то прислушивался, принюхивался, что-то внимательно разглядывал на ветках, на траве, на земле, на деревьях... Она понимала, что лучше не отвлекать его. Он был в ответе за их безопасность.
“Нельзя быть легкомысленной”, - подумала она, а дед в это время произнес:
- Легкомысленность - сродни порханию бабочки. Хотя и в ее порхании тоже есть смысл и красота присутствует.
“Мысли, что ли, читает?” - подумала Лина, а Артемий тут же произнес:
- Да нет. Просто здесь место такое странное.
“Ага, место на него влияет, а что же на меня не оказывает оно никакого воздействия?” - подумала Лина, а дед уже отвечал:
- А ты только собой озабочена. Поглощена своими мыслями. Попробуй настроиться на меня...
“Я что ему, приемник, что ли? Ручку повернул и - на тебе... дедушка вещает прогноз погоды...”
Артемий рассмеялся.
- Да ты прислушайся... Столько звуков вокруг! И я - тоже звучу... Попробуй услышать в хоре отдельный голос.
“Молода еще”, - вдруг услышала Лина мысли деда.
- И что? - спросила она с вызовом.
“Но не глупа”, - мысли деда были ответом.
- Здорово! - засмеялась Лина. - А какие еще чудеса здесь бывают?
- Разные. Пришли.
Серьезность, с которой произнес Артемий последнюю фразу, позабавила внучку. Она огляделась. Место как место. Деревья кругом огромные. Солнце едва видно за их шапками из листвы, сырость. Конечно, величественные кроны деревьев впечатляют. Да и стволы - не столбы с фонарями вдоль дороги в поселке... Здесь даже поляны не было. Лес хранил молчание, и лишь изредка где-то с треском обламывалась ветка, будто кто-то специально нагонял страх на непрошеных гостей. Лина ощутила тревогу. Но вслед за ней пришло успокоение. Она поставила корзину на землю и посмотрела вопросительно на деда.
Артемий долго вглядывался в кустарник, что рос возле небольшого камня, рядом с которым находился песчаный островок, переходящий в заросшую бурьяном канаву, тянущуюся до воронки, какие остались еще со времен войны. А вокруг воронки выстроились три дерева, словно гигантские рыцари, охраняющие покой и тайны прошлого. За ними - непроходимая чаща, как живая стена, радостно тянулась вверх. И столетние дубы рядом.
- Видишь камень? А возле него песчаную площадку? Вот на ней и оставим подарки. А сами в шалаше посидим или на поваленном дереве возле шалаша. Так что нашу корзинку в шалаш унеси, а я к “взлетной полосе”, - пошутил дед.
- А можно мне камень рассмотреть? На нем будто процарапано что-то...
- Нет! - категорично заявил дед. - На нем сама природа расписалась, не человек... И лучше не трогать его без нужды...
- А ты откуда знаешь?
- Что?
- Что его трогать нельзя.
- Тропа там, наступить можешь...
- Чья тропа? Канава, что ли?
- Тропа, - поправил дед. - А чья? Я думаю, ты получишь ответ чуть позже. А пока марш к шалашу. Времени у нас мало.
Дед Артемий видел, как его внучка пожала плечами. Что означал ее жест? То ли удивление, то ли покорность... Он не стал уточнять, потому что время, действительно, поджимало. Замешкался он в этот раз. Артемий прислушался и ощутил знакомые вибрации. Он оставил рюкзак и канистру возле камня, а сам, сохраняя спокойствие, вернулся к поваленному дереву, на котором сидела его внучка и лукаво щурила глазки. Будто хотела подчеркнуть: “Мол, меня не проведешь, знаю твои проделки. И хотя ты, деда, великий сказочник, но и я не лыком шита. Сейчас выведу тебя на чистую воду”. 
- Фома неверующий, - вздохнул дед и сел рядом с внучкой.
Он обнял Лину за плечи и вдруг выкрикнул:
- Пора!
- Чего? - не поняла внучка.
- За дерево прятаться, - улыбнулся дед.
Они сидели на корточках за поваленным деревом, как партизаны в засаде, и смотрели на камень.
- И что дальше? - шепотом спросила внучка.
- Сейчас увидишь, - пообещал дед.
   Воздух уплотнился, предметы сквозь него стали принимать искаженные формы. Там все расплывалось, словно нарушилось что-то привычное. Плывущая форма искала, как укрепиться в новом качестве, и не находила. Потом раздался странный шлепок и вместе с ним, будто кто “выплюнул” из ниоткуда старика со свертком на руках...
- Прости, Артемий, шумно я сегодня... Торопился, - старик увидел девочку и чуть сильнее сдавил сверток.
- Это внучка моя, не бойся, - сказал Артемий и встал.
- А я с внуком. Унес его от варваров...
Лина поднялась вслед за дедом и стала разглядывать чудаковатого мужика в лаптях и древнерусской рубахе. Он улыбнулся:
- Красавица. На мою дочку очень похожа. У меня сегодня очень мало времени. Я даже свой мешок с бутылью не взял. О внуке думал. Стало опасно приходить сюда. Боюсь, как бы варвары не прознали про этот путь. Рушить буду. А то - не дай Бог... Они чудовища... Артемий, возьми внука. Ты же знаешь, варвары забирают мальчиков, рожденных от наших женщин... Они превращают их в воинов-варваров. Делают ряд операций, после которых они уже не такие, как прежде. Смесь машины и человека - чудовище. Мы прятали Гаю. Никто не знал, что она беременна. А полгода назад забрали ее мужа Семира. Он вчера объявился в нашем поселке, я видел его... Лучше бы он умер, Артемий, - старик всхлипнул.
- Ну, что ты, - проговорил дед.
- Он стал, как они... Искал Гаю, грозил выжечь наш поселок... После его ухода Гая и родила... раньше срока. Она в подвале сидела, все слышала. Он завтра придет. Придется показать ее варварам...
- А что же ты мать младенца не взял... - начал Артемий.
- Нельзя. В поселке еще трое ее деток. Девочки... Ты же знаешь, они не трогают наших женщин и девочек. Им воины нужны... Я стар, тоже не подхожу для них. Нам удалось скрыть от варваров беременность Гаи, но в памяти Семира, видно, осталось, что она ждала ребенка...
- Как же вы теперь?
- Скажем, что был выкидыш через месяц после беременности. Семира-то забрали. Он не видел этого. Живота нет, ребенка - тоже. На учет ставят с трех месяцев. Смотрители не видели Гаю. Роды принимала соседка. Она будет молчать. Образуется.
- А если не поверят? - спросил дед.
- Поверят. У них слишком развито логическое мышление. С территории поселка никто не уходил. Если и будут искать, то только в поселке, а там ребенка уже нет. Возьми, - старик протянул завернутого в холстину малыша. - Мне пора.
Дед подошел к гостю. Лина напряглась, испугавшись, что дед может раствориться вместе с новоявленным старцем. Она хотела даже поторопить деда, но удержалась. Сжала покрепче кулачки и зашептала молитву, всплывшую из глубин памяти.
- Гостинцы забери, - напомнил Артемий. - У меня другой рюкзак есть, да и канистра уже старая, не думай о таких пустяках, тебе кормить семью надо...
- Спасибо, Артемий. За все спасибо.
- Как хоть назвали мальчонку? - спросил дед.
Он прижимал к себе крохотное создание и вопросительно смотрел на старика. Малыш спал и не ведал, что именно сейчас в его судьбе произошел такой неожиданный поворот.
- Не успели мы имя ему дать. Как твоего отца звали? - спросил старик.
- Семен. Сема...
- Вот так и назови мальчонку. Я завалю проход... Прощай. Отходите, чтоб не задело вас волной...
- Подожди, ты не можешь просто так уйти. А что я расскажу Семену про его мать, отца. Он же вырастет, захочет узнать...
- Расскажи ему про своих родителей. Они были достойные люди, раз тебя таким воспитали.
- Нет! Ну, нельзя же так! - проговорил дед.
- Если буду жив, если варваров победим, то, может, мы и сами за ним придем... с Гаей...
- И сколько мне ждать?
- Три года. Это последний срок. Проход может бездействовать только три года, после чего он просто распадется... Если через три года за ним никто не придет из нашего мира, то он останется с тобой навсегда...
- Но... - начал Артемий.
- Наши детки смышленые, - улыбнулся старик. - Может, тебе и объяснять ничего не придется...
- Послушай...
- Артемий, не задерживай. Опасно... Пора мне... Да... Горох я посадил, как ты говорил... Урожай хороший...
Артемий с младенцем на руках слегка попятился. Лина схватила деда за рукав и потащила к поваленному дереву:
- Говорят же тебе: “Быстрей!”
  Лина не видела, как исчезал старик. Она сидела на траве, прижимаясь спиной к стволу поваленного дерева, и смотрела на деда, сидящего рядом, что-то бубнившего себе под нос: то ли молитву, то ли колыбельную для малыша. Дед периодически зачем-то встряхивал спокойно посапывающего младенца, и вдруг слезы покатились из его глаз.
- Дедунь, ты чего?
- Чего-чего? Куда я теперь с дитем? И так за лешего принимают, а теперь вот еще из лесу мальчонку приволоку...
- Подумаешь! Эка невидаль! Ребенок! Ну и что? - Лина развела руками. - Воспитаем! Ты же не один. У тебя есть я, - твердо произнесла она.
Дед улыбнулся:
- Спасибо, егоза... Это я так... Нервы... Ты... это... перекуси, да двинемся домой.
Лина согласно кивнула головой, села возле дерева и не заметила, как задремала.
- Лина, солнышко, вставай, пора, - услышала она голос деда.
- Сейчас дедунь, - она открыла глаза и удивленно уставилась на деда. - Как я очутилась в кровати?
- Как-как? Как с вечера легла, так и сопишь. А еще грозилась вперед меня встать.
- А ребенок?
- Какой ребенок?
- Деда, - Лина села на кровати. - Ты хочешь сказать, что мне все приснилось?
- Слушай, про сон потом расскажешь. Нам собираться надо. Я жду тебя на кухне, - сказал дед Артемий и вышел из комнаты.
Возле порога Лина увидела рюкзак и канистру с водой. Она озадаченно посмотрела на деда. Это было похоже на дежа вю.
- В мешке хлеб, соль, крупа, сала немного, лук, чеснок, вяленое мясо, свечи и спички. А в канистре - вода, - тихо произнесла Лина, глядя на деда.
- Угадала, - улыбнулся дед, - и оделась правильно: брюки, ботинки, куртка и кепка. Умница.
Лина покраснела. Знал бы дед, что она собиралась надеть... Вряд ли бы он похвалил ее за это.
Всю дорогу Лина пыталась сопоставить одно с другим и никак не могла найти объяснение тому, что ей приснилось.
- Ну, вот... - произнес дед, - почти пришли.
Лина вздрогнула.
- А камень где?
- Какой камень?
Лина пожала плечами.
В действительности оказалось все гораздо прозаичней. Они добрались до заброшенной избушки охотников, оставили там продукты, вскипятили чайник, перекусили и собрались в обратный путь.
- Значит, ты сюда продукты носишь? Зачем? Кому они здесь нужны?
- Мало ли кому... Заблудится кто или по делам в дальний путь пойдет, чтоб была крыша над головой, очаг и еда...
- О ком ты заботишься? Ты же их не знаешь...
- Ну и что? Разве добрые дела надо делать только для тех, кого знаешь?
Глаза внучки потеплели. Она бросилась деду на шею.
- Ну-ну. Ты думала... а здесь... Вот. И рассказывать нечего. Просто... Однажды я сам попал в такую ситуацию... И чья-то забота спасла мне жизнь. Цепная реакция доброты рождается из малого. Кто-то запускает ее, кто-то продолжает... Это нормально, когда люди не забывают, что они люди и должны помогать друг другу... Жизнь прожита не зря, если ты спас кого-то от голодной смерти, если хоть раз протянул руку помощи кому-то... И для этого совсем не обязательно бежать в лес, к заброшенной избушке... А наряды, жажда наживы, желания наши - это все суета. Суета, - вздохнул дед, - все тщетное, пустое, не имеющее истинной ценности. Не суетись, живи по совести. И все будет.
- Ладно. Попробуем жить без суеты. Только я не знаю, получится ли?
- А ты стремись жить по совести, тогда и суета уйдет. Ты хотела свой сон рассказать... - напомнил дед.
- Я уж и не знаю. Все так реально было...
Лина видела, как внимательно слушает дед ее рассказ.
- Ну, вот и все... А проснулась я в своей кровати...
- Да, чего только не приснится... А я ведь знаю те места. Сходим как-нибудь, если... если сложится, - он внимательно посмотрел на внучку.
И в это время они услышали какой-то шум за избушкой...
- Что это? - испуганно спросила Лина.
- Сейчас посмотрю, - сказал дед.
- Мне страшно, - прошептала Лина, закрыла глаза и сжала кулачки.
Она не успела сосчитать до ста, как услышала голос деда:
- Смотри, кого я нашел...
Дед держал на руках маленького олененка.
- Ребеночек... - засмеялся дед. - Придется забирать, ножки сломаны передние, подлечить надо, иначе погибнет... Видишь, как бывает... Вот и сон твой... В руку, - добавил дед и погладил олененка.
А по синему небу неслись белорогие олени среди белесых гор и розоватых рек, чтобы поведать миру о нитях доброты, формирующих удивительное пространство, где возможны правильные взаимоотношения между людьми, благодаря которым постепенно восстановится истинный мир везде...
Июль 1999 г.