Настины каникулы

С криком ура, Настя вбежала в квартиру, и с размаху бросила на пол ненавистную сумку. Ошеломлённый отец, смотрел на дочь, словно ждал, что она ещё этакое выкинет?  Но, Настя, прищурив невинные глазки, на цыпочках подошла к столу.
- Вы, что не рады? – закричала она, вопросительно глядя на отца и Веронику Альбертовну.
- А, чему мы собственно должны радоваться?  - произнёс Михаил Петрович, поднимаясь со стула, потягиваясь
- Ну, вы что? – надув губки, пробурчала Настя, оглядываясь на притихшую Веронику Альбертовну
- Ну, начались каникулы, - произнесла Вероника Альбертовна, не поднимая головы от журнала
- Вот! Ка-ни-ку-лы! – пританцовывая вокруг стола, громко хлопая в ладоши, говорила Настя, жмурясь от солнца.
И, вдруг, словно вспомнив, самое главное, закричала.
- Ой! Я же сегодня ночью уезжаю! Хоть какой-то чемоданчик у нас имеется?
- Куда, ты уезжаешь? – всё так же листая бездумно журнал, безразличным тоном, произнесла Вероника Альбертовна, зевая
- Как куда? К Денису еду! – улыбаясь, произнесла Настя, закрывая за собой дверь своей комнаты
- Ты слышал? – обратилась Вероника Альбертовна к мужу, который, что-то искал в шкафу, показывая зад жене.
- Что? – обернувшись, спросил он, вытирая потное лицо, чистой рубашкой
- Уезжает она, говорю! К Денису! – сказала Вероника Альбертовна, проходя мимо мужа, в кухню.
- К Денису? Кто такой Денис? – удивлённо спросил Михаил Петрович, бросая в шкаф рубашку, громко хлопая дверцей
- Это не тот ли Денис, которого она провожала в Армию, кажется три месяца назад?
 – спросил он, заходя в кухню, нежно, разглядывая жену, заметно округлившуюся.
- Да пусть едет! – прощебетала Вероника Альбертовна, оборачиваясь, чувствуя жадный взгляд мужа на себе.
- Пошли в спальню, - обнимая жену, прошептал Михаил Петрович, целуя её полные груди.
- Не сейчас, - слегка оттолкнув мужа, быстро прошептала Вероника Альбертовна, оглядываясь на заходящую Настю.
- Добавьте мне ещё деньжат, - произнесла Настя, протягивая руку к пирожку с картошкой.
- Не трогать, - нарочито строго, сказал Михаил Петрович, касаясь пальцем руки Насти, - Сейчас будем обедать.

- Когда отходит поезд? – спросил Михаил Петрович во время обеда, глядя мимо Насти, медленно прожёвывая пищу.
- Я же сказала, ночью! – ответила Настя, наливая сок в стакан из графина.
- У ночи есть время, - сердито ответил Михаил Петрович, бросая на стол пачку сотенных.
- Этого мало, - сказала Настя, вставая, отодвигая ногой тяжёлый стул, странно морщась.
- Хватит, - великодушно сказал Михаил Петрович, продолжая, есть.
- Добавь Мишенька, - ласково глядя на мужа, тихо сказала Вероника Альбертовна.
Долго вытирая салфеткой рот, Михаил Петрович, надменно смотрел на Настю.
- Ох, вы меня совсем обанкротите, - криво улыбаясь, произнёс он, вынимая из нагрудного кармана, ещё пачку сотенных. 
- Спасибо, - и чмокнув отца в руку, Настя, выбегая из кухни, пропела, - ты наш батюшка свет.

- Здесь все? – произнесла подслеповатая старуха, сгребая со стола деньги, корявой рукой.
- Пересчитайте, - дрожащими губами, ответила Настя, оглядывая тёмную комнату.
- Садись, - показывая глазами в угол, прошепелявила старуха, выходя из комнаты.
Настя долго разглядывала замшелый диванчик, чем-то схожий со старухой, но это было единственное место, куда можно было сесть. Брезгливо морщась, Настя села, и провалилась, словно в яму.

- Снимай трусы, и ложись сюда, - сказала старуха, показывая на стол, на котором была расстелена тёмная ткань, неизвестного происхождения.

Тусклый свет от лампочки, напомнил Насте подвал, Дениса, который без лишних слов, повалил её на грязный бетонный пол.
- Я боюсь, - шептала она Денису, инстинктивно прижимаясь к нему, чувствуя его прерывистое дыхание.
- Не бойся, всё будет в лучшем виде, - произнёс он, расстегивая свои джинсы.

- Ой, мамочки, - крикнула так же Настя, как в подвале, зажимая себе рот холодной ладошкой.
- Не кричи, соседи услышат, - шептала старуха.
Но Настя, плохо соображая, смотрела на тусклый свет лампочки, кусая ладонь, терпела жуткую боль.

- Полежи здесь до утра, и не вздумай реветь, - всё так же шепча, произнесла старуха, укладывая Настю, на замшелый диванчик.
- Выпей это, - протянула старуха Насте стакан, наполненный какой-то жижей.
- Что это? – еле шевеля губами, спросила Настя, чувствуя, как жидкость обожгла горло, похожая на ту, которой её поил Денис, в тот вечер.
 
К утру, резь в пояснице и внизу живота усилилась. Настя почувствовала, что хочет в туалет, и она попыталась встать, но старуха не дала, резко раздвигая её ноги.

Серым утром, такси подъехало к Настиному дому.
- Эй, девочка, - крикнул весело таксист, оглядываясь на заднее сиденье.
- Чего молчишь то? – чувствуя не доброе начало утра, прошептал он, открывая дверцу машины.

- Как было? Как было? – повторял таксист, сжимая в дрожащих руках фуражку, глядя в пытливые глаза следователю.
- Она стояла у дороги, с поднятой рукой. Я проезжал мимо, торопился в парк, смена моя заканчивалась, жалко стало девчушку. Она назвала свой адрес, оказалось, по пути. Вот и всё…

Наконец, найдя номер телефона Михаила Петровича, следователь поднял трубку, продолжая вслух размышлять, неизвестно к кому обращаясь.
-  Жалко мужика, как два года тому назад, схоронил жену, а теперь вот дочь... недавно женился, жена беременная...
- Алло! Михаил Петрович? Здравствуйте! С Вами говорит...