Быть экспертами самим себе. Инженерный метод творч

27.05.07.

 

БЫТЬ ЭКСПЕРТАМИ САМИМ СЕБЕ.
Инженерный метод творчества.

 

То, как разительно отличается жизнь современного человека от жизни людей   очень далёкого, и совсем недавнего прошлого, мы себе кое-как представляем. А попробуем себе представить жизнь людей будущих поколений. По сравнению с нами они будут ещё большими волшебниками, чем мы в сравнении с людьми первобытными. В чём они будут умнее нас?

 

Как заявлено в теме «От буквы к точке», прежде всего, их письменность будет непохожа на письмо нынешнее. Читать они будут уметь так же, как те самые, в начале девяностых годов сразу засекреченные 16-летние ПОДРУЖКИ из Киева, о которых успел рассказать Виктор Кандыба. Нынешнее высшее образование для них будет смешным.

 

Легко печатать, быстрее, чем произносить, человек сможет, работая лишь одним пальцем на единственной клавише-джойстике или кистью руки на телеграфном ключе. Не сложно представить себе  устройство с электромагнитами, в чём-то аналогичное электрическому звонку и телеграфному ключу. Работая таким «ВИБРОКЛЮЧОМ» в шифре «ОЛЬШАНИЦА» человек будет выдавать, в основном, лишь по одной точке на букву. Ему не надо будет соблюдать паузы различной продолжительности, как это приходится выдерживать в азбуке Морзе для обозначения точек, тире и различных комбинаций из тире и точек на каждую букву и ещё большие паузы между буквами, словами и фразами. Подобно пружинам телеграфного ключа в таком виброключе работают электромагниты, предназначенные для облегчения и ускорения работы кистью руки или лишь одним пальцем.

Как это сегодня уже осуществляется в биопротезах, прибор будет улавливать уже сам сигнал от мозга человека к мышце. Электромагнит будет реагировать быстрее, чем мышца.

 

Но главное, о чём мне сейчас хочется пофантазировать, это о предстоящих изменениях в приёмах мышления людей будущего.

Понятно, что человек будет находить  свои решения не только подсознательно, по наитию,  но и всё строже обосновывая их формально.  Более широкое применение математики, законов физики,  успехов прочих наук, использование всевозможных инструкций, стандартов, правил – всё это,  разумеется, будет обязательней в профессиональной деятельности людей.

 

Хочется особо обратить внимание на строгую процедуру принятия решений в суде и, особенно, в патентной экспертизе как на ИДЕАЛ процедуры принятия решений в любых других вопросах.

 

Заключение патентной экспертизы вырабатывается в диалоге с автором технического предложения на протяжении долгих лет. Столь долгие сроки решения какого-то вопроса там не зависят от его значимости. Годы тщательного рассмотрения какого-то технического предложения позволяют в соответствии с приёмами патентной экспертизы оценить его правильнее, чем лишь субъективно, по первому впечатлению.

 

Принимать всяческие решения по любому поводу нам приходится ежесекундно. Мало на что мы имеем много времени для раздумий и строгих процедур. Лишь в редчайших случаях можно позволить себе роскошь использовать патентную экспертизу или нечто аналогичное.

 

Как же принимаются даже стратегические решения, например, в вопросах выбора самых целесообразных вариантов в технических решениях при утверждении очередного проекта? Принимаются мнения самых авторитетных лиц. Как правило, это те люди, что наделены властью.  Испокон веков, властвующий человек считается самым умным при решении любого вопроса. Но: «Ты начальник, – я дурак. Я начальник, -  ты дурак». «Что хуже дурака? Дурак с инициативой!» (Из записной книжки Ильфа).

Однако есть ведь и эксперты, - профессионалы в решении таких вопросов, в которые не может достаточно обстоятельно вникать персона властвующая. Таковы, например, судебные ЭКСПЕРТЫ в делах криминалистики.

 

То же самое должно относиться ко всем профессиям.

В СВОЕЙ УЗКОЙ СПЕЦИАЛИЗАЦИИ подчинённый должен быть авторитетнее своего начальства.

 

Ещё кое-что.

Мою первую дипломную работу по патентному праву мой научный руководитель не допустил к защите, ужаснувшись крамолы, и сменил мне тему. Его напугал приведённый пример в моих рассуждениях. Я заявил, что пехота Красной Армии к началу войны оказалась разоружённой против немецких танков. Если бы решения о снятии с вооружения или о производстве безоткатных пушек и ручных противотанковых гранатомётов  принимались бы по принципам патентной экспертизы, а не по системе авторитетов, советская пехота имела бы, чем останавливать фашистские танки. Известно же, что сам Сталин признал, что в этом вопросе «вместе с водой выплеснули и ребёнка». Ведь он сам, имея по образованию сомнительные четыре класса русско-грузинской церковно-приходской школы («семинарии»), закрыл тему безоткатных орудий и приказал расстрелять её инициатора и руководителя.

 

В той своей дипломной работе я проводил почему-то неожиданную для всех мысль, с которой к своему же удивлению соглашались все мои преподаватели. Я считал, что самой массовой должна в будущем стать профессия патентоведа, а   патентная экспертиза – самым обязательным предметом изучения не только для инженеров, - людей уже одной из самых массовых профессий.

Если не патентная экспертиза, а, в основном, мнения бравых начальников будут определять выбор направлений технической политики и конкретных решений в создании новых образцов техники, то проектные организации будут выпускать макулатуру, а заводы металлолом.

 

Как выясняется, я всё же был неправ. Реальная жизнь (во спасение цивилизации от хаоса взрывообразного её развития) тормозит инженерную мысль всеми средствами.

«Патентовед на четыре головы выше любого другого специалиста» - помню,  совершенно верно заявил с трибуны ректор Патентного института.

Вот только хода нет тем, слишком умным, кто видит лучше прочих с такой высоты.

 

Помню, когда-то в патентном отделе всемирно известного Института электросварки им. Патона - в Киеве - работало ВОСЕМЬДЕСЯТ (!) патентоведов. Должно быть, они не зря ели свой хлеб! Но даже сегодня, многие ли господа - от молодых специалистов до вельможных директоров  всяких промышленных предприятий и научных учреждений - имеют  какое-либо представление о том, зачем вообще нужны патентные службы, да ещё такие мощные?!

 

Как-то я заглянул в общежитие МАИ к студентам, своим приятелям по Театру песни. Хорошо попели. Затем как-то всех заинтересовала моя профессия и тогдашняя работа. Патентный поверенный. Есть такая редкая профессия. Похоже, тогда она зажгла всех. Они так впечатлились от моих неправдоподобных историй, что потом всей гурьбой пошли сопровождать меня  через всю Москву, рискуя опоздать  в метро. Мои милые друзья тех лет! 

 

Кроме интересных примеров из своей работы, я успел рассказать им немного о том, что это за работа. Патентные услуги бывают очень разнообразные. Вот такая, например, прежде всего.

Какой-нибудь клиент просит составить описание его пока ещё лишь предполагаемого изобретения. Если заказ принят к рассмотрению, чем я должен заняться? Прежде всего, я долго выслушиваю автора и задаю ему множество интересующих меня вопросов. Тема, да и сама профессия этого человека для меня могут быть совершенно незнакомыми. Но патентовед, защищая юридические права изобретателя, должен быть в состоянии формально, как адвокат клиента, хоть как-то приблизительно понять, о чём этот специалист рассказывает, какое отличие и новшество в сравнении с ближайшим из нескольких  существующих аналогов этот автор пытается усмотреть. Потом я вкратце излагаю ему, правильно ли я его понял, пока приблизительно. Как правило, мне еще не раз надо будет встретиться с автором. Его идея должна во мне самом хорошо вызреть, - хотя бы в течение нескольких недель. Если с автором работаешь месяцы и годы, то каждая его последующая заявка на изобретение по той же теме означает, что в неё вложен столь же долгий творческий труд патентоведа. Самые интересные темы всё ещё продолжают развиваться уже и в моей голове. Это, бывает, не выветривается в течение, может быть, всех лет оставшейся жизни.

 

Начиная вникать в заданную тему, я буду искать в патентном фонде описания изобретений, близких к предложению автора. Сопоставляя эти материалы, я много времени потрачу в попытках как можно более удачно составить формулу его изобретения – грамматическое предложение, длиною приблизительно в полстраницы. Затем эти полстраницы я растягиваю в текст на  несколько страниц достаточно подробного описания этого предложения. Месячной нормой было две заявки на изобретения. Для заграничного патентования нормой считалось два месяца или  много более на составление одного патентного описания, но я, вряд ли знал лично тех, кто умел патентовать что-либо за границей хоть в какой-нибудь стране. Возможно, с такой работой мог справляться Илья Зборовский, тогдашний начальник патентного отдела в Институте сверхтвёрдых материалов. Он свободно владел несколькими иностранными языками, издал несколько брошюр по патентному делу и в Киеве был явно самым серьёзным специалистом своего дела. Уехал в Штаты. По слухам, он сумел открыть там свою  контору. В нашей конторе лишь я успевал выполнять свою, обычную норму. Даже две нормы. Патентные чертежи я выполнял всегда сам, и это - особое искусство - мне нравилось больше всего.

 

В тексте должны быть ссылки на номера аналогичных изобретений,  особенно подробно рассматривается ближайший аналог.

Имея номера патентов на аналогичные изобретения, интересно проследить и продумать перспективу дальнейшего развития рассматриваемой темы.

В каждом из упомянутых патентов имеются ссылки на ряд предыдущих патентов. Так можно составить некоторую их пирамиду.

 

Проследим, как развивается тема, и попробуем предположить направления её дальнейшего развития.

Формула изобретения имеет, скажем, приблизительно сто слов. Каждое слово в ней будем считать признаком этого изобретения. Переходя от рассмотрения предыдущих патентов к патентам последующим, мы будем обращать внимание на то, какие признаки сохраняются, и какие новые признаки появляются. Те, что сохраняются, являются признаками более существенными, а те, что исчезают, признаками менее существенными.   

 

Всем известна притча об удвоении числа зёрнышек на каждой из последующих клеток шахматной доски. А если в формуле изобретений, имеется, предположим, сто слов. И каждый такой признак, в принципе, может быть заменён хотя бы одним из множества иных признаков.  Как же бесконечно МНОГО полезных вариантов решения поставленной задачи можно ПРЕДЛОЖИТЬ, - даже изобрести! Только попросили бы!

Сколько же из них можно реализовать? В лучшем случае – единицы.

 

 

Следим за статистикой, - числом зарегистрированных изобретений по рассматриваемым темам. На основании такой статистики, по числу патентов с какими-то характерными признаками выясняется оценка перспективности определённых направлений.

 

Такие исследования проводится пока довольно редко, как правило, для прогнозирования развития какой-либо новой, быстро развивающейся отрасли техники. Работа эта очень трудоёмкая, если проводить её традиционным способом, - считывая всё глазами.

 

Но всё меняется с появлением компьютеров, теперь уже чуть ли не на каждом столе.

Компьютерные программы могут заменить глаза человека в подсчёте признаков, - одинаковых слов в сопоставляемых формулах изобретений. Через компьютер можно прогонять миллионы формул и описаний изобретений.  Он сам будет составлять упомянутые выше пирамиды аналогов, ориентируясь на ключевые слова, фразы, структуру и даты в этих документах.

 

То, что раньше требовало сотни и тысячи часов живого труда патентоведов, то теперь компьютер сможет делать почти мгновенно. Это значит, что патентные исследования станут обычным, если не обязательным этапом работы конструкторов, по малейшему поводу, как давно уже стали расчеты на прочность.

 

 

 

Заглядывая ещё дальше, можно видеть следующее.

Пока ещё лишь немногие люди (в основном, те, что зарегистрировали уже не одно своё изобретение) имеют привычку постоянно анализировать многообразие  вариантов в своих решениях, составляя словесные формулы своих инженерных предложений, - вовсе не обязательно с целью последующего патентования.  Эта привычка делает технические мысли  яснее и несопоставимо мощнее, чем у коллег, не обременяющих себя такой экспертизой.

 

Изобретают не только конструкторы. Люди всяких профессий мыслили бы лучше, если бы научились формулировать свои мысли аналогично составлению патентных  формул. Это труд напряжённый, но сказочно эффективный. Словесная формула технического решения вряд ли может быть предельно совершенной. Даже совершенствуя всю жизнь какое-то техническое устройство, способ, вещество или биологический объект, результаты этого поиска стоит всю жизнь оценивать всё уточняющимися словесными формулами сути очередного решения.

 

А где граница между решениями техническими и не техническими? Разве администратор не принимает каких-то технических решений? Задавать последовательность каких-либо хозяйственных работ – разве это не технические решения?

 

Очень не скоро всевозможные специалисты различных профессий научатся формулировать всякие свои решения подобно формулировкам изобретений (как не многие  находят применение высшей математике в своей профессии).

 

Но когда словесное формулирование даже бытовых решений станет для людей делом привычным, выбор наилучших вариантов поможет делать компьютер. Если сегодня ежесекундно мы мгновенно,  подсознательно принимаем всевозможные решения, далеко не самые разумные, то в будущем лучше нас будет соображать наш слуга-компьютер. Он сам будет подсказывать нам ответы на вопросы, если мы будем формулировать их ему достаточно чётко. Свои заключения он будет выдавать на основании экспертизы, проводимой им подобно процедуре патентной экспертизы. Но для него на это ему потребуются не годы, а мгновения.

 

Сегодня компьютер мыслит лучше человека при работе с цифрами, а завтра он, наш подсказчик, будет умнее нас даже в наших бытовых проблемах. Для этого нам надо научиться формулировать всяческие свои вопросы, подобно формулировкам вопросов о патентоспособности технических решений.

Субъективные мнения начальствующих персон будут всё менее приемлемы.

 

Идеалом процедуры принятия всевозможных решений в любой профессии, станет порядок, аналогичный процедурам в патентной экспертизе или в суде. Но это будет осуществляться быстро, - с помощью компьютерной техники будущего.

 

*     *     *