Рецензия на спектакль актеров 4-го курса ВГИКа

        Дипломный спектакль  «От первого лица» (вечер монологов) актерской мастерской В.Грамматикова, 4-ый курс, ВГИК, 2009г.
        Впечатление.

        В течение одной постановки несколько раз поднимаешься до искреннего, почти детского, смеха и с этой непостижимой высоты срываешься вниз – к таким же искренним и детским слезам… И снова поднимаешься, и снова срываешься… И снова вверх, и снова вниз… И так – с каждым новым персонажем, с каждым новым эпизодом. До самого конца. А в конце – освобождаешься. Понимание приходит с первыми нотами финальной песни, и с последними ее словами ощущение не уходит. Спектакль заканчивается – эмоции остаются.

        Спектакль, родившийся из дипломного экзамена по сценической речи. Что это значит? Это значит, что каждый эпизод в спектакле индивидуален. Потому что он изначально избран и создан самим исполнителем. Это значит, что в данном спектакле, при самой по себе талантливой и тонкой режиссуре всей постановки, сверх того исполняется принцип «актер – режиссер своей роли», и здесь известное утверждение действительно взято за принцип. Цельная композиция спектакля дробится на многие составляющие – что хочет сказать каждый из персонажей? Но спектакль и соединяется в единой композиции в единую мысль. От первого лица…
        Одиннадцать монологов. Каждый создается в самостоятельном образе, жанре, стиле. В неповторимой манере работает каждый из актеров, раскрывая смысл своего текста. На первый взгляд все отрывки абсолютно различны и ничем не связаны между собой. Ничем не СВЯЗЫВАЕМЫЕ… Скорее СПЛЕТАЕМЫЕ – сплетаются романсом два отделения, сплетаются светом эпизоды, сплетаются звуком сцены… Авторы включили в спектакль темы «от малого до великого». Судьба одного конкретного человека и судьба целой страны… Взаимоотношения между матерью и дочерью, между мужчиной и женщиной, между бедным и богатым, между талантливым и способным, между «умным-умным» и «тупым-тупым»… Люди разных профессий, разных сословий, разных эпох, разных взглядов, «разных времен и народов». Но все эти диалоги и монологи, разговоры и рассказы, мысли и воспоминания объединяются единой нитью. О том, что волнует больше всего, размышление вслух – со зрителем, с персонажем, и… С самим собой.


        «Дрожит пароход, и тихо-тихо отходит земля. И все молчат. Только с нижней палубы доносится женский плач, упорный, долгий. Последний. По всей России...
        Дрожит пароход, стелет черный дым. Я оглянулась и остолбенела навеки и веки видеть буду, как тихо-тихо уходит от меня моя земля…»
        Чувства, которые нам – современным – вряд ли удастся пережить. Вряд ли УДОСТОИМСЯ мы этого. Счастье наше в том или несчастье? Откуда же нашла в себе эти чувства она – актриса, совсем еще юная?
        «Тебе тяжело, Антоний?  Ведь все передалось тебе!  Какой ты добрый, Антоний!  Хочешь, чтобы тебе стало легче?.. Легко-легко? Встань, Антоний! - тихо произносит другая. - И не бойся, я не причиню тебе зла.  Дай мне руку!  А теперь, Антоний, взгляни на небо. Ты должен привыкнуть к нему.  Скоро, Антоний, ты почувствуешь удивительную легкость. Словно ты стал вдруг воздушным... Молчи... Ответь мне только, чувствуешь ли это, да или нет?  Вот мы и взлетели, Антоний!.. – актриса встает, и я с трудом удерживаюсь от того же. - Расслабься... Не делай резких движений. И главное, не думай ни о чем!.. Вот и все - будь счастлив!..»
        После этих слов они взлетели – в книге…
        «С этого вечера я начал думать, то есть я хочу сказать, стал делать одно, а думать другое. По-моему, это как раз и называется думать…»
От серьезного к смешному, от юмора к философии, от вечера к утру…
        «В это утро я снова лгала во сне, а ложь имеет  запах. Она пахла capture "Contour de 1'oeil Christian Dior". Этот запах и разбудил меня.
Поднявшись  с  кровати, я  выпила  две  китайские  чашки  воды,  надела перстень,  выкованный  в третьем  веке  новой  эры  для левой  руки какой-то женщины, и застегнула на лодыжке цепочку часов "Tissot".
        Тут кто-то позвонил.
        "Hermes",  parfum  spray "Caleche",  -  определила я, принюхиваясь  к входной двери. Это была моя сестра Ева…»
        Для одних жизнь измеряется воспоминаниями, для других – запахами. Для кого-то – деньгами, а для кого-то...
        «Это было двадцать лет назад, я жил тогда в Париже. Я снимал в  Латинском квартале  крошечную  квартирку  окнами  на  кладбище,  и  денег,  которые  я зарабатывал, едва хватало, чтобы сводить концы с концами.
        Когда я взглянул на карточку, у меня потемнело  в  глазах – цены  были гораздо выше, чем я предполагал. Но она меня успокоила.
        - Я никогда не завтракаю, - сказала она.
        - Вы меня обижаете! - великодушно воскликнул я.
        - Я никогда плотно не завтракаю: не больше одного блюда. По-моему, люди в наше время слишком много едят. Немножко рыбы, пожалуй. Интересно,  есть  у них лососина?..»
        И снова обрыв – от Франции к России, от завтрака в театр. Театр жизни – театр настоящий. СтОящий театр.
        «Сонечка жила в кресле. Глубоком, дремучем, зеленом. В огромном зеленом кресле, окружавшем, обступавшем, обнимавшем ее, как лес. Сонечка жила в зеленом кусту кресла. Кресло стояло у окна, на Москва-реке, окруженное пустырями — просторами.
Мужчины ее не любили. Женщины — тоже. Дети любили. Старики. Слуги. Животные.
Все, все ей было дано, чтобы быть без ума, без души, на коленях — любимой: и дар, и жар, и красота, и ум, и неизъяснимая прелесть, и безымянная слава — лучше имени и все это в ее руках было — прах, потому что она хотела — сама любить. Сама любила.
На Сонечку нужен был поэт. Большой поэт, то есть: такой же большой человек, как поэт. Такого она не встретила. А может, один из первых двухсот добровольцев в Новочеркасске 18-го года. Любой из двухсот. Но их в Москве Девятнадцатого года — не было. Их уже — нигде не было…»
        Антракт.
        И возвращение – к тому же подоконнику, к тому же цыганскому романсу, к той же Цветаевой. К той, да не к этой…
        «Моя мать очень странная.
        Моя мать совсем не похожа на мать. У нее светло-русые волосы, они по бокам завиваются. У нее зеленые глаза, нос с горбинкой и розовые губы. У нее стройный рост и руки, которые мне нравятся.  Она грустна, быстра, любит Стихи и Музыку. Она пишет стихи.»
        Ариадна Эфрон. Светлая тонкая нить света и в имени, и в сути своей – актриса на сцене сама ли сочувствует, персонаж ли в ней говорит…
        «Бедная Марина! Как часто и взрослым — особенно взрослым! — собеседникам была она не по возрасту!»
        И словно сама Марина – является…
        «Слушай и помни: всякий, кто смеется над бедой другого, — дурак или негодяй; чаще всего — и то, и другое. Когда человек попадает впросак — это не смешно; когда человека обливают помоями — это не смешно; когда человеку подставляют подножку — это не смешно; когда человек теряет штаны — это не смешно; когда человека бьют по лицу — это подло. Такой смех — грех».
        Прыжок во времени – из одной «смуты» в другую. Сколько их было в нашей стране – этих «смут»?..
        «Прыгать в пропасть лучше с разбега, не останавливаясь на ее краю и не оглядываясь на прекрасный мир, оставляемый навсегда. Стучу и, не расслышав ответа, переступаю порог. И сразу сталкиваюсь со взглядом Веверса. Глаза в глаза.
        Их бы надо в кино крупным планом показывать, такие глаза. Совсем голые. Без малейших попыток маскировать цинизм, жестокость, сладострастное предвкушение пыток, которым сейчас будет подвергнута жертва. К этому взгляду не требовалось никаких словесных комментариев.
        Но я еще сопротивляюсь. Я продолжаю делать вид, что считаю себя по-прежнему человеком, коммунистом, женщиной…»
        Неженское женское… История. Все это история. И не важно – женское или мужское.
        «Мне это нравится. Мне нравится, что у народа моей страны глаза такие пустые и выпуклые. Это вселяет в меня чувство законной гордости. Можно себе представить, какие глаза там. Где все продается и все покупается:
        …Глубоко спрятанные, притаившиеся, хищные и перепуганные глаза... Девальвация, безработица, пауперизм…»
        Ах, это ли про нас? Какое из определений наше? Задумываться над этим некогда, всегда некогда. А здесь, вдруг начинаешь думать… Именно так - вдруг - как в одном из монологов… Или, как в другом монологе – аккомпаниатор, живущий в тени кумира, сам бывший когда-то кумиром… Но он забыт, и в подаренную случаем ВДРУГ секунду общения с публикой один на один, с лучом прожектора, он просит… Просит лишь об одном – «вспомните меня…» И ради этого – забыть обо всем и ото всего отречься? Правда… Или игра?
        Последний монолог – легенда… Легенда о пианисте. Который играл, потому что любил играть, не мог не играть… Он жил на пароходе и никогда в своей жизни не сходил на землю. На этой земле, где гоняются в лабиринтах времени и пространства за славой, выгодой, деньгами и властью, ему нечего было делать… Возможно, он прав?

        Как зрителю, не было скучно ни секунды. Даже зная большинство произведений, послуживших первоисточниками звучащих со сцены текстов, зритель имеет возможность воспринимать их в данном спектакле «здесь и сейчас», как в первый раз. Режиссура – это отбор. Здесь – нет ничего лишнего. Точность сценического решения, композиции – внутри каждого отрывка и спектакля в целом – одновременно не отпускает внимания, не отвлекает от главного – содержания – и не утомляет.
        Как режиссеру, было по хорошему завидно и любопытно, в чем же заключается секрет? Что это за ключ, который ТАК раскрывает актеров. Многих раскрывает неожиданно, по-новому… Действительно «ключ без права передачи».
        О технике здесь крайне трудно рассудить. Не все еще «ровно и гладко». Вот только… В данном случае, это не портит, а наоборот, подкупает. На доли секунды подводит исполнителей – возможно – нехватка опыта, ТАКИМ текстам трудно соОТВЕТствовать, не правда ли?.. Да нет! Скорее все объясняется внутренним темпераментом. Или все это настолько искренне? Актер берет тебя и ведет, словно внутрь не роли, а самого себя. И ему, каждому из них, веришь. Ни одного разочарования за весь спектакль. Нет роли, нет актера – есть живой человек. Вот что ценно! И человек говорит с тобой. О себе. Предельная искренность – главная отличительная черта этой постановки. Каждый человек, вышедший на сцену, уводит человека, сидящего в зале, к конкретной цели. И человек в зале идет за ним, забывая обо всем, идет и к слезам, и к смеху…

        Это напоминает поездку по реке. Плыть к главной цели путешествия, и заходить в разные  маленькие городки, деревеньки или большие портовые города. И, останавливаясь в каждом на определенное количество дней-часов-минут, погружаться в историю места – каждый раз новую. Знакомиться с людьми, обычаями, нравами. Изучать, переживать, ПРОЖИВАТЬ, и… И плыть дальше. А в конце путешествия возвратиться домой, но при этом осознать себя чуть-чуть другим. Новым. Потому что, изучая и проживая чужие истории, в себе открываешь новые грани, ранее неведомые. Потому что большинство обстоятельств, с которыми сталкиваешься в сценической, а равно и в зрительской, «жизни», зачастую не предлагаются нам в обычной жизни столь ярко и откровенно. Еще чаще мы просто не замечаем их, этих «предлагаемых обстоятельств», занятые своей обыденностью и повседневностью. Но жизнь так устроена, что если задумаешься над событиями хоть раз, хоть ненадолго, и пусть даже это не касается непосредственно тебя, а происходит с кем-то другим, где-то не здесь, может даже на сцене… Так вот в следующий раз, возможно ты не пройдешь мимо. Мимо, возможно, самого себя…

        Авторам, актерам и режиссеру – спасибо.

        Спектакль «От первого лица» составлен из монологов:
        - Надежда Тэффи «Воспоминания»,
        - Павел Вежинов «Барьер» (монолог Доротеи),
        - Альберто Моравиа «Мысли вслух»,
        - Милорад Павич «Ящик для письменных принадлежностей» (монолог Лили),
        - Сомерсет Моэм «Завтрак»,
        - Марина Цветаева «Повесть о Сонечке»,
        - Ариадна Эфрон «Воспоминания»,
        - Евгения Гинзбург «Крутой маршрут»,
        - Венедикт Ерофеев «Москва-Петушки»,
        - Марсель Миттуа «Аккомпаниатор»,
        - Алессандро Баррикко «Легенда о пианисте».
        Продолжительность 2ч.50мин. с антрактом.  Режиссер  Ю.Жженова.

        Другие спектакли курса:
        - «Три сестры» (А.П.Чехов), режиссер Ю.Ильяшевский,
        - «Последние» (М.Горький), режиссер Р.Спиричев,
        - «Третье» (поэты Серебряного века), режиссер Ю.Жженова,
        - «Записки Ларионова» (М.Шишкин), режиссер В.Грамматиков,
        - «Игры в женитьбу», режиссер И.Цалон.


        Рецензия написана для публикации в журнале «ВЖИК» (пресса ВГИКа), №2, 2009 год.