Улыбка

     На улице раздались громкие, размеренные хлопки. Девушка вскочила с кресла, подбежала к окну и отдернула  штору.
     -Ой, смотрите, как красиво!- восторженно вскрикнула она, ее друзья, оживленно о чем-то беседовавшие, поднялись и тоже подошли.
     Перед домом кто-то из жильцов запустил фейерверк. С громким хлопком, сопровождаемые облаками порохового дыма из многоствольной мортиры, в небо вылетали заряды, распускавшиеся в вышине разноцветными букетами мерцающих и приятно потрескивающих, падающих звезд. Когда фейерверк получался особенно красивым, дети и женщины, стоявшие невдалеке, восторженно взвизгивали, а сидевшие на лавочке у подъезда уже довольно крепко выпившие мужики во все горло хрипло кричали «Ур-ра-а!». От соседнего подъезда, мерцая проблесковыми маячками, отъехала скорая помощь.
     В городе был праздник. Из окон квартир и открытых дверей ресторанов, баров и кафе доносилась музыка, сверкающие фонтаны фейерверков взлетали на площадях и у домов, красиво одетые люди  суетливо шагали по тротуарам, спеша сделать последние приготовления, купить подарки или подготовиться к приходу гостей. Автомобили, нетерпеливо сигналя, медленно двигались в привычных пробках. По улицам медленно ползли человеческие аквариумы автобусов и троллейбусов, глубоко под землей, в бетонных тоннелях с воем неслись поезда метро, и голоса любимых всеми артистов по случаю торжества объявляли остановки.
 
     В городском парке в этот час было  тихо и безлюдно. На площади у центрального входа блестели свежей краской подготовленные к запуску аттракционы. Между деревьев и кустов из еще сыроватой земли, покрытой прошлогодней пожухлой листвой, дружно тянулись к солнцу невзрачные цветы мать-и-мачехи, на солнечной стороне полян яркими желтыми пятнами заявляли о себе первые одуванчики. В покрытых зеленым налетом пробивающейся листвы ветвях старой березы воодушевленно пел скворец.
     На окраине парка, недалеко от старой березы на земле лежал Снайпер. Он удобно разместился между двумя молодыми соснами, положил винтовку на травяную кочку и подоткнул под себя белый маскировочный халат. Белый халат был его фетишем, своеобразным талисманом, появившимся у него в незапамятные времена, когда он, созданный Великим Отцом и Учителем,  получил свою профессию,  и приносившим неизменную удачу. Белый цвет совершенно не мешал работать, потому что Снайпер был неповторимым мастером маскировки, и если даже он выбрал себе место посреди многолюдной городской площади, не нашлось бы человека, вопреки его желанию заметившего его.
     Снайпер смотрел в окуляр прицела, разглядывая мелькающие перед ним лица. Лица были разные, в основном, по случаю праздника, радостные и воодушевленные, но попадались и чем-то озабоченные, и раздраженные, искаженные ненавистью и болью, а иногда и неприкрытой злобой. Способность Снайпера видеть людей была уникальна и безгранична, - не сходя с места, он видел всех и каждого. Невозможно было укрыться от его взора ни в автомобиле, ни за стенами домов, и даже космические расстояния не были препятствием для него.  Рассматривая людей,  он видел не только лица, но и то, что происходило у них внутри - мысли и желания, потаенные движения душ, раздиравшие их противоречия, возвышенные и самые низменные чувства. Многим Снайпер мог бы позавидовать, кому-то посочувствовать, но бесконечность времени, в течение которого он занимался своей работой, научила его мудрому безразличию. Снайпер одинаково ровно относился ко всем людям, ему было все равно, кто сегодня станет его целью: дряхлый замшелый, уже давно позабывший дату своего рождения старик или только что родившийся розовощекий младенец; пышущий здоровьем, окруженный вооруженной до зубов охраной и опекаемый вездесущими службами безопасности президент страны или согнутая в три погибели всклокоченная звероподобная женщина, борющаяся за выживание на городской свалке среди бездомных собак, крыс и стай безумных чаек. Все они были для него одинаково интересны и одновременно безразличны. Вглядываясь в лица, он искал лишь те, особенные, помеченные знаком Учителя.
     Снайпер лежал неподвижно, лишь матово поблескивающий конец ствола винтовки плавно и медленно перемещался влево и вправо, отражая направление его внимания. Пальцы правой руки ласково поглаживали ложе  верного оружия, иногда чутко вздрагивая, когда что-то особенное привлекало его внимание.
     Вот движение ствола остановилось, Снайпер замер, напряженно вглядываясь в прицел. Его рука привычным движением взялась за отполированную миллиардами прикосновений рукоятку затвора и заученным, уже практически инстинктивным движением дослала патрон в патронник, после чего костлявый палец так же привычно и легко опустился на спусковой крючок. Снайпер затаил дыхание, палец плавно согнулся в суставе, винтовка бесшумно вздрогнула, по-приятельски ласково и мягко толкнув в плечо отдачей. Он оторвался от прицела, нежно и аккуратно положил оружие на траву и не стал наблюдать за результатом, потому что знал, - посланный им снаряд попадет в намеченную точку выбранной  цели.
     Ожидая чего-то еще, он вынул из-за пояса нож и сделал на прикладе маленькую зарубочку.
     «Молодец, сынок,  спасибо за работу!» - раздался в голове полный безмерной ласки и бесконечной любви голос Отца и Учителя.
     Теперь задачу можно было считать выполненной. Снайпер приподнялся, откинул капюшон халата, торжествующе посмотрел вокруг черными бездонными провалами глазниц и ослепительно сверкнул радостной улыбкой двух рядов великолепных жемчужных зубов в снежно-белых от времени костях челюстей. Он встал на ноги, потянулся, закинул за спину винтовку и спокойно пошел по тропинке, не обращая внимания на окаменевшего от нестерпимого ужаса случайного прохожего, в неестественно раскрытых и остекленело остановившихся глазах которого отразилась надпись «Memento mori»(Помни о смерти), выведенная витиеватой латинской вязью на шершавом от зарубок прикладе.
 
     -И что за день сегодня, второй летальный инсульт за дежурство!- с досадой произнес в салоне мчащегося с воем по улице реанимобиля врач Сидоров, устало посмотрел на поползшие по экрану монитора предательские прямые и, обреченно вздохнув, накрыл вдруг побелевшее лицо пациента простыней.