Глава 4. Некоторым не удается опуститься на землю

       
         Выйдя из подъезда Иркиного дома, Нюрка останавливается. «Где же сейчас Любовь Доменовна», - думает она. И надо же, вот она пролетает у нее  над головой! Нюрка инстинктивно подпрыгивает верх, и тут очень кстати  появляется давешний небольшой красный тайфунчик,  подхватывает ее и несет прямиком в её сторону. Она полна решимости, вернуть учительницу на землю.   
          - Любовь Доменовна! Я здесь, сейчас помогу, – кричит она.
          Женщина  слышит ее и оборачивается.
           - Из-за тебя все, Иванова! Какая же, все-таки безалаберная! Как же мне теперь опуститься? – кричит она  в ответ. 
           - Ну, из-за меня, что же теперь, -  отклоняет Нюрка  первую обвинительную и обидную часть её реплики.  И тут же переходит к инструкциям по существу техники приземления: «Вы не дергайтесь, главное, а постарайтесь…»       
           Но Любовь Доменовна от ее слов начинает сердиться сильней:
           - Это ты мне  будешь говорить, чтобы я не дергалась?! –  вопит она. 
          И ведь вот же, как назло, метеоусловия  резко ухудшаются. Нюрка видит, как с севера к ним стремительно приближается уже не какой-то там небольшой тайфунчик, а самый настоящий не детских размеров темно-лиловый смерч. Чем он ближе, тем слышнее становится, что его движение сопровождается противным завыванием, как будто  бормашина и точильный станок решили спеть дуэтом: Взз! Жжззз! Двзз! 
          В этих ужасных звуках тонет отчаянный Нюркин крик:  «Ой, Любовь Доменовна не сердитесь, пожалуйста, не надо».  Смерч налетает на учительницу, подхватывает её и тащит  вниз к земле. Его же реактивная сила резко отбрасывает Нюрку  куда–то верх и в сторону. Здесь она попадает в мощный и сильную волну теплого ветра, который несет ее все выше и выше. Сначала она пытается бороться с ним, повернуть обратно и догнать Любовь Доменовну, но  ее попытки приводят лишь к тому, что очень быстро совершенно выбивается из сил. Теперь она  просто летит и тихо плачет.   
         А несущий ее поток тем временем становится  белым, прохладным и влажным, похожим на быстро несущуюся молочную реку.  Она летит в его середине, и нескончаемый городской пейзаж внизу становится  едва-едва различимым.  Она понемногу успокаивается и начинает вспоминать всю  историю с небольшим красным тайфунчиком с самого начала. 
       Когда ее воспоминания  доходят до того момента, когда приемщица из химчистки   весьма ловко совершала мягкую посадку, да еще и, не выпустив ни на миг из рук смешную пластмассовую миску, ей становится очень весело.  Она начинает представлять, как будет рассказывать про это Шурке, Ирке, маме. Ой, кстати, а где же ее мобильный? Его нет. Ясно, всегдашняя растеряша, она забыла его у Ирки в ванной комнате.
      Тут-то у нее и возникает вопрос. Почему приемщица, оказавшись, по существу в  совершенно такой же, что и Любовь Доменовна, ситуации, сумела приземлиться так быстро и совершенно самостоятельно, а у умной математички с этим возникли такие серьезные проблемы? 
      Ответа на него сразу же не находится. Она только  снова чувствует себя виноватой, и начинает тренькать, ныть об этом  какая-то очень тонкая струнка у нее внутри. Она начинает прислушиваться к этому звуку и…О!, нет, только не это! Она вспомнила! Но как же она могла забыть,  что не только мобильник забыла она у Ирки.  В морозилке она забыла Курицу.  Эта мысль приводит ее в полное смятение. Она начинает делать какие-то движения в потоке, не слишком отдавая себе отчет какие и зачем, и вдруг…               
            Вдруг прямо впереди и совсем близко перед ней появляется  высокая гора. Она притягивает ее к себе как магнит, и через некоторое время ее полет  переходит в падение…    
            
            …Гора неумолимо приближалась. И, наконец,  Трах! И О-о-о-ой!  Она упала в какие-то колючие кусты. Исцарапав в кровь руки, ноги, лицо,  изорвав сарафан,  громко плача от боли, и размазывая руками по лицу слезы и   кровь, она поднялась на ноги и осмотрелась.  Весь склон, на который она приземлилась, густо зарос шиповником.
              Несколько выше видны были высокие деревья. Он  решила добраться до них. Каждому понятно, сколько мужества  ей для этого потребовалось. Она то  сердилась, то пела, то ревела, пока, наконец, не выбралась из проклятых колючек. Теперь  под ногами у нее были камни, между которыми вились  крепкие, узловатые корни высоких сосен. Вершина горы была  совсем близко.
             Вдруг Нюрка увидела между камнями   небольшое отверстие. Она подошла поближе, заглянула внутрь и увидела пещеру. Потолок пещеры имел   куполообразный свод, а дно ее невозможно было разглядеть во мраке.
            По периметру была толстая жердь, и на ней сидела огромная, в человеческий рост, СОВА. Ее  круглые глаза освещали пещеру, словно автомобильные фары.
           - Входи, - сказала СОВА, - присаживайся.
           - Спасибо, - поблагодарила Нюрка, - и, стараясь не  смотреть вниз, примостилась на жерди на почтительном расстоянии от СОВЫ.
             Она судорожно вцепилась в эту деревяшку и думала только о том, чтобы не свалиться.
           - Если высидишь здесь девять дней, узнаешь что такое   ВЕЧНОСТЬ, - гулко возвестила СОВА, и эхо много,   много раз повторило ее слова в каменном колодце.
            "А мне не больно-то и хотелось это знать", - подумала Нюрка, но сердце у нее сильно заколотилось.
             Внезапно СОВА  закрыла глаза. Воцарилась кромешная тьма.
            - Эй! Где Вы? - в испуге закричала Нюрка, и эхо из   колодца отозвалось:
            - Эйгдевы! Эйгдевы! Эйгдевы!
            Нюрка замолчала. Ей было  очень страшно. Затаив дыхание, она  стала прислушиваться к тому, что делает СОВА. Но та, если  и была все еще здесь, ничем - ни малейшим шорохом, ни   звуком не выдавала своего присутствия.
            Нечего было и думать выбраться отсюда в кромешной  тьме. Интересно, что из того отверстия, в которое  девочка залезла в пещеру, тоже не проникало ни лучика света, словно там снаружи внезапно наступила ночь.   А, может быть, ночь и в самом деле наступила. Нюрка уже ничего не могла сказать о  том, сколько времени она здесь находится. Более того, она совершенно не помнила, с какой стороны от нее находится  выход. Зато она хорошо помнила, и не только помнила, а  ощущала неизвестность бездны под собой, и это ощущение не позволяло  ей даже пошевелиться.
           Так она сидела и  даже дышать старалась как можно  незаметнее, потому что эхо дышало вслед за ней.   От долгого смотрения в темноту ее тянуло в сон.
         "Не заснуть бы только, а то во сне свалиться - нечего делать", - думала она…

 
            …Проснувшись, Нюрка обнаружила себя лежащей на земле  внутри небольшой пещеры, в широкое ведущее наружу отверстие которой, проникали теплые лучи солнца. Она   вскочила на ноги. Оглядела себя, ощупала лицо и не нашла даже  и следа ужасных  царапин. И сарафан ее был тоже в полном порядке, чистый и целый.    Она выскочила наружу и  увидела, что находится на вершине пологого  холма, поросшего мягкой травой. Куда ни посмотри, виднелись такие же милые невысокие холмы. Невдалеке текла река, впадающая в большое озеро, на берегу которого белел  дворец. Перед дворцом Нюрка разглядела  много людей. Похоже, что они собрались на какой-то праздник.
           «Или я проспала вечность, или я уже в вечности», - решила она. «Неудивительно, что за это время высокая гора превратилась в пологий холм, и  успели зажить мои раны", - здраво рассудила она после этого.       
            Ей очень захотелось попасть поскорее туда к людям,   собравшимся возле дворца, чтобы поближе познакомиться с  потомками.
           «Тысячу лет назад я замечательно летала! - вспомнила она, -  И если бы этот полет сделать  управляемым, то сейчас это было бы очень кстати». 
            Она возвратилась в пещеру. Ей казалось,   что там может  найтись что-нибудь подходящее для управляемого полета. И, действительно, в глубине пещеры отыскался   старый, но еще вполне приличный стул, у которого не   хватало всего одной ножки. Она, конечно, сейчас же  поняла, откуда тут взялся этот стул. Он естественно лежал на дне колодца, которое   за то время, пока она спала, стало полом пещеры. Ведь и  сама высоченная гора стала за это время небольшим  холмиком.               
            Нюрка вытащила стул из пещеры. Перед тем как  отправиться в путь, она, как могла, пригладила волосы. Увы,  у нее теперь не было зеркальца, чтобы посмотреть, что из  этого получилось.  Итак, она уселась на стул задом наперед и, ударив ногами по его  ножкам, подняла его в воздух. Спинка стула служила ей рулем. Нажав на нее справа, Нюрка уверенно направила свой летательный аппарат в сторону  дворца.